т  крупных  хищников,  нет
травоядных колоссов,  откладывающих  яйца  огромной  величины.  Тут  живут
колибриды - крохотные красавицы птички  с  самым  подлым  путем  развития,
какой только можно придумать!
   Слабый посторонний звук заставил Лобова насторожиться.  Пряча  записную
книжку в карман, он вскочил на ноги.
   - Иван... - услышал он слабый шепот с первой койки.
   Это пришел в себя Кронин. И хотя Лобов давно ждал этого  момента,  хотя
он знал по машинному прогнозу, что первым очнется именно Алексей,  у  него
от волнения перехватило дыхание. Быстро и осторожно ступая по ковру, Лобов
подошел к его постели.
   - Иван!
   Лобов присел на край его постели, комок стоял у  него  в  горле,  мешая
говорить.
   - Мы живы, Иван? Это ты? Или мне все еще снятся сны? Какие дивные  сны,
Иван!
   Лобов передохнул и ответил:
   - Живы, Алеша, живы.
   - А Клим?
   - Все живы.
   - Все? - требовательно переспросил инженер.
   - Все. - Лобов помедлил и добавил: - Все, кроме Ромео.
   - Ромео? Какого  Ромео?  -  словно  вспоминая  что-то,  слабо  произнес
Кронин.
   - У стажеров, Алеша, был один разовый инъектор на двоих. И когда пришла
беда, Ромео, не колеблясь отдал его своей Джульетте.
   Но Алексей уже не слышал Лобова, он засыпал.
   - Ромео! - бормотал он беспокойно. - Ромео и Джульетта...



   Юрий Тупицын.
   На восходе солнца

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Красные журавли".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 13 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Тинка приехала в лагерь с опозданием на  целую  неделю.  Она  провожала
отца, который в составе большой комплексной экспедиции улетал  на  Плутон.
Приехала Тинка на рассвете и пошла в лагерь пешком, по самому берегу моря.
Идти было недалеко, лагерь начинался сразу  же  за  скалистым  мысом,  что
горбился в полутора километрах от причала.
   Тинка сняла туфли и шла босиком. Песок шуршал, щекотал ступни ее ног  и
очень неохотно выпускал их  на  свободу.  С  моря  дул  прохладный  ветер,
напоенный влагой и запахом водорослей. Маленькие волны набегали на берег и
с сердитым шипением таяли на светлеющем песке.
   На небе не  было  ни  облачка.  Пухлое  оранжевое  солнце,  только  что
всплывшее из моря, сонно глядело на  землю.  Над  самой  головой  носились
чайки. Они кричали нестройно и тоскливо, точно вели между  собой  какой-то
давний спор, хотя было совсем непонятно,  о  чем  можно  спорить  в  такое
чудесное утро.
   Повернув за мыс, Тинка увидела мальчишку  лет  тринадцати-четырнадцати,
своего ровесника, сидевшего на большом камне возле самой воды. Тинка  было
приостановилась,  а  потом  бесшумно,  осторожно  ступая,  подошла  ближе.
Мальчишка смотрел на солнце, которое  неторопливо  поднималось  все  выше,
сбрасывая туманные покровы и обретая  привычную  яркость  и  блеск.  Тинка
недоуменно выпятила губу - откуда взялся этот чудак в  такой  ранний  час,
когда все ребята еще спят!
   И громко сказала:
   - Здравствуй!
   Мальчишка не  вздрогнул,  не  испугался,  как  она  ожидала,  а  просто
обернулся, без улыбки взглянул на нее, поднялся на ноги  и  очень  вежливо
ответил:
   - Здравствуйте.
   Тинка засмеялась и подошла ближе. Ей понравилось, что мальчишка ответил
ей как взрослой. Он был высок, на полголовы выше ее, лицо покрывал  темный
загар, а глаза были светлыми, как ледышки.
   - Ты откуда взялся? - непринужденно спросила Тинка.
   Что-то похожее на тревогу мелькнуло в  глазах  мальчишки,  мелькнуло  и
пропало.
   - Я живу здесь, - спокойно ответил он и пояснил после небольшой  паузы:
- В лагере.
   Что-то необычное чудилось Тинке  в  глубине  его  светлых  внимательных
глаз. Будь Тинка постарше, она сразу бы догадалась, в чем тут  дело,  -  у
мальчишки был твердый, совсем  неребячий  взгляд.  А  так  она  ничего  не
поняла, рассердилась на себя и спросила, хмуря брови:
   - Ты из какого отряда?
   - Из старшего.
   - И я из старшего. - Тинка невольно улыбнулась. - Ты что, удрал?
   Мальчишка смотрел на нее, словно не понимая вопроса.
   - Ну, ушел без разрешения? - пояснила Тинка.
   - Да, -  он  чуть  улыбнулся  и,  поколебавшись,  добавил:  -  Я  хотел
посмотреть, как восходит солнце.
   Тинка обернулась и посмотрела на солнце.  Оно  уже  искрилось,  гладило
кожу и кололо глаза. Тинка засмеялась,  протянула  к  солнцу  руку,  точно
хотела погладить его, сощурила глаза и отвернулась. Мальчишка  серьезно  и
внимательно смотрел на нее. Тинка фыркнула и тряхнула волосами.
   - Ты почему на меня так смотришь?
   - Как?
   - Да вот так, смотришь и смотришь.
   Мальчишка чуть смутился.
   - А это нельзя?
   Тинка звонко рассмеялась и сообщила:
   - Ты очень смешной. Пойдем, а то тебе попадет.
   Он послушно пошел рядом с ней по тропинке, которая,  набирая  крутизну,
тянулась вверх, к лагерю. Тинке понравилось, что он сразу  ее  послушался.
Она спросила:
   - Как тебя зовут?
   Он помолчал, прежде чем ответить. Тинка уже заметила, что у пего  такая
манера - помолчать, подумать, а потом уже отвечать.
   - Александр.
   Тинка покосилась на него, фыркнула и убежденно сказала:
   - Этого не может быть. Потому что язык сломаешь, пока выговоришь. Вот у
меня полное имя Тинатин. Но все зовут Тинкой, понимаешь? Тинка, и  все!  А
тебя как?
   Он пожал плечами.
   - Кто как - Сашей, Саней, даже Аликом.
   Тинка звонко рассмеялась.
   - Ну, на Алика ты совсем не похож!
   Он посмотрел на нее так, словно хотел спросить - почему, но  вслух  так
ничего и не сказал. Тинка,  шедшая  немного  впереди,  не  заметила  этого
взгляда.
   Они добрались  до  площадки,  откуда  к  лагерю  вела  широкая  удобная
лестница, и остановились,  переводя  дух,  -  подъем  был  довольно  крут.
Встретившись взглядами, они невольно улыбнулись друг  другу,  и  мальчишка
сказал:
   - А еще меня звали Алешей.
   Он вдруг погрустнел и  отвернулся  от  Тинки,  глядя  на  разгорающееся
солнце и туманную морскую даль. И Тинка тоже посмотрела  в  эту  даль,  но
ничего  не  увидела,  кроме  неясных  контуров  далеких  облаков,  не   то
рождавшихся, не то таявших у самого горизонта.
   И осторожно спросила:
   - А кто тебя так звал?
   Он удивленно поднял голову, тень отчуждения легла на  его  лицо.  Хотел
что-то сказать, но вдруг круто повернулся и, перепрыгивая сразу через  две
ступеньки, побежал вверх по лестнице, к лагерю, Тинка недоуменно  смотрела
ему вслед.


   Как это и водится, с утра до обеда день у Тинки прошел  колесом.  После
обеда они уединились в беседке с давней подружкой Таней,  и  та  принялась
рассказывать лагерные новости. Их  оказалось  ужасно  много,  но  о  самой
главной Таня вспомнила в последнюю очередь.
   - Ой! - прервала она себя на полуслове. - Самое главное забыла!
   И, придвинувшись к Тинке поближе, шепнула:
   - У нас в лагере - робот!
   - Ну и что?
   - Да не обыкновенный робот, замаскированный!
   - Как это - замаскированный? - не поняла Тинка.
   - А вот так! Ты лучше не перебивай, а слушай.  Этот  робот  совсем  как
настоящий мальчишка. Ну, совсем-совсем! Ты вот будешь с ним целый  день  и
ни за что не догадаешься, что это робот.
   - А как же ты догадалась? - Тинка смотрела на подружку недоверчиво.
   - И я не догадалась! Никто не догадался. Это все Володя.
   Тинка тряхнула головой и презрительно фыркнула:
   - Воображала твой Володя, вот что!
   Все это случилось на логико-математической викторине. Володя,  один  из
лучших математиков в лагере, случайно оказался рядом  с  этим  мальчишкой.
Ребятам было задано три логико-математические задачи.  Володя  корпел  над
ними не меньше часа, исписал выкладками три листа бумаги, а когда поставил
точку и поднял голову - понял, что он первый. Никто еще  не  сдал  работы,
повсюду виднелись склоненные головы и сосредоточенные лица.  Только  сосед
его, какой-то незнакомый  мальчишка,  смотрел  в  окно,  но  лист  бумаги,
лежавший перед ним, был совсем чистым, а лицо - печальным. Володя от  души
пожалел его, а мальчишка, словно почувствовав его взгляд, обернулся.
   - Неужели ни одной задачи не сделал? - сочувственно спросил Володя.
   Мальчишка некоторое время смотрел на него, будто не  понимал,  а  потом
чуть улыбнулся:
   - Я сделал все.
   И перевернул лежавший перед ним лист  бумаги.  На  нем  были  аккуратно
выписаны ответы на эти  три  задачи.  Володя  некоторое  время  недоуменно
посматривал то на бумагу, то на своего соседа, а потом спросил:
   - А где же расчеты?
   - Я сделал их в уме, - спокойно ответил мальчик.
   - В уме? - ошарашенно переспросил Володя и, забыв о викторине,  азартно
предложил: - А ну, сверимся!
   К изумлению Володи, ответы у них оказались абсолютно одинаковыми. В тот
самый момент, когда он собрался как следует допросить мальчишку о том, как
тот сделал задачи, их обоих за разговоры сняли с соревнований. Володя  так
переживал свой позор, что поначалу совсем забыл об удивительном соседе. Но
потом, конечно, вспомнил обо всем и сообразил, что этот мальчишка - робот.
Только роботы могут решать в уме задачи такой сложности!
   Тинке все это было ужасно интересно,  но  она  и  виду  не  подала,  а,
наоборот, скептически пожала плечами:
   - А может быть, у него способности? Ты знаешь, какие бывают математики?
Почище вычислительных машин!
   - Знаю, - с вызовом ответила Таня, - да разве только в математике дело?
На викторине Володя только заподозрил, что мальчишка этот робот.  Стал  за
ним наблюдать и  насобирал  целую  кучу  фактов.  И  эти  факты  неумолимо
свидетельствуют в пользу его предположения.
   Тинка фыркнула,  потому  что  подружка  говорила  явно  с  чужих  слов,
Володькиным языком, но Таня  уже  увлеклась  и  не  обратила  внимания  на
обидную реакцию подруги.
   - Этот мальчишка, - торопясь и  проглатывая  окончания  слов,  сообщила
она, - никогда не смеется. Только улыбается, и то редко. Ни в  какие  игры
играть не умеет, даже в волейбол. Старается, а толку никакого - то в  аут,
то в сетку, то вообще куда не поймешь. Плавать не умеет  -  представляешь!
Бегает как  бегемот,  девчонки  его  обгоняют,  а  сильный  -  ужас!  Всех
мальчишек переборол. И ты знаешь что? В темноте видит.  Майка  стандартный
приемничек потеряла, ну который  в  перстень  вделан.  А  темнота,  только
звезды светят, и фонарика ни у кого нет. Володя  решил  сделать  последнюю
проверку. Сбегал за этим мальчишкой и говорит - помоги приемник  найти.  А
тот - пожалуйста. Вообще ужасно вежливый, как взрослый, просто жалко,  что
он робот. Ну вот, пришел он, поискал  какую-то  минутку  -  и  пожалуйста,
нашел! Тут уж абсолютно ясно стало - робот!
   Таня вдруг нахмурила брови и сделала строгое лицо:
   - Ты учти, об этом никто-никто не знает. Только я, Володька да  Мишель.
И ты теперь знаешь. Смотри, - она погрозила  Тинке  пальцем,  -  ни-ко-му!
Володька говорит, что он и сам не знает, что он робот, а то бы ни  за  что
не делал таких промахов. Понимаешь, ученые делают на нем эксперимент, а он
думает, что он  такой  же  мальчишка,  как  и  все.  Его  надо  оберегать,
психически не травмировать.
   Таня вдруг ахнула тихонько, схватила Тинку за руку и зашептала:
   - Смотри-смотри, вот он идет! Только вида не подавай!
   Тинка обернулась и  не  поверила  глазам  -  она  увидела  того  самого
мальчишку, которого встретила на восходе  солнца  на  берегу  моря.  В  ее
памяти всплыли и зацепились друг за друга все  странности  его  поведения.
Неужели и правда это робот?
   Она выглянула из беседки и приветливо окликнула:
   - Алеша!
   Мальчишка вздрогнул и обернулся так резко,  что  Тинка  испугалась.  Он
смотрел на нее не то удивленно, не то разочарованно, а потом  будто  через
силу улыбнулся:
   - Я не узнал тебя, Тинка, извини.
   - Это ничего, - растерянно успокоила его Тинка.
   Алеша кивнул ей головой и медленно пошел дальше. А к Тинке  с  горящими
глазами подскочила Таня.
   - Ой, ты знаешь его, да? Он не робот, да? А кто он? Тинка, кто он?
   Тинка покачала головой, поглядела Алеше вслед:
   - Не знаю. Правда, не знаю, Таня.


   Коридор имел овальное сечение и изгибался заметной дугой так, что через
десятка  два  метров  зеленый  пол  подтекал  под  светящийся  всей  своей
поверхностью оранжевый потолок. Матовые голубые  стены  не  имели  никаких
украшений, углов  и  выступов,  все  так  зализано  и  заглажено,  что  не
ухватишься рукой, только кое-где виднелись двери, врезанные  в  неглубокие
ниши. По  всей  ширине  пола  тянулся  зеленый  ворсистый  ковер,  заметно
пружинивший под ногами и полностью гасивший  звуки  шагов,  поэтому  Алеша
шагал легко и бесшумно, как тень. Но в коридоре вовсе  не  царила  мертвая
тишина: крохотные, почти невидимые  глазом  динамики,  впаянные  в  стены,
наполняли воздух любимым звуковым фоном Алеши  -  шорохом  дождя  и  шумом
прибоя.
   В святая святых корабля - ходовой рубке - перед обзорным экраном стояло
капитанское  кресло.  Алеша  подошел  к  нему,   погладил   отполированные
подлокотники и лишь потом сел за  пульт  управления.  Лицо  его  приобрело
спокойное сосредоточенное выражение. Пробежав взглядом  по  многочисленным
приборам, кнопкам и рычагам управления, Алеша  устроился  поудобнее,  ведь
кресло ему великовато, и принялся за работу.
   Это был стандартный контрольный комплекс: проверка корабельных систем и
двигателя, выборочный детальный контроль отдельных агрегатов, обсервация с
определением координат корабля и коррекция траектории. С  коррекцией  была
куча хлопот. Еще при отце отказал блок автокоррекции. Они бились  над  его
ремонтом несколько месяцев, но безуспешно. Поэтому после обсервации  Алеше
приходилось     подолгу     сидеть     за      компьютером,      производя
пространственно-временные вычисления высшей степени сложности. Работа была
для него привычной - пальцы так и летали  по  клавишам  компьютера,  -  но
однообразной и утомительной. Через сорок минут,  дважды  пройдя  программу
вычислений и получив совпадающие ответы, Алеша ввел данные в ходовой  блок
и нажал исполнительную кнопку. Корабль качнулся, словно его кто-то потянул
в сторону могучей и властной  рукой  -  это  сработал  ходовой  двигатель,
компенсируя накопившиеся ошибки и направляя  вектор  скорости  корабля  на
самую яркую звезду черного небосвода - на Солнце.
   В корабельном ангаре царили  тишина  и  идеальный  порядок.  Золотистая
ситара двухместного старбота стояла,  чуть  приподняв  нос,  точно  ей  не
терпелось сорваться с места и помчаться по  направляющим  рельсам  вперед.
Алеша натянул легкий скафандр, подошел к старботу и с улыбкой похлопал его
по упругому борту - предстояла прогулка  в  космос,  самое  интересное  из
всего, что есть на свете. Откинув фонарь, такой  прозрачный,  что  контуры
его  угадывались  не  без   труда,   Алеша   занял   водительское   место,
загерметизировался, проверил работу всех систем и нажал стартовую  кнопку.
Старбот послушно тронулся с  места,  легкая  перегрузка  прижала  Алешу  к
спинке кресла. Мелькали  близкие  стены:  свет,  темнота,  свет,  темнота,
негромкий щелчок - и старбот нырнул острым носом в звездный океан.
   Звезды, только звезды вокруг. Звезды да серебристый дым Млечного  Пути,
который сплошным кольцом опоясывал этот мир, сотканный из мрака  и  света.
Только сзади, за кормой старбота,  парило  огромное  двухсотметровое  тело
корабля, тускло поблескивая бронированным корпусом.  Алеша  выжал  ходовую
педаль и на несколько секунд придержал  ее,  чувствуя,  как  под  шмелиное
пение двигателя старбот набирает скорость. Он именно чувствовал это, а  не
видел, потому что в окружающем его мире никаких  изменений  не  произошло:
точки, искры и пылинки звезд по-прежнему были недвижны и равнодушны, лишь,
оглядываясь назад, можно было заметить, как худеет громада корабля,  точно
она резиновая и  из  нее  выпускают  воздух.  Скоро  корабль  стал  совсем
игрушечным,  превратился  в  тусклый  штрих,  а  потом  и  вовсе  растаял,
затерявшись среди огненной пыли звезд.
   Алеша тронул штурвал, и небо послушно - наискосок, через плечо и  спину
- стало опрокидываться, открывая глазам светописные картины одну  чудеснее
другой. Развернувшись по локатору на невидимый  корабль,  Алеша  импульсом
тяги погасил набранную скорость, заставив  старбот  зависнуть  неподвижно,
откинул фонарь и, чуть-чуть оттолкнувшись  руками  от  бортов,  всплыл  из
кабины  к  звездам.  Свободно  раскинувшись  в  невесомой  пустоте,  Алеша
глубоко, полной грудью вздохнул и тихонько засмеялся.  Это  был  его  мир!
Мир, в котором он с самого  раннего  детства  чувствовал  себя  вольным  и
счастливым.
   Как и всегда, оставшись наедине с этим миром вечной ночи, Алеша испытал
удивительное чувство. Он зримо ощутил, как его взгляд, цепляясь  за  яркие
звезды, летит в этот сияющий мир без конца и края,  летит  и  безвозвратно
тонет в нем. Каждая крохотная искорка света, которой он  касается,  -  это
гигантский кусок материи, сжигающий себя в пламени ядерных реакций.
   Сердце билось  у  Алеши  от  сознания  безмерной  шири  и  необъятности
вселенной! Он  немного  повернул  голову,  и  ослепительная  желтая  искра
ужалила его в глаза, заставила зажмуриться. Солнце!  Теплый  желтый  свет,
льющийся из холодной серебряной бездны. Это было и  радостно  и  тревожно,
как сны, в которых Алеша видел чудовищные громады камня, голубые  просторы
и потоки воды, щедро льющейся с неба.  Он  вздохнул,  отрешаясь  от  своих
странных, недетских грез, и совсем тихо поплыл  в  серебристой  пустоте  к
старботу, который,  повинуясь  его  запросу,  послушно  замигал  бортовыми
огнями.
   В оранжерее было тепло, влажно и  солнечно.  Пахло  зеленью  и  тленом.
Шипели и звенели струйки фонтанчиков, рассыпающиеся на радужные  брызги  и
водяную   пыль.   Клубилась,   струилась   зеленая   листва,    украшенная
разноцветными пятнами плодов. Алеша собирал их,  подрезая  попутно  лишние
побеги, и сортировал: самую меньшую часть оставил себе в  свежем  виде  на
обед и ужин, побольше положил в консерватор, а самую  большую  загрузил  в
трансформатор, который по кодовому заказу  мог  приготовить  из  них  кучу
разных блюд. Его неторопливую работу прервал низкий, густой,  привычный  и
всегда тем не менее пугающий  сигнал  тревоги.  Алеша  пулей  выскочил  из
оранжереи в коридор.
   Корабль мотнуло так, что Алеша не удержался на ногах и упал на  колени.
В маневре  корабля  не  было  ничего  опасного:  просто  сработал  ходовой
двигатель, уводя его от столкновения с  каким-то  небесным  телом,  против
которого оказались бессильными пушки метеорной защиты. Алеша  хорошо  знал
это. Но откуда-то напал и навалился на него нежданный, необъяснимый страх.
   - Папка! - закричал Алеша.
   Он знал, что ему никто не ответит, и все-таки закричал. Не  мог  он  не
закричать, не дать выхода  тому,  что  заполнило  его  существо  и  мешало
дышать. Корабль мотнуло еще сильнее, Алешу бросило на стену,  а  потом  на
пол. Он вскочил и побежал по коридору.
   - Папка!
   И, не умея сдержать себя, изо всей силы забарабанил  кулаками  в  дверь
каюты отца.
   - Папка, открой! Открой, я же прошу тебя!
   Снова корабль шарахнулся в сторону, и Алешу швырнуло на мягкую губчатую
стену с такой силой, что помутилось в голове.


   Он судорожно вздохнул, просыпаясь,  и  открыл  глаза.  Тишина  и  мрак,
сонное дыхание ребят - соседей по  комнате,  сложная  мешанина  запахов  и
постепенно тающий страх.
   - Папка! - машинально позвал Алеша шепотом.
   Ему никто не ответил. Алеша запрокинул голову назад  и  через  открытое
окно увидел кусочек звездного неба. Звезды здесь были не такими чистыми  и
безмятежными, как в космосе, они мерцали, меняя свой цвет и выбрасывая  во
все стороны колючие, похожие на щупальца  лучики,  но  все-таки  это  были
звезды. Алеша поправил подушку так, чтобы  видеть  этот  родной  свободный
мир, полеж