ких местах, они были  весьма  привередливы  во  всем,  что  касалось  их
развлечений. Может быть, иллин нуждался в помощи?
   На всякий случай Лобов снизился к самой воде и на малой скорости прошел
над необычным пловцом. Иллин не поднял головы и не помахал ему  приветливо
рукой. Движения его были вялыми, греб  он  почему-то  одной  левой  рукой.
Приглядевшись, Лобов заметил, что иллин  прижимал  к  себе  обнаженную  и,
видимо,  потерявшую  сознание  девушку.  Ее   совсем   юное   лицо,   едва
поднимавшееся над водой, было мертвенно-спокойным.
   Мгновенно приняв решение, Лобов завалил глайдер в крутой  вираж,  чтобы
сесть на воду рядом с  иллинами.  Он  успел  заметить,  что  иллин  достал
пологое в этом месте дно, сделал  несколько  шагов  и  выпрямился,  подняв
девушку на руки. Иллина шатало от усталости, голова девушки была бессильно
запрокинута, ее ноги и кисти рук касались поверхности воды.  На  считанные
мгновения Лобов потерял из виду эту  трагичную,  странную  пару,  а  когда
глайдер, подрагивая от перегрузки, вывернулся на посадочный курс,  девушки
уже не было! Иллин стоял на прежнем месте, шатаясь и  с  трудом  удерживая
равновесие, грудь его судорожно вздымалась и опадала. Вдруг он дернулся  и
плашмя упал на спину, подняв столб брызг. Лобов, стиснув зубы, вел глайдер
на посадку.
   Как только  глайдер  коснулся  воды,  он  выключил  двигатель,  толчком
распахнул дверцу кабины, прыгнул прямо в воду, погрузившись в нее по пояс,
и тяжело побежал туда, где еще расходились  широкие  круги.  Здесь!  Лобов
остановился, оглядываясь вокруг. Иллина не было видно. Неужели он  ошибся?
Лобов прошел несколько шагов вперед, назад, вправо,  влево  -  бесполезно!
Вокруг было чистое дно.
   Так и не поняв, что  случилось,  Лобов  бросился  обратно  к  глайдеру,
вскочил в кабину, запустил двигатель, захлопнул  дверцу  и  рывком  бросил
машину в воздух.
   Натужно, сердито загудел двигатель, работая на полных оборотах.  Набрав
метров двадцать, Лобов, перекладывая глайдер с борта на борт,  до  боли  в
глазах принялся вглядываться в воду.  Ничего!  Но  не  приснились  же  ему
иллины!
   Лобов уменьшил крен машины, расширяя радиус разворота, и заметил  вдали
группу очень крупных рыб, стремительно уходивших от  берега.  Снова  заныл
двигатель, и глайдер рывком догнал неизвестных обитателей океана. Это  был
добрый десяток лобастых рыбообразных созданий, метра по два длиной каждое.
Одно из них, - Лобов видел это совершенно  отчетливо,  -  тащило  с  собой
иллина, прижимая его длинным ластом.  Иллин  уже  не  сопротивлялся.  Рыбы
вдруг резко вильнули  вправо,  влево,  а  потом  круто  пошли  в  глубину,
окутываясь   черным   непрозрачным   облаком,   наподобие    потревоженных
осьминогов. Все дальше и дальше  уходя  в  открытое  море,  Лобов  полетел
змейкой, надеясь снова обнаружить стаю, но все было напрасно. Когда  берег
стал совсем скрываться  за  сеткой  дождя,  Лобов  понял,  что  дальнейшее
преследование и поиски бесполезны. Он вспомнил о тысячах иллинов, беспечно
купающихся в  открытом  океане,  и  ему  стало  жутко.  Он  потянул  ручку
управления на себя, дал полный газ и с гулом и свистом  рвал  мокрое  тело
облаков до тех  пор,  пока  не  посветлело  и  над  головой  не  вспыхнуло
синее-синее, совсем земное небо и оранжевое ласковое солнце.


   - Да, это нечто  новое,  -  в  своей  неторопливой  раздумчивой  манере
проговорил  Кронин,  -  я  считал   решенным,   что   сообщество   иллинов
паразитирует на теле машинной цивилизации, уже давно обретшей автономность
и терпящей иллинов,  так  сказать,  по  традиции.  А  оказывается,  иллины
находятся в каких-то  сложных  и  отнюдь  не  дружественных  отношениях  с
обитателями океана.
   Клим поднял голову.
   -  Весь  вопрос  в  том,  что  это  было  -  случайное  нападение   или
отработанная система, случайно давшая осечку, - жестко сказал он.
   Кронин взглянул на штурмана с некоторой тревогой:
   - Если бы иллины подвергались систематически нападениям, мы  непременно
заметили бы нотки тревоги  и  страха  в  их  жизни.  Но  ведь  нет  ничего
похожего! Иллины ведут совершенно безоблачное существование!
   - А разве ты замечал нотки тревоги и страха у коров, пасущихся на лугу?
- негромко спросил Лобов.
   Кронин некоторое время смотрел на  него,  а  потом  с  неожиданной  для
своего характера горячностью сказал:
   - Нет! Я не могу поверить в это. Иллины что-то вроде мясного стада  для
океанских обитателей? Не поверю!
   - Ты думаешь, твое мнение что-нибудь изменит?
   - Надо идти в город, -  хмуро  сказал  Клим,  -  надо  в  конце  концов
разобраться, что происходит в этом мире. И, если надо, помочь  иллинам!  В
самом деле, не бросать же на произвол судьбы этих больших детей!
   Он встал с дивана.
   - Я пойду в город, Иван. Пойду и узнаю все, что нужно!
   - Ты слишком горяч и неосторожен, Клим. Полагаю, что  самая  подходящая
кандидатура - это я, - вмешался Кронин.
   Лобов посмотрел на одного, на другого и надолго задумался.
   - Нет, - сказал он наконец, - я пойду сам.


   Город начался незаметно: среди деревьев показалось одно здание, за  ним
другое, потом целая группа, и уже трудно было сказать, что это  -  большой
городской сквер или парковый поселок. Вслед за  шумной  компанией  иллинов
Лобов вошел в ближайшее здание. На него  почти  не  обратили  внимания,  в
лучшем случае происходил обмен шутливыми репликами,  в  которых  поминался
космос и жизнь других миров. Присмотревшись, Лобов обнаружил, что в здании
размещался спортивный  клуб,  по  крайней  мере,  так  сказали  бы  о  его
назначении на Земле. В клубе было людно, шумно и  весело.  Играли  в  мяч,
прыгали в длину и высоту, с шестом и без  шеста,  с  места  и  с  разбега.
Особенной популярностью пользовались прыжки на батуте. Лобов, сам неплохой
спортсмен, в молчаливом  восхищении  долго  любовался  гибкими  оранжевыми
телами, парящими в воздухе подобно птицам.
   Выйдя из клуба, Лобов стал подряд заходить во все  здания.  Большинство
из них имело развлекательное, спортивное или утилитарное назначение. Лобов
не без удивления обнаружил, что иллины очень неприхотливы в  своей  личной
жизни. Жили они в больших комнатах группами по нескольку десятков человек.
У каждого в личном пользовании были койка, стул, нечто  вроде  тумбочки  и
низкая скамейка. И больше ничего! Это были не жилые дома в  земном  смысле
этого слова, а общежития-спальни.
   По пути Лобову попалось несколько столовых. В  одной  из  них,  заметив
иллина с умными лукавыми глазами, Лобов задержался. Столовая  представляла
собой зал средних размеров с редко расставленными  столиками,  вдоль  стен
этого зала тянулись ряды однотипных прилавков, внутри которых под  стеклом
стояли самые различные блюда и напитки. Даже на Земле во время  праздников
Лобов  не  встречал  большего  разнообразия!  Иллин  не  спеша  закусывал,
доброжелательно  поглядывая  на  Лобова.  Лобов  огляделся  вокруг   и   с
непринужденной улыбкой спросил:
   - Какая разнообразная пища! Откуда она берется?
   - Оттуда, откуда же и напитки! - со  смехом  ответил  иллин,  опорожняя
стакан прозрачного голубоватого сока.
   - А напиток откуда? - прищурился Лобов.
   - Ну уж, конечно, не из спортивного зала! Из кухни.
   Лобов деликатно посмеялся вместе  с  собеседником,  а  потом  осторожно
продолжил допрос:
   - Понятно. Но ведь пищу должен кто-то готовить?
   - Кухня сама все готовит, - с улыбкой  сказал  иллин,  приглядываясь  к
Лобову. - А вы, наверное, звездный пришелец?
   - А вы в них верите? - вопросом на вопрос ответил Лобов.
   Иллин засмеялся.
   - В принципе верю, но в данном  случае  нет.  Уж  очень  вы  похожи  на
иллина.
   - Да, тут ничего не поделаешь.
   Иллин  оценил  шутку,  теперь  он  смотрел  на  Лобова  с  симпатией  и
интересом.
   - А зачем что-то делать? Пусть все остается как есть!
   - Согласен. Итак, кухня работает автоматически. Это  понятно.  Но  ведь
кухне нужны продукты, откуда они берутся?
   - А откуда берутся воздух, вода и свет? - засмеялся иллин. - Они  есть,
вот что важно. Но уж если вам очень интересно, я скажу - продукты привозят
из океана. Ночью, когда мы спим.
   - Кто привозит? - быстро спросил Лобов.
   Иллин от души рассмеялся. Весь вид его говорил - ну  кто  же  не  знает
таких всем известных вещей?
   - И продукты привозят по тем дорогам, что обрываются в океан? - спросил
Лобов, надеясь, что это подтолкнет иллина к ответу.
   Но   произошло   нечто   удивительное.   Доброжелательная,    несколько
снисходительная улыбка сползла с лица иллина. Некоторое время он  серьезно
разглядывал Лобова, пробегая взглядом с головы до ног, а потом поднялся на
ноги. Он был высок, на голову выше Лобова.
   - Да, - сказал он, и странная, чуть смущенная, чуть  удивленная  улыбка
тронула его губы, - теперь я верю, что вы звездный пришелец.
   И, не прибавив ни слова в объяснение, иллин  повернулся  и  неторопливо
вышел из столовой, высоко неся крупную голову.
   Ошарашенный  таким  оборотом  мирного  разговора,  Лобов  проводил  его
растерянным взглядом, а потом опустился на  стул  и  потер  лоб,  стараясь
привести в порядок мысли. Итак, на  дороги,  ведущие  к  океану,  наложено
табу. О них нельзя упоминать! Объяснение может быть  лишь  одно  -  дороги
связаны с чем-то неприятным, может быть,  страшным  в  жизни  иллинов.  Не
любят же нормальные люди вспоминать конфузные случаи своей жизни, говорить
о грязи, думать о покойниках и неизбежности  смерти.  Дороги,  по  которым
ничего нельзя привезти, а можно только вывезти.  Не  по  этим  ли  дорогам
иллины платят свою страшную дань в обмен на беспечную дневную жизнь?
   Лобов тяжело поднялся со стула и вышел из столовой  на  свежий  воздух.
Дождь перестал, смеркалось, где-то за облаками солнце уходило за горизонт.
Влажная дымка размывала контуры зданий и деревьев. Близилась ночь. Элои  и
морлоки!  Именно  по  ассоциации  с  уэллсовским  романом  Лобов  там,   в
кают-компании, высказал мысль о стадах иллинов. Высказал  несерьезно,  под
влиянием минутного раздражения и усталости. Но  может  ли  такое  быть  на
самом деле? Чтобы  одни  разумные  прямо  пожирали  других,  пусть  бывших
разумных? Нет, такому кошмару не должно быть места во вселенной!
   - Алексей! - окликнул Лобов Кронина, страховавшего его выход в город.
   - Слушаю. Что-нибудь случилось? - обеспокоенно спросил инженер.
   - Все в порядке. Выведи меня на ближайшую дорогу. Я пройду к океану.
   - Не поздно ли? Уже темнеет, - предупредил осторожный Кронин.
   - Это хорошо, что темнеет, - рассеянно сказал Лобов и,  не  отвечая  на
реплику инженера, добавил: - Будь  в  готовности,  Клим  пусть  дежурит  в
уникоде. Могут быть неожиданности.
   - Понял, - после паузы ответил Кронин, - даю пеленг.
   По пеленгу, данному инженером, лавируя между домами и  клумбами,  Лобов
напрямик пошел к ближайшей дороге.  Да-да,  думал  он,  ничто  в  мире  не
делается просто так. Если  некто  заинтересован  в  существовании  иллинов
настолько, что  удовлетворяет  буквально  все  их  прихоти,  то  и  иллины
непременно должны платить какую-то дань. Но разве обязательно дань  должна
быть такой страшной?
   Темнело прямо  на  глазах.  Дорога,  выложенная  полированными  плитами
камня, блестела как мертвая, застывшая река. "У-ум! У-ум!" - пугливо гудел
пушистый трехглазый зверек типи. Трава по обочинам  дороги  была  украшена
разноцветными огоньками цветов. Столько их! И совсем крохотные, как искры,
даже цвета не разглядишь - огонек и огонек, был  и  нет  его,  вспыхнул  и
пропал. И огоньки побольше  -  белые,  розовые,  зеленые  и  голубые.  Они
мерцали, вздрагивали и были так похожи на настоящие  звезды,  что  на  них
нельзя было долго  смотреть:  начинала  кружиться  голова,  а  в  сознание
закрадывалось невольное сомнение - где же небо,  вверху  или  внизу?  Сама
толща воздуха между искрящейся землей и черными  облаками  была  заполнена
редкими блуждающими огоньками - это вылетали на ночной праздник  насекомые
и крохотные птички, величиной с наперсток.
   Вдруг сверху пахнуло теплым  воздухом,  раздался  ржавый  скрип.  Лобов
прыгнул в сторону, под невысокое дерево и схватился за пистолет.  Над  его
головой, совсем низко кружила большая ночная птица, ее  большие  глаза  то
вспыхивали рубиновыми фонариками, то гасли.  Лобов  знал,  что  птица  для
человека не опасна,  и  все-таки  ее  настойчивость  и  ржавый  крик  были
жутковаты. Словно соглядатай неведомых хозяев, птица кружила, рассматривая
Лобова, а потом поднялась выше и медленно бесшумно полетела вдоль дороги к
океану.
   - Смотри, крина, - вдруг послышался впереди негромкий мужской голос.
   - Да, вестница счастья, - подтвердила девушка.
   Лобов перестал дышать, напряженно вглядываясь в темноту. Голос  девушки
показался ему знакомым. К дороге медленно приближались темные фигуры.
   - Смотри, дорога словно река, - с восторгом сказала девушка,  глядя  на
полированные плиты, в которых отражались плавающие в воздухе  светляки,  -
даже страшно ступить на нее, того и гляди замочишь ноги.
   - Она каменная, - успокоил ее мужчина.
   Девушка засмеялась,  сделала  шаг,  другой  и  тонким  черным  силуэтом
замерла посреди полированной глади.
   - И правда, каменная, совсем сухая. Иди же сюда!
   К тонкому силуэту присоединился другой, крепкий, надежный и высокий.
   - Пойдем, - деловито сказала девушка, - тут уже близко.
   Держась на почтительном расстоянии, Лобов двинулся вслед за иллинами  к
океану. Сердце его билось учащенно, он интуитивно, чувствовал, что  каждый
шаг приближает его к разгадке тайны этой странной планеты. Планеты  тепла,
дождей и туманов, планеты бездумного веселья и неосознанных трагедий.
   - Где ты пропадала целый день? Я нигде не мог  тебя  найти,  -  спросил
мужчина.
   Девушка тихонько засмеялась:
   - Работала.
   Мужчина даже приостановился от удивления:
   - Работала?
   Девушка опять засмеялась, в ее смехе слышалось  удовлетворение  и  даже
гордость.
   - Я делала нейтрид, тот самый  материал,  из  которого  сделан  корабль
пришельцев. Делала на бумаге, с помощью слов и формул.
   Теперь Лобов узнал ее.  Это  была  та  самая  девушка  с  удивительными
изумрудными глазами, которая долго говорила с Климом о нейтриде.
   - И тебе удалось? - с интересом спросил мужчина.
   - Да. Ты же знаешь, как это бывает. В те часы я могла все, что  угодно.
Я была сильной, как целый мир! - Девушка опять засмеялась.  -  Я  исписала
целую  тетрадь,  подумала  -  теперь  у  нас  будет  нейтрид,  и   уснула.
Проснулась, когда уже наступали сумерки.
   - А я тебя так ждал, - с легким упреком заметил мужчина.
   Лобов  узнал   и   его.   Это   был   тот   самый,   высокий,   который
предводительствовал группой иллинов, первой посетившей корабль.
   - Так я же пришла!
   - Пришла!
   Дорогу все тесней обступали  деревья  и  кустарник,  слышались  тяжелые
вздохи  дремлющего  океана.  Некоторые  деревья   были   украшены   яркими
фонариками цветов. При этом  сказочном,  карнавальном  свете  Лобов  легко
различал ногти на своих пальцах. Кое-где над кустарником роилась  огненная
пыль какой-то мелкой мошкары.
   - Сложно сделать твой нейтрид? - спросил мужчина.
   - Молчи! Я не хочу больше слышать про нейтрид. Он в прошлом. Я не  хочу
думать ни о чем, кроме тебя.
   Мужчина засмеялся.
   - Ты думаешь, я думаю о нейтриде? Просто я хотел сделать тебе приятное.
   Дорога сделала один крутой поворот,  потом  другой.  Пахнуло  свежим  и
острым запахом океана, шум волн стал слышнее. Еще поворот - и Лобов  замер
на полушаге.
   Прямо на обрыве, под которым внизу  плескалась  невидимая  вода,  росло
деревце, густо покрытое  яркими  пурпурными  цветами.  Возле  него,  тесно
обнявшись, стояли иллины. Они были шагах в четырех,  совсем  рядом.  Лобов
даже удивился,  как  они  не  услышали  звука  его  шагов.  Иллины  стояли
неподвижно, словно внимали голосам, неслышимым для Лобова.  Потом  девушка
осторожно отстранилась от своего спутника, привстала на цыпочки и  сорвала
с дерева цветок. Он будто  вскрикнул  -  вспыхнул  ярко-ярко  изменившимся
бледно-розовым пламенем, осветив край черного обрыва, узловатые,  уродливо
скрюченные ветви деревца с бархатной листвой и строгие одухотворенные лица
иллинов. Девушка полюбовалась цветком и легким движением руки бросила  его
в воду. Он взлетел вверх, а потом стал плавно опускаться в темноту и скоро
скрылся  за  обрывом.  Широкие  лепестки,  точно  парашют,  тормозили  его
падение.
   Девушка повернулась к мужчине:
   - Здесь ведь невысоко, правда?
   - Да, как  на  вышке,  -  согласился  мужчина,  голос  его  дрогнул  от
волнения.
   - Так чего же мы ждем?
   Девушка притронулась к  плечу  мужчины  и,  сделав  два  быстрых  шага,
остановилась на самом краю обрыва.
   Лобов сделал было движение вперед,  но,  стиснув  зубы,  заставил  себя
стоять на месте. Он чувствовал, что должно произойти что-то  непоправимое,
но он не знал что! Да и имел ли он право вмешиваться?
   - Я иду! - звонко сказала девушка.
   И прыгнула вперед и вверх. У Лобова перехватило дыхание. Он никогда  бы
не поверил, что тело антропоида, натянутое как тугой лук, способно  взмыть
вверх метра на три, на высоту двухэтажного  дома!  И  сразу  же  прямо  со
своего места, не подходя к обрыву, прыгнул и мужчина. Его прыжок  был  еще
мощнее. Два гибких сильных тела, казавшихся пурпурными при  свете  цветов,
встретились в самой верхней точке полета, сплелись в  объятии,  зависли  в
воздухе, словно нарушая законы тяготения, а потом  посыпались,  повалились
вниз. Ночь отсчитала долгие весомые мгновения,  раздался  громкий  всплеск
воды, и наступила тишина, только трехглазый зверек типи  гудел  пугливо  и
тревожно.
   Лобов перевел дыхание и вытер лоб тыльной стороной руки.
   - Да, - проговорил он почти без выражения.
   В то же самое  мгновение,  уловив  боковым  зрением  какое-то  движение
неподалеку, он подобрался и выхватил лучевой пистолет.
   - Держу на прицеле, - послышался в пикофонах торопливый доклад Кронина.
   - Спокойно, не торопись, - тихо сказал Лобов, озадаченно вглядываясь  в
чудище, вдруг возникшее перед ним.
   Это была неуклюжая человекообразная фигура с  металлическим  туловищем,
круглой   головой,   утопленной    в    могучие    плечи,    и    длинными
руками-сочленениями. "Робот, - мелькнула мысль, - все-таки робот!  Но  кто
это, хозяин или слуга океанских жителей?"
   - Не бойтесь, - сказал робот по-иллински, - я не причиню вам вреда.
   - Это не так просто  -  причинить  мне  вред,  -  сказал  Лобов,  пряча
пистолет.
   Он уже был спокоен, в любое мгновение гравитационный импульс, посланный
Крониным, мог превратить это чудище в пыль.
   - Знаю, - ответил робот, - вы обогатили наш мир на века.
   Он помолчал и спросил строго:
   - Зачем вы здесь?
   - Мы  прибыли  на  Иллу  как  друзья,  -  дипломатично  ответил  Лобов,
разглядывая своего удивительного собеседника.
   - Я спрашиваю не о том. Обрыв - священное место. Здесь никто не бывает,
кроме иллинов, час которых пробил. Зачем вы здесь?
   Лобов молчал, собираясь с мыслями. Вот как, священное место! Место, где
иллины, час которых пробил, бросаются в  море.  И  ведь  похоже,  что  они
делают это  добровольно!  Может,  это  своеобразный  акт  протеста,  вроде
самосожжения земных буддистов? Может быть,  религиозный  культ,  в  основе
которого - однообразие легкой жизни?  А  может  быть,  жертва  по  жребию,
которую нельзя не принести?
   - А вы зачем здесь? - ответил Лобов вопросом на вопрос.
   - Я на посту. Я охраняю своих детей и родителей.
   - Каких детей? - не понял Лобов.
   - Разве вы не знаете, что иллины наши  дети?  -  с  ноткой  любопытства
спросил робот.
   У Лобова в голове был сплошной туман и каша.
   - Так, - сказал он вслух для того, чтобы сказать что-нибудь, - иллины -
ваши дети. А родители?
   - Они наши дети и наши родители. На