нетной болезнью. Эта вакцина не столько ликвидирует болезнь, сколько
подавляет ее, создает известный резерв времени, который  используется  для
диагностики заболевания и синтеза прицельного сильнодействующего средства.
Но, черт возьми, на Орнитерре нет болезнетворных микробов! Уж  что-что,  а
это обстоятельство проверяемся исключительно скрупулезно. Если бы Лена Зим
заподозрила,  только  заподозрила,  что  на  Орнитерре  есть  опасные  для
человека микроорганизмы, она должна была бы немедленно сообщить об этом на
базу. Инопланетными болезнями не шутят! Они унесли больше жизней, чем  все
остальные космические опасности, вместе  взятые.  Лена  отлично  знала  об
этом, а следовательно... надо искать  какую-то  другую  причину  появления
инъектора в ее кармане.
   Интересно, что сказали бы по этому поводу его друзья? Лобов  улыбнулся,
вспоминая о них. Клим, наверное, сказал бы: "Инъектор? Ну и что? Вот  если
бы в кармане лежал флакон яда или ядерная бомбочка!  Да  я  придумаю  тебе
сотню причин, по которым Лена могла  положить  в  карман  эту  штучку!"  А
Кронин? Что бы сказал Алексей, догадаться было уже  труднее,  но,  видимо,
что-либо в таком роде: "Знаешь, Иван, если бы ты нашел инъектор в  кармане
серьезного мужчины, я бы задумался. Но ты нашел его у молоденькой девушки.
Мне кажется, что у девушек в кармане всегда бывают  кучи  ненужных  вещей.
Поэтому не стоит придавать этому значения". И может быть, Алексей прав.
   Лобов не меньше десяти раз перевернулся с боку  на  бок,  пока  ему  не
пришло  в  голову,  что  инъектор  мог  быть  использован  не  по  прямому
назначению,  а,  скажем,  для   какого-то   биологического   эксперимента.
Допустим,  Лене  пришло  в  голову  сделать   инъекции   вакцин   каким-то
орнитеррским животным и посмотреть, что из этого получится. Молодежь  ведь
ужасно любит ставить опыты, зачастую совершенно безрассудные, по принципу:
а вдруг да выйдет  что-нибудь  интересное?  Итак,  предположим,  что  Лена
ставила опыты. И что же из этого вышло? Бесследно исчезла не  только  она,
но и Виктор! Ничего себе опыт! Впрочем, ничего удивительного в  этом  нет,
молодежь любит рисковать, просто не  сознавая  опасности.  Опыты,  опасные
опыты... Если они были действительно опасными, то инъектор мог служить  не
средством эксперимента, а оружием защиты. Но разве Лена пошла бы на  такой
опыт без санкции базы? Разве поддержал бы ее Виктор?
   Прошел, по крайней мере, еще один мучительный  час  полусна,  и  Лобова
вдруг осенило. Какие опыты? При чем тут опыты? Скорее всего  на  Орнитерре
начались какие-то неизвестные раньше процессы, которые насторожили Лену  и
заставили ее подумать о мерах  безопасности.  Именно  только  насторожили!
Будь это реальная опасность, Лена немедленно бы сообщила об этом на  базу,
а когда еще много неясного, молодежь больше всего опасается, как бы ее  не
обвинили, мягко говоря, в излишней осторожности и паникерстве. Итак, Лену,
что-то насторожило. Что? Черт возьми! Ведь  совсем  недавно  на  Орнитерре
началось необыкновенное исступленное роение бесполых колибридов!
   Добравшись до этого  пункта  размышления,  Лобов  успокоение  вздохнул,
потянулся и крепко заснул.


   Прощаясь с Климом, Кронин уже сидел в уникоде, Лобов задержал его  руку
и после некоторого колебания сказал:
   - Вот что, Клим. Из помещения выходи как можно реже, а лучше вообще  не
выходи.
   Клим недоуменно взглянул на него, потом улыбнулся!
   - Боишься, что меня утащат колибриды?
   - Если бы я знал, чего бояться! - Лобов с досадой  передернул  сильными
плечами. - В общем, если почувствуешь себя плохо,  немедленно  перебирайся
на корабль, сделай инъекцию унивакцины и немедленно доложи мне!
   Тень тревоги скользнула по лицу штурмана:
   - Ты не уверен в добротности зимми?
   - Да нет, сердцем чувствую - нечисто что-то на этой  синей  планете.  -
Лобов помолчал, хмуря брови, и добавил: - И вот  еще  что  -  перерой  все
отчеты Лены Зим за последние дни. Постарайся отыскать в них необычное,  из
ряда вон выходящее. Там обязательно должно быть что-нибудь такое.
   - Что? - с интересом спросил штурман.
   - Не знаю, но должно быть.
   Клим внимательно присматривался к командиру.
   - Чудишь ты, Иван. Иди туда, не знаю куда. Ищи то, не знаю  что.  Да  и
перерыл я эти отчеты! Ничего там нет особенного, кроме роения колибридов.
   - Посмотри еще раз. - Лобов был само терпение. - Может быть,  отчет  не
закончен и лежит не в архиве, а где-то на рабочем месте.
   - Хорошо, Иван, постараюсь, - пообещал Клим.
   И он постарался. Уникод был еще в пути на шестой пост, когда на  экране
появилось довольное и горделивое лицо Клима.
   - Ты оказался пророком, Иван, - сообщил он. - Я нашел  этот  отчет.  Он
был в лаборатории. В нем идет речь о болезни.
   - О какой болезни? - насторожился Кронин.
   - Не беспокойся, мой впечатлительный друг, не о нашей. За последние дни
Виктор и Лена обнаружили несколько больных орнитеррских животных. Животные
разные, но больны они были одной  и  той  же  болезнью.  Больные  животные
никогда не лежат на открытом месте,  а  прячутся  в  расселинах,  пещерах,
зарываются  в  землю,  песок  или  листья  где-нибудь  в  самой  глухой  и
непроходимой чаще леса.  Поэтому-то  их  и  не  находили  раньше.  Молодцы
все-таки эти стажеры, честное слово!
   - Не отвлекайся, - попросил Лобов.
   - Больше не буду.  На  первый  взгляд  животные  кажутся  умершими,  не
реагируют на самые сильные раздражители, тело скорченное, окоченевшее.  Но
сохраняется поверхностное дыхание, и в  сильно  замедленном  темпе  бьется
сердце. По их предварительным анализам  получается,  что  это  заболевание
жуткой сложности! Последние дни стажеры только им  и  занимались.  Болезнь
такая путаная, что сам черт ногу сломает. Но, что самое важное, им удалось
установить с абсолютной точностью -  вирус,  вызывающий  заболевание,  для
человека совершенно безвреден, так что можете не беспокоиться.
   - И все-таки, - недовольно пробормотал Кронин, - они должны были  сразу
сообщить обо всем этом на базу, а не заниматься самодеятельностью.
   - Конечно, опытный планетолог так бы и сделал, - пробормотал Лобов.
   Кронин покачал головой.
   - Я же говорю - дети!
   -  Да  что  вы  к  ним  придираетесь!  -  возмутился  Клим.  -   Ребята
просто-напросто ждали очередного  сеанса  связи.  Тем  более  что  он  был
близок.
   - И все-таки это легкомыслие! - упрямствовал инженер.
   - Все мы бываем легкомысленны в молодости, - усмехнулся Клим.
   - Ну,  желаю  удачи.  А  я  вооружаюсь  Вирус-энциклопедией  и  начинаю
разбираться в этой болезни подробнее.


   Лобов и Кронин нашли стажеров на исходе третьего часа поисков  всего  в
полукилометре от поста. Биолокатор сработал,  когда  униход  пролетел  над
верхушкой громадного раскидистого дерева с сочно-голубой  листвой.  Но  он
сработал так неуверенно, что Лобов не понял - был  контакт  или  это  лишь
случайная помеха. Он обернулся за помощью  к  инженеру,  но  и  тот  пожал
плечами:
   - Сам ничего не пойму, Иван, надо вернуться.
   Лобов положил униход в крутой вираж и  снова  повел  его  к  приметному
дереву, теперь уже на минимальной скорости. И  снова  биолокатор  сработал
так же слабо и нечетко.
   Завесив униход над деревом, Лобов сказал Кронину:
   - Проверь-ка аппаратуру, Алексей.
   Кронин молча кивнул и  занялся  биолокатором.  Через  несколько  минут,
убедившись, что все в порядке, он уже хотел сообщить об  этом  Лобову,  но
прежде так, для очистки совести, прогнал частоту настройки сначала вниз, а
потом вверх в диапазоне крайних значений частоты  "гомо  сапиенс".  И  вот
тут-то, на самой границе высоких частот, локатор буквально взвыл,  отмечая
необычайно  высокую   интенсивность   биопроцессов.   Пораженный   инженер
обернулся к Лобову:
   - Ничего не понимаю!
   - Потом разберемся, - ответил Лобов и повел униход  на  посадку.  -  Ты
запеленговал точку контакта?
   - Разумеется.
   Подмяв под себя кустарник, униход приземлился метрах  в  пятнадцати  от
дерева. Кронин взялся было за дверцу, но Лобов остановил его:
   - Проверь оружие. Будешь меня страховать.
   Инженер кивнул, вынул лучевой пистолет, проверил его зарядку и  снял  с
предохранителя. В свою очередь, проверив пистолет, Лобов взял манипулятор,
предназначенный для выполнения различных механических работ.
   - Я готов, - сказал Кронин.
   - Пошли.
   Первым вышел инженер, осмотрелся и жестом показал, что ничего  опасного
нет.  Лобов,  успевший  заметить  точку  контакта  биолокатора,   уверенно
направился к самому основанию огромного дерева. Под ногами мягко  пружинил
толстый ковер пожухлой, позеленевшей листвы. Кронин остался возле унихода,
держа пистолет наготове. Под  деревом  Лобов  внимательно  осмотрелся.  На
первый взгляд, кроме листьев и сучьев, здесь ничего не  было.  Лобов  даже
подумал:  уж  не  ошибочно  ли  сработал  биолокатор?   Но,   осмотревшись
внимательнее, он заметил плоский холм листьев. Секунду он смотрел на него,
хмуря брови, а потом подошел и принялся прямо руками разбрасывать листву и
мелкие сучья.
   Скоро он увидел то, что и предполагал и  боялся  увидеть,  -  судорожно
сжатую в кулак кисть человеческой руки. Еще несколько осторожных  движений
- и Лобов увидел Лену  Зим  и  Виктора  Антонова.  Свернувшись  в  плотные
комочки,  они  лежали,  тесно  прижавшись  друг  к  другу.  Лица  их  были
мраморно-бледны,  глаза  закрыты.  Ножом  манипулятора   Лобов   осторожно
разрезал одежду Виктора и, с трудом подсунув свою ладонь под прижатые руки
стажера, положил ее на грудь Антонова.  Затаив  дыхание,  он  прислушался.
Медленно, бесконечно тянулись  мгновения.  И  вдруг  -  "тук!"  -  ударило
сердце; пауза две-три секунды, и снова знакомое "тук!".
   Лобов выпрямился.
   - Живы! Алексей! Срочно сделай себе инъекцию вакцины. Свяжись с Климом,
прикажи ему сделать то же самое.
   Кронин на мгновение замялся.
   - Ничего, я посмотрю, - сказал Лобов.
   - Хорошо, -  сказал  инженер  и,  оглядевшись  вокруг,  полез  в  дверь
унихода.
   Заметив, что взгляд Кронина задержался где-то наверху, Лобов  посмотрел
туда же.
   Прямо  над  униходом  трепетал   сотнями   крыльев   сверкающий   столб
колибридов. Не спуская взгляда с этого столба,  Лобов  достал  из  кармана
инъектор и  ввел  себе  вакцину.  Рой  колибридов  то  взмывал  вверх,  то
опускался вниз, но его нижний край неуклонно терял высоту. Некоторое время
Лобов смотрел на  этот  шуршащий  рой,  покусывая  губы,  а  потом  поднял
пистолет и, сжав зубы, нажал спусковой крючок. Беззвучно, невидимо  ударил
тепловой  луч.  Нижняя  часть  роя  просто  испарилась,  из  середины  его
посыпались опаленные, сожженные крылатые  крошки,  а  самая  верхушка  роя
рассеялась и опала на лес.
   - Вот так, - хмуро сказал Лобов, ставя пистолет на предохранитель.
   Из унихода выглянул Кронин.
   - Правильно, - сказал он, показывая на сожженных птиц. -  Я  сам  хотел
пугнуть их. Инъекцию сделал. Клим на вызовы не отвечает.
   У Лобова упало сердце.
   - Как не отвечает?
   - Молчит, и все. Наверное, увлекся поисками в лаборатории.
   - Пошли аварийный вызов.
   - Хорошо.
   Кронин снова скрылся в униходе. Лобов осмотрелся вокруг, сунул пистолет
за пазуху, наклонился и поднял на руки Лену. Она была легкой как  перышко,
и  Лобов  безо  всякого  напряжения  понес  ее  к  униходу.  Кронин  вылез
навстречу.
   - Не отвечает, - мрачно сказал он.
   - Страхуй Виктора, - коротко приказал Лобов.
   Он уложил Лену в госпитальный отсек, ввел ей вакцину и вылез из унихода
как раз в тот момент, когда на землю сыпались сожженные крошки.
   - Пришлось пугнуть еще раз, - пояснил Кронин. - Как осатанели!
   Лобов кивнул на униход.
   - Садись.
   - А Виктор? - спросил инженер, но все-таки сел.
   Лобов плюхнулся на  водительское  сиденье  и  мастерски  подвел  униход
вплотную к Антонову.
   - Страхуй, - бросил он Кронину, выбираясь из унихода.
   Виктор Антонов был тяжеленным парнем, настоящий богатырь! У Лобова жилы
вздулись на лбу, когда  он  нес  эту  свинцовую  тяжесть  к  госпитальному
отсеку. А тут еще край рубашки Виктора, как якорь,  зацепился  за  дверцу.
Кронин поспешил на помощь и принялся отцеплять рубашку.
   - Страхуй! - свирепо оглянулся на него Лобов.
   Но было уже поздно.
   Откуда-то  сверху,  прямо  сквозь  сочно-голубую   крону   дерева,   на
космонавтов  посыпался  рой  колибридов.  Шорохи,   трепетанье   маленьких
крыльев, мягкие прикосновения теплых тел, дуновение  воздуха,  горьковатый
запах  -  все  это  продолжалось  считанные  мгновения.  Космонавты   были
ослеплены и оглушены этой плотной живой массой. И вдруг все  прекратилось.
Как по команде рой взвился вверх и исчез. Все это  время  Лобов  продолжал
держать Антонова на руках.  Когда  рой  оставил  их  в  покое,  он  сделал
последнее усилие и, оборвав полу рубашки, все-таки уложил Виктора рядом  с
Леной.
   - Жив? - обернулся он к инженеру.
   Кронин натянуто улыбнулся.
   - Жив. И кто  бы  мог  подумать,  что  эти  прелестные  создания  такие
агрессоры? И, по-моему,  -  Кронин  провел  рукой  по  лицу  и  шее,  -  в
довершение всех удовольствий они меня еще и покусали.
   Лобов, делавший инъекцию Антонову, вскинул голову.
   - Покусали?
   - Может быть, я не совсем правильно выражаюсь. Скажем так: заклевали.
   Лобов захлопнул дверцу госпитального отсека и провел  рукой  по  своему
лицу и шее.
   - А меня, кажется, не тронули, - не совсем уверенно сказал он.
   - Наверное, я вкуснее тебя, - невесело пошутил Кронин.
   Лицо Лобова дрогнуло. Перед его глазами встала картина, яркая,  четкая,
словно стереография: серебристый тяжелый плод на ладони  и  фраза:  "Пусть
хотя бы один из нас не ест местных плодов". А  может  быть,  и  обойдется?
Ведь вакцина-то введена!
   - Садись, Алеша, - вслух сказал он. - Надо спешить.
   Лобов вел униход на небольшой высоте на сверхзвуковой скорости.
   Минуты через три  после  старта  Кронин  побледнел.  Стуча  зубами,  он
пожаловался:
   - Меня знобит, Иван.
   - Это от волнения, - сквозь зубы сказал Лобов, еще прибавляя скорости.
   - Конечно, это от волнения, - Кронин попытался улыбнуться, -  и  корчит
меня тоже от волнения. Мне плохо, и ты сам знаешь почему. Я сяду на заднее
сиденье, Иван, а то еще помешаю тебе. И не надо меня успокаивать.  Я  ведь
уже десять лет работаю патрулем. Понимаешь, Иван, десять лет.
   Последнее слово он произнес уже с заднего сиденья и словно  в  забытьи.
Минуты через две, обернувшись, Лобов обнаружил,  что  Кронин,  свернувшись
клубочком, спокойно спит.
   Униход с грохотом мчался над синим лесом. Перед  самой  станцией  Лобов
сделал горку и погасил скорость. Круто снижаясь вниз к ракете Лобов увидел
Клима. Он лежал, по-детски  подтянув  колени  к  подбородку,  на  ступенях
лестницы, ведущей к входной двери корабля.


   В госпитальном отсеке "Торнадо" царили тишина и покой. Мягким оранжевым
светом светился низкий  потолок.  На  белоснежных  постелях  в  спокойных,
расслабленных позах  лежали  четыре  человека,  опутанные  гибкими  змеями
шлангов лечебной аппаратуры.
   Лобов, заложив руки за спину, прохаживался по толстому зеленому  ковру,
совершенно заглушавшему звуки его шагов. Третьи сутки без сна.
   Иногда он садился в кресло,  доставал  из  кармана  записную  книжку  и
заново перечитывал написанные  стенографической  вязью  страницы.  Сначала
строчки тянулись ровными линиями, но чем дальше, тем становились все более
неуклюжими, неровными, корявыми, пока наконец не обрывались на  полуслове.
Если бы не эта записка, кто знает, остался ли бы в живых  хоть  кто-нибудь
из этих четверых?
   Записную книжку Лобов нашел на груди Лены Зим, она прижимала ее  обеими
руками как величайшую  драгоценность.  С  большим  трудом  Лобову  удалось
освободить и взять ее.
   "ВНИМАНИЕ! - было написано на  книжке  крупными  буквами.  -  СООБЩЕНИЕ
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ВАЖНОСТИ!"
   А дальше уже шел сам текст сообщения: "Для всех тех, кто употребляет  в
пищу  местные  плоды,  колибриды   представляют   смертельную   опасность!
Совершенно безобидные во всех других отношениях нектарницы имеют полностью
паразитический способ размножения. В сосущих органах колибридов непрерывно
продуцируется геновирус, который  способен  коренным  образом  перестроить
наследственный  механизм  клеток.  Питаясь  нектаром   цветов,   колибриды
заражают  их  геновирусом.  Зараженными  оказываются  и  некоторые  плоды,
развивающиеся из этих  цветов.  Вместе  с  плодами  геновирус  попадает  в
кишечник животных,  всасывается  в  кровь,  разносится  по  всему  телу  и
проникает в клетки. Там геновирус  дозревает,  приспосабливаясь  к  тонким
особенностям обмена веществ животного-хозяина. Заражение геновирусом  само
по себе никакой опасности, по-видимому, не представляет.
   Когда  начинается   период   роения,   колибриды   перестраиваются   на
продуцирование другого типа вируса, который мы называли роевым. Колибриды,
перемещаясь  над  лесом  плотным  роем,  отыскивают  животное,  пораженное
подходящим штаммом геновируса, нападают на него и клювами  непосредственно
в кровь  и  ткани  вводят  значительные  количества  роевого  вируса.  При
достаточной дозе он бурно взаимодействует с  геновирусом,  инкубирующим  в
клетках.  В  результате  развивается   острое,   молниеносно   протекающее
заболевание, приводящее к полному параличу.
   Парализованный организм с течением  времени  окукливается  и  одевается
твердой  оболочкой,  превращаясь  в  подобие  яйца.  Ткани   окуклившегося
животного образуют достаточно однородную биомассу, в  которой  формируется
от нескольких десятков до сотен и тысяч автономных центров  развития.  Эти
центры подавляют окружающие клетки, подчиняют их общей программе  развития
и становятся зародышами будущих колибридов.
   Весь этот сложный механизм взаимодействия роевого вируса  и  геновируса
оставался для нас тайной до самого последнего момента. Мы заблуждались! Мы
считали, что размножение колибридов происходит с помощью одного геновируса
и  что  для  его  активизации   требуется   лишь   достаточно   длительный
инкубационный период. Мы  не  поняли,  что  роевый  вирус  -  своеобразный
спусковой крючок молниеносной болезни - превращения. Роевой  геновирус  мы
считали штаммом обычного  геновируса  с  повышенной  активностью  и  более
коротким инкубационным периодом. Такие штаммы  почти  всегда  возникают  в
ходе вирусных эпидемий и пандемий. Геновирус же был изучен нами  детально.
Мы создали  культуру  вирусофага,  с  помощью  которой  удалось  полностью
излечить нескольких  местных  животных,  находящихся  в  начальной  стадии
оцепенения. А самое главное - мы считали геновирус  совершенно  безопасным
для человека! И  это,  как  нам  казалось,  было  безусловно  подтверждено
большой серией опытов. Как мы ошибались! Только теперь под  этим  деревом,
когда Виктор уже потерял сознание, все факты о колибридах вдруг обрели для
меня совсем другой смысл и иначе связались друг с другом.  Словно  повязку
сняли у меня с глаз. Но уже поздно!"
   Дальше запись Лены все более и более теряла свою четкость.
   "Мне все хуже, спешу. В станционной лаборатории  в  десятом  термостате
чистая культура вирусофага - антигеновируса. Испытана на местных животных,
результаты хорошие. Немедленно введите ее мне и Виктору! Первая инъекция -
10000 ед., через два часа - полдозы. С риском не считайтесь, будет поздно.
Виктору дозу увеличьте. Он не вакцинирован. У нас был один инъ..."
   На  этом  запись  обрывалась.  Лобов  закрыл  глаза,  представляя,  как
девушка, отчетливо сознававшая неизбежность удивительной смерти, водит  по
записной книжке цепенеющей рукой, а рядом лежит уже совершенно равнодушный
ко всему Виктор. Ее Виктор! Виктор, которому уже никто не в силах  помочь,
даже теперь. Да, этот хитроумный ларчик  природы,  как  многие  другие  ее
порождения, открывался непросто. На Орнитерре не