лтого и грязно-серого, с круглой головой, 
квадратными ноздрями и круглыми ушами. Я никак не мог сосчитать их 
- их могло быть и четыре, и сорок.
	Они не напали сразу. Они рассыпались, чтобы окружить нас, и 
стали кружить, держась на расстоянии от пятидесяти до шестидесяти 
ярдов от нас, перебираясь от укрытия к укрытия, приподнимая головы 
каждые несколько секунд.
	Лучники наложили стрелы на тетивы, но терпеливо ждали, будучи 
достаточно расслабленными. Расстояние было слишком велико, и у них 
не ещ„ было никакой возможности тщательно прицелится во врага. 
Поскольку твари кружили вокруг нас, лучники также рассредоточились, 
образовав углы квадрата со мной, Слугой и раненным животным в 
центре. Остальные быки тоже рассыпались и начали бродить взад-впер„д 
вдоль сторон воображаемого квадрата. Я был пораж„н осмысленностью 
их движений. Они не были ни напуганы, ни беспокойны. Они находились 
под контролем.
	Какой эффект оказывал контакт с супер-разумом на животное? Я 
задумался над этим. Оно не становилось разумным - его мозг не обладал 
требуемой „мкостью. Но контакт с Самим мог позволить ему наиболее 
эффективно использовать то, чем оно располагало... наиболее 
эффективно, возможно, с точки зрения приоритетов Самого.
	Их рога не были приспособлены, чтобы колоть, но скорее, чтобы 
наносить удары и цеплять. Я не возражал бы, чтобы они были лучше 
вооружены, но у меня было ощущение, что в тяж„лой схватки они, вне 
всякого сомнения, будут союзниками.
	Хищники начали показываться более часто, подобравшись ближе, 
и смог гораздо точнее оценить их силы. У меня сложилось впечатление, 
что их было от пятнадцати до двадцати пяти особей.
	Если я был прав, то их было более чем достаточно, чтобы нанести 
нам огромный вред - если бы они продолжали следовать своей 
теперешней осторожной тактике до тех пор, пока не подобрались бы 
достаточно близко для стремительного броска, а затем напали бы все 
одновременно.
	Но не это было у них на уме.
	Одна из собак, более смелая, чем остальные, в конце концов 
покинула укрытие слишком на долго и попыталась по диагонали 
перебежать к кучке растений всего лишь в двадцати футах от нас. Один 
из лучников выстрелил, и стрела угодила твари прямо под лопатку. Та 
перекувыркнулась через голову и издала ужасающий вой. Она лежала на 
спине и д„ргалась. Выстрел не убил е„ наповал, но он определил е„ 
судьбу.
	Между тем остальные продолжали кружить вокруг. Но пример 
того, что случилось с их менее везучим сородичем не отпугнул их. Это, 
казалось, возбудило их ещ„ больше. В воздухе ещ„ сильнее запахло 
кровью, а кровь своего собственного вида была, по всей очевидности , 
для них таким же стимулом, как и кровь естественной добычи.
	Другой лучник пустил стрелу, попав волку в лапу - снова рана не 
была смертельной, но снова она остановила хищника, который 
повернулся, чтобы заскакать прочь, на бегу цеплясь стрелой за траву.
	Затем появились остальные, группами по два-три, никак не 
согласуя свои действия. Трое были сбиты стрелами, затем четв„ртый... 
затем все оставшиеся оказались у периметра оборонительного квадрата... 
и яко-олени вступили в дело, опустив головы и роя копытами землю.
	Неожиданно вс„ смешалось, лучники оказались не в состоянии 
точно посылать своий стрелы. Они отступили в нутрь, держа стрелы 
наложенными на луки, чтобы выстрелить при первой же 
представившейся возможности, когда волки приблизятся для 
завершающего прыжка. И волки ~прыгали~, оскалив пасти на свою 
естественую добычу - на быков. Их стратегия - нападение маленькими 
группками - была расчитана на то, чтобы валить травоядных, 
отрезанных от стада. Они могли стоять, бодаясь и ударяя копытами, и 
пока один хищник занимал вооруж„ную рогами голову, остальные 
впивались в ноги или прыгали на шею. Но голова была не единственным 
оружием, которым располагали быки, и их передние ноги расшвыривали 
нападавших.
	Стрелы одна за другой впивались в плоть. Лучники теперь не 
промахивались. Не смотря на замешательство, они находили свои цели - 
волков отброшенных в сторону и катящихся по земле, показывая свои 
бледные подбрюшья, на мгновение оказываясь беспомощными.
	Затем боковым зрением я заметил, как один из волков совершил 
совершенно невероятный прыжок на плечи одного из быков, его челюсти 
впились в мохнатый загривок. Когда длинные клыки вонзились в 
шерсть, бык крутнулся и ударил рогами. Один рог угодил волку в бок и 
превратил мощный прыжок в беспомощный акробатический пол„т. 
Отброшенный в сторону, волк свалился в центре нашего 
оборонительного кольца... прямо на меня.
	Я поднял руки, чтобы прикрыть лицо, но был сбит на землю весом 
падающего тела. Волк был так же ошарашен, как и я, к тому же он падал 
на бок, поэтому его челюсти - вс„ ещ„ сжимавшие длинную коричневую 
шерсть - попусту щ„лкнули в воздухе. Я отчаянно попытался отбросить 
его прочь, едва оправившись от его присутствия, но вс„, чего я достиг, 
сваливая с себя тело - это перевернул его так, что он снова оказался на 
ногах и восстановил равновесие. Я до сих пор лежал на спине, а это была 
наихудшее положение для самообороны. Вс„, что я мог сделать - это 
захватить шкуру на его шее и толкать вверх, пытаясь удержать эти 
кошмарные клыки подальше от себя. У меня не было особых навыков в 
борьбе такого рода, но я как-то умудрился задрать ему голову. Животное 
принялось д„ргаться и вырывать голову, чтобы освободиться, но оно 
потеряло ориентацию и никак не могло е„ восстановить. Слюна 
забрызгала пластик моего больше ни от чего не защищающего костюма, 
и огромные желтоватые клыки снова распахнулись, словно капкан.
	Больше я ничего не мог сделать.
	А затем стрела, пущенная с поразительной силой, глубоко 
вонзилась в его правый глаз и проникла в мозг. Его голова вскинулась, 
словно кто-то сломал ему хребет, как соломинку, и одна единственная 
конвульсия сопроводила его уход из жизни. Затем он стал м„ртвым и 
свалился попер„к моей груди, словно огромный мешок с мокрым песком. 
Это напрочь забило мне дыхание, и мне пришлось лихорадочно вдыхать 
воздух, проклиная предохранительные фильтры, которые, казалось, 
душили меня так, что на глазах выступили сл„зы, а л„гкие на мгновение 
ощутили удушье. Затем дыхание вернулось ко мне, и я с жадностью 
вдохнул воздух. Я чувствовал себя так, словно меня только что избили, 
но я также испытывал и пьянящее ощущение - облегчение от того, что 
остался в живых.
	Мне удалось свалить в сторону тело волка и сесть.
	Схватка закончилась. Противник полностью бежал. Я насчитал 
шесть тел, включая одно рядом с собой, и первого, который вс„ ещ„ был 
там, где упал, вертясь во все стороны в беспомощных попытках извлечь 
стрелу из своего плеча.
	Я не знал, кто из лучников послал стрелу, спасшую мне жизнь. Я 
громко произн„с "Спасибо", обращаясь ко всем из них. Я не смог 
совладать с некоторой умеренностью своей благодарности из-за мысли, 
не была ли стрела пущена чисто рефлекторно. Быть может, если бы у них 
было время подумать, они бы посчитали более безопасным позволить 
твари прикончить меня. Это была паршивая мысль, но я и чувствовал 
себя вс„ ещ„ весьма паршиво.
	Слуга, казалось, не шевельнул и мускулом. Он мог быть 
полностью осведомл„н обо вс„м. Быки, также, были теперь совершенно 
спокойны. Они выполнили свою работу, тщательно и эффективно.
	Я чувствовал себя помятым, но не больше, чем до того, как волк 
свалился на меня. Не было сомнения, что я ушибся во время падения. Но 
в остальном, со мной вс„ было в порядке. Мне предстояла не слишком 
удобная езда верхом домой - если предполагать, что мне не прийд„тся 
идти пешком - но это я мог выдержать.
	Слуга вышел из своего транса, и я увидел, что ч„рная сетка больше 
не просматривалась на шее быка под мохнатой шерстью. Вс„ перешло в 
ч„рную паутину под серебристую тунику. Слуга не казался 
увеличившимся, но когда поднимался на ноги, то выглядел крайне 
уставшим. Вероятно, он находился на грани физического истощения. Вся 
энергия, необходимая для всасывания компаньона с раненного 
животного, обеспечивалась ~его~ системой. Паразит не обладал 
собственными резервами.
	Я посмотрел на быка.
	Он был абсолютно неподвижен. М„ртв.
	Эвтаназия без пули - последний подарок милосердия уходящего 
компаньона.
	Я посмотрел в осунувшееся лицо Слуги и сказал ещ„ раз:
	- Сожалею.
	Больше, похоже, сказать было нечего.




Глава 11

	Они предоставили мне одно из оставшихся верховых животных в 
товремя как двое из лучников сели вдво„м. На этот раз я не делал 
никаких попыток подъехать к Слуге. Мне не нужно было этого делать. 
На этот раз он сам хотел поговорить со мной, и это он сам отстал для 
этого.
	- Было нежелательно, чтобы ты видел то, что увидал сегодня, - 
сказал он. Теперь была его очередь делать провокационные заявления. 
Он просто хотел узнать, какие именно выводы я сделал из знания, что 
коммуны паразитов могут соединяться.
	- И я едва не был убит за это, - упрекнул я.
	- Стрела не была пущена, - подчеркнул он. - А другая стрела спасла 
тебе жизнь несколькими мгновениями позже.
	- Вы собираетесь позволить мне вернуться на корабль? - Спросил я 
хмуро.
	- Ты свободен, - проинформировал меня Слуга. - Я должен 
действовать так, как верю решит Сам. Если я ошибаюсь... тогда я буду 
наказан. Но я не могу заставлять тебя прийти в город на то время, пока 
принимается решение.
	- Что представляет собой наказание? - Поинтересовался я.
	- Это не важно, - ответил он. Я не был с этим согласен. Если 
принятие ошибочного решения влекло за собой наказание, это означало 
некоторую степень независимости личности от Самого. Суть наказания 
могла сказать мне кое-что о степени проступка. Но если он не был 
расположен говорить об этом, не было никакого смысла настаивать.
	- Почему вы старались держать в секрете тот факт, что все поросли 
являются частью одной и той же супер-личности? - Спросил я вместо 
этого.
	Он понял, что я имею в виду, не смотря на то, что термин был 
первым, какой приш„л мне в голову. - Потому, что мы знали, что такая 
мысль испугает вас даже больше, чем вс„ то, что вы видели до сих пор, - 
сказал он. - Мы зхнали, что кажемся вам чужими, что наши компаньоны 
кажутся вам отвратительными паразитами, питающимися нашим 
веществом, проникающими в наши тела и в наш разум. Мы понимали, 
что даже если ваш корабль и не располагает возможностями уничтожить 
Самого, то у Земли они есть. Было - и есть - жизнено необходимо, чтобы 
мы убедили вас в том, что случившееся с нами в этом мире не является 
злом - что это, в действительности, приблизило нас к Богу. Пока вы 
рассматривали компаньонов, как отдельные личности, имелся 
занчительный шанс того, что вы могли усмотреть в них симбиотов и что 
вы могли найти в себе смелость рискнуть одному или двум из вас 
проверить на собственом опыте. Мы опасались, что если бы вы узнали 
всю правду... что существует только один компаньон, который является 
компаньоном всем нам... вы смотрели бы на ситуацию иначе и 
посчитали бы компаньона гораздо более опасным. На личностном 
уровне вы видели в поросли нечто такое, с чем можно справиться. Но 
теперь, когда вы видите одно огромное создание, пугающее своими 
размерами, вы можете больше не увидеть в н„м нечто такое, с чем могли 
бы справиться, если бы потребовалось. Ваш страх возраст„т... и шансы 
на то, что вы согласитесь на условия, сопутствовавшие нашему 
разрешению, станут гораздо меньше. Ведь это правда, разве нет?
	- Да, - признал я. - Это правда. Я мог бы морально подготовиться к 
тому, чтобыпозволить паразиту расти на себе... но я не подвергну себя 
давлению тысяч посторонних разумов, физически подключ„нных к 
моему. Я не хочу терять вс„, что составляет мо„ я. Не вижу никакой 
возможности, чтобы я собрался включить свою личность в цепочку, 
вроде этой.
	- Ты ошибаешься, - сказал он. - Ты никак не можешь понять. Без 
того, чтобы ощутить это на себе, невозможно узнать... не просто правду 
о ~нас~... но правду о гораздо более важном.
	- Вы когда-нибудь задумывались о том, что ваш Бог может быть 
чем-то ч„рным, тянущимся миллионом щупалец к вашим разумам, 
манипулирующим вами ради своей выгоды... обманывающим вас? - Это 
был грубый вопрос, но мне представилось, что время было подходящим, 
чтобы его задать.
	- Ты не понимаешь, - повторил он.
	Он был прав. Не просто в том смысле, что его заявление было 
правдой, но в ощущении, что вс„ в н„м пребывало в согласии с его верой. 
Он был абсолютно уверен в своей собственной правоте, и любая атака на 
не„, любые вопросы, просто отскакивали прочь. Вне всякого сомнения 
она была непоколебима. Его взгляд на мир являлся замкнутой, 
самодостаточной системой. Большинство религиозных систем являются 
таковыми. Они делают себя неузвимыми перед зравым смыслом, не 
принимая его во внимание даже в образе мыслей. ~Вера~ - вот что 
необходимо... здравый смысл - это всего лишь способ обманывать себя. 
Даже если факты противоречат всем ощущениям, даже в этом случае 
всегда есть выход.
	Неисповедимы пути Господни.
	Все боги так поступают. Есть только один способ, каким они 
могут действовать.
	Их религиозность, вероятно, была жизненно важной. Вера в Бога 
является элементарной формой обезличивания - осознания 
ответственности перед гипотетическим Другим. В данном случае 
процесс происходил несколько иначе... Если потеря личностного и 
ответственность перед реальным Другим стала фактором жизни, значит 
это и есть Бог. Больше нет необходимости его выдумывать. Он 
существует.
	- Ты говоришь, что вы прибыли сюда, чтобы узнать о нас, - сказал 
темнокожий человек. - Вс„, о ч„м мы просим, это - чтобы вы сделали это 
- единственным возможным способом. Вы должны открыться для 
познания Самого, вы должны присоединиться к Самому. Тогда вы 
узнаете. Тогда вы пойм„те. Ваши мысли отягощены теперь ночными 
кошмарами. Если вы не можете справиться с этими кошмарами, тогда 
все мы ид„м к катастрофе. Вы не можете продвинуться впер„д, думая в 
рмках своих узких предубеждений. Вы ~должны~ узнать, чтобы понять.
	Все эти обычные рассуждения просто влетали в одно ухо и 
вылетали в другое. Я слыхал это вс„ и раньше. Это был расхожая байка, 
кочующая по истории человечества. Верь, как мы, и ты будешь спас„н. 
Ооставайся таким, каким ты есть сейчас, и ты обреч„н на вечное 
проклятие. Присоединяйся к нам... иначе неменуемы схватка, война, 
катастрофа. Это был призыв, который никогда не менялся, воззвание 
верующего к сомневающемуся.
	Единственной проблемой было то, что почти всегда ~были~ 
борьба, война, катастрофа. И уже сейчас я мог предвидеть, что ситуация 
здечь на Аркадии ид„т к радикальной А-катастрофе. "Дедал" против 
Города Солнца. Генная инженерия против всемогущего паразита.
	Последний раз, когда я слыхал байку, подобную той, что 
предложил мне Слуга, это был призыв от имени возрождавшихся 
неохристиан, высказанный мальчишкой, которого звали Питер, и 
который был моим сыном. Как только прозвучал призыв, мы потеряли 
друг друга. За ним последовал спор, так же легко и естественно, как ночь 
следует за дн„м. Теперь мы с ним были совершенно чужими друг другу. 
Это произхошло почти за одну ночь. Единственным пут„м избежать 
даже такого сравнительно крошечного несчастья, как это, была бы 
полная капитуляция с моей стороны. Я оказался неспособным на это. Я 
был не способен отказаться от своего мира и принять веру в качестве 
замены здравого смысла. Гораздо меньше я был способен 
капитулировать перед тем, о ч„м просил меня Слуга в сво„м 
миссионерском запале во имя Самого. Не было никакого спосособа, 
никакого вообще, чтобы я согласился подвергнуть свой разум риску, 
позволив ему раствориться в некой объедин„нной массе.
	А если так, то каков был шанс избежать катастрофы?
	~Они~, очевидно, продолжали сохранять надежду. Стрела не была 
пущена. Другая спасла мне жизнь. Я был волен вернуться на корабль, 
неся с собой и плохие новости и настоятельный призыв. Но это у 
верующих надежда всегда умирает последней. Поскольку они считают 
себя правыми, и в глубине души они верят, что и все остальные должны 
видеть их правоту. Упорный отказ разделить их веру, в конце концов, 
начинает казаться им обычным упрямством, которое они готовы 
наказать... из самых чистых побуждений.
	Я отчаянно пытался найти надежду, которая была бы под стать 
надежде Слуги.
	Но я, несчастный сомневающийся, не мог найти е„.
	Просто казалось, что е„ нет.
	Я вернулся на "Дедал" поздно вечером, сразу с наступлением 
темноты. Я стянул в шлюзе свой порванный костюм и с готовностью 
подвергся полной - и довольно неприятной - процедуре 
обеззараживания. Затем одел новый костюм. Я был уверен, что он не 
был необходим, но ради того, чтобы не пренебречь даже малейшим 
шансом, а также для спокойствия остальных это казалось наиболее 
правильным.
	Меня ждал не совсем комитет по встрече. В главном отсеке 
находились только трое - Натан и Мариэль, которые сидели перед 
стопками бумаг, и Пит Ролвин, который потягивал кофе. Однако, они 
прекратили свои дела, когда я вош„л внутрь.
	- Привет, Алекс, - сказал Натан. - Путешествие прошло 
нормально?
	- Нет, - сказал я.
	- Наш„л что-нибудь на корабле?
	- Ничего. - Я сел.
	- Что случилось с твоей ногой? - Спросила Мариэль.
	- Я свалился со своей лошадки... прямо на рог. Но это ерунда. 
Тошлько пощипало немного во время обеззараживания.
	Е„ глаза заглянули в мои, пронизывая насквозь. Она отодвинула 
свои бумаги в сторону.
	- Я позову остальных, - сказала она.
	Е„ тон сказал Натану, что сейчас было не время слушать в пол-уха. 
Он положил свою ручку и начал собирать бумаги в стопку.
	- Дашь мне немного кофе, Пит? - Сказал я. - В тюбике. Мне 
нравится слишкам с„рбать... Уж лучше я продавлю его сквозь фильтр.
	Он протянул мне тюбик. Мариэль привела из лаборатории 
Конрада и Линду. Они выглядели так, словно долго и напряж„нно 
работали. Карен появилась со стороны отсека управления.
	Я вкратце изложил им всю историю, не беспокоя особенными 
живописными подробностями. Главное внимание я уделил тому, что 
имело первостатейное значение. Выводы они могли с таким же успехом 
сделать сами. Это должны были быть те же выводы, которые пришли 
мне в голову утром. Я больше не был так уверен, что это были 
правильные выводы, но они были достаточно очевидными.
	- Они были глупцами, полагая, что смогут скрыть это от нас, - 
сказал Натан, когда я закончил.
	- Почему же, - ответил я. - Если бы не случайность...
	- Мы бы и сами догадались, - сказал он уверенно. - Это было 
совершенно очевидно, вс„ указывало на это. Если бы не естественная 
предубежд„нность в наших рассуждениях, мы бы вс„ увидели в 
правильном свете. Этот барьер не мог продержаться двадцать дней.
	- Я не вижу, чтобы это слишком меняло положение вещей, - 
сказала Мариэль. - Конечно, центральная проблема оста„тся. Облмдает 
ли паразит независимым сознанием? Активен ли он в групповом 
сознании или пассивен? Являются ли люди контрнолируемыми... 
управляемыми... манипулируемыми... или нет?
	- Это может быть и оста„тся центральным вопросом, - задумчиво 
сказал Конрад. - Но вс„ может оказаться теперь более трудным. Я имею в 
виду не более трудно нам ответить, поскольку в любом случае у нас 
теперь несколько больше шансов найти ответ, но более трудно задать 
вопрос. Он может в значительной мере утратить свой смысл. Пока мы 
думали об отдельных человеческих разумах, похожих на наш 
собственый, было достаточно просто представить себе состояние 
свободы и состояние подчин„нности внешней силе или управляющему 
сознанию. Мы воспринимали ситуацию применительно к себе - 
используя свой образ существования в качестве отправной точки.
	- Теперь эта отправная точка больше не подходит. Мы говорим 
теперь о едином колективном сознании... о Самом с большой буквы, со 
всем, что за этим следует. Если мы говорим теперь: "является ли 
человеческий элемент коллектива доминирующим или подчин„нным?" 
мы