его жертв, подавляя их личность вплоть до беспомощного 
подчинения единственному Самому, который является паразитом, хотя и 
созда„т впечатление о человеческом индивидуальном самосознании. По 
существу, паразит становится огромным мозгом с несколкими тысячами 
тел. Эти тела организованны своим единым разумомо в общество, 
напоминающее рой, с различными кастами, которые отличаются друг от 
друга в соответствии с разделением труда. Супер-разум обладает таким 
контролем над своими телами, что может уберечь их от болезней и 
может, также, управлять развитием различных органов - так многие 
касты состоят полностью из мужчин, чья сексуальность является 
недоразвитой. Они специализированны для выполнения своей работы, 
как рабочие муравьи. Паразит Начинает долговрем„нную программу по 
управляемому саморазвитию и эволюционной подготовке к 
распространению своего доминирования на все другие миры, где 
существуют человеческие колонии - и, возможно, со временем на все 
обитаемые миры вселенной.
	Затем прилетают люди с Земли. Хотя они и являются 
относительно наивными, тем не менее, они представляют угрозу. Во-
первых, они прибывают тогда, когда супер-разум оста„тся ещ„ 
относительно не развитым, обладающим ещ„ только частью своих 
потенциальных возможностей. Во-вторых, они обладают неуязвимой 
базой, с которой могут действовать, а в ней - лабораторией геной 
инженерии, потенциально способной произвести биологическое оружие, 
которое может уничтожить супер-разум. Поэтому супер-разум пытается 
скрыть от визит„ров свою истинную природу, и пытается склонить их к 
принятию паразита, притворяясь безвредным. Как только он завладевает 
одним из них, тем или иным способом, у него появляется ощутимый 
шанс пробраться в корабль, после чего он выигрывает сражение. Люди с 
Земли, хотя и понимают истинное положение дел, колеблятся в выборе 
подходящего образа действий, давая супер-разуму время для разработки 
своей стратегии. Люди с Земли поглощаются супер-разумом и привозят 
паразита на ничего не подозревающую Землю, которую они заво„вывает 
без особых проблем.
	Захватив Землю, супер-разум приступает к захвату всей вселенной 
и, по существу, превращается в Бога.
	~Быть может~, - подумал я, - ~это уже произошло однажды, 
невообразимое число веков тому назад, и жизнь во вселенной, такая, как 
она есть, является обломками последнего супер-мозга, который каким-то 
образом уничтожил сам себя~.
	Были и другие сценарии, приходящие мне на ум, но ни один из них 
мне не нужно было придумывать. Все они были вполне реальными.
	В 16 и 17 веках на Доброй Старой Земле христианская церковь 
стала утверждать, что существует обширный дьявольский заговор, чтобы 
отвратить человеческую расу от Бога, и что Дьявол являлся своим 
подданным на великих Шабашах, на которые ведьмы должны были 
слетаться со всех уголков мра, чтобы праздновать сво„ падение. Верили, 
что тайные общества колдунов практиковали канибализм и совершали 
всевозможные зловещие обряды посредством силы, дарованной им.
	Тысячи людей подверглись пыткам и были сожжены.
	Из-за одной только фантазии - воображаемой угрозы, 
порожд„нной страхом и политическими интересами.
	В 20 столетии на Старой Доброй Земле нацисты Германии стали 
утверждать, что существовал обширный тайный заговор евреев с целью 
прибрать к рукам мировые финансовые и политические дела, и что евреи 
были низшей расой, мешающей истинным хозяевам мира в ступить во 
владение своим наследством.
	Миллионы людей подверглись пыткам и были убиты.
	Из-за одной только фантазии - воображаемой угрозы, рожд„нной 
злобой и политическими интересами.
	Я понимал, что кое-что из сказанного Натаном было правдой. Это 
~надо было~ решать нам. Всем и каждому из нас. Мы не могли вынести 
приговор Городу Солнца потому, что у нас просто не было информации, 
необходимой для того, чтобы прийти к обоснованному решению. Но мы 
могли судить наши собственные действия и свои собственные эмоции. 
Мы могли и должны были...
	Мы должны были явиться посредниками между двумя 
коллективными волями - объединением человеческих разумов, 
называемым ОН и достаточно отличным образованием разумов, 
называемым Сам. Мы являлись прокладкой между ними. Мы могли 
отступить и позволить им противостоять друг другу непосредственно. 
Или же мы могли остаться там, где находились в данный момент, и 
попытаться спасти их друг от друга.
	Мы могли попытаться спасти Самого от безбожного страха ОН, и 
мы могли попытаться спасти ОН от самых благих намерений Бога 
Нации.
	Кто-то тронул меня за плечо.
	Это была Мариэль, безопасности ради одетая в пластиковый 
костюм.
	- Они наблюдают за тобой с помощью камеры, - сказала она. - Им 
не нравится, что ты находишься здесь без костюма. Вс„ может случиться. 
Я знаю, почему ты делаешь это, но это не такой уж значительный жест. 
Пойд„м обратно внутрь и поговорим обо вс„м. Натан настроен не совсем 
так абсолютно решительно, как ты думаешь. Вс„ дело в том, как он 
представляет вещи - он всегда выступает за одну из сторон, никогда 
посредине. Ноего вс„ же можно убедить. Если ты сможешь показать, что 
бояться нечего, ты можешь одержать над ним верх. Но единственный 
способ, которым ты можешь сделать это - работать над образцом, 
который принесла Линда... и разработать способ победить эту штуку. До 
тех пор, пока у нас не будет какой-либо защиты от этой штуки, ты 
никого не убедишь, чтобы е„ оставили в покое.
	- А как только мы будем иметь защиту? - Сказал я резко. - Что 
удержит нас от того, чтобы использовать е„ для нападения?
	- Ты, - сказала она. - Если сможешь уменьшить страхи. Именно с 
этим ты и сражаешься - не с Натаном или политиками, но с ночными 
кошмарами, которые впрыгивают в разум, когда мы сталкиваемся с 
определ„нными идеями и получаем определ„нные сигналы. Ты знаешь, 
что я имею в виду. Ты и сам прош„л через это.
	Я посмотрел на не„, но смог различить только смутный силует.
	- Ты голосовала против поимки зараж„нного паразитом 
животного, - сказал я.
	- Я не думала, что это тебе подходило. Натан подсознательно 
удерживался от поднятия этого вопроса до тех пор, пока ты не уехал. Он 
опасался, что ты будешь против.
	- Спасибо, - сказал я.
	- Это не означает, что я полностью на твоей стороне. У меня тоже 
есть свои ночные кошмары... может, даже больше, чем у остальных. Ты с 
таким же успехом можешь представить свои кошмары, как и мои. Если 
тебе не удастся рассеять кошмары, тебе не спасти этот мир.
	Она была чертовски права, во вс„м. Я знал это. Единственным 
способом убедить кого-либо в том, что этот мир должен быть оставлен в 
покое, было дказать им, что он не представлял собой никакой 
опасности... или же угрозу, с которой можно было справиться. Ночные 
кошмары должны были быть рассеяны.
	Даже мои собственные.
	Оставалось делать только одно. Я вош„л обратно внутрь, оделся в 
шюзовой камере и направился прямо в лабораторию, чтобы выяснить 
какого прогресса достигли Линда и Конрад в сво„м изучении клеток 
паразита.
	Они работали круглые сутки, работая вместе двенадцать часов и 
по очереди уделяя по шесть часов для сна, пока другой продолжал 
работать в одиночку. За тридцать часов они провернули огромный кусок 
работы.
	Клетки паразита, с которыми они работали, конечно же, были 
независимы от псевдо-организма, обосновавшегося на людях города и на 
их домашних животных, и мы не могли быть абсолютно уверенны, что 
он относился к тому же виду, или , даже, если это и так, что клетки будут 
обладать совершенно теми же свойствами. Это был, однако, тот вид, 
который я выделил в докладе, как наиболее подозрительный. Животое, 
похожее на кролика, предоставило не слишком много материала - как 
только ч„рная паутина была срезанна с эпидермы, было трудно сказать, 
какие из внутренних клеток являлись тканью паразита, а какие - тканью 
хозяина. Конрад уже приготовил несколько сот срезов с различных 
участков тела хозяина, но не наш„л никакого верного способа оличить 
мимикрирующие клетки от родных. Некоторые явно были 
чужеродными, но другие выглядели пограничными, являя собой полный 
спектр мимикрирущих свойств.
	Имеется, однако, одно преимущество, когда имеешь дело с 
объедин„нными псевдо-организмами, а не с метарастительными, и оно 
состоит в том, что можно рассекать их, как угодно. Крошечная паутина 
была разделена на более чем тысячу фрагментов, и Конрад начал 
полную серию экспериментов, чтобы выяснить на каких тканях вещество 
будет расти, и как быстро. Он использовал как тканевые культуры для 
опытов ~in vivo~,<<6>> так и искусственные культуры для тестов ~in 
vitro~.<<7>> Линда, тем временем, проводила биохимические анализы.
	Единственное, что они уже выяснили - хотя это в действительности 
только подтвердило очевидное - что клетки паразита обладали гораздо 
большим числом хромосом, чем любые обычные протоводоросли - или 
даже чем наиболее из примитивных метаводорослей. В каждый 
конкретный момент времени большая часть генной системы 
бездействовала, но способность к изменчивости была развита на 
столько, что она была очень большой и сложной. Имелось тридцать две 
хромосомных пары - вполне достаточно, чтобы нести в себе самую 
сложную программу. Это открытие вселяло надежду. Сложные генные 
системы всегда являются тщательно сбалансированными, уязвимыми к 
внешнему вмешательству. Единственной проблемой было то, что такое 
вмешательство потребовало бы обширной аналитической работы. Три 
человека, в распоряжении которых имелась всего одна лаборатория, 
возможно не смогли бы выполнить е„. Мы достаточно легко могли 
вмешиваться в работу генной системы человека только благодаря тому, 
что была в течение двух столетий уже была проделана напряж„нная 
работа по модификации системы человеческого генотипа, и это давало 
нам начальный толчок. Чтобы добиться чего либо похожего в изменении 
систем паразита, могло потребоваться тоже около двух столетий.
	Я пров„л несколько часов, помагая Конраду проверить результаты 
его экспериментов, сопоставляя рост и разрушение клеток в различных 
культурах. Это была единственная работа, которую две пары рук могли 
выполнять вместе - аппаратура, котрую использовала Линда, была 
приспособлена для одного оператора.
	Заняло не много времени, чтобы укрепить наше подозрение, 
чтопаразит являлся необычно приспособляемым. На большинстве 
культур тканей клетки не только начинали делиться, но и очень скоро 
начинали отличаться от исходных, по мере того, как вызывалась реакция 
мимикрии. Паразит принимался за культуры на человеческих тканях - 
большая их часть была представлена Конрадом - с несколько меньшим 
энтузиазмом, но, тем не менее, клетки росли. И, что было отнюдь не 
противоестествено, клетки чувствовали себя гораздо менее комфортно на 
обычных натриевых культурах. Довольно много стандартных смесей, 
которые достаточно над„жно поддерживали буквально всех земных 
эктопразитов, не поощряли рост ни одной клетки. Только несколько из 
наиболее насыщенных, обогащ„нных протеином синтетических сред 
давали возможность делиться клеткам паразита. Мы отобрали часть из 
них и начали делить в качестве экспериментальной среды для испытаний 
различных ядов. Мы также отделили несколько образцов с культурами 
на человеческих тканях, чтобы можно было проверить пределы 
воздействия различных форм подавляющих веществ. Что толку найти, 
как отравить паразита, если при этом отравлению подвергнется и 
хозяин.
	Вс„ это было рутинной работой, но вряд ли она была важной для 
дальнейшего. Она могла помочь наткнуться на что-то полезное, но такая 
возможность казалась мне маловероятной. Скорее всего был только один 
безопасный и верный способ отюелить паразита от зараж„нных им 
людей, и он зависел от результатов биохимических анализов. Как только 
мы установим характер метаболизма организма, мы будем в состоянии 
идентифицировать любые из от нескольких десятков до нескольких 
тысяч простых протеинов и жиров, которые достаточно отличались от 
аналогичных веществ, участвующих в метаболизме человека, чтобы их 
можно было использовать в качестве безопасных мишеней для атаки. 
Идентифицировав это, стандартной процедурой являлось присоединить 
короткую генную цепочку, обычно не более десяти генов, которая 
должна была запрограмировать сильную реакцию организма против 
данных веществ. Это должно было быть связанно с вирусом, котрый мог 
вызвать эндэмию среди населения, и вирус, затем, защитил бы своего 
хозяина от инфицирования льбыми паразитическими клетками, чьи 
внутренние химические процессы включали в себя молекулы, служащие 
мишенями.
	Это была схема, оправдавшая себя в других колониях, 
применявшаяся либо нами, либо отрядом Килнера. Это был не совсем 
над„жный способ - клеточные процессы обычно очень хорошо 
защищены и молекулярный обмен - как внутрь, так и наружу - чаще всего 
на столько медленен, что обычно проходит "медовый период" прежде, 
чем защитные вирусы и вторгающиеся клетки действительно вступают в 
войну друг с другом. Это означало, что в некоторых случаях при 
использовании этой техники против чужеродных протоорганизмов 
скорость уничтожения клеток захватчика была недостаточна, чтобы 
поспевать за скоростью проникновения и повторным инфицированием. 
Однако, при использовании е„ против объедин„нного паразита, когда 
клетки захватчика держаться вместе для нибольшей эффективности, это 
должно было сработать достаточно над„жно.
	У меня оставалось, однако, одно большое сомнение 
относительноданного конкретного случая, касающееся изменчивости 
клеток паразита. Мы никак не могли выяснить пределов, в каких 
изменчивость была приложима к реальному процессу обмена веществ 
паразита. Теория говорила, что мимикрия всегда являлась 
поверхностным явлением, никогда не распространявшимся до уровня 
молекулярных процессов... но меня одолевал страх, что это могло 
оказаться тем самым исключением, которое подтверждает правило.
	Только время могло дать ответ. Быть может более долгое, чем мы 
располагали. Линда могла получить список молекул, которые могут 
послужить мишенью, в течение нескольких дней, но нельзя за несколько 
дней создать вирус. Нам потребовалось бы несколько недель, даже, если 
бы мы рабоитали по восемьнадцать часов ежедневно, чтобы создать 
несколько атакующих вирусов. А затем мы ещ„ должны были бы 
проверить их на культурах тканей. На это ушло бы только несколько 
дней, но результаты нельзя было бы считать окончательными до тех пор, 
пока мы не провели бы проверку в течение гораздо более длительного 
периода времени - и в идеале до тех пор, пока не проверили бы в 
реальных условиях, чтобы убедиться, что живая личность может быть 
стопроцентно защищена от инфицирования.
	Даже после этого скорость мутации празита продолжалда в 
значительной мере маячить в качестве угрозы долговременному успеху. 
Потребовалось бы не слишком много времени, чтобы появиться новому 
поколению паразита, которое смогло бы противостоять нашему вирусу. 
А затем должна была быть пущена в дело новая серия атакующих 
вирусов. А затем новое поколение... а затем новая серия... и так до 
бесконечности.Так происходило с различными классами вирусов на 
Земле, и вот почему - даже в 23 веке - мы до сих пор не имели лекарства 
от обычной простуды.
	Я мог видеть все маячившие перед нами трудности, но не было 
смысла сдаться и позволить им сокрушить меня. Когда тебя просят 
сделать невозможное, единственно разумным было начать с начала и 
продолжать в надежде, что где-то по пути невозможное превратится в 
возможное. Нельзя допускать, чтобы твои усилия парализовались 
мыслью о тупике. Если это и была чья-то работа - продлевать тупики, то 
это была работа Натана - он был дипломатом.
	Я заставил себя заняться лабораторной работой и постарался 
отбросить ужас всей ситуации. В настоящее время я ничего не мог 
поделать с этим.
	И, наверное, и никто другой.



Глава 13

	Теперь, когда нас было трое в лаборатории, мы установили 
поочер„дные перерывы для сна длительностью по восемь часов, так что 
всегда рботало двое. Ранним утром следующего дня я второй раз л„г 
поспать на восемь часов. Когда я проснулся, то задержался, чтобы 
выпить тюбик кофе и чего-нибудь поесть.
	Натан и Мариэль снова были в центральной кабине, продолжая 
трудиться над своими стопками бумаг, изредка сверяясь с экраном и 
компьютером. Они работали над пиктограммами, разбирая 
содержавшуюся в них информацию. Это казалось долгим делом - и не 
таким, которое могло принести немедленные плоды.
	- Я сожалею о прошлой ночи, - сказал Натан.
	- Взаимно, - пробормотал я не слишком любезно.
	- Это просто потому... кажется, что ты пров„л всю свою жизнь во 
сне. Словно ничего из этого не является реальным для тебя, а просто 
служит абстрактными рассуждениями, имеющими чисто 
интеллектуальное значение. Иногда мне кажется, что мне нужно было 
бы прибегнуть к экстраодинарным мерам, чтобы затавить тебя увидеть, 
что в„ это реально и важно.
	- И что реальные проблемы должны решаться практичными 
методами, - сказал я. - А мы все знаем, что означает практичное решение. 
Я знаю, как вс„ происходит в мире, Натан. И я знаю, что вс„ это реально.
	- Как идут дела в лаборатории?
	- А как они идут всегда? Медленно. Может тебе не ходить вокруг 
да около и прямо поговрить с местным об их раскрытом секрете и 
попытке обмана?
	- Не сейчас, - ответил он. - Нас на время отавили в покое. 
Подожд„м.
	- Чего?
	- Думаю, теперь их очередь делать ход. Теперь мы знаем, что они 
пытались скрыть от нас. У нас теперь есть повод не доверять им. Они 
боялись того, что мы подумали бы, если бы узнали правду, и того, что 
мы могли бы сделать. Сейчас... им самое время удержать нас от этого. 
Пут„м убеждения. Они должны сделать какие-нибудь предложения. Если 
бы мы вышли наружу... тогда, возможно, они подумали бы, что вовсе не 
обязательно делать предложения. Быть может, они решили бы, что 
можно было бы применить несколько иной способ убеждения. Пока мы 
оста„мся внутри, они испытывают беспокойство.
	- Очень хитроумно, - прокоментировал я. - А предположим, что ни 
не явятся сюда со шлляпой в руке и не заявят, что сожалеют?
	- Тогда мы подожд„м. И будем продолжать ждать. В лаборатории 
у вас есть вс„, что требуется. Со временем вы наткн„тесь на что-либо, чем 
мы сможем воспользоваться. О, я знаю, что на это потребуются недели, 
месяцы и один только Бог знает, сколько ещ„ времени... и, конечно, вы 
не можете и не станете давать гарантию своих результатов. Но мы 
располагаем неограниченным временем. Нам даже не нужно снова 
выходить наружу до тех пор, пока у нас не будет на руках всех нужных 
карт. И даже, если они возобновят переговоры... мы не станем рисковать, 
Алекс. Вообще.
	- Мне может понадобиться выйти наружу, - сказал я хмуро.
	- Зачем?
	- по любой из дюжины причин. Чтобы достать ещ„ один образец. 
Поймать несколько мышей для экспериментов на целом организме. 
Чтобы собрать немного растений в качестве сырого материала для 
выделения местных протеинов. Мы не можем просто делать магические 
пассы, ты ведь понимаешь. Нам нужно иметь материал для работы. Не 
так-то просто выполнить все намеченые операции с едва ли двумя 
граммами образца... да и тот факт, что он содержится вс„ время 
изолированно от воздуха лаборатории, тоже не слишком помогает. Мы 
вс„ время работаем сквозь пластиковые мембраны.
	- Ладно, - сказал он успокаивающе. - Мы достанем то, что тебе 
нужно. Если необходимо. Я всего лишь говорю, что мы должны быть 
осторожны. Мы не знаем, что может произойти, выйди мы из шлюза. 
Договор„нность приказала долго жить.
	- Если бы они хотели сыграть злую шутку, - сказал я, - у них была 
масса возможностей. Они спасли мне жизнь... Они позволили мне 
вернуться сюда и рассказать вам, что я видел. Нежели тебе это кажется 
началом войны? Они проджолжают думать, что могут поговорить - 
убедить нас признать их точку зрения.
	- В таком случае, - ска