о дерева, так что можно было подкладывать 
дрова, не рискуя задавить пламя. кост„р требовал постоянного 
внимания, но он был закрыт от дождя.
	- Я не думал, что ваши люди так сильно беспокоятся о тепле, - 
сказал я.
	- Ночь будет холодной, - любезно сказал темнокожий человек. - 
Кост„р поможет нам остаться сухими. И он отпугн„т хищников. У тебя 
оста„тся ещ„ час до наступления темноты. Это то, что ты хотел увидеть. 
Осматривай.
	Я понял нам„к. Я в любом случае оставался сухим. И я ~приш„л~ 
сюда, чтобы посмотреть то, что стоило внимания. Почему-то, во время 
дождя это не казалось хорошей идеей. Что могли мне сказать 
развороченные останки старого космического корабля?
	В переплетении железных конструкций виднелись птичьи гн„зда. 
Земля была испещрена множеством следов, что наводило на мысль о 
том, что наше прибытие потревожило достаточное число мелких 
млекопитающих. Я принялся вс„ внимательно осматривать, в поисках 
чего-либо, что могло бы дать дать какое-нибудь представление о годах, в 
течение которых корабль был ободран - кусок неповрежд„нного 
пластика с какими-нибудь записями... хотя бы метку на опорах. По мере 
того, как я осматривал вс„ и ничего не находил, на вс„ больше начинал 
чувствовать себя одураченным. Но я должен был продолжать искать 
хотя бы косвенное свидетельство, которое могло бы прояснить то, что я 
пытался установить: действительно ли люди в городе были 
единственными людьми, живущими на Аркадии. Если здесь были и 
другие люди - люди без компаньонов в виде ч„рной паутины - они также 
должны были приезжать сюда, чтобы взять с корабля то, что могли.
	Я предпочитал думать, что они могли существовать. Как только я 
утпром увидел стада, в которых зараженные животные соседствовали с 
незараженными, во мне - напрасно ли, нет ли - проснулась надежда. Но я 
нуждался в чем-нибудь ещ„, что могло превратить эту надежду в 
реальную возможность. Мне нужен был какой-нибудь ~знак~. Я не знал 
точно, какого рода знак искал, но бы проклял себя, если бы проворонил 
его из-за халатного осмотра.
	Но спустилась ночь, а у меня по-прежнему ничего не было.
	Я вернулся под навес к костру, роняя со своей пластиковой 
оболочки целые ручейки дождевой воды.
	- Ты ничего не наш„л, - сказал Слуга.
	- Да, ничего, - признал я.
	- Мы отправимся обратно утром.
	Я одарил его хмурым взглядом, но он не оценил этого. Ему были 
безразличны все внешние проявления.
	- Утром посмотрим, - ответил я.
	Он не спросил меня, что я ищу. Возможно, он считал, что знает. А 
может, он думал, что я сам не знаю.
	Они привезли ссобой еду, в сумках, переброшенных через крупы 
быков. Я захватил свой собственный па„к, надлежащим образом 
простерилизованный и разжиженный - в сосудах, похожих на большие 
тюбики зубной пасты. Они приготовили свой чай, используя дождевую 
воду, и предложили мне кружку. Я принял е„, только для того, чтобы не 
обосабливаться. У них не было спальных мешков, и когда пришло время 
они удовлетворились тем, что растянулись на земле в том виде, в каом 
были - лучники нагими, а Слуга - в своей серебристой тунике. Я же 
завернулся в свой спальный мешок.
	Сперва я не мог заснуть и прислушивался к ночным звукам. 
Слышны были крики какой-то птицы - приятные, трепещущие ноты и 
периодический ухающий вскрик, который тут же напомнил мне сову. Я 
слышал также и отдал„нный лающий звук, повторявшийся снова и снова 
несколкими голосами, который мог принадлежать охотящимся волкам, а 
может и нет.
	В течение ночи дождь временами переставал. Я с удовлетворением 
одумал о том, что местные сутки были на целых сорок минут короче 
стандартных, и что ночь, следовательно, также будет несколько короче. 
Это было впервые, когда я добром помянул местное время, которое, 
казалось, было в заговоре против нас. Двадцать раз по сорок минут - это 
составляло более тринадцати часов... на тринадцать часов меньше 
времени, чтобы успеть что-то сделать до того, как мы окажемся перед 
необходимостью принять окончательное решение и приступить ко 
второй фазе операции.
	Л„жа в темноте, в некотором отдалении от красноватого отблеска 
костра, я не мог отогнать от себя мысль, что Слуге и его людям 
представлялась замечательная возможность сыграть свою игру. Я был 
один, и некоторое время меня никто не будет ждать обратно. Было легко 
справиться со мной, открыть костюм, ввести туда инфицирующий 
материал...
	Но что затем? Увезти меня займ„т время. Они никогда не смогли 
бы использовать меня для того, чтобы доставить эту штуку на корабль... 
не превратив меня в автомат полностью послушный воле ч„рной 
поросли - или их замечательного Самого. А чтобы проделать это, им 
пришлось бы потрудиться, пока мох пророс бы на вс„м мо„м теле.
	Это были глупые мысли - своего рода полуосмысленные идеи, 
которые всегда проявляются на грани бодрствования и сна. Им не 
хватало здравого смысла, но я никак не мог избавиться от них.
	Постепенно, однако, они покинули меня, и я заснул.
	Я проснулся с первыми яркими лучами солнца.
	Кочст„р уже не горел, но кучка золы продолжала дымиться. Один 
из лучников сидел перед ним на корточках, вглядываясь вдаль сквозь 
дым. Остальные спали - или, во всяком случае, оставались неподвижны.
	Теперь небо было ясным, только с несколькими белыми 
облачками, гонимыми л„гким ветерком.
	Когда я подош„л, лучник поднял взгляд, без какого-либо явного 
интереса.
	- Ночью ничего не произошло? - Спросил я.
	- Приходил волк, - сказал он лаконично. - Разведчик стаи. Он 
уш„л.
	- Ты не стрелял в него?
	- Я его не видел. Только чувствовал запах.
	- Он верн„тся?
	- Не знаю.
	Я оглядел равнину. Вокруг виднелся огромный участок 
травянистой местности со множеством кустов и выступающими из них 
группками искривл„нных деревьев. Равнина выглядела пустынной, если 
не считать маленьких птичек в ветвях и высоко в небе.
	Дежурный уже поднимался.
	Я достал ещ„ один тюбик бесвкусной, но питательной массы и 
начал выдавливать его сквозь фильтр. Одновременно я неторопливо 
шагал вдоль корабля, в основном видя то же, что и на кануне вечером, но 
имея возможность лучше вс„ это рассмотреть. Я зажмурился и 
постарался сосредоточиться на своих ощущениях. Когда я вернулся к 
костру, все уже встали, и Слуга раздувал кост„р, чтобы вскипятить ещ„ 
чаю. Я прош„л мимо, настроившись на дальнейшее исследование. Там и 
сям я останавливался, чтобы разобраться в обломках, разбросаных по 
земле - бесполезных останках разгромленных механизмов. В обломках не 
было недостатка, но большая их часть представила бы интерес только 
при археологических раскопках через тысячу лет. Тогда можно было бы 
с успехом прибегнуть к старому доброму исследованию каждого 
нарисованого кружочка с помощью микроскопа. Мне же требовались 
факты несколько более свежие. Наконечники стрел, которые были бы не 
из города... инструменты сделанные из больших костей, которые могли 
попасть сюда только от животных вроде быков...
	Но я зря тратил время. Я совершил путешествие в пустую.
	- Ладно, - в конце концов сказал я Слуге. - Отправляемся домой.
	Мы сели верхом и отправились в долгий обратный путь. Мои ноги 
были ст„рты и мы не успели отъехать далеко, как я ощутил ноющую 
боль. Слуга, как и дн„м раньше, подогнал сво„ животное, чтобы 
держаться впереди, а когда я попыталсяпоравняться с ним, он отъехал в 
сторону. Мысленно проклиная его, я погнал сво„ животное следом, 
пытаясь подъехать ближе.
	Животное, как всегда, послушно отозвалось на давление моих рук 
и ног, но внезапно остановилось на полу-шаге.
	Меня выбросило впер„д. Не имея ни седла, ни стремян, мо„ 
положение и без внезапной остановки было достаточно неустойчивым. 
Головой впер„д я совершил ввпечатляющий кувырок через голову быка. 
Кончик одного из закрученых рогов зацепил мою ногу ниже колена, и я 
почвствоавл, как и пластик костюма, и материя моих брюк распоролись. 
В пол„те я слегка изогнулся и приземлился на левое плечо, 
прекувыркнувшись, чтобы не сломать шею или спину. Падение сильно 
оглушило меня. Бык тоже рухнул на землю всей своей массой, но он 
перевернулся в другую сторону и потому не навалился на меня - если бы 
это случилось, или если бы он ударил меня одним из копыт, я мог бы 
быть серь„зно ранен. А так - я отделался синяками и длинным порезом 
на ноге, который немного кровоточил, но был не достаточно глубоким, 
чтобы причинить какие-либо серь„зные неприятности. Со мной вс„ было 
в порядке... чего нельзя было сказать о быке.
	Я сел, чувствуя себя оглуш„нным, и увидел, что животное пытается 
подняться. Его правая передняя нога была сломана - кость должно быть 
была перебита полностью. Нога довольно болезненно болталась на 
связках. Несчастное создание попало ногой в одну из множества нор, 
покрывавших степь, когда я пытался подогнать его, чтобы оно 
приблизилось к скакуну Слуги.
	Я потряс гловой, пытаясь е„ прояснить. Затем поднял взгляд. 
Слуга уже спешился и быстро приблизился к упавшему животному. Бык 
расслабился и престал делать попытки подняться. Он снова л„г, пока 
Слуга осматривал сломанную ногу. Лучники, по-прежнему верхом, 
образоували вокруг нас кольцо.
	Темнокожий человек повернулся, чтобы бросить на меня тяж„лый 
взгляд, и на этот раз на его лице было выражение... выражение немой 
ярости. Я вс„ ещ„ был оглуш„н и растерян. Но очень скоро приш„л в 
себя, когда увидел, что один из лучников накладывал стрелу на свой 
лук... и целился точно мне между глаз.
	- Погоди минутку, - сказал я быстро. - Это была не моя вина! Это 
был несчастный случай!
	Лучник замер. Но не потому, что я что-то говорил. Он колебался... 
ожидая решения. Я не видел, как он собирался получить его. Сам 
находился на растоянии целого дня пути.
	~Наконец-то~, - подумал я, - ~я стал свидетелем чего-то 
спонтанного. Решения принимаемого по собственной воле~.
	Мне оставалось только желать, чтобы я не стал жертвой этого 
решения.
	Слуга посмотрел на меня долгим тяж„лым взглядом - на мо„ лицо, 
на разорванный пластик, закрывавший ногу, на кровь, стекающую по 
штанине. Затем он посмотрел на животное. Ему потребовалось много, 
много времени, чтобы прийти к решению. Затем он просто гляднул на 
лучника и покачал головой.
	Я осознал, что затаиваю дыхание, и с облегчением вздохнул.
	- Это был несчастный случай, - сказал я снова. - Это могло 
случиться с любым из нас.
	Слуга пронзил меня взглядом, который был почти прожигающим. 
Наконец-то я добился от него реакции, хотя это и была реакция, которую 
я не мог понять прямо сейчас. Бык должен был погибнуть, конечно - 
сломанная нога делала это неизбежным. Но почему несчастье с 
животным вызвало такую бурю гнева в такой невозмутимой личности?
	- Я сожалею, - сказал я. Я чувствовал себя обязанным сказать что-
нибудь.
	Слуга гладил шею раненного животного, котрое теперь было 
довольно спокойным. Его реакция на шок и боль была приглушенна... 
вероятно паразитом.
	Я вспомнил, что Слуга утверждал, что они рассматривают 
животных, как часть Нации вместе с людьми. Не была ли эта вспышка 
гнева... как если бы я послужил причиной смерти его брата?
	Внезапно до меня дошло, что нужно присмотреться к тому, что 
должно было произойти дальше. Я следил за тем, как рука Слуги 
замедла сво„ ласковое движение над шкурой, там, где находилась ч„рная 
сетка. Лучники спешились и устроили своих животных, будто нас 
ожидал дительный отдых. Слуга опустился на колени, устраиваясь так, 
чтобы ему было удобно, и положил и вторую руку на шею животного.
	Затем я увидел, что ч„рные линии на его руке пришли в движение.
	Они словно удлинялись или вытягивались. Кончики ворсинок, 
которые были такими же длинными, как сами пальцы, приподнялись над 
кожей и начали извиваться, словно черви, очень медленно... пока не 
проложили себе путь среди шерсти животного, куда они погрузились, 
словно ища что-то.
	Затем я понял, каким глупцом я был - какими глупцами были мы 
все - не догадавшись о том, что должно было быть очевидным, не поняв 
до конца ситуации, существовавшей в Городе Солнца. Я понял, что Сам 
решил постараться скрыть от нас до тех пор, пока один из нас не смог бы 
решиться испытать это на себе. И понял, почему едва не был застрелен... 
не из-за смерти животного, а потому, что должен был стать свидетелем 
чего-то такого, что помогло бы мне понять людей города гораздо 
больше, чем до этого... и что пропорционально увеличило бы мои 
страхи.



Глава 10

	Мы были введенны в заблуждение простой иллюзией. Мы видели, 
что каждый человек носил на себе ч„рную поросль, и автоматически 
решили, что у каждого человека имелся ~один~ паразит. Мы 
автоматически думали о каждой поросли, как о своего рода 
индивидуальности... не смотря на тот факт, что мы вс„ время знали, что 
он не был ~организмом~, как таковым, а объединением клеток. 
Раздел„ный надвое, он не получил бы никакого повреждения... он, даже, 
не стал бы "двумя" объединениями, а всего лишь остался одной 
раздел„нной коммуной. И этот процесс можно было бы продолжать 
сколь угодно долго. Можно было разделить коммуну на тысячу частей, 
но она продолжала бы оставаться одной и той же коммуной... она бы 
продолжала обладать возможностью ~воссоединиться~ снова.
	Пока я наблюдал, как ч„рный компаньон Слуги соприкоснулся с 
частью самого себя, паразитировавшей на быке, чтобы забрать 
компаньона быка и оставить всего лишь раненное животное, а вовсе не 
часть Самого, я понял, что Город Солнца был пораж„н всего лишь 
~одним~ объединением паразита. Вся биомасса всех ч„рных порослей 
функционировала, как единое гигантское целое - не столько псевдо-
организм, сколько супер-организм.
	Не понадобилось долгих размышлений, теперь, когда основной 
концептуальный прорыв был соверш„н, чтобы понять, как Сам 
принимал свои решения. Вс„, что нужно было сделать людям - это 
подержаться за руки небольшими группами. Клетки празита 
соединились бы - и их мозги, буквально и физически, стали бы связанны 
между собой множеством цепочек мимикрирующих нервных тканей. 
Вроде телефонной связи. Мозги, объедин„нные, образовали бы 
групповой мозг, который воспринял бы всю информацию, все навыки 
различных отдельных разумов и распределил бы результат такого 
синтеза по всей группе, так что каждый отдельный разум стал бы 
отражением всех остальных. Когда нужно было принимать решение, 
люди собирались вместе небольшими группами, и каждая группа 
оценивала ситуацию. Затем каждый член данной группы должен был 
пойти и присоединиться к другой группе, и синтез продолжался бы до 
тех пор, пока группа за группой не приходила к единому мнению по 
данному вопросу и не происходило бы распространение общего 
восприятия и намерений. Не было необходимости, чтобы все люди 
города сошлись вместе одновременно, совершенно так же, как не было 
необходимости, чтобы все клетки мозга находились в активном 
состоянии одновременно. До тех пор, пока люди касались бы друг друга 
и расходились, касались и расходились, до тех пор происходил бы 
свободный обмен информацией и намерениями среди всего населения. 
По существу, каждый отдельный разум имел в сво„м распоряжении 
резервуар знаний и восприятия всей коммуны.
	Не удивительно, что каждый отдельный мужчина или женщина 
могли понять каждую отдельную пиктограмму, нанесенную на стены 
города. Не удивительно, что им необходимо было только одно 
физическое представление всего, что они знали и понимали... да и то 
только в качестве постоянной поддержки и унификации единства. 
Естественно, они не нуждались ни в каких книгах, ни в каких банках 
данных. Не удивительно что их уклонение от вопросов было столь 
абсолютно непреклонным и одинаковым во вс„м городе.
	Меня вс„ удивляли приметы жизни людей, которые были 
характерны для разума роя. Но исключив в качестве гипотезы 
телепатию, я отбросил эту догадку, как более чем метафору. Ни на 
мгновение не мелькнула у меня мысль, что это могла быть ~физическая~ 
связь между разумами, и что ткань паразита, с е„ способностями к 
мимикрии и приспособительной изменчивости, могла обеспечивать 
такую связь.
	Теперь же я увидел и понял.
	Они старались скрыть от нас то, на сколько они от нас отличались 
в действительности. Они предоставили нам думать, что они являлись 
индивидуальностями - неестественно похожими друг на друга, 
живущими неестественно упорядоченно, но вс„ же индивидуальностями. 
Они не хотели, чтобы мы поняли на сколько ~реальным~ было их 
презентация самих себя в качестве фрагментов единого Самого. Они 
надеялись показаться безопасными... странными, но безопасными. Они 
надеялись убедить нас, что мы очень мало потеряли бы, подвергшись 
инфекции - позволив паразитупроникнуть в наши тела. Они надеялись 
воспользоваться нашей уверенностью в своих медицинских 
возможностях, в своих навыках в генной инженерии.
	Но как только один из нас был бы инфицирован...успешно 
инфицирован, чтобы сделать возможной установление связи между 
мозгами... тогда бы мы были подведены полному пониманию, как нам 
было обещано. Мы бы стали частью Самого.
	Полностью и необратимо.
	Наши разумы были бы всосаны в групповой, групповой разум 
затопил бы наши. Это, возможно, заняло бы не более нескольких 
мгновений, как только поразит был бы помещ„н внутрь нас.
	А затем наши добровольцы, кто бы ими не был, вернулись бы на 
корабль полные заверений того, что нет никакой опасности, что вообще 
не очем беспокоиться. Не как рабы или автоматы, как мы боялись в 
сво„м примитивном понимании, но просто в качестве частичек Самого, 
занимающиеся обычным делом в его интересах.
	Я оторвал свой взгляд от наблюдения за тем, как Слуга удалял 
компаньона с умирающего быка, и уставился на прореху по всей длине 
брючины в сво„м зацитном костюме. Внезапно я ощутил сильную 
слабость... и это ощущение не имело ничего общего с видом собственной 
крови, сочившейся из раны вдоль колена.
	Я заметил, что лучники пристально вглядываются на запад, 
уставившись на дикую степь. Ветер дул в ту сторону... разнося запах 
крови. Крови животного и моей. Я вспомнил лаконичное сообщение 
лучника о том, что предыдущей ночью вокруг лагеря бродил волк.
	Я медленно поднялся на ноги и прош„л мимо раненного быка. 
Слуга пребывал в настоящем трансе и был неподвижен, словно статуя.
	- Волки по-прежнему где-то рядом? - Спросил я лучника, который 
стоял на часахэ перед рассветом.
	- Они бы не ушли далеко, - ответил он.
	- Они нападут?
	- Возможно.
	Я проследил взглядом в том же направлении, но там, похоже, не 
было никакого движения.
	- Может нам развести огонь? - Спросил я.
	- Нет времени, - последовал ответ. - И огонь не так их пугает дн„м.
	В его голосе не звучало ни малейшего страха. Я снова сел и 
тщательно обследовал свою ногу. Не должно было быть никаких 
осложнений, но мне нужно было посидеть спокойно некоторое время, 
чтобы кровь успела свернуться. Время шло, и неподвижность, казалось, 
наполнялась угрозой. Скульптура из человека и животного, казалась 
теперь замороженной - теперь, когда они были соединены, не было 
никакого движения ч„рных отростков. Клетки перемещались, вероятно 
внутри внешних границ, но не было никакого заметного движения всего 
образования. Не было никакого способа определить, сколько времени 
займ„т удаление, поскольку нельзя было определить на сколько паразит 
распространился внутри огромного тела хозяина.
	Я начал ощущать жажду.
	Затем я услыхал лай стаи и понял, что они приближались.
	Я был охвачен ощущением беспомощности. У меня не было 
никакого оружия - ни малейшего средства самообороны. Я не мог 
сделать никакого вклада в предстоящую схватку, если она должна была 
состояться. У меня было желание вскочить на своего скакуна и ускакать 
прочь, но животное, которое было моим, было на пути к милосердной 
смерти.
	Хищники приближались быстро, скрытно. Они были уже рядом 
раньше, чем я заметил одного, пребирающегося от одного кустика к 
другому. Он был похож больше на гиену, чем на волка, со шкурой, 
покрытой пятнами ж„