го дельфина сообщил мне, будто среди  местных  тюленей  циркулируют
слухи...
     Он вдруг замолчал, словно вспомнив что-то,  и  повернулся  к  Старику
Саше:
     - Скажите, мой дорогой хирург, в каком состоянии вы оставили  сегодня
Двуглавого Юла?
     Старик Саша откашлялся. Старик  Саша  разгладил  бороду  -  вправо  и
влево. Старик Саша сказал:
     -  Трудно  усмотреть  что-либо  определенное,  когда  имеешь  дело  с
существом столь чуждой нам организации. Но если судить по его  настроению,
по болям, которые он испытывает, и особенно  по  виду  опухоли  на  мозге,
положение его не может не внушать тревоги.
     - Ему очень, очень плохо! - пропищал Ятуркенженсирхив. -  Он  боится,
что умрет.
     Флагман вопросительно посмотрел на Старика Сашу.
     - Летальный исход не исключен, - признал тот.
     - На это  я  и  рассчитываю,  -  произнес  флагман  Макомбер.  Все  с
изумлением  воззрились  на  него.  -  Да,  друзья,  я  не  оговорился.  Не
забывайте, что где-то в Глубоком  космосе  продолжает  процветать  Планета
Негодяев - отвратительное гнездо космического  разбоя,  неизбывная  угроза
всем мирным цивилизациям. Один  только  Двуглавый  Юл  во  всей  обозримой
Вселенной знает, где она расположена, но до  сих  пор  он  упрямо  молчал.
Может быть, теперь, перед лицом смерти он раскается  или  устанет  хранить
тайну...
     - Как вы можете так говорить,  флагман  Макомбер?  -  с  негодованием
вскричала Галя. - Человек опасно болен,  он  умирает  в  плену,  вдали  от
родины, а вы...
     Старик Саша увидел в  ее  прекрасных  глазах  слезы  и  задрожал.  Но
флагман сурово сдвинул седые брови.
     -  Молчите,  глупая  девчонка!  -  прогремел  он  голосом,   которым,
вероятно, командовал "Поворот все вдруг!" - Какое  мне  дело  до  жизни  и
смерти одного негодяя, когда на мне лежит ответственность за  безопасность
моей планеты и сотен других братских  миров?  А  кто  может  сказать,  что
натворил Великий Спрут со своей бандой за эти три года,  пока  двухголовый
мерзавец прохлаждался среди моржей на Черной Скале? Родина, говорите вы? У
этого подлеца нет и не может быть родины! Он - окаянный предатель великого
братства разума во Вселенной, и искупить свою  чудовищную  вину  он  может
только одним способом...
     - Вы совершенно правы, флагман Макомбер! - прозвучал у  дверей  новый
голос.
     Все как зачарованные слушали гневную  речь  прославленного  флагмана,
даже дядюшка Витема, застывший у лиловой портьеры со сковородкой и  миской
в руках, и никто не заметил,  что  в  таверне  появился  еще  один  гость.
Появился  он  совершенно  бесшумно,  его  не  услышал  даже  бывший  шпион
Ятуркенженсирхив с его изощреннейшим слухом, и находился он здесь  уже  по
меньшей мере несколько минут - видимо, тоже слушал. Он стоял ссутулившись,
опершись грудью на тяжелую стальную острогу,  высокий  молодой  человек  в
красно-белом  облегающем  костюме  для  подводного  плавания  в   северных
широтах, с очень бледным красивым лицом,  на  котором  выделялись  большие
зеленые  глаза,  показавшиеся  Старику  Саше  поразительно  знакомыми.   С
молодого человека обильно текло, и вытертый ковер под его  ногами  изрядно
промок.
     - Арамис! - радостно взвизгнула Галя и,  перепрыгнув  через  табурет,
повисла у него на шее.
     - Арамис! - с изумлением произнес Атос.
     - Ага, вот и Арамис, - удовлетворенно сказал флагман Макомбер.
     - А я давно знал, что Арамис  придет,  -  пропищал  Ятуркенженсирхив,
цепляясь за Галины волосы, чтобы не свалиться в суматохе.
     Старик  Саша,  естественно,  ничего  не  сказал,  а  дядюшка  Витема,
которому было безразлично все, кроме аппетита гостя, важно прогудел:
     - Добро пожаловать, дорогой Арамис! Рад снова  приветствовать  вас  в
"Одиноком ландыше".
     - Здравствуйте, друзья, -  проговорил  Арамис,  швыряя  свою  тяжелую
острогу  в  угол.  -  Здравствуй,  родственница,  -  сказал  он,   обнимая
несравненную Галю. - Привет, Атос, сто лет не виделись!  Приветствую  вас,
флагман Макомбер, вы, как  всегда,  очень  кстати.  Здравствуйте,  дядюшка
Витема. И ты здравствуй, маленький шпион!
     - Я давно уже не шпион, - обиженно возразил Ятуркенженсирхив.
     Арамис ловко щелкнул его по пуговичному носу:
     - А кто скрыл от всех, что связан напрямую с Двуглавым?
     Не прошло и минуты, как костюм для  подводного  плавания  оказался  в
углу рядом с острогой, а загадочный Арамис в темном тренировочном  костюме
и со стаканом глинтвейна в руке уселся перед огнем. Дядюшка  Витема  вновь
умчался на кухню готовить сногсшибательный плов,  тогда  как  Старик  Саша
обрел сомнительное удовольствие участвовать в  пьесе,  смысла  которой  не
понимал ни капельки.
     - Надо полагать, ты здесь по тому же делу, что и мы, - сказал, слегка
нахмурясь, Атос.
     - Несомненно, - ответил Арамис и поглядел на космолетчика.  -  Вы,  я
вижу, тоже не теряли времени даром, флагман Макомбер?
     - Благодарю за комплимент, - поклонился космолетчик.
     - Ты прямо с Марса? - простодушно осведомилась Галя.
     - Ну, не совсем прямо...
     - Как ты узнал, что Двуглавый Юл заболел и вызывает нас?  -  напрямик
спросил Атос.
     - Ничего удивительного, -  пробасил  из-за  портьеры  добрый  дядюшка
Витема. - Достойный Арамис прибыл сюда как раз за  день  до  того,  как  с
двухголовым случилось это несчастье.
     - Ах, вот даже как... - сказал прославленный флагман. Он рассматривал
Арамиса в упор. -  А  позвольте  узнать,  достойный  Арамис,  чем  это  вы
занимались целый год на Марсе?
     - Настоящий допрос, - рассмеялся Арамис. - Ну,  извольте.  Возился  с
нашими пиратами. Учил ящера Ка читать; прививал морской звезде  Ки  навыки
общежития; отучал обезьяну Ку воровать кур и даже золотые монеты.
     -   Неужели   получилось   что-нибудь?    -    недоверчиво    спросил
Ятуркенженсирхив.
     - Что ж, более старательных учеников у меня еще никогда  не  было.  И
более бездарных, впрочем...
     - А еще? - спросил флагман.
     - Что - еще?
     - Чем еще вы занимались с нашими пиратами?
     - Послушайте, флагман Макомбер! - произнес Арамис сердито.  -  Уж  не
подозреваете ли вы, что я тайно подбивал их поднять бунт  и  водрузить  на
Фобосе черный флаг с черепом?
     - Ну что вы,  достойный  Арамис!  Простое  любопытство.  Просто  меня
поразило это совпадение: вы пропадаете на Марсе целый год, затем  внезапно
объявляетесь в окрестностях Черной Скалы - и пожалуйста, на другой же день
Двуглавый Юл прошибает себе голову!
     - Такое ли еще случается! - сказал дядюшка Витема, водружая  на  стол
блюдо ароматнейшего плова. - Прошу вас, дорогой Арамис, угощайтесь.
     Арамис поблагодарил и сел за стол. Некоторое время все смотрели,  как
он ест, - полузакрыв глаза от наслаждения, с видимым усилием  сдерживаясь,
чтобы не набивать рот до отказа. Ясно было, что достойный  Арамис  страшно
проголодался.
     - Как ты узнал, что мы здесь? - спросил вдруг Атос.
     Арамис пожал плечами и проглотил очередную порцию плова.
     - Признаться, даже присутствие флагмана Макомбера  не  очень  удивило
меня. А что касается тебя и Гали, то несколько часов  назад  я  говорил  с
Двуглавым Юлом, и он сообщил мне о вашем приезде... - Он отодвинул блюдо и
отшвырнул салфетку. - Вот так, друзья мои. Двуглавый Юл ждет нас завтра  в
девять утра на Черной Скале для приватной и весьма важной, по его  мнению,
беседы. То есть ждет он Галю, Атоса и меня, но, как  я  понимаю,  вы  тоже
присоединитесь к нам, флагман Макомбер?
     - Разумеется,  достойный  Арамис,  -  сказал  спокойно  прославленный
флагман. - Я догадываюсь, о чем Двуглавый Юл собирается беседовать с вами,
и, если я не ошибся, значит, не зря я бросил свои дела на далеком Плутоне.
     - А теперь, - сказал Арамис, поднимаясь из-за стола, - я прошу у всех
прощения. Я добирался сюда от Черной Скалы  вплавь  и  порядком  устал.  С
вашего разрешения и с благословения доброго дядюшки Витемы я приму  душ  и
пойду спать. Спокойной ночи, до завтра.
     Он направился было к люку, ведущему  в  нижние  помещения,  но  снова
остановился:
     - Да, чуть было не забыл! Я выслушал вашу отповедь моей  незадачливой
родственнице, флагман Макомбер, и хочу еще раз повторить,  что  совершенно
согласен с вашим взглядом на вещи. Спокойной ночи.
     И он исчез в люке. Флагман промолчал. Старик Саша взглянул на него  и
увидел, что он смотрит в угол. Старик Саша тоже посмотрел в угол и  увидел
острогу, брошенную Арамисом. Тяжелую стальную острогу.
     Старик Саша не  знал  и  мог  только  смутно  догадываться,  что  его
странный двухголовый пациент на Черной Скале совершил против  человечества
такое преступление, за которое триста лет назад его  бы  повесили  за  обе
шеи; что прекрасная девушка, которая сидела за столом напротив и задумчиво
катала хлебные шарики, побывала в плену у этого преступника и едва там  не
погибла; что мрачноватый мастер, сидевший у очага с кочергой  в  руках,  и
загадочный Арамис, только что спустившийся в спальню, в рукопашном  бою  с
этим преступником спасли от ужасной участи тысячу человек; что командующий
третьей космической эскадрой и член Всемирного совета Макомбер  так  и  не
смог сломить упорства этого закоренелого преступника  и  впервые  в  своей
долгой жизни не выполнил приказа Земли.
     Да, события, имевшие место три года назад и описанные в первой  части
нашего повествования, прошли как-то мимо Старика Саши. И то сказать, в эти
времена, полные великих и странных чудес, трудно  уследить  за  всем,  что
творится в обозримой Вселенной, а Старик Саша  тогда  сдавал  экзамены  на
славное звание практикующего хирурга и вдобавок болел за  любимую  команду
"Земляне Марса". И кто упрекнет его? Разве кому-нибудь известно, например,
что в прошлом  году  Старик  Саша  со  своим  другом  китовым  ветеринаром
Кавабатой разнимал матерого кашалота Хрику и бешеного кальмара Сильвестра,
сцепившихся в смертельной схватке на  глубине  двух  километров,  а  потом
оперировал израненного Кавабату прямо на узкой палубе субмарины?..
     Галя поднялась и протерла кулачком глаза.
     - Какой Арамис стал странный, - проговорила она.
     - Да. Странный, - отозвался Атос и тоже встал. - Пора спать. Чует мое
сердце, завтра начнутся события.



                                    2

     Черная Скала представляет  собой  громадный  горб  черного  базальта,
миллионы лет назад выдавленный со дна на поверхность океана вулканическими
силами. Расщелины и уступы  вокруг  верхушки  горба  облюбовали  крикливые
склочницы чайки, на северном берегу обосновалось многочисленное  семейство
знаменитого в этих местах старого тюленя Фильки, а южный  склон  Всемирный
совет определил  три  года  назад  под  жительство  пленному  космическому
разбойнику. В толще базальта была выплавлена  просторная  четырехкомнатная
пещера, три комнаты набили серой, пемзой, различными колчеданами и прочими
лакомствами (ни капли ртути, конечно), в четвертой же, с отличным видом на
южный  горизонт,  поставили  извлеченное  из  "Черной  Пирайи"  кресло   с
непомерно широкой спинкой, предварительно как  следует  продезинфицировав,
продезинсектировав и продезактивировав его.
     Первый год бывший вольный пират вел чрезвычайно замкнутый образ жизни
и целыми неделями только и делал, что  в  угрюмом  одиночестве  жрал  свои
колчеданы, оборотившись к океанским просторам широченной  спиной:  видимо,
наша зеленая планета с ее красной кровью, хлорофиллом,  водой  и  воздухом
здорово претила ему. К началу второго года он постепенно привык,  а  может
быть, просто скука взяла свое. Он стал  регулярно  выходить  на  воздух  и
неожиданно для себя пристрастился к яйцам чаек,  которые  доставались  ему
ценой больших усилий  и  изрядного  риска,  потому  что  скалолаз  он  был
никудышный. Он стал даже забираться в воду  -  не  глубже,  чем  по  пояс,
потому что воды все еще боялся, да и плавать не умел нисколько, но он  все
так же неожиданно для себя пристрастился к морской капусте, в которой, как
известно, содержится много йода. В воде  он  встретился  и  вскоре  близко
сошелся с тюленями, и дело пошло совсем хорошо. К этому времени  Двуглавый
Юл ощущал уже настолько острую нужду в  обществе,  что  тюленье  семейство
могло его  не  опасаться.  Он  тетешкал  младенцев,  рассказывал  молодежи
поражающие воображение истории о  космических  битвах  и  вел  со  старым,
многоопытным   Филькой    длинные    беседы    философского,    а    также
морально-этического направления.
     С кем поведешься, от  того  и  наберешься.  Мало-помалу  он  научился
плавать. Впрочем, это оказалось не так уж трудно. В океанской воде, как он
обнаружил, содержится масса питательных солей, и в свои  разгрузочные  дни
Двуглавый Юл стал заменять завтрак, обед и ужин длительными  купаниями.  А
полгода назад он впервые пересек вплавь  пятидесятикилометровый  пролив  и
осторожно просунул левую голову в дверь таверны "Одинокий ландыш". Следует
сказать, что дядюшка Витема и глазом  не  моргнул  при  виде  двухголового
человека. Не стал он моргать и тогда, когда двухголовый человек  отказался
от превосходной гречневой каши и потребовал  золы  из  затухающего  очага.
Запив золу бутылью крепкого уксуса, он поблагодарил и удалился,  но  через
неделю вернулся снова.  И  еще  через  неделю,  и  еще...  Он  бессовестно
забросил своих друзей-тюленей ради уксусной эссенции в "Одиноком ландыше".
До тех пор пока они не выволокли его из-под воды с  пробитой  макушкой  на
правой голове...
     Когда ровно в девять часов утра Галя с Ятуркенженсирхивом  на  плече,
флагман Макомбер и двое мушкетеров  переступили  порог  пещеры  на  Черной
Скале, Двуглавый Юл восседал в  своем  кресле,  положив  ногу  на  ногу  и
скрестив на груди руки. Он почти не изменился за эти три  года,  даже  его
черная  одежда  и  черные  перчатки,  изготовленные  неведомыми  умельцами
неведомых миров,  даже  его  кобуры  от  страшных  пистолетов,  погубивших
несчастного Мхтанда и его соотечественников,  были  прежними.  Вот  только
правая голова подгуляла. Левая, наголо обритая,  ушастая,  гордо  торчала,
как и три года назад, на длинной прямой шее и злобно сверкала глазами,  но
правая, обмотанная, словно чалмой, толстым слоем бинтов,  жалко  свесилась
набок, и единственный глаз ее  тускло  глядел  в  щель  из-под  набрякшего
позеленевшего века.
     - Ага! - глухим свирепым голосом произнесла левая голова. -  Знакомые
все лица. Пришли поглазеть, как издыхает одинокое разумное  существо.  Что
же, глазейте, будет вам что вспомнить в ваши бессонные ночи, когда меня не
станет. Приятно поглазеть на дело своих  рук,  не  так  ли?  Кого  это  вы
напустили на меня  под  водой?  Какую-нибудь  жалкую  трусливую  черепаху?
Профессионального убийцу-нарвала?..
     Гале стало до слез жалко его, но Арамис нетерпеливо сказал:
     - Ты звал - мы пришли. Скажи спасибо и не ломай  комедию,  Двуглавый.
Времени у нас мало, да и у тебя тоже. Говори скорее, что ты хотел сказать.
     Двуглавый Юл запустил руку  в  левую  кобуру,  извлек  горсть  мелких
морских ракушек и набил ими левую пасть. Послышался дробный  треск,  левая
голова выплюнула скорлупки, как шелуху от семечек, и  угрюмо  проговорила,
кивнув в сторону флагмана Макомбера:
     - При нем разговора не будет.
     Арамис пожал плечами.
     - Тогда разговора не будет вообще, - сказал он и повернулся к выходу.
     Прославленный космолетчик жестом остановил его.
     - Будьте благоразумны. Двуглавый Юл,  -  строго  произнес  он.  -  Не
забывайте, что вы в плену. Вы не  можете  диктовать  здесь  свои  условия.
Условия вам диктуем мы.
     Тогда левая голова выкатила глаза и принялась орать. Она  орала,  что
он, Двуглавый Юл, в плену никогда, нигде и ни у кого не был и не  будет  и
что отдался он в руки землян совершенно  добровольно,  в  надежде  обрести
наконец общество себе подобных, и правдивость его слов  могут  подтвердить
хотя  бы  эти  мальчишки  и   эта   девчонка,   которым   он   годится   в
прапрапрапрадеды, а если они  откажутся  подтвердить,  значит,  они  самые
подлые и закоренелые лжецы во всей обозримой Вселенной; что он,  Двуглавый
Юл, ветеран  Глубокого  космоса,  весь  покрытый  шрамами  от  метеоритов,
вражеских пуль и укусов инопланетных чудовищ, ничем не хуже какого-то  там
флагмана,  окопавшегося  на  своей  третьестепенной  зеленой  планетке   и
воображающего, будто он,  флагман,  чего-то  стоит  по  сравнению  с  ним,
Двуглавым Юлом; что его, Двуглавого Юла, не раз предавали за сотни лет его
бурной жизни и полезной деятельности, да только предатели долго не жили, и
близок час, когда он. Двуглавый Юл, сдерет с одного  из  таких  предателей
его белую пушистую шкуру и закажет из этой шкуры перчатку себе  на  правую
руку...
     Так он орал, бранился и рычал довольно долго, не  менее  пяти  минут.
Арамис достал из кармана какую-то книжку и сделал вид,  что  погрузился  в
чтение; Атос начал позевывать, вежливо  прикрывая  рот  ладонью;  Галя  на
всякий случай потихоньку  отступила  за  его  спину,  а  Ятуркенженсирхив,
охваченный ужасом,  спрятался  у  нее  за  пазухой;  флагман  же  Макомбер
принялся, морщась, рассматривать свои ногти.  Потом  правая  голова  вдруг
хрипло  простонала:  "Клянусь  Протуберой  и   Некридой,   ты   прекратишь
когда-нибудь этот проклятый шум? У меня уже все внутри заболело  от  твоих
проклятых воплей..." И левая голова умолкла, отдуваясь.
     - Итак? - как ни в чем  не  бывало  произнес  Арамис,  закрывая  свою
книжку.
     - Плохо мое дело, ребята, - сказала левая голова и с  тяжким  вздохом
поникла на грудь. - Дни мои сочтены. Прямо признаем, не жилец я  на  вашей
Земле.
     Все промолчали. Галя всхлипнула и смахнула со щеки слезинку.
     - Вот и позвал я вас, ребята, чтобы поговорить начистоту, - продолжал
Двуглавый Юл, понемногу воодушевляясь. - Дело мое  швах,  на  Земле  вашей
никто мне помочь не может, вы уж мне поверьте. Иначе  я  бы  вас,  ребята,
нипочем бы не позвал. Но раз уж дело мое такое,  что  остается  мне  здесь
только подохнуть, как последней собаке, решил я на все плюнуть и  все  как
есть вам рассказать. Потому что, ребята, нет мне никакого смысла  молчать,
раз уж видны мне концы...
     - Это мы уже поняли, - холодно сказал Арамис.
     - Действительно, Двуглавый,  -  сказал  флагман  Макомбер.  -  Вы  же
все-таки мужчина, хотя и негодяй. Не размазывайте, перестаньте причитать и
приступайте прямо к сути.
     - А суть, ребята, вот в чем, - понизив  голос,  проговорил  Двуглавый
Юл. - Неохота мне помирать, вот в чем суть. И ведь не то  чтобы  я  смерти
боялся. Видел я ее во всех видах: и огненную, и ледяную, и  голодную...  И
сам убивал немало, и меня убивали... Нет, на смерть я нагляделся и  ничуть
ее не боюсь. Но умирать мне все-таки не хочется.
     Двуглавый Юл даже зажмурился от сочувствия к самому себе.
     - И вот теперь, - продолжал он и то  ли  хихикнул,  то  ли  всхлипнул
тихонько, -  остался  у  меня  один-единственный  шанс  на  спасение.  Это
огромная тайна, в ваших местах она ни единой душе не известна,  но  вам  я
открою ее полностью и до конца. Только прежде мне  придется  сделать  одно
чистосердечное признание, и вы должны дать мне гарантии, что  ваши  власти
не повесят меня потом за обе шеи.
     - Никаких гарантий  вы  не  получите,  -  спокойно  произнес  флагман
Макомбер.
     - Так с какой же стати я буду тогда... - начала было  с  негодованием
левая голова, но правая хрипло прошептала ей на ухо:
     - Не валяй дурака, никто нас с тобой не повесит, раз уж до сих пор не
повесили.
     - Ладно! - сказал Двуглавый Юл и изо  всех  сил  стукнул  кулаком  по
подлокотнику. - Где мое не  пропадало!  Полагаюсь  на  ваше  благородство,
ребята. Я торжественно, добровольно и чистосердечно признаюсь в  том,  что
все наши дела,  о  которых  этот  зловредный  Мхтанд  рассказал  этой  вот
девчонке, есть