ачи любых добровольцев, любые источники информации,  любые
механические устройства и любые энергетические датчики, которые он  сочтет
нужным использовать". Вот так, милый флагман.
     Председатель спрятал листок и снял очки.
     - Вы уже догадались, флагман Макомбер, -  строго  сказал  он,  -  что
Комиссия по чрезвычайным происшествиям избрала  своим  уполномоченным  для
этого дела именно вас!


     Флагман Макомбер вздрогнул.
     - Простите, благородный Атос, - произнес он  виновато.  -  Вы  что-то
говорили?
     Атос пристально смотрел на него.
     -  Дорогой  Макомбер,  -  тихо  сказал  он.  -  Будем  считать,   что
неофициальная часть нашей беседы закончена. Предлагаю  перейти  к  деловой
части. Чем могу вам служить?
     Глухой утробный рык донесся  с  океана.  Флагман  Макомбер,  напрягая
зрение, всмотрелся в  темную  синеву  под  четкой  линией  горизонта.  Там
медленно вздымались в утренний воздух столбики  снежно-белого  пара:  киты
все шли и шли, и не было им конца.
     - Благородный Атос, - проговорил флагман Макомбер. -  Я  обращаюсь  к
вам как  уполномоченный  Комиссии  по  чрезвычайным  происшествиям.  Прошу
выслушать меня с наивозможным вниманием...



                                    6

     Не на шутку горячее солнце давно  перевалило  через  стрик  и  отлого
катилось к обеднику.
     Утомленные деловой частью беседы и слегка подавленные навалившейся на
них ответственностью, спали в саду, растянувшись в тени  прямо  на  траве,
Атос и флагман Макомбер. При этом Атосу снилась Тзана, девица с  Бангу,  у
которой, впрочем, было почему-то Галино лицо, а флагман Макомбер видел  во
сне извивающегося в конвульсиях Великого  Спрута,  которого  он,  впрочем,
наяву никогда не видел.
     Двуглавый Юл сидел подле  люка  в  свою  конуру,  из  которой  тянуло
приятным холодком, чинил защелку  обширного  белого  зонтика  и  рассеянно
болтал с домашним роботом. Ему было без всяких объяснений приказано никуда
не отлучаться, и он страдал от любопытства.
     Передатчик-автомат  уже  выслал  на  записывающее  устройство  личных
секретарей-приемников  Портоса  и  Арамиса  краткое   изложение   событий,
разработанный план действий и приглашение прибыть к Атосу к семнадцати  по
местному времени.
     В Сайылыкский кошачий заповедник за  младшим  смотрителем,  временным
гражданином  Человечества   Мээсом   был   выслан   аэрокар   с   приказом
уполномоченного Комиссии по чрезвычайным происшествиям.
     И случилось так, что как раз в это самое время в дом своих  родителей
в Шуэньяуне (если читатель не знает, поясняем,  что  это  почти  в  центре
Бирманской коммуны) нагрянул Ваня со своей Принцессой Тзаной.
     Вообще, надо сказать, нагрянывание было у Вани  излюбленным  способом
появляться в заданном месте. Нагрянет, бывало, и поля на три  километра  в
окружности  оглашаются  радостными   голосами   детишек,   летит   строгое
педагогическое расписание, смеются и сердятся воспитатели.  Нагрянет  -  и
приветливый рев оглашает общежитие, звонко гремят шлепки по  спине,  летит
распорядок дня, и  девушки  бегут  смотреться  в  зеркало.  Нагрянет  -  и
восхищенно  трубят  слоны,  беспокоятся  близорукие  носороги,  тянут   за
кубиками рафинада длинные шеи  газелеглазые  жирафы,  летит  установленный
порядок  поведения  посторонних   в   зверином   царстве,   и   чернокожие
атлеты-аспиранты сбегаются для веселого разговора с хорошим человеком.
     Конечно, Ваня никогда не позволял себе нагрянуть, скажем, в заводской
цех на ходу, в лабораторию во  время  эксперимента  или  в  конференц-зал,
когда там совещаются, или в санаторий, если там мертвый час:  могли  и  по
шее дать, и вообще Ваня был юноша воспитанный.  Он  отлично  отдавал  себе
отчет в том, куда и когда можно нагрянуть и  куда  войти  с  достоинством,
испрося предварительно разрешения, а куда проникнуть украдкой и присесть в
уголку, чтобы не  выгнали.  Но  домой,  к  отцу  и  маме,  сам  бог  велел
нагрянывать.
     К его великому огорчению, дома никого не  оказалось.  Робот  доложил,
что мама Галя усвистала в Мандалай по своим  ботаническим  делам,  а  папа
Портос  уже  вторые  сутки  демонстрирует  искусство  ночных  прыжков  без
парашюта в далекой Боготе. Это было тем более неприятно, что Ваня именно в
этот день решился представить родителям Тзану не только как  партнершу  по
превосходному музыкальному поэтическому спектаклю "Бременские  музыканты".
Однако делать нечего. Ваня совсем уже решился было  вызвать  какого-нибудь
воздушного одра и вернуться к своей труппе, которая в  те  дни  развлекала
детишек и пенсионеров в Инсбруке, когда  взгляд  его  совершенно  случайно
упал на пульт секретаря-приемника на отцовском рабочем столе. Там  с  едва
слышным  попискиванием  мерцал  красный  огонек:  "Весьма  срочно!  Весьма
серьезно! Весьма обязательно!"
     - Посиди, Принцесса, - бросил он Тзане  и  ткнул  пальцем  в  клавишу
воспроизведения.
     С каменным  лицом  (этот  парень  умел  делать  каменное,  ничего  не
выражающее лицо) выслушал он изложение известных  нам  событий.  Затем  он
прослушал план действий.

     "Дорогой Портос!  Ты  уже  сообразил,  конечно,  в  чем  состоит  наш
замысел. 20 июля в 13:00 по мировому времени противник ожидает  обнаружить
и взять на северном берегу Черной  Скалы  экстрадикционную  группу.  Таким
образом, имеет место шанс вступить с противником в контакт,  не  дожидаясь
результатов  научной,  технической  и  военной  экспертизы.  Мы   намерены
устроить  Великому  Спруту  и  его   банде   маленький   сюрприз.   Вместо
чудо-доктора Итай-итай, подонка Мээса и разжиревшего Двуглавого Юла пойдет
кто-нибудь из нас. Нечего и говорить, это  смертельный  риск.  Но  нам  ли
отступать? Я не счел себя вправе не поставить тебя в известность  об  этом
деле.   Ты   бы   никогда   не   простил    меня.    Обсуждение    состава
разведывательно-диверсионной группы состоится  на  моей  вилле  сегодня  в
17:00 по моему времени. Жду тебя с Галей. Флагман Макомбер тебе кланяется.
Твой Атос. Постскриптум: ну а если мы все-таки сложим голову, так ведь  за
нами двинется вся Земля!"

     Ваня дослушал до конца, посвистел мотивчик из Г.Гладкова  и  взглянул
на Тзану. Ах, хороша  она  была  в  тот  момент:  свернулась  калачиком  в
глубоком кресле  Портоса,  загорелая,  чистенькая,  в  короткой  юбочке  и
просторном жакете без рукавов. На  его  взгляд  она  ответила  безмятежным
взглядом огромных зеленых глаз.
     - Если ты погибнешь, я умру, - сказала она.
     Ваня пожал плечом.
     - Как-нибудь, - произнес он. - Отец один раз  уже  погиб  из-за  этих
мерзавцев. Не ему же идти... И потом: пуркуа па?
     - Конечно! - согласилась она с улыбкой на  нежных  розовых  губах.  -
Пуркуа па? Я всего-навсего  сказала,  что,  если  ты  погибнешь,  я  умру.
Подумаешь, большие дела... Не обращай внимания.
     Ваня  отвернулся  и  тронул  пальцем  клавишу.  Запись  стерлась.  Он
поколебался, оглядываясь, потом махнул рукой:
     - Все. Попрощались. Пошли, Принцесса.
     Она легко, как муха со стены, вылетела из кресла  и  оказалась  возле
него.
     - Ваня! - прошептала она. - Мой Трубадур! У вас  на  Земле  ведь  это
единственный вид собственности?
     И час спустя они были на берегу Ледовитого океана.
     Атос, Арамис и флагман Макомбер сидели на веранде за столом,  тут  же
на перилах восседал  Двуглавый  Юл,  весь,  от  обеих  шей  и  до  ступней
затянутый в трико цвета яичного желтка. Он  яростно  вращал  своими  тремя
глазами и хрипло орал в две глотки,  распространяя  в  свежем  солоноватом
воздухе сернистые испарения:
     - Это я расцениваю как недоверие!  Саботаж  энтузиазма!  Конечно,  вы
всякие такие и сякие флагманы-мушкетеры,  мастера-ученые-химики-резинщики,
мудрецы-благодетели, а я всего  лишь  любительский  футболист,  презренный
вратарь, да еще двухголовый, сомнительный,  несчастный  изгнанник,  пария,
землянский пленник! Души у меня нет, совести нет,  пистолетов  нет,  можно
обижать и не оглядываться! А что у меня в груди все горит, двадцать  ваших
лет с Великим Спрутом  поквитаться  хочется  -  этого  вы  в  ограниченной
мудрости своей допустить не можете! Да они там как увидят  вас  без  меня,
гордого, готового, двухголового, они же вас сразу к стенке! Я же не на фук
иду, я же понимаю, вы мне не верите,  вам  наплевать,  что  тогда  великий
доктор Итай-итай говорил, вы  на  это  сморкнулись  и  забыли,  так  я  же
заложников оставляю, двух заложниц, которых  вы  все,  вместе  взятые,  не
стоите, соображаете? Поликсену Митрофановну из  детского  сада  номер  сто
тридцать один и медведицу мою белопушистую, распрекрасную Алеоуолу, ей  же
цены нет, одного нутряного сала кило с пятнадцать, высшего качества! Знаю,
унижаюсь я, оба лица теряю, но на коленях прошу: возьмите  с  собой!  Дело
ведь принципиальное! Я ведь и до Всемирного совета дойти могу, вы меня еще
не знаете! Вы все думаете: футболист, да еще вратарь, а я ведь могу, я еще
очень и очень могу!..
     Он  ревел,  рычал,  тыкал  костлявым  пальцем  в  собеседников  и   в
пространство за пределами веранды,  а  Атос,  Арамис  и  флагман  Макомбер
серьезно слушали и кивали.
     - Если уж на то пошло, так не трусливее я вас, жизни для дела никогда
не жалел, а что вы меня тогда взяли, так сила солому ломит...
     Тут-то и раздалась  в  саду  песня,  хрипловатый  мужской  и  звонкий
девичий голос:

                   Ничего на свете лучше не-ету,
                   Чем бродить друзьям по белу све-ету!
                   Тем, кто дружен, не страшны тревоги,
                   Нам любые дороги доро-оги...

     Двуглавый Юл на полуслове захлопнул обе пасти, все повернулись  лицом
к саду, а из-под яблонь уже выходили, держась за  руки,  Ваня  и  Тзана  с
планеты Бангу.
     - Привет, дядя Атос!  -  вскричал  Ваня,  поднимаясь  на  веранду.  -
Привет, дядя Арамис! Здорово живешь, старый Юл! А  это  флагман  Макомбер,
если не ошибаюсь? Здравствуйте, очень польщен!..
     - Ты? - изумленно вопросил Атос, подняв брови. - А где же отец?
     - Я ЗА НЕГО! - со страшной интонацией откликнулся Ваня.
     Пораженные Атос, Арамис и флагман Макомбер переглянулись, а Двуглавый
Юл, осклабясь обеими рядами щучьих зубов, лязгнул в костлявые ладони.
     - Здравствуйте,  дядя  Атос,  -  серебряно  прозвенела  Тзана,  делая
книксен перед мастером.
     Атос хмуро кивнул.
     - Здравствуйте, дядя Арамис!
     - Здравствуй, киска, - рассеянно отозвался Арамис.
     - Здравствуйте, флагман Макомбер!
     Флагман Макомбер встал, очень серьезный и сосредоточенный, и наклонил
голову.
     - Рад сделать знакомство, мисс, - произнес он.
     - Здравствуй, чудище, - сказала Тзана, повернувшись к Двуглавому Юлу.
     Двуглавый Юл воссиял. Двуглавый  Юл  спрыгнул  с  перил  и  распахнул
длани. Двуглавый Юл обнял Тзану за узкие плечи и поцеловал в лоб - сначала
правой головой, затем левой. Двуглавый Юл сказал:
     - Здравствуй вечно, звездочка! И чего ты такая тощая? И  здоровенькая
ведь, а все тощая и субтильная. А я тебе куклу смастерил,  ужо  подарю,  в
конуре она у меня... Ты как? Жизнью довольна? Ванька тебя не обижает? Если
что, ты мне скажи, я ему... это самое... шею... общественное  порицание...
А?
     И Двуглавый Юл, бывший лютый пират и многоразовый убийца,  повернулся
к Ване и игриво ткнул его в бок железным пальцем.
     - Ты мне смотри насчет Тзаночки-то, слышишь? - проворковал он.
     Неизвестно, чем бы закончилась эта трогательная сцена, но  тут  из-за
деревьев появилась массивная слоново-пингвинья фигура, и наглый  скрипучий
басок проговорил:
     - Это сюда меня вызывали? Я не ошибся?
     Двуглавый Юл взглянул и выпучил глаза.
     - Ба! - возопил он. - Старый  хобот!  Крылатый  боров!  И  ты  здесь?
Явился, за сто лет не запылился!  Ха,  вся  старая  гопа  в  сборе!  После
стольких-то годочков...
     - Помолчите, Юл, - строго  произнес  флагман  Макомбер.  Кажется,  он
первым вышел из психического ступора, вызванного  появлением  Вани  и  его
подруги. - Помолчите и  дайте  возможность  работать.  -  Он  обратился  к
слонопингвину: - Да, Мээс, вас вызвали сюда. Вы не  ошиблись.  Поднимитесь
на веранду.
     Мээс, шурша концами перепончатых крыльев по доскам ступенек, опасливо
поднялся. Вид у него был такой, словно он в любую минуту ожидал оплеухи.
     - Заявляю официально, - произнес он, безошибочно останавливаясь перед
флагманом Макомбером и глядя свинячьими  глазками  поверх  его  головы.  -
Заявляю немедленно и официально. Мое  обвинение  директора  заповедника  в
поощрении вверенного ему  кошачьего  контингента  к  распутному  поведению
является ошибочным. Признаю ошибку. Официально. Исключительно  по  причине
усердия и рвения, а также недопущения. Готов понести заслуженный выговор.
     - Во сволочь! - восхищенно произнес Двуглавый Юл.
     Ваня взял Тзану за руку и отвел ее в угол веранды. Усадив  девушку  в
соломенное кресло, он встал за ее спиной и  устремил  скучающий  взгляд  в
океанские просторы.
     - Мээс, - строго сказал флагман Макомбер, - нас  не  интересуют  ваши
мелкие гадости в Сайылыкском  заповеднике.  Хотя,  движимый  соображениями
гуманности,  свойственной  каждому  гражданину  Человечества,  должен  вас
предупредить, что когда-нибудь вам все-таки врежут по-настоящему. Терпение
граждан Человечества велико, но не беспредельно.
     - Хобот тебе оторвут, бурдюк злоуханный! - ликующе объявил  Двуглавый
Юл.
     - Помолчите, Юл, - сердито сказал флагман Макомбер. - Так вот,  Мээс,
ваши дурацкие интриги здесь никого не интересуют, и вызвал я вас  сюда  не
для этого.
     - Я повергаю себя на ваш суд, флагман Макомбер, - смиренно проскрипел
Мээс. - Уповаю же только на вашу справедливость.
     Старый скот не выразил никакого удивления при виде людей, которых  он
так хорошо знал (всегда запоминаются люди, которые с  пистолетом  наготове
ведут тебя по твоему же собственному логову). Он  сообразил,  что  бить  и
таскать за хобот здесь, пожалуй, не будут, и слегка  успокоился.  Впрочем,
тут же выяснилось, что успокоился он рано.
     - Вам представляется случай, - сказал  флагман  Макомбер,  -  оказать
приютившему вас Человечеству большую услугу.
     - Всегда готов! - сейчас же брякнул Мээс.
     - Мы  снаряжаем  экспедицию  в  нынешнее  логово  Великого  Спрута  и
предлагаем вам принять в ней участие.
     На обширной сероватой физиономии Мээса явственно выступили  пупырышки
неодолимого ужаса, он стал медленно пятиться,  пока  не  уперся  кожистыми
крыльями в перила. Затем он поднял бледную  четырехпалую  руку  и  помахал
ладонью перед глазами.
     - Ни! За! Что! - проскрежетал он.
     -  Прекрасно,  -  удовлетворенно  сказал  флагман  Макомбер.   -   Вы
удовлетворены, Атос? Так. И вы, Арамис?  Я  тоже.  Наш  морально-этический
долг выполнен. Констатирую, что присутствующий здесь  временный  гражданин
Человечества Мээс категорически  отказался  принять  участие  в  действиях
против Великого Спрута.
     - Ни в! Коем! Случае! - прошипел Мээс словно при последнем издыхании.
     - Мы поняли, - хладнокровно сказал флагман Макомбер.  -  Юл,  окажите
нам любезность, проводите Мээса к себе в конуру. Завтра утром мы  отправим
его обратно в этот его кошатник, и чтобы  впредь  духу  его  не  было  еще
где-нибудь на этой планете!
     Почти  в  полуобморочном  состоянии,   кланяясь   и   бормоча   слова
благодарности, Мээс стал сползать  по  ступенькам  веранды.  Двуглавый  Юл
последовал за ним, похохатывая и подгоняя его безболезненными пинками.
     - Давай двигай, - приговаривала его левая голова. - Ползешь как  вошь
по мокрому месту, колченогий хобот...
     И вот, когда  они  скрылись  за  углом  виллы,  на  середину  веранды
выступил Ваня.
     - Как я понимаю, - ясным голосом  произнес  он,  -  здесь  происходит
военный совет. Издревле полагалось на  военных  советах  первым  выступать
младшему. Что ж... Я не говорю о флагмане Макомбере, с которым мы  видимся
впервые, но все остальные, здесь присутствующие, знают меня давно и  любят
меня. Конечно, по-разному. Вы, дядя Атос. Вы, дядя Арамис. Ты,  Принцесса.
И временно удалившийся отсюда двухголовый Юлька, тетешкавший меня, когда я
делал в пеленки...
     - Кажется, я тоже люблю... - проворчал флагман Макомбер.
     Ваня весело на него взглянул.
     - Спасибо, дядя флагман. Так вот. Я все знаю  -  прочел  вашу  депешу
папе. Я  умею  стрелять  из  восьми  видов  оружия,  выжимаю  левой  рукой
пятьдесят килограмм, могу пробыть под водой без маски четверть часа. Прошу
об одном. Папе и маме ничего не сообщать, пока эта история не  закончится.
Предлагаю состав разведывательно-диверсионной группы: флагман  Макомбер  -
командир. Двуглавый Юл и я. Лучше не придумаете.
     Вот так.
     Флагман Макомбер невольно кивнул.
     Атос зажмурился.
     Арамис невесело усмехнулся.
     Эти люди  никогда  не  поддавались  страху  за  себя.  И  никогда  не
сомневались в мужестве ближних. Но...
     - Как же Галя? - пробормотал Атос. - Как же Портос?
     - Портосу было как раз восемнадцать, когда он таранил  контрактор,  -
жестко сказал Арамис.
     - Утверждаю, - произнес флагман Макомбер, уполномоченный Комиссии  по
чрезвычайным происшествиям.
     И все, и с ними Ваня, встали. Никто не решился  взглянуть  на  Тзану,
сидевшую в углу в соломенном кресле. Она безмятежно улыбалась. Но  как  же
не улыбались ее огромные зеленые глаза!


     Около полуночи Арамис бросил Атоса и флагмана Макомбера и, отдуваясь,
выбрался на веранду. "Ежу же ясно,  -  устало-разъяренно  бормотал  он.  -
Элементарная  деформация  пространства-времени  в  складках  десплузионных
слоев при наложении параллельных пространств... В этом только  солдаты  да
техники могут сомневаться..." И  он,  морщась,  трогал  кончиками  пальцев
висок, где пульсирующе ныло от непрерывного треска  печатающих  устройств,
выдававших бесконечные ленты суждений крупнейших авторитетов  из  Академии
наук, а также  предложений  руки  и  меча  от  былых  соратников  флагмана
Макомбера.
     Мягко сияло на шалонике полночное солнце, с шелестом накатывались  на
галечный берег черные волны, сонно почирикивали птицы  в  ветвях  северных
яблонь... а вот гренландские киты уже прошли на восток, и прохладный ветер
с океана не доносил ни звука.
     Ваня сразу же, как только закончился военный совет,  куда-то  улетел.
Знакомиться с  научно-техническими  ориентировками  из  Академии  наук  он
отказался. "У меня свои источники информации, -  загадочно  сказал  он.  -
Посмотрим, чьи вернее..." Поцеловал Тзану и исчез.
     А Тзана стояла у перил веранды и смотрела в океан. Когда вошел Арамис
и  повалился  в  кресло  у  стола,   уставленного   местными   яствами   и
всепланетными напитками, она не обернулась, но через минуту произнесла:
     - Дядя Арамис, ведь у вас есть дети?
     Арамис, сооружавший  себе  увесистый  бутерброд  из  крабов,  морской
капусты и майонеза, задумчиво замер.
     - Хм... - проворчал он. - Как тебе сказать... Что-то такое безусловно
есть. Дома всегда толкутся какие-то сопляки и соплячки. Меня они любят,  я
их тоже...
     Тзана, по-прежнему не оборачиваясь, проговорила:
     - А вот у меня, может быть, никогда не будет детей.
     Арамис не нашел что ответить. Впрочем, он и не искал.
     Если бы кто-нибудь в эту ночь отошел от крыльца  веранды  на  десяток
шагов к юту, то, оказавшись над распахнутым люком в конуру Двуглавого Юла,
услышал бы возбужденные голоса.
     Двуглавый Юл не пожалел для старого врага царской водки, и  Мээс  был
вдребезги пьян.
     - Я жалок! - рыдал он, топорща крылья. - У меня нет Родины!  Все  они
там взяли в хоботы оружие, а я сбежал!..  Сбежал,  как  последняя  гадина!
Предал всех! Ты меня понимаешь, Юл? Повесь меня! Повисну с  удовольствием!
За хобот!
     Ему ответил рокочущий баритон правой головы Двуглавого Юла:
     - Дрыхни