шуршанием,  хрустя,
чавкая и пережевывая, с душераздирающими вздохами проходило организованное
стадо живого мяса. Время от времени  какая-нибудь  буренка  вскидывала  из
травы огромную слюнявую морду,  измазанную  зеленью,  и  испускала  глухой
глубокий рев.
     Затем Поль увидел киберов. Они шли на некотором расстоянии  вслед  за
шеренгой, юркие плоские машины на широких мягких гусеницах. Они то и  дело
останавливались, копались в земле, отставали и забегали  вперед.  Их  было
немного, всего десятка полтора, и они со страшной скоростью носились вдоль
шеренги, веером выбрасывая из-под гусениц влажные черные комья.
     Вдруг темное облако закрыло солнце. Пошел крупный теплый дождь.  Поль
оглянулся на поселок, на белые домики, разбросанные в темной зелени садов.
Ему показалось, что решетчатые параболоиды синоптических конденсаторов  на
ажурной башне микропогодной  станции  установлены  прямо  на  него.  Дождь
прошел быстро, туча передвинулась вслед за  стадом.  Поль  заинтересовался
смутными силуэтами, которые неожиданно появились над  горизонтом,  но  тут
его стали кусать. Это были гадкого вида насекомые, маленькие,  серые  и  с
крылышками. Поль понял, что это мухи. Может  быть,  даже  навозные.  Поняв
это, Поль вскочил на  ноги  и  резво  помчался  в  поселок.  Мухи  его  не
преследовали.
     Поль перешел речку, остановился на берегу и  некоторое  время  думал:
искупаться или не искупаться? Решив,  что  купаться  не  стоит,  он  начал
подниматься по тропинке к поселку. ОН шел и думал: "И правильно, что  меня
дождем окатили. И мухи знают, на что садиться... Так мне и надо, тунеядцу.
Все работают как люди.  Капитан  летает...  Атос  ловит  блох  на  голубых
звездах... Лин, счастливчик, кого-то режет... Ну за что мне такое?  Почему
я, честный работящий человек, должен чувствовать себя тунеядцем?" Он  брел
по тропинке и думал, как хорошо было в  ту  ночь„  когда  он  нащупал-таки
решение проблемы Чеботарева  и  поднял  с  постели  Лиду  и  заставил  все
проверить, и, когда все оказалось правильным, она даже  поцеловала  его  в
щеку... Поль потрогал щеку и вздохнул. Здорово было бы сейчас  зарыться  в
какую-нибудь ха-арошую проблему вроде теоремы Ферма!.. Но  в  голове  лишь
звенящая пустота и только какой-то идиотский голос твердит:  "Извлечем  из
чего-нибудь квадратный корень..."
     На окраине поселка Поль снова остановился. Под  развесистой  черешней
лежал на крыле одноместный птерокар. Возле  птерокара  с  горестным  видом
сидел на корточках мальчик лет пятнадцати. Перед ним,  однообразно  жужжа,
крутился  в  траве  голенастый  кибердворник.  Кибердворнику   было   явно
нехорошо.
     Тень Поля упала на мальчика, мальчик поднял голову и встал.
     - Я сел на него птерокаром,  -  с  необыкновенно  знакомым  виноватым
видом сказал он.
     - И теперь ты очень раскаиваешься, не так ли? - спросил Поль  голосом
учителя.
     - Я не нарочно, - сердито сказал мальчик.
     Некоторое время они молча следили за эволюциями раздавленного кибера.
Затем Поль решительно сел на корточки.
     - Ну-с, посмотрим, что тут у нас, - сказал  он  и  поймал  кибера  за
манипулятор. Кибер заверещал.
     - Больно мальчику, - нежно пропел Поль,  запуская  пальцы  в  систему
регулировки. - Ла-апку нам поломали, бедному... Ла-апку.
     Кибер заверещал снова, дернулся и затих. Мальчик облегченно  вздохнул
и тоже опустился на корточки.
     - Это что, - пробормотал он. - А  как  он  орал,  когда  я  вылез  из
птерокара!
     - Ора-али мы, - ворковал Поль, свинчивая панцирь. -  Акустика  у  нас
хорошая, горластая... АКУ-6 системушка у нас,  с  продольной  вибрацией...
Модулированная пилообразненько... Та-ак... - Поль снял панцирь и осторожно
положил его в траву. - А как же нас зовут?..
     - Федя, - сказал мальчик. - Федор Скворцов.
     Он с завистью следил за ловкими пальцами Поля.
     - Кибердворник дядя Федя силой ровно в три медведя, -  сообщил  Поль,
извлекая из недр кибердворника блок регулировки. - Я тут уже  знаю  одного
Федю. Приятный  такой,  веснушчатый.  Очень,  очень  асептический  молодой
человек. Это не твой родственник?
     - Нет, -  сказал  мальчик  весело.  -  Я  здесь  на  практике.  А  вы
кибернетист?
     - Мы здесь проездом, - сказал Поль. - В  поисках  идей.  У  тебя  нет
какой завалященькой идеи?
     - У меня... Я... Вот в лаборатории у нас  много  идей,  и  ничего  не
получается.
     - Понимаю, - бормотал Поль, копаясь в блоке регулировки. - Стаи  идей
бессмысленно носились в  воздухе...  Тут  охотник  выбегает,  в  ракопаука
стреляет...
     - А вы и на Пандоре были? - с завистью спросил мальчик.
     Поль  воровато  огляделся  и  торопливо  испустил  вопль   ракопаука,
настигающего добычу.
     - Здорово! - сказал мальчик Федя.
     Поль  собрал  кибердворника,  шлепнул  его  по  вороненому  заду,   и
кибердворник кинулся на солнцепек - набирать энергию.
     - Прелестно! - сказал Поль и вытер руки о штаны. - Теперь  посмотрим,
что у нас с птерокаром...
     - Нет-нет, пожалуйста... - быстро заговорил мальчик Федя. -  Птерокар
я сам, честное слово...
     - Ах, сам, - сказал Поль.  -  Тогда  пойду  умою  руки.  А  кто  твой
учитель?
     - Мой учитель - Николай Кузьмич Белка, океанолог, - сказал мальчик  и
ощетинился.
     Поль не рискнул сострить, молча похлопал мальчика по  плечу  и  пошел
своей дорогой. Он чувствовал себя гораздо лучше. Он уже миновал первые два
квартала поселка, когда над ним с шелестом пронесся  знакомый  птерокар  и
мальчишеский  голос,  невыносимо  фальшивя,  изобразил  вопль   ракопаука,
настигающего добычу.


     Задумавшись, Поль налетел на двухголового теленка. Теленок шарахнулся
в сторону и уставился на Поля обеими парами глаз. Затем он потянулся левой
головой к траве под ногами, а  правой  -  к  ветке  сирени,  нависшей  над
дорогой. Тут его хлестнули хворостинкой, и он, брыкаясь,  побежал  дальше.
Двухголового  теленка  погоняла  очень  симпатичная  загорелая  девушка  в
цветастом  сарафане  и  в  соломенной  шляпе   набекрень.   Поль   ошалело
пробормотал:
     - "Пастушка младая на рынок спешит..."
     - Что? - спросила девушка, останавливаясь.
     Нет, она была не просто очень  симпатичная.  Она  была  просто  очень
красивая. Такая красивая, что не могла не быть умной, такая умная, что  не
могла не быть славной, такая славная, что...  Полю  захотелось  немедленно
стать высоким и плечистым, с ясным лбом  и  спокойными  глазами.  Зигзагом
пронеслась мысль: "Во всяком случае, надо быть остроумным". Он сказал:
     - Меня зовут Поль.
     Девушка ответила:
     - Меня зовут Ирина. Вы что-то сказали, Поль?
     Поль   вспотел.   Девушка   ждала,   нетерпеливо   поглядывая   вслед
удаляющемуся теленку. Мысли в голове Поля неслись в  три  слоя.  "Извлечем
корень квадратный... Амур стреляет из двуствольного карабина... Сейчас она
решит, что я заика..." О! Заика - это мысль.
     - В-вы т-торопитесь, я вижу, - сказал он, изо всех  сил  заикаясь.  -
Й-я н-найду вас вечером... М-можно?
     - Конечно. - Девушка явно обрадовалась.
     - Д-до вечера, - сказал Поль и пошел прочь. "Поговорил, - думал он. -
П-побеседовал. Фейерверк остроумия". Он  представил  себя  в  момент  этой
беседы и даже застонал через нос от неловкости.
     Где-то совсем близко взревел громкоговоритель.
     - Всех свободных специалистов по  анестезии  просят  зайти  в  третью
лабораторию! Вызывает Потапенко. Есть идея. Всех свободных специалистов по
анестезии просят зайти в третью лабораторию. И не ломитесь, как в  прошлый
раз, в главное здание. В третью лабораторию! В третью лабораторию!
     "Почему я не специалист по анестезии? - подумал Поль. - Уж  я  бы  не
стал ломиться в главное здание..." Мимо,  посередине  улицы,  стремительно
пронеслись, прижав  локти  к  бокам,  две  девицы  в  коротких  штанах,  -
вероятно, специалисты.
     В поселке было тихо и пусто. На идеально чистом  перекрестке  томился
на солнце одинокий кибердворник. Поль из жалости бросил ему горсть листьев
- кибер сейчас же ожил и принялся за работы.  "Ни  в  одном  городе  я  не
встречал  столько  кибердворников,  -  подумал  Поль.  -  Впрочем,   ферма
скотоводческая, всякое случается..."
     Позади раздался дробный грохот копыт.  Поль  испуганно  обернулся,  и
сейчас же мимо него стремительно пронеслись четыре взмыленные  лошади.  На
передней, пригнувшись к самой гриве, мчался дочерна загорелый,  лоснящийся
от пота парень в коротких белых трусиках. Остальные кони были без седоков.
У низкого здания в двадцати метрах от Поля парень на полном скаку слетел с
коня прямо на  ступеньки  крыльца,  пронзительно  свистнул  и  скрылся  за
дверью. Кони, храпя и задирая  головы,  описали  полукруг  и  вернулись  к
крыльцу. Поль даже не успел как следует позавидовать.  Из  низкого  здания
выбежали трое парней и девушка, не останавливаясь, вскочили на коней и тем
же бешеным аллюром промчались  мимо  Поля  в  обратную  сторону.  Они  уже
заворачивали за угол, когда на крыльцо выскочил парень в белых трусиках  и
крикнул им вслед:
     - Образцы везите прямо на станцию! Алешка-а!..
     На улице уже никого не было. Парень  постоял  немного,  вытер  лоб  и
вернулся в здание. Поль вздохнул и пошел дальше.
     На пороге костылинской  лаборатории  он  остановился  и  прислушался.
Доносившиеся звуки показались ему странными. Глухой удар.  Тяжелый  вздох.
Что-то задвигалось. Скучный голос произнес: "Верно". Тишина. Снова  глухой
удар.  Поль  оглянулся  на  залитую  солнцем  площадь  лаборатории.  Голос
Костылина сказал: "Врешь. Становись". Глухой удар. Поль вошел в прихожую и
увидел белую дверь  с  надписью:  "Лаборатория  живого  мяса".  За  дверью
скучный голос сказал: "Собственно, почему мы все время берем мясо с бедра?
Можно брать со спины". Костылин пробасил: "Сибиряки пробовали,  у  них  не
получилось". Снова глухой удар.
     Поль подошел к двери, и она бесшумно открылась.  В  лаборатории  было
много  света,  и  вдоль  стен  сияли  матовой  белизной  странные  на  вид
установки, темнели вделанные в стену обширные стекла. Поль спросил:
     - Септическому можно?
     Никто не ответил. В лаборатории было человек десять. Вид у  всех  был
угрюмоватый и задумчивый. Трое сидели рядышком на большой низкой скамье  и
молчали. Они смотрели на Поля без всякого выражения. Двое сидели спиной  к
двери, у дальней стены, сблизив головы, и что-то читали. В углу полукругом
собрались остальные. В центре полукруга лицом  к  стене  возвышался  Сашка
Лин. Правой рукой он прикрывал лицо,  левую  ладонь  просунул  под  правую
мышку. Стоявший в полукруге веснушчатый Федя  с  размаху  грохнул  его  по
левой ладони. Полукруг шевельнулся,  выбросил  вперед  кулаки  с  поднятым
большим пальцем. Костылин молча повернулся и указал на одного,  тот  молча
покачал головой, и Костылин принял прежнюю позу.
     - Так можно септическому? - снова спросил Поль. - Или я не вовремя?
     - Странник, - сказал один из сидящих на  скамье  скучным  голосом.  -
Заходите, странник. Мы здесь все септические.
     Поль вошел. Человек со скучным голосом произнес в пространство:
     - Крестьяне, я предлагаю просмотреть анализы  еще  раз.  Может  быть,
белка все-таки мало.
     - Белка даже больше, чем мы рассчитывали, - сказал кто-то из игравших
в странную игру.
     Воцарилось  гнетущее  молчание,  только  ухали  удары  и   кто-нибудь
произносил время от времени: "Врешь, не угадал".
     "Эге! - подумал Поль. - А плохи дела у лаборатории живого мяса".
     Гибкий черноволосый японец вскочил со скамьи и стремительно  прошелся
по комнате.
     - Больше так нельзя! - сказал он яростно. - Все  неверно.  Сама  идея
ложна. Да, ложна! Надо  пересматривать  все.  Сначала.  Просто  мы  боимся
начинать сначала! - Он остановился. -  Слушает  меня  кто-нибудь?  Что  за
манера молчать!
     - Все слушают, - сказал человек со скучным голосом. - А что толку?
     Костылин растолкал играющих и вышел на середину комнаты.
     - Предложение, - объявил он бодро.  (Все  повернулись  к  нему,  даже
сидевшие над записями.) - Пойдемте купаться.
     - Пойдемте, -  решительно  сказал  японец.  -  Надо  начинать  думать
сначала.
     Больше на предложение не откликнулся  никто.  Специалисты  по  живому
мясу разбрелись по комнате и снова замолчали.
     Костылин подошел к Полю и обнял его за плечи.
     - Пойдем, Полли, - сказал он грустно. -  Пойдем,  мальчик.  Не  будем
огорчаться, верно?
     - Ну конечно, Лин! - сказал Поль. - Не получается сегодня,  получится
послезавтра.
     Они вышли на солнечную улицу.
     - Ты не стесняйся, Лин, - сказал Поль. - Не стесняйся, поплачь мне  в
жилетку. Не стесняйся.


     На Планете было около ста  тысяч  скотоводческих  ферм.  Были  фермы,
разводившие коров, были фермы, разводившие свиней, были фермы, разводившие
слонов, антилоп, коз, лам, овец.  В  среднем  течении  Нила  работали  две
фермы, где пытались разводить гиппопотамов.
     На Планете было около двухсот тысяч  зерновых  ферм.  Там  выращивали
рожь, пшеницу, кукурузу, гречу,  просо,  маис,  рис,  гаолян.  Были  фермы
специализированные, как ферм "Волга-Единорог",  и  широкого  профиля.  Все
вместе  они   составляли   основу   изобилия   -   гигантский,   предельно
автоматизированный комбинат, производящий продукты питания, - все, начиная
от свинины и картофеля и  кончая  устрицами  и  манго.  Никакие  стихийные
бедствия,  никакие  катастрофы  не  грозили  теперь  Планете  недородом  и
голодом. Раз и навсегда установившаяся  система  изобильного  производства
поддерживалась совершенно автоматически и развивалась столь  стремительно,
что  приходилось  принимать  специальные  меры  против   перепроизводства.
Проблема  питания  перестала  существовать  так   же,   как   никогда   не
существовала проблема дыхания.
     К вечеру Поль уже имел представление, хотя и самое общее, о том,  чем
заняты  скотоводы.  Ферма  "Волга"  была   одной   из   нескольких   тысяч
скотоводческих ферм умеренного пояса Планеты. Судя по всему,  здесь  можно
было заниматься практической генетикой,  эмбриомеханической  ветеринарией,
продовольственным  рядом  экономической   статистики,   зоопсихологией   и
агрологической кибернетикой. Поль встретил здесь также  одного  почвоведа,
который явно бездельничал:  пил  парное  молоко,  ухаживал  напропалую  за
хорошенькой зоопсихологичкой и все звал ее на  болота  Амазонки,  где  еще
есть чем заняться уважающему себя почвоведу.
     В стаде "Волга-Единорог" было около  шестидесяти  тысяч  голов.  Полю
очень нравилась полная автономность стада - с утра и до  утра  всех  коров
вместе  и  каждую  в  отдельности  обслуживали  исключительно   киберы   и
неавтоматы. Стадо же, в  свою  очередь,  с  утра  и  до  утра  обслуживало
перерабатывающий комбинат Линии Доставки, с одной  стороны,  и  непрерывно
растущие научные потребности скотоводов - с другой. Например,  можно  было
связаться с диспетчерской и потребовать у дежурного пастуха корову семисот
двадцати двух дней от роду, такой-то  масти  и  с  такими-то  параметрами,
ведущую род от племенного  быка  Миколая  2-го.  Через  полчаса  названное
животное в сопровождении заляпанного навозом  кибера  будет  ждать  вас  в
приемном боксе, скажем, генетической лаборатории.
     Кстати, именно лаборатория генетики  занималась  самыми  сумасшедшими
экспериментами и служила  постоянным  источником  некоторых  трений  между
фермой и перерабатывающим комбинатом, - работники  комбината,  скромные  и
свирепые стражи мировой гастрономии, приходили в неистовство,  обнаруживая
в очередной партии коров чудовищную скотину, по виду и, главное, по  вкусу
больше  всего  напоминающую  тихоокеанского  краба.  На  ферму  немедленно
прибывал представитель комбината. Он сразу же шел в лабораторию генетики и
требовал "автора этой неаппетитной штуки". В  качестве  авторов  неизменно
откликались все  сто  восемьдесят  сотрудников  лаборатории  генетики  (не
считая   школьников-практикантов.)   Представитель   комбината   сдержанно
напоминал, что ферма и комбинат предназначены для бесперебойного снабжения
Линии Доставки говядиной во всех видах, а  не  лягушачьими  лапками  и  не
консервированными  медузами.  Сто  восемьдесят  прогрессивно   настроенных
генетиков в один голос возражали против такого узкого подхода  к  проблеме
снабжения. Им, генетикам, кажется странным, что такой  опытный  и  знающий
работник, как имярек, придерживается столь консервативных  взглядов  и  не
придает никакого значения рекламе,  которая,  как  известно,  для  того  и
существует,   чтобы   изменять   и   совершенствовать   вкусы   населения.
Представитель комбината напоминал, что ни один новый  пищевой  продукт  не
может  быть  запущен  в  распределительную  сеть  без  апробации  Академии
Здравоохранения.   (Выкрики   из   толпы   генетиков:   "Консерваторы   от
пищеварения!"  "Общество  друзей  аппендикса!")  Представитель   комбината
разводил руками и всем своим видом показывал, что ничем не  может  помочь.
Выкрики  переходили  в  глухое  ворчание  и  вскоре  замолкали:  авторитет
Академии Здравоохранения громаден. Затем представитель комбината  вели  по
лабораториям, чтобы показать "кое-что новенькое". Представитель  комбината
бледнел,  отшатывался  и  требовал  клятвы,  что  "все   это"   совершенно
несъедобно. В ответ ему давали на дегустацию мясо,  которое  не  требовало
специй, мясо, которое не нужно было солить, мясо, которое  таяло  во  рту,
как мороженое, спецмясо для космонавтов и ядерных техников,  спецмясо  для
будущих матерей и даже мясо, которое можно было есть сырым.  Представитель
комбината дегустировал,  восхищенно  кричал:  "Вот  это  хорошо!  Вот  это
славно!" - и требовал клятвы, что "все это" выйдет из области эксперимента
уже в следующем году. Совершенно успокоившись, он  прощался  и  уезжал,  а
через месяц все начиналось сначала.
     Собранная за день информация окрылила Поля и внушила ему  уверенность
в том, что здесь есть чем заняться. "Для начала я  пойду  в  кибернетисты,
буду пасти коров, - рассуждал  Поль,  сидя  на  открытой  веранде  кафе  и
рассеянно  глядя  на   стакан   газированной   простокваши.   -   Половину
кибердворников выгоню в поле. Пусть ловят мух. По вечерам буду  заниматься
с генетиками. Хорошо, если бы Ирина оказалась генетиком. Меня бы, конечно,
прикрепили к ней. Каждое утро я посылал бы ей кибера с букетом  цветов.  И
каждый вечер". Поль отпил простокваши и посмотрел вниз, на черное поле  за
рекой. Там уже слабо зеленела молодая травка. "Хитроумно! - подумал  Поль.
- Завтра киберы повернут стадо  и  погонят  обратно.  Вот  они,  челночные
пастбища. Однако рутина, не вижу новых  принципов.  Мы  с  Ириной  выведем
коров, которые будут жрать землю. Как дождевые черви.  Вот  будет  весело!
Вот только Академия Здравоохранения..."
     На веранду, шумно споря о смысле жизни, ввалилась большая компания  и
сразу принялась сдвигать столики. Кто-то бубнил:
     - Человек умирает, и ему  все  равно  -  наследники,  не  наследники,
потомки, не потомки...
     - Это быку Миколаю Второму все равно...
     -  При  чем  здесь  бык?  Тебе  тоже  все  равно!  Ты  ушел,   исчез,
растворился... Тебя нет, понимаешь?..
     - Погодите, ребята... В этом своя логика, конечно, есть. Смысл  жизни
интересует только живых.
     - Интересно, где бы ты был, если бы твои предки рассуждали так же. До
сих пор сошкой бы землицу ковырял...
     - Вздор! При  чем  здесь  смысл  жизни?  Это  просто  закон  развития
производительных сил...
     - А при чем здесь закон?
     - А при том, что хочешь ты или не  хочешь,  а  производительные  силы
развиваются. За сохой пришел трактор, за трактором кибер...
     - Ладно, пусть потомки ни при чем. Но, значит, были люди, смысл жизни
которых состоял в том, чтобы придумать трактор?
     - Что вы путаете? Что вы все время путаете?  Речь  не  о  том,