льное  изречение,  господин  эскулап:  "Мир желает быть
обманутым.  Что  ж,  пусть  его  обманывают!"  Слова  слетели  с  уст Ромула
Августула,   последнего   римского  императора,  когда  он  узнал,  что  его
окружение  подкуплено и готово предаться врагам. Император невзначай выразил
великую тайну: нельзя строить храм из дерева, если оно источено червями.
     - Ты  слишком обстоятелен, - сказал носатый. - Давай же, говори о сути,
не тяни!
     - Успеется.  Видишь,  корабль  снова дрейфует? Гребцы выбились из сил и
требуют  отдыха.  Скотина  должна  получать отдых, иначе с нее ни шерсти, ни
мяса...  Так  вот,  дружище, корабль на рассвете станет добычей пиратов. Это
так  же  верно,  как  то,  что ты следуешь в Калабрию, везя рекомендательное
письмо  от  известного  проходимца,  и  надеешься  получить место княжеского
лекаря.
     Носатый покачал головой.
     - Доносчики  тебе не солгали. Если корабль захватят пираты, я никуда не
попаду!
     - Испугался.  Зря. Как раз только тогда ты и попадешь прямиком к своему
князю...
     Иосиф  внимательно прислушивался к беседе заговорщиков. Он догадывался,
что  оба  этих  человека  - недобрые, корыстолюбивые, лживые, и все различия
между  ними - один побаивается идти на преступление, а другой - подбивает на
него.
     - Что я должен сделать?
     - Почти  ничего, и куча денег - твоя. Клянусь самой страшной клятвой...
Сейчас  мы  оба  пойдем  к  капитану, и я стану говорить. При этом временами
буду  обращаться  к  тебе.  Твоя задача - важно кивать, полагаясь во всем на
меня.  Понял?..  Смотри  же,  не  подведи, я умею мстить не менее щедро, чем
благодарить за услуги!..
     Они  пошли  на ют. Иосиф незаметно последовал за ними. Окно капитанской
каюты  было  растворено настежь, он подобрался к окну, спрятавшись под трап,
который вел к гафелю бизань-мачты.
     - Что  угодно  господам? - послышался голос капитана, человека довольно
пожилого, опытного, участвовавшего, говорят, даже в кругосветном плавании.
     - Господин  капитан,  -  нагло сказал рыжебородый, - беседа у нас очень
важная, и ставка в беседе - наши жизни. Ваша жизнь и наши жизни.
     - Что это значит? Вы, кажется, угрожаете?
     - Не  угрожаем,  почтеннейший,  вы  сами угрожаете себе слишком громким
голосом.  Если  в каюту постучат люди, я тотчас разобью здесь эту колбу. Вот
она.  В  колбе  экскременты  человека, в муках скончавшегося от черной чумы.
Видите?..  Завтра,  на  рассвете, корабль будет захвачен пиратами алжирского
эмира  Барбароссы.  Я  уполномочен  сообщить,  что  вы  окружены...  Человек
храбрый,  верный  долгу,  вы  постараетесь  сражаться, не зная, что половина
команды уже вам изменила...
     - Не  может быть! - вскричал потрясенный капитан. - Барбаросса - жалкий
самозванец,  негодяй,  которого  терпит  господь  только в наказание за наши
грехи!  Его  место  на  виселице! Если он посмеет напасть на меня даже тремя
кораблями,  я  сумею  отбиться!..  Он  и  его  челядь,  разбойники из бывших
ростовщиков  и  лавочников,  погубили десятки тысяч европейцев. Они топили в
море  и  резали  на  части  самых  благородных  испанцев,  мстя  за изгнание
гнусного  племени  обманщиков и фарисеев из пределов нашей земли. Барбаросса
собственноручно   задушил  Салима,  законного  алжирского  эмира.  И  я  ему
уступлю?  О  нет,  господа!  Вы  пришли  с  негодной миссией, и вам придется
оправдать себя по суду за угрозы!
     Капитан, видимо, вскочил со своего места и схватился за оружие.
     - Остановитесь,  безумец!  - испугался рыжебородый. - Я не сомневаюсь в
вашем  личном  благородстве. Но вот здесь мой товарищ - он подтвердит каждое
мое  слово...  В  славном городе Толедо живет ваша единственная дочь-вдова с
двумя  очаровательными  внуками.  Так вот, если вы сейчас же не дадите слово
сдать  корабль,  к  тому  же  почти не приспособленный к битве, - что значит
дюжина  солдат  и  три  пушки,  которыми вы располагаете? - если решитесь на
сумасбродное  сражение,  донья  Тереза  и  ее  крошки  будут  зарезаны,  как
каплуны, и ни один ангел не спасет их...
     - Негодяй!  -  взорвался  капитан,  но  следом  застонал,  как раненый,
получивший удар кинжалом.
     Сердце  у  Иосифа  забилось,  будто  он  сам в эти минуты выбирал между
честью  и  жизнью близких людей. Не устрашенный черной чумой, старый капитан
содрогнулся, подумав о судьбе невинных младенцев.
     Иосиф  догадывался,  что рыжебородый блефует, иначе говоря, беспардонно
лжет,  запугивает  вымышленной  опасностью.  Но  ему  было легко так думать,
потому  что  речь  шла  не о его близких и еще потому, что он не представлял
себе   реально   жизни   людей,   которых   на  каждом  шагу  подкарауливали
несправедливость и предательство.
     - И  все  же  я  буду сражаться, - помолчав, твердо сказал капитан. - Я
жил  честно  и  хочу  умереть, не замарав чести. И если господу будет угодно
отнять  у меня дочь и внуков, что ж, я готов принести на алтарь любви к нему
и эту великую жертву!
     - Никаких  жертв  не надо, - вкрадчиво сказал рыжебородый. - Мы объявим
о  вашей  болезни  и  отпустим  вас домой без всякого выкупа! Вы столько лет
безупречно  служили  испанской  короне  и  своей  чести,  что  имеете  право
пожалеть   тех  немногих,  кто  непременно  погибнет  в  неравной  борьбе  с
пиратами!..  А  чтобы  совесть  не мучила ваше сердце, мы теперь - до утра -
закроем вас в вашей каюте, дав честное слово исполнить все по уговору...
     Бедный  капитан  сломился, когда рыжебородый огласил по бумажке длинный
список заговорщиков.
     Они  быстро закрыли каюту на замок, который предусмотрительно захватили
с собой, а затем захлопнули и железные ставни единственного окна.
     - Плачет  дурачок...  А  мы  положили  начало  делу,  -  потирая  руки,
довольно  сказал  рыжебородый.  -  Он  перепугался,  услыхав о своей дочери.
Старик  напрочь  забыл,  что  сам  же рассказывал о ней венецианскому графу,
надутому  индюку,  которому  еще  предстоит  заплатить  нам  за  себя и свой
выводок!..  Ненавижу, всех ненавижу!.. Да, они знатны и богаты, но я умнее и
хитрее  их,  их  титулы  и  денежки  должны  перекочевать ко мне - это будет
высшей справедливостью! Свобода и равенство - наш лозунг!
     - Скажи, где ты взял список заговорщиков? - спросил носатый.
     - Купил у юнги за горсть медяков!..
     Негодяи  удалились к нижней палубе, где, сложив весла, отдыхали гребцы.
Надсмотрщик  с  коробом  обходил  ряды,  давая  каждому  по  лепешке и куску
солонины. Старший гребной команды наливал из ведра по ковшу воды.
     Рыжебородый кликнул старшего.
     - Эй  ты,  слушай  внимательно,  если  дорожишь  своей  шкурой! Корабль
окружен  пиратами.  Здесь,  на корабле, повсюду их люди! Капитан сдался, его
заперли в каюте...
     Не  давая  опомниться,  рыжебородый  добавил,  что  сейчас  будет отдан
приказ  расковать  гребцов,  и  они, конечно же, прежде всего расправятся со
старшим команды и надсмотрщиком.
     - Если  не  хочешь повиснуть на рее, тотчас, но тихо, не поднимая шума,
возьми  двух-трех человек, в которых уверен, спускайте шлюпку и убирайтесь с
корабля.  Вот  вам  на  расходы,  и поминайте мое благочестие! - Рыжебородый
сунул ошеломленному человеку кошелек с деньгами.
     - Верных  людей  нет,  я  поплыву  вдвоем  с надсмотрщиком, - заикаясь,
промолвил  старший  гребной команды. - Собачья должность всегда предполагает
одинокую конуру.
     - Освободи   трех-четырех   гребцов,  которые  помогут  со  шлюпкой,  -
подмигнув, сказал рыжебородый. - Да живей-живей, пока я не передумал!
     Четверо  наиболее  покладистых  каторжников  были немедленно раскованы.
Они  и  составили  затем  главную  силу заговорщиков, которые до той минуты,
кроме наглости и нахальства, вообще никакой реальной силой не располагали.
     - Эй  вы,  живая  дохлятина,  -  рыжебородый  пальцем  подозвал  к себе
каторжников.  -  Бог  с моей помощью дарует вам свободу. Поклянитесь же, что
не  упустите  ее,  повинуясь  моим приказам! Завтра каждый из вас получит за
дело свою долю! Жизнь улыбнулась вам, к черту сомненья!
     И  приказал спускать шлюпку. Вахтенный матрос, видя вопиющее нарушение,
подскочил  и  поднял  крик,  но  рыжебородый  велел немедленно связать его и
бросить  за борт, что и было исполнено. Другие матросы, увидев жуткую смерть
своего  товарища  и  узнав  от  рыжебородого,  что  капитан уже сдал пиратам
корабль, растерянно и недоуменно созерцали происходящее.
     - Не  вмешивайтесь,  все  вы  получите  свободу  и  свою  долю серебра,
достаточную, чтобы провести остаток жизни без всякой заботы!..
     Шлюпка была спущена, старший и надсмотрщик перебрались в нее.
     - Эй,  -  приглушенно  закричал  старший  рыжебородому уже из шлюпки. -
Передайте  бочонок  пресной  воды!  И  кошелек,  черт  возьми,  где кошелек,
который вы мне дали? Он исчез из моего кармана!
     - Отваливай  поскорее,  сукин  сын!  - перегнувшись через борт, зарычал
рыжебородый. - Еще минута, и тебе придется разделить участь вахтенного!
     Испуганные люди взялись за весла. Над морем уже витала вечерняя заря.
     Рыжебородый   приказал  освободить  еще  несколько  гребцов  и  тут  же
приобрел   их  доверие,  "разрешив"  воспользоваться  припасами  корабельной
кухни. Заартачившийся кок получил удар ножом в живот и скончался на месте.
     - Двух  человек  приставить  к  каюте  капитана!  - уверенно гремел уже
рыжебородый.  -  Остальные  за  мной!  Разоружим офицерскую сволочь, главных
врагов нашей общей свободы!..
     Перепуганный не на шутку, Иосиф понесся к своему патрону.
     На  настойчивый  стук дверь каюты открыл слуга графа, человек ленивый и
мрачный.
     - Чего тебе?
     - Пропусти к хозяину!
     - Хозяин помолился и уже лег почивать. Приходи завтра!
     - Мне надо немедля!..
     - Кто  там  вопит? - раздался из каюты ворчливый голос графа. - Это ты,
что   ли?   Приплелся,   чтобы  морочить  мне  голову  подцепленными  где-то
историями?
     - Хозяин,  на  корабле бунт! Если не принять меры, к утру все мы станем
пленниками пиратов!..
     Иосиф  был  допущен к койке - настолько короткой, что граф вынужден был
поджимать ноги. Стеснения явно выводили его из себя.
     Иосиф рассказал все, что подслушал.
     - Такие  дела  так  не делаются, - досадуя, граф щипцами снимал нагар с
походной  свечи  -  она  стояла на медной подставке, прикрытая сверху медным
абажуром.  -  Зачем ты меня поднял с постели?.. Капитан должен понимать, что
ему  грозит  за  добровольную  сдачу  корабля,  приписанного  к  армаде  его
величества.   Да  и  офицеры  на  военных  судах  -  опытный  народ,  сумеют
утихомирить бунтовщиков.
     - Вступив  в  переговоры с офицерами, рыжебородый напоил их всех вином.
Они распевают песни, не соображая, что происходит!
     - Пьянство офицеров - не наше дело!..
     Старик  гнал  прочь  Иосифа, но Иосиф не уходил, и тогда граф, осерчав,
швырнул в него своим сапогом. Сапог попал в спину.
     Подумав о кроткой Анне, дочери графа, Иосиф сдержал гнев.
     - Хозяин, вы крепко пожалеете о том, что не послушались верного слуги!
     Старик  встал,  проклиная  подлый  люд  всего  мира, велел себя одеть и
только тогда направился к капитану.
     Но уже было поздно: по палубе ходили вооруженные каторжники.
     - Назад!  -  один  из  них  замахнулся саблей. - Есть приказ: никому не
выходить из кают!
     - Гнусный  сброд,  -  осерчал  граф, - что вы здесь надумали? Мне нужно
немедля к капитану!
     - Послушай,  ты,  -  прервал  его  бандит, сплевывая на сапоги графа. -
Время   твоей  власти  истекло!  Корабль  принадлежит  пиратам!  И  если  ты
вздумаешь перечить, я отсеку твой самонадеянный кочан!
     - Мерзавец!  - вне себя вскричал граф. - Клянусь честью, я повешу того,
кто забыл, что на божьей земле есть божьи законы!
     - На  божьей  земле  нет  божьих  законов, - грязно выругавшись, сказал
другой  каторжник.  -  О  тех,  что  придуманы  для бессильного человека, мы
поговорим завтра!..
     Граф  сник и тотчас ретировался в свою каюту, а Иосиф вновь выскользнул
на палубу.
     "Власть  рыжебородого  уже  обеспечена:  люди  сцепились друг с другом,
позабыв,  кто  дергает  их  за  веревочку,  - подумал Иосиф. - Один и тот же
спектакль разыгрывается повсюду и - странное дело - всегда с успехом..."
     Возле  сторожевого  фонаря  каторжники  играли  в кости. Не привыкшие к
несению  службы,  они  отвлекались,  к  тому  же  были сильно пьяны, так что
пробраться мимо них не составило большого труда.
     В  камбузе  горел  свет.  За  столом сидели рыжебородый и его приятель.
Перед ними горкой валялись кости.
     - А   хороша   курица,   -  утирая  жирные  губы,  по-гречески  говорил
рыжебородый.  -  Этот  капитан  -  настоящий  гурман.  Но  отныне  мы  с ним
поменялись  ролями,  не  правда  ли?..  Слушай,  ты мне понравился, эскулап,
зачем  тебе  ехать в далекую провинцию, чтобы там, изнывая от скуки, очищать
кошельки  местной  знати?  Давай  со  мной!.. Не прометнешься. Будешь резать
конечности пиратам, иногда - лечить атаманов.
     - Я  даю,  в  основном,  психологические  сеансы,  резать  я не умею, -
уклончиво заметил носатый.
     - Все  шельмы  называют себя психологами, - захохотал рыжебородый. - Но
меня  не проведешь, у меня нюх на шарлатанов!.. Черт с тобой, шарлатань себе
на  здоровье!..  Главное  тут  -  не  подавать  виду, что чего-то не знаешь.
Человек  - бестия, где ничего заранее не предскажешь. Ты режь, и пусть кровь
хлещет  фонтаном.  Подохнет,  так  подохнет,  а  выздоровеет - тебе слава...
Конечно,  ни  я,  ни другие из наших не будут пользоваться твоим ремеслом, а
шантрапа  -  турки  и прочие - какая разница, будут они жить или подохнут?..
Послушай  меня,  со  временем ты станешь тоже великим человеком и прославишь
наш  род. Надо прославлять наш род, это копилка нашего духа. Прославлять наш
и  топтать  чужие.  Чем  ниже они, тем выше мы. Запомни: враги - все, кто не
стоит  перед  нами  на коленях. Но и тот, кто стоит, но может встать, - тоже
враг!
     - Ты  владеешь  тончайшей наукой, о которой я только кое-что слыхал, да
и то краем уха, - похвалил носатый.
     - Это  великая наука, и я приобщу тебя к ней!.. Усердный единомышленник
-  для него мы ничего не пожалеем! Но он должен отработать, отблагодарить...
Хороша  была  курица  с  сушеною  грушей,  ай,  хороша!.. Запомни, главное -
убедить  всех  в  том,  что  ты  хочешь того же, что и они, навязать им свою
опеку,  тогда из них можно вить веревки... Еще несколько часов назад мы были
с  тобой зачуханными пассажирами зачуханной посудины, а теперь! Теперь мы ее
полновластные  хозяева,  и  те,  кто  вообще-то сильнее нас, кланяются нам и
заискивают  перед  нами.  Вот  доказательство возможностей нашей науки... Да
здравствует  наука!  Пей  и  не  грусти.  Все  будет  так,  как начертано на
скрижалях.  Надо  уметь  брать  за  горло. С испанцами надо быть испанцем, с
турками  -  турком, оставаясь самим собой... Дураки убеждены: кто говорит на
их   языке,   тот   выражает  их  интересы.  Это  одно  из  замечательнейших
заблуждений   каждого   племени,   особенно   племени  бедного,  униженного,
раздираемого  противоречиями.  Мы  должны  сеять противоречия. Чем гуще, тем
лучше...  Видишь,  мы  тут попиваем самое сладкое винцо, а они караулят друг
друга  и  убивают  друг  друга,  чтобы услужить нам, не имеющим пока другого
оружия,  кроме  ловкости  своего  ума.  Мы  платим им их же имуществом - вот
мудрость!
     Потирая руки, рыжебородый вновь наполнил медные кружки.
     - Так  и  надо:  их руками - наши дела. Но тут многое нужно знать и над
многим  работать. Нужно вкладывать мозги и деньги, чтобы получить с прибылью
и  то и другое... Главное - поощрять, умножать между остолопами неравенство,
это  создает  напряженность  в отношениях между ними, а она для нас выгодна,
ее можно использовать. Опираться надо на тех, кто не хочет работать.
     - Люди  трудолюбивы,  -  сказал  носатый.  -  Они  прекрасно знают, что
только труд уберегает их от голодной смерти и полной нищеты.
     - Э-э,  - запротестовал рыжебородый, - все делается просто, если знаешь
свойства  этих  бестий.  Самый прилежный пахарь, если его дважды накормить и
напоить  досыта  за  участие  в  самой  обыкновенной  драке,  уже никогда не
возьмется  за  соху...  Важно  вовремя  соблазнить. Обывателя - позволив ему
оскорблять  власть  и красть чужое, раба - пообещав свободу, ученого и поэта
-  наградив незаслуженным венком славы, женщину - дорогим подарком... Отчего
все  красотки  гарема  продажны?  Оттого,  что  отвыкли  работать и радостью
считают  не хлопоты по дому, не детей, а благоволение самодовольного петуха,
который  может  посыпать  золотые  зернышки, а может и не посыпать... Вера в
бога  сильна там, где человек каждодневно трудится, а где не трудится, ловит
более   слабого,  чтобы  нажиться  на  нем,  вера  никому  не  интересна.  -
Рыжебородый опять захохотал. Он нравился себе и не скрывал этого.
     В камбуз заглянул один из каторжников.
     - Господин  старший,  -  сказал  он  по-испански,  смущаясь оттого, что
босоног,  грязен,  одет  в рвань и вынужден тревожить своих освободителей. -
Там   капитан   просит   выпустить   его   для  отправления  нужды.  И  наши
товарищи-гребцы спрашивают, когда с них снимут цепи.
     - Бездельник,  - по-испански отвечал рыжебородый, принимая важную позу,
-  разве  ты  ослеп  и  не  видишь,  что  твои командиры совещаются? Передай
ребятам:  не  робеть!  Эту  последнюю  ночь  пусть поспят у своих весел. Так
надо.  А  завтра  мы  постелем для них в хозяйских опочивальнях. Капитану же
велите  помалкивать.  Чтоб  ни  единого  звука,  не то лишится головы еще до
восхода солнца! Понял, малыш?
     И   "малыш",  верзила  под  два  метра,  вытянулся  перед  проходимцем,
униженно ощерив гнилые зубы.
     - Понял, господин старший!
     - Постой, не уходи! Ответь-ка мне, дружок, за что ты угодил на галеры?
     - Угодил  -  это  уж  верно...  Отряд  королевских  войск пришел в нашу
деревню  на  постой.  Ну, солдаты испортили мою дочь. Защищая ее, я невольно
убил одного служивого.
     - Молодец!  Отныне  назначаю  тебя  моим  телохранителем.  Будем вместе
мстить  испанской  короне  за  надругательство  над  достоинством  маленьких
людей.  Завтра, с утра, будь рядом возле меня и прилежно исполняй свое дело.
Понял?
     - Понял, господин!
     Довольный  тем, что его как-то выделили из массы сотоварищей, каторжник
ушел, счастливо улыбаясь.
     А рыжебородый продолжал, но уже по-гречески:
     - Вот  как  надо  с  этими  детьми.  Последний  дурак  не  считает себя
дураком.  Его  нужно  ободрить,  занять, сунуть ему цацку. Забавляясь, он не
усомнится  в  твоих  словах и тогда, когда все вокруг будут кричать, что это
"чистейшая   ложь"...   Вот   что  значит,  если  на  плечах  не  брюква,  а
селекционные  мозги,  которые  надо  заставлять  упражняться  каждый день...
Миром  повелевают не монархи. Отнюдь. Через монархов и свиту миром управляют
немногие  избранные мудрецы. Все прочие - работают и подчиняются. Так было и
будет!
     - Но почему ты не освобождаешь всех гребцов?
     - Догадайся!..  Сброд крепок, пока вокруг сброд. А если объявится среди
него  хоть  один так называемый честный христианин, каждое ничтожество будет
готово   почувствовать   раскаяние...   Ты   уверен,   что   висельники   не
переметнутся, сообразив, как мы лихо обштопали все дело?..
     Слушая  бахвальство  пьяного  негодяя, Иосиф чувствовал смятение, новый
переворот  в  своем  сознании.  Кажется,  с  чего бы? Или он прежде не видел
самовлюбленных  захребетников,  или  никогда  не  слыхал  о  том,  что кроме
выразителей  народных интересов есть эксплуататоры этих интересов, паразиты,
нагло  выдающие себя за подлинных защитников народа? Нет, все это он видел и
слышал,  но  он  впервые воочию наблюдал, как из ничего, буквально из одного
только  подлейшего