ащавшего   все  благие  замыслы  в  свою  полную
противоположность...  Вы напрасно ищете формальную зацепку. Возможностей для
критики  и  инициативы  у  нас  не  меньше,  чем у вас. Пожалуй, несравненно
больше:  в  общине есть институты, которых не знает остальной мир. "Коллегия
мудрецов"   у   нас   занимается   еще  и  детальной  проработкой  постоянно
предлагаемых  изменений.  Ее  задача  -  дать  заключение  о  всех возможных
последствиях  новаций. Для автора заключение имеет консультативный характер.
Зато  позволяет  ему  наращивать  свой  политический  потенциал,  не  только
продумывать,  но  и  просчитывать экономические, экологические, социальные и
духовные  последствия  своих  предложений... Кстати сказать, тщательнейшей и
многосторонней   экспертизе,   способной   учесть   динамику   любого  числа
переменных,   подвергаются  все  решения  общего  собрания.  Нередки  случаи
повторного  рассмотрения проблем. Цель: не допустить бесполезных или вредных
решений.   Метод  проб  и  ошибок,  которым  некогда  пользовались,  признан
преступным невежеством...
     - Сколько  голосов  нужно,  чтобы  внести вопрос на рассмотрение общего
собрания?
     - Один. Свой собственный.
     - А чтобы заняться пересмотром принятого решения?
     - Минимум   десятую  часть  членов  общины.  Таким  образом,  пересмотр
ошибочного  решения  встроен в механизм жизни общины. Но он отражает уровень
нашей  нынешней  культуры.  От  общества,  регулируемого  не номинальным, не
мифическим,  а  реальным  большинством, мы когда-нибудь перейдем к обществу,
учитывающему весь спектр мнений. Но это - перспектива.
     - Мне  кажется,  ужасно  скучно  - постоянно голосовать, выявляя мнение
большинства.
     - Но  это  мнение  большинства  коллектива,  а  не  демагогов,  которые
отстаивают   свои  интересы,  прикрываясь  интересами  народа...  С  помощью
техники  мы можем провести референдум, не выходя из квартиры или находясь на
рабочем  месте... Но главное не в этом, главное: все мы реально вырабатываем
в  себе  навыки  управления  общими  делами...  Время,  которое  теряется на
взаимные  советы,  с лихвой компенсируется качеством принимаемых решений, их
не  приходится  повторять или менять ввиду полной бесполезности... Например,
мы   строго   следим   за   уровнем   здоровья  общинников.  Здоровье  легче
поддерживать,  поправлять  - уже сложнее. Ни один из наших людей не появится
в  обществе,  чувствуя  недомогание,  -  эпидемиям  гриппа и прочих заразных
болезней  у  нас  поставлен  заслон.  Гигиена,  санитария - здесь мы большие
привереды.  Пустое  -  остерегаться  болезнетворных микробов, но не пустое -
сохранять в организме равновесие микрофлоры...
     - Почему  же  раньше  не  додумались  до  такого устройства жизни? Я не
верю,   что  не  позволяли  экономические  возможности...  Как  же  не  быть
богатству,   если  никто  не  расхищает  его,  никто  не  паразитирует?  Вот
общество,   застрахованное   от   преступлений!   -   воскликнул  ученый  из
Владивостока.
     - Не  совсем  так,  -  возразила  Люся.  - Люди идут на преступления не
только  от  отчаяния,  но  и  по  расчету  на  выигрыш.  Устранив  почву для
отчаяния,  мы  еще  далеки  от  того,  чтобы поставить непреодолимые барьеры
опасному  эгоизму...  Мы  постоянно имеем дело с внешним миром, где эгоизм -
главная  пружина  отношений... Правда, для большинства из нас эгоизм - форма
невежества,  но  все  же  и  у нас есть люди, которые считают, что понижение
эгоизма  делает  личность  нежизнеспособной.  Тут  есть  о  чем поспорить...
Община  умножает  богатство  и  утверждает  свой  авторитет  не  все большим
количеством  производимой  продукции,  а  все  лучшим  качеством  и  меньшей
себестоимостью,  в  основе которой - самая высокая экономичность организации
личного  и  общественного  быта.  В производстве мы легко осваиваем наиболее
наукоемкие  подходы.  Тут нам все карты в руки. Пройдет еще несколько лет, и
за  нами  будет  не  угнаться  по  уровню образования, морального единства и
производства. Вот отчего так беспокоятся иные из наших "доброжелателей".
     - Случаются  ли  у  вас  нарушители  дисциплины?  -  перевел разговор в
другое русло кооператор из Одессы.
     - Пока   не   было.   Община   образована  из  добровольцев,  жаждавших
справедливого  порядка.  Они  понимают,  что это фундамент и гражданского, и
национального  достоинства, которого, увы, лишено общество, где "демократия"
маскирует вопиющую несправедливость.
     - Мне  кажется, если человек имеет право на труд, он должен иметь право
и на ничегонеделание. Это демократично.
     - А   мне   кажется,  демократией  тут  и  не  пахнет.  Тут  демагогия:
протаскивая   вседозволенность,  она  всегда  протаскивает  диктатуру  более
сильных  и  наглых.  Разлагает  созидательное  начало,  делая  общую  власть
беспомощной.
     - Я   слышал,  у  вас  запрещено  вино  и  курение?  Уверен,  это  тоже
ограничение личной свободы.
     - Отнюдь.   Мораль   налагает  сотни  ограничений,  но  не  деформирует
личности,  напротив,  помогает  ей  укрепиться.  Без  уважения  прав  другой
личности  совершенная  личность невозможна... Да, вино, курение и все прочие
виды  наркотических  средств строго запрещены уставом. Люди знают, до какого
страшного  развала  докатилось  общество,  неспособное  освободиться от этих
навязанных  пороков. Пьют - отчего? Главным образом от пустоты личной жизни,
оттого,  чтобы  сгладить  неудобства  быта, не отчаяться вовсе от мерзости и
тупиков  обстоятельств, но тем самым увековечивают и мерзости и тупики... Мы
тут  тверды:  спиртное  наряду  с  "промывкой  мозгов"  -  выверенный способ
одурачить  трудящихся. Если мы не подадим примера, кто это сделает?.. Мы для
всех  открываем  радость  трезвого  образа  жизни  -  без падения человека в
человеке,  без  пустых потерь времени, деформаций интеллекта, разрушения его
тончайших  структур.  Состояние опьянения не только вредно и унизительно, но
и не интересно...
     И  вдруг  слушавший  все  эти  объяснения Иосиф догадался: "А что, если
общинники  видят  "князя  тьмы"  в  образе  прибывшего к ним врача?.. Тогда,
действительно,   все   логично:   и  то,  что  так  недоуменно  слушали  мои
объяснения,  и  то, что встретили врача, как старого знакомого, хотя врач ни
разу в жизни не видел диспетчера..."
     Возникнув,   догадка   сразу  укрепилась:  в  самом  деле,  он,  Иосиф,
использует  особые возможности для перемещения в эпохах, его видение вещей и
явлений совсем иное...
     Осматривали   пахотные   поля   и   сельскохозяйственный  комплекс.  На
мехдворе,  крытом, асфальтированном, в общем, вполне пригодном для сезонного
хранения  техники,  Иосифа  не  оставляло  чувство,  что  чья-то  злая  воля
постоянно  пускает в него черные стрелы. То же было при посещении складов на
железнодорожной  ветке,  построенной  на  долевых  началах  райисполкомом  и
общиной...
     Подъехали  к  фабрике  по  пошиву  модной  верхней  одежды. Все туристы
сгорали  от  любопытства:  еще  бы, предстояло увидеть сердце экономического
благополучия общины.
     - Это  вовсе  не сердце, - засмеялась Люся. - Сердце - наша общая воля,
свобода  нашей  души.  Экономика  начинается  с самочувствия человека, с его
психологического  настроя.  Машины  и  технология  -  важно, очень важно. Но
производство  -  средство, а не цель. Труд кабалит, если не освобождает и не
награждает.  Да,  вокруг  пока  еще преобладают какие-то странные, навязчиво
невежественные  подходы:  уже  с  утра,  под  предлогом повеселить, взрывают
психическое  равновесие  пустейшей  болтовней  или "музыкой", уместной разве
что  для  пляски  сатаны,  -  душа  теряет  равновесие,  словно от алкоголя,
человек  уже не способен на интенсивную интеллектуальную работу: он не решит
сложной  задачи,  не  примет  лучшее  из  возможных  решений, а концентрация
усилий  обойдется ему в три-четыре раза дороже с точки зрения энергетических
затрат.  Даже  простой  физический  труд  не даст рекорда: тонус неустойчив,
нервы  взбудоражены.  В таких условиях люди быстрее стареют и изнашиваются -
снижается   производительная   мощь  нации,  заклиниваются  ее  мыслительные
качества,   огрубляются  чувства...  В  общине,  напротив,  утро  начинается
непременно  с  классических мелодий Чайковского, Мусоргского, Баха, Моцарта,
настраивающих  на  гармонию.  Вы даже и представить не можете, какие могучие
созидательные  силы пробуждает внешняя гармония в гармоничном существе... По
вечерам,  в  целях  успокоения,  умиротворения,  оздоровления  организма, мы
слушаем  народную  музыку.  Тоже  самую  популярную.  Лишь  на  концертах  и
музыкальных занятиях заставляем душу трудиться сполна...
     Ничего  примечательного  при  осмотре  фабрики Иосиф не нашел. Наверно,
был  слишком  напряжен  -  думал  о  кознях  "князя тьмы", вовсе не случайно
затесавшегося в общину и теперь вот угрожавшего ей своими подлостями.
     Впрочем,  Иосиф  все  же обратил внимание на то, что в фабричных цехах,
небольших,  уютных,  с  отличной  вентиляцией  и звукоизоляцией, более всего
ценили  ритм,  переговариваться  по  делам, не относящимся к работе, было не
принято.  Дурным  тоном  считались  и  громкие  разговоры  во  время пауз, -
комната  отдыха  напоминала  загородный дом: кресла, камин, картины, деревья
за  окном,  клетка с канарейкой; тут можно было угоститься фруктами и соком,
чаем или кофе.
     Возможно,  Иосиф  что-то  прослушал,  но  он  понял  так,  что в общине
постоянно  обсуждались  предложения,  касавшиеся улучшения производства, или
хозяйства,   или   эстетики  быта.  Все  эти  предложения  считались  высшей
ценностью общины, им уделялось первостепенное внимание.
     "Счастлив  - кто знает, что все лучшие порывы его души служат интересам
людей.  Тяжело  тем,  кто  не встречает понимания и поддержки, кто всю жизнь
тратит на то, чтобы доказать очевидное..."
     Гостей  повели  уже на беседу к директору фабрики, называемому в общине
"координатором  производства",  когда  какой-то  человек  схватил  Иосифа за
рукав.
     - Можно вас на минутку?
     Иосиф узнал диспетчера.
     - В чем дело?
     - Мы  обнаружили  труп  врача,  присланного  в  общину,  - хмуро сказал
диспетчер,  -  потому  хотим  вернуться  к  разговору, который, к сожалению,
показался слишком неправдоподобным.
     - Только  хитрая  ложь обставляет себя правдоподобием, - Иосиф повторил
слова  доктора  Шубова.  -  Я  удивился,  отчего  вы приняли за врача совсем
другого, вовсе не похожего на него типа.
     - Отчего же?
     - Причина  не  в  вас, а во мне. Я хорошо знаю о его подлинной сути. Но
это мой секрет.
     Диспетчер вздохнул:
     - Не  собираюсь  выпытывать. Однако необходимо как можно скорее найти и
обезвредить   преступника.  Он  должен  ответить  за  убийство.  Иначе  тень
подозрения  падет  на  общинников,  а  у  нас  полно недоброжелателей, и они
тотчас  поднимут  вой  по  всему миру. Любителей наживы за чужой счет бесит,
что  община  убедительно  развивает  новое  качество  жизни,  приучает людей
высоко  мыслить  и  искренне  чувствовать,  то  есть  возвращает им исконные
права...  Да и тесним мы потихоньку торгашей на внутренних и внешних рынках,
не  помогает  им  даже  сговор.  При  одной  и  той же технике себестоимость
товаров у нас гораздо ниже, а качество выше...
     Иосиф понимал, что его просят о помощи.
     - Меня  не  нужно  убеждать.  Ваша  община  -  то,  что  только  снится
бесправным, обобранным и униженным... Вы искали убийцу?
     - Искали.  Но  не  нашли. Боюсь, что и не найдем: если он сумел принять
облик  врача,  он,  скорее  всего,  способен  принять  и  какой-либо  другой
облик...  Возникла  реальная  угроза нашему единству: общине противопоказаны
чужеродные  элементы,  она  не  терпит закулисных махинаций или группировок,
полная открытость - ее принцип...
     Вышли  во  двор  фабрики,  сели в электромобиль, служивший, видимо, для
целей  внешней  охраны,  потому  что  диспетчер,  нажимая  кнопку на пульте,
тотчас  вызывал  дежурные  посты.  Все  отвечали, однако, что на их участках
ничего подозрительного не замечено.
     - Не  знаю,  что и делать, - сказал диспетчер. - Разве можно допустить,
что это оборотень?..
     Он,  конечно,  хотел  разузнать  подробней  о  "князе  тьмы",  но Иосиф
посчитал неуместным повторять о докторе Шубове и своих путешествиях.
     - Изловим  негодяя, тогда попытаюсь объяснить. Хотя объяснять почти что
и  нечего:  это  непримиримый враг всякого мирного, трудящегося человека. Он
посягает  на  святая  святых: свободу, справедливость и милосердие. Конечно,
он  опасен  для  общины.  Но не преувеличивайте: он бессилен перед разумным,
сплоченным  коллективом.  Он  благоденствует лишь там, где нет единства, где
каждый за себя, где забыта честь и дума о родной земле.
     Поколесили  по  территории  общины.  Иосиф вглядывался в людей, которые
встречались.
     - Нет,  таким  макаром мы этого типа не изловим. Он не настолько прост,
чтобы самому забрести в сети...
     Подъехали к моргу, приземистому строению на отшибе от всех служб.
     Диспетчер   открыл   оцинкованную   дверь.   Со  стеклянным  перезвоном
засветились  газоразрядные  лампы.  На широком столе лежал человек, которого
Иосиф  нашел  в люке, у самой плотины. Глаза его были раскрыты, в них застыл
ужас.
     - Специалисты  не  смогли  определить  причину  смерти. Никаких видимых
следов насилия. Кровь пролилась из горла.
     - Он  убит  сгустком  психической энергии, - сказал Иосиф. - Истекающая
ненависть  легко  повреждает  мир  несовершенного  человека.  Вероятно, врач
поддавался сторонним влияниям. Не исключено, что он ослабел морально...
     Вид  новой  жертвы  вызвал  прилив гнева и желание поскорее сразиться с
преступником.
     - У  покойного  жена  и  две  дочери-школьницы. Они уже звонили. Ума не
приложу, как объяснить им смерть отца.
     - Надо прочесать всю территорию, - сказал Иосиф.
     - Стыдно,   -   потупив  голову,  сказал  диспетчер.  -  У  нас  гости.
Получается, что мы беззащитны.
     - Стыдиться  надо не того, что плохо, а того, что допустили до плохого,
-  сказал  Иосиф.  - Гостям надо прямо объявить: на территорию общины проник
злоумышленник,  он  убил  человека...  Наступает время обеда, я думаю, можно
задержать людей на полчаса...
     Не   выходя   из   электромобиля,   диспетчер   связался   с   дежурным
вычислительного  центра,  и  тот сразу передал по радио и телевидению четкий
приказ  по  трудовым бригадам - каждой был определен сектор, исходный рубеж,
полоса прочеса и все прочее, исключавшее какие-либо неясности.
     Иосифа  заинтересовал  район  дамбы. Может быть, потому, что именно там
он  обнаружил  несчастного  врача.  Но,  может,  и по какой-то иной причине:
казалось, что использование люка возле створа плотины не было случайностью.
     Через  некоторое  время  бригады  стали  докладывать  об  обстановке  в
вычислительный  центр.  Сообщили  и  о  том,  что  среди гостей, закончивших
осмотр  фабрики,  недостает  человека, но что его только что видела дежурная
восьмого корпуса жилого дома...
     - Вы?  -  поразился  диспетчер.  -  Ну,  и дела!.. Оставайтесь здесь, я
загляну в корпус, он рядом, в пятидесяти метрах от нас!
     Диспетчер  выбрался  из машины и зашагал через рощу. Иосиф заметил, как
он переложил из заднего кармана брюк в карман куртки какой-то предмет.
     "Пистолет...  Не  знает,  что  одного  оружия  мало:  стрелять в такого
негодяя - все равно что стрелять в тень..."
     Между  тем сообщение поступало за сообщением. Иосиф обратил внимание на
то,  что  людям,  обследовавшим район рыбхоза и плотины, работник птицефермы
Серегин  сказал,  что  видел  незнакомца,  направлявшегося к грибопитомнику.
Дежурный  вычислительного центра тотчас велел группе, уже закончившей прочес
своей полосы, двигаться к грибопитомнику.
     "Какая-то  чушь... Три минуты назад, при перечислении людей, работающих
на   складе   у   железнодорожной  ветки,  был  назван  Серегин...  Или  это
однофамилец?.."
     Иосиф  изнывал от бездействия. То хотел бежать на помощь диспетчеру, то
на птицеферму.
     - Внимание,  внимание!  -  раздалось  из  динамика. - Дежурная восьмого
корпуса  только  что  обнаружила  на  лестнице  в  бессознательном состоянии
Федорова. Турист, ранее находившийся в своей комнате, исчез...
     "Федоров - диспетчер", - заключил Иосиф и выскочил из машины.
     Он  верно рассудил, что подле Федорова уже есть свой человек, и побежал
к  птицеферме.  Местность  была  хорошо  знакома. Вот здесь шоссе, там жилой
корпус и дорога к столовой.
     "Почему преступник крутится на территории общины? Что ему нужно?.."
     Иосиф  потянул  дверь  на  себя  и вошел, встреченный стойкими запахами
автоматизированного  куриного  царства.  В  комнате  для персонала никого не
было, пуста была и раздевалка. Иосиф решил обойти всю ферму.
     Кудахтали  в  клетках  куры  -  кто  вспугнул  их? Чуть слышно работала
вентиляция.  Крутились  колеса  -  электронный  механизм  тащил  в  ковшиках
снесенные яйца и укладывал их в прессованные коробки-гнезда.
     "Негодяи  хотели  бы  устроить  жизнь  всего  человечества по типу этой
фермы,  -  подумал  Иосиф,  ступая  по выложенному кирпичом полу. - Железные
клетки,   оптимальный  рацион  и  -  результат  труда,  уносимый  к  хозяину
электронными   ковшиками...   Человек  не  освободится,  пока  не  освободит
закабаленную  им  природу.  Все  эти прирученные животные должны получить от
своего  существования нечто большее, нежели дешевую технологию выращивания и
забоя.  Когда  человек  поймет,  что  даже червь имеет равное с ним право на
землю  и воду, он освободится от гордыни, первопричины пороков. Может, это и
пробудит гордость... Где иерархия насилия, там нет справедливости..."
     И  вдруг  его  прожег  взгляд.  Инстинктивно  Иосиф  шагнул в сторону и
обернулся,  -  тяжелый  нож, брошенный опытной рукой, воткнулся в деревянный
столб - чуть выше головы Иосифа.
     Из-за   огромной   бочки,  как  паук,  выскочил  "князь  тьмы".  Кривую
физиономию  искажала ненависть, волосатые руки сжимали стальной крюк - с его
помощью рабочие передвигают по рельсам емкость для кормовой смеси.
     - Негодяй! - вскричал Иосиф. - Попался!
     - Попался - ты!
     Чернявый замахнулся.
     Иосиф  успел  присесть  -  крюк  просвистел  над  его головой. Не давая
опомниться, негодяй подскочил и ударил Иосифа ногой в живот.
     Перед  глазами  поплыли  радужные  круги,  перехватило дыхание. Но гнев
вернул  Иосифу  мужество  и  решимость.  Он  знал, что сильней своего врага,
знал, что победит, и неожиданным броском опрокинул его на пол.
     - Не  уйдешь!  Не  я,  люди  будут  судить  тебя,  и  твоя казнь станет
праздником всеобщего освобождения!
     - Никто  и  никогда не узнает обо мне! - прорычал чернявый. - Если даже
сброд  тупых  фанатиков этой грязной общины на время пересилит меня, они все
равно  не доберутся до сути. Я, я правлю миром! Я единственный полновластный
творец событий!
     - Лжешь,  -  оборвал Иосиф, - события творятся вопреки твоим преступным
желаниям.  Пожар  и  смерть  -  не  события,  это  обрыв  событий, события -
рождение  новой  мудрости, нового добра и новых людей. События - это подвиги
во имя правды.
     - Ненавижу!  Всех  ненавижу!  -  чернявый  задыхался, пена проступила в
уголках  кривого  рта.  - Думаешь, при помощи добра можно построить мир, где
все  будут  свободны?  Нет  и  нет!  Тупые  невежды, вы не знаете, насколько
противоречивы  вещи  и  явления,  о,  не  знаете! Великие знания принадлежат
только нам, мы навечно сохраним их в тайне!
     - Замолчи,  - сказал Иосиф. - Омерзительна твоя самоуверенность и жажда
паразитировать  на  всем,  что существует, на живом и мертвом... Сейчас сюда
придут  люди,  твоя  песенка  завершится.  Сколь  ты  ни  ловок  и  сколь ни
многолик, а все же пр