щее время - это время, в котором
мы  живем.  Оно несется сплошным потоком: минута примыкает к минуте, день ко
дню,  столетие  к столетию. Нет никакого зазора и никакого спасения: человек
вынужден  все  быстрее  бежать,  чтобы  поспевать  за событиями, отмечающими
перемены  времени. Даже когда мы не бежим в этом несовершенном, однолинейном
времени,  бежит, задыхаясь и изнывая, наша душа. Вот отчего многие мыслители
не  могут  дать  полноценную,  истинную  картину  меняющегося  мира:  они не
ощущают  перемен,  перемещаясь  параллельно  с  тою  же  скоростью,  не имея
возможности  обогнать  события...  Но  существует и другое время, уточняющее
первое,   придающее   ему  пространственность  и  координатность.  Оно  тоже
реально,  хотя  мы  обыкновенно  думаем,  что  его  выражают книги, картины,
архитектура,  антиквариат,  сказания... Слушаешь меня внимательно? Понимаешь
каждое  слово?  Надо  повторить  с самого начала или продолжать?.. Хорошо, я
продолжаю,  но  помни  отныне:  условие  всех  наших бесед - полное уяснение
сказанного.  Не  понял,  попроси повторить, потому что человек, сбившийся со
счета,  уже  напрасно  запоминает  дальнейшие  цифры. То же и с понятиями...
Итак,  на  всех  материальных  процессах  запечатлевается  совокупное время.
Получается,  что  прошлое  или  будущее,  случившееся или еще не случившееся
открыто  людям,  воспринимающим  материальные  слепки  или идеальные символы
времени.  Через  них  возможно входить в прошлое или будущее. Это не значит,
что  ты  пролезаешь  в  прошлое  или  будущее,  как пролезают в сад - сквозь
пролом  в  заборе.  Нет,  проницание  совершается с помощью магнетизма самой
объемной    истины,    регенерирующей    прошлые    или    наводящей   новые
биоэнергетические  поля  большой  плотности.  Эти  поля способен создавать и
воспринимать  каждый  разумный  человек,  потому  что  в  каждом  содержится
частица  творческой  мощи  природы,  во  всякое  время  соединяющей прошлое,
настоящее  и  будущее.  Все  зависит  от  духовной  функции. Поверь мне, эта
функция  выражена  у тебя достаточно ярко. Подлинное нашей жизни совершается
не  только  в  смертном, но и в бессмертном, отстоящем от нас. И это зависит
от  человека  -  вовлекать  в  свою  жизнь больше вечности или не вовлекать.
Знать  иные  времена - это значит правильнее понимать нынешние. Без прошлого
и  будущего  нет настоящего. На наши судьбы влияет не только то, что некогда
было  с  нашими  предками, но и то, что когда-нибудь еще произойдет с нашими
потомками,  что  существует только в проекции, в генетике времени. Парадокс?
Но  разве  вся жизнь не соткана из таких парадоксов?.. Я знаю людей, которые
раздвигали  рамки  своего  существования за счет жизни в вечности. Например,
Николай  Васильевич Гоголь. О, его величие более всего объясняется свободным
перемещением  не  только  в  пространстве,  но  и  во  времени,  -  это было
постоянной  функцией  его духа, которая у других людей существует в зачатке,
как  музыкальность,  но  почти не развита или развита слабо. Поверь, человек
нынешнего  века  все  еще  не  знает подлинной свободы: он не реализует всех
своих  сил  и  возможностей...  Эй,  Иосиф,  ты,  кажется, заснул? Думай же,
думай,  точно  следуй  за  каждым словом; если упустишь хотя бы одно, будешь
слышать  уже  только  мой  голос, а меня потеряешь из виду... Кто приучается
думать  на  высоком  энергетическом  уровне, открывает для себя второй мир -
мир   осуществленной   гармонии  и  истины,  кто  ленится  думать,  обходясь
неряшливым  обслуживанием  своих первичных, неразвитых потребностей, тот и в
этом   мире,   мире   неосуществленной  гармонии  и  несостоявшейся  истины,
чувствует   себя  достаточно  одиноко...  Десятый  класс  -  возраст,  когда
подростки  уже  способны  осваивать сложнейшие понятия!.. Ты, я вижу, устал,
вот  тебе  маленькая  разрядка  - я прочитаю наизусть строки из письма Джона
Китса,  поэта,  прожившего  на  свете  всего  лишь  двадцать четыре года, но
оставившего  вечный след в духовной истории англичан и, тем самым, в истории
всего  мира.  Китс  писал  своему другу: "Многие обладают оригинальным умом,
вовсе  об этом не подозревая: их сбивает с толку обычай. Почти каждый может,
подобно  пауку,  соткать из того, что таится у него внутри, свою собственную
воздушную  цитадель.  Пауку  достаточно  кончика  листка  или  ветки,  чтобы
приняться  за  дело.  Так  же  и  человек  должен довольствоваться немногими
опорами  для того, чтобы сплетать тончайшую пряжу своей души, просторную для
странствий  и сулящую своей необычностью многие наслаждения. Но умы смертных
настолько  различны  и  устремляются  по столь различным путям, что поначалу
невозможно  поверить  в существование общих вкусов и дружеской близости даже
между  немногими.  Тем  не менее, устремляясь в противоположные стороны, умы
пересекаются  множество  раз  -  и  в конце концов приветствуют друг друга у
конечной  цели.  Старик  поговорит  с  ребенком  и ступит на его тропинку, а
ребенок  задумается  над  словами  старика..."  Иосиф, ты понял? Заметь, это
было  написано  почти два столетия назад, а какая свежесть мысли! Вечный мир
сказал   здесь   устами  мира  преходящего...  Много  чудесных  людей  среди
современников,  но  и  среди  предков и потомков они встречаются в изобилии.
Однажды  мне  посчастливилось беседовать с Федором Михайловичем Достоевским.
Виделись  мы  с  ним  в  июне 1874 года в Эмсе, где русский гений лечился...
Такие  встречи прибавляют жизни на целые столетия! Вот кто свободно проникал
в историю прошлую или грядущую!..
     Утомленный  речью  доктора, но одновременно и восхищенный его доверием,
Иосиф спросил:
     - Неужели и я смогу когда-нибудь обозревать прошлое и будущее?
     - Несомненно.  Каждый,  кто  хочет расширить границы своего присутствия
на   земле,  может  и  должен  стать  властелином  того  ничтожно  малого  и
одновременно  почти  бесконечного  времени, которое отпущено судьбой. Просто
захотеть  -  мало.  Нужно  воспитать  свою  душу. Труд человека вершит те же
чудеса,  что  и природа. Взять, к примеру, дельтаплан. Поднимаясь в гору, ты
несешь  его  на  себе.  Зато  потом крылья несут тебя над пространством - ты
видишь  и  чувствуешь  то,  что  не мог видеть и чувствовать прежде... Чтобы
преодолеть  первичную логику, удерживающую нас в однолинейном времени бытия,
мы  должны  усвоить  миллион причин и миллион следствий, научиться связывать
причины  с причинами, отделенными пространством, и следствия со следствиями,
отделенными  эпохами.  Вот принцип действия аппарата, готового устремить нас
в     бездну     существовавшего     несуществующего    или    существующего
несуществовавшего.  Для  раскрепощенного  разума нет границ: он опирается на
бесконечность.  Сначала  вещи  вызывают стойкое ощущение законов их связи, а
затем  законы  связи  вызывают  стойкое  ощущение  вещей. Что это - чудесная
интуиция,  свойственная  природе? Я склонен думать, что это именно интуиция,
-  она  заложена  в  каждую  вещь  как ее продолжение и развитие. Упорство и
выдержка - и мы получаем самые волшебные дары мироздания...


4

     Лесник  перестроил  для  своего ученого друга старую баню, поднял в ней
второй  этаж  -  на манер дачного домика. Наверху доктор Шубов держал книги,
привезенные из города, и разные инструменты, с помощью которых делал опыты.
     Пока  Иосиф  колол  дрова,  доктор  и лесник накрыли стол: поставили по
кружке  простокваши,  вареное  мясо,  салат из свеклы с яблоками и орехами и
кислую капусту.
     - Кто  умеет  есть,  тот  умеет жить, - сказал доктор Шубов. - Гигиена,
умеренность  и  разнообразие, отвечающее состоянию и потребностям организма,
- условие, при котором человек может управлять собственной энергией...
     Неторопливо  пили  чай  на  травах  -  без сахара. Лесник рассказывал о
последних  новостях,  возмущался,  что  озеро,  где  он  рыбачит,  погибает,
поскольку  недотепы  из  "Сельхозхимии"  спустили  в  воду несколько цистерн
аммиака,  что  продолжаются  вырубки старинных лесопосадок по краям дорог, -
будто  бы  ради  расширения  пахотных  угодий,  и эта близорукость ударит по
людскому здоровью: и хлеб, и овощи в полосе дорог ядовитые...
     Доктор кивал головой.
     - Люди  не  пытаются  узнать о самых существенных своих интересах - как
это  назвать? Дикостью? Нищетой духа? Все гнусности на свете творятся людьми
-  и  теми,  которые  причиняют страдания, и теми, которые помогают, и теми,
которые  терпят.  Все  они приближают время общей погибели... Думать, думать
теперь  надо, каждому думать, прикидывать общие интересы на завтрашний день.
Иной  за  десятку  готов  реку  вспять повернуть, а то, что его сыну и внуку
придется  тысячи  занимать,  чтобы с голоду не умереть, об этом в башке и не
ворохнется...  Типичная  картина:  тракторист или шофер остановился, кого-то
ожидает,  мотор  работает, облако газа вокруг, а он спокойно сидит в кабине,
-  ни  малейшего  понятия о коллективе и его интересах. И таких, увы, много,
которые  ни  в  чем  не  усомнятся,  сделают,  что  прикажут,  любую  бумагу
подпишут, любое решение одобрят.
     - Да,  -  горько  сказал лесник. - Многие оценивают мир только по тому,
уютно  живется  в  мире лично им или неуютно. Невежды, они растрачивают свои
энергетические  запасы на пустую борьбу с соплеменниками и поэтому ничего не
достигают,  ничего  не значат для себя, для семьи, для народа, для планетной
общины.  Предназначение человека - не в том, чтобы побивать себе подобных, а
в  том,  чтобы  овладеть истиной жизни, получить полное право на свое время,
на  пространство,  в  котором  разворачивается  судьба.  Гармония бытия - не
пустое слово.
     - Слыхал?  Учись,  - обратился доктор к Иосифу, показывая на лесника. -
Не  трать  силы  на  пустяки,  не  ограничивай  себя бесконечными проблемами
собственного быта!..
     После  обеда  доктор  сунул  под  мышку  какую-то  книгу, взял складные
кресла и привел Иосифа на поляну, со всех сторон укрытую густым ельником.
     - Твои  знания о добре - пока самые поверхностные. Немного стоит добрый
поступок,  совершенный  от  здоровья  и  хорошего  настроения. Добро - тогда
добро,  когда  служит  добру, вызывая ответное добро... Истинно добрый - кто
далеко  видит и твои, и свои, и общие интересы. Только он способен открыть в
человеке  его  простор,  и тогда человек понесет по свету новую доброту. Это
одно  из  величайших  свершений, на которые мы способны, - побуждать к добру
других  людей.  -  Он  расставил  кресла.  - Тебе необходим свежий воздух. В
сущности,  ты  переутомился.  Вот  я  и  подкреплю  твою  нервную систему...
Располагайся  в  кресле поудобнее. Как только я начну читать, закрой глаза и
слушай  мой  голос.  Моя задача - возбудить в тебе новую энергию, привести в
такое   пограничное   состояние,  когда  начинается  спонтанное  поступление
собственных  ресурсов...  Помни: ты частица мироздания, ты не выше и не ниже
реки,  травы,  облаков.  Ты  утратил  связь  со  многими  явлениями мира, но
способен  ее  восстановить... Суета - это первичное, календарное время. Есть
время  вечности  -  когда  открывается  сущность вещей и понятий. Твое время
сейчас  -  не  на  стрелках  часов,  твое время - в тепле солнечного луча, в
дыхании  ветра,  в  звуке  моего голоса... Расслабься, вздохни спокойно, нет
места  больше  хаотическому  движению  в  поле  суеты,  вектор твоего духа -
бессмертие. Смертное существо, ты полный властелин своего бессмертия...
     Доктор   Шубов  стал  читать  книгу  -  монотонно  звучали  слова.  Они
вытесняли  беспокойство, внушая, что подлинная правда жизни витает над всеми
событиями  дня или года. Иосиф утратил самоощущение, зато шум ветра в темных
кронах  елей  стал  сильнее  и  многозначительнее;  солнечные лучи, падая на
лицо,  уходили  к  душе,  и  там  происходило  что-то,  чему  нет названия в
неразвитом  еще  человеческом  языке. Мысль освобождалась от всех стеснений,
все  легче  и  свободнее парила она в пространстве, и само пространство было
уже  не  тем,  которое  видят перед собою, а другим, которое не видят, - оно
лишь смыкается со зримым пространством и уходит от него в бесконечность...


5

     Пахло  снегом.  Густые  хлопья  медленно  опускались на голую землю, на
пожухлые травы, на скалы.
     Дали  были  замутнены.  Иосиф  опасался,  что  пройдет стороной людское
поселье  и  тем  погубит  себя:  в  этих  необозримых  долинах,  где столько
непуганой  птицы  и  зверя,  человеку нужен, необходим сотоварищ: сегодня ты
подранишь  камнем зайца или куропатку, но завтра, подобно куропатке, станешь
добычей  медведя  или  тигра,  одному  не  устоять  в этом вечном состязании
выносливости и силы, осторожности и опыта.
     Снегопад  усиливался,  идти становилось все труднее. Возле высоких скал
Иосиф   решил   переждать   непогоду.  Только  выбрал  укромное  местечко  с
подветренной  стороны,  как  тут  же  почуял  приближение какого-то крупного
зверя: сначала посыпались камни, а потом стал слышен и тяжелый топот.
     Иосиф  осторожно  выглянул  из  укрытия,  пытаясь  пораньше  распознать
опасность. Рука сжимала заостренный камень.
     Внезапно  донеслись  людские  голоса - кричали охотники. Через минуту у
ручья, берегом которого только что прошел Иосиф, показался огромный мамонт.
     Зверь  уходил  от  погони  достойно  -  не  срываясь  в  трусливый бег.
Необычайно  чуткий,  теперь  он  ничего  не слышал из-за звуков собственного
движения.
     Вот  он  прошел  совсем  рядом - мелькнули загнутые вверх бивни; терпко
пахнуло  разгоряченным  телом, укрытым космами шерсти, - у брюха они свисали
свалявшимися,   грязными   сосульками.  Иосифу  показалось  даже,  будто  он
разглядел скошенные глаза, выражавшие обиду и презрение.
     Мамонт  свернул  возле скал и стал спускаться к реке, двигаясь наискось
так,  чтобы  не  поскользнуться,  -  сдвинутые  камни  и разворошенная глина
обозначили его путь.
     "Зверь  уйдет,  если переберется через реку. Он отлично плавает, хотя и
остерегается зимней воды..."
     Выждав  еще  немного,  Иосиф  направился  в ту сторону, где должны были
быть  охотники.  Он  не  боялся  встречи  с  ними: обычай всех племен строго
запрещал  причинять  вред  чужаку,  если он никого не обидел; напротив, люди
обязаны  были  накормить и обогреть пришлеца, а если это малый ребенок, то и
сыскать  ему  кормилицу.  Это  невесть  когда  и  кем  установленное правило
торжествовало  на  всем  обитаемом  пространстве,  и,  кажется,  не было еще
случая, чтобы его нарушили.
     Временами  Иосиф  замирал  на  месте и вслушивался, но не различал иных
звуков,  кроме ветра, шороха снежинок да гомона ворон, доносившегося из леса
за рекой.
     "Э-ге-гей!"  -  призывно  закричал  Иосиф.  Раз,  другой,  и  охотники,
правильно  истолковав  крик,  изменили  направление движения. А вскоре разом
обступили Иосифа.
     Эти  люди  имели  жалкий  вид,  но Иосиф ничем не выдал своих чувств, -
высокомерие и насмешка считались самым грубым оскорблением.
     Охотники  были смуглы, у каждого на шее - амулет, на бедрах - понева из
шкуры мелкого зверя мехом наружу, скорее всего кошачья или заячья.
     - Эй,  человече,  -  сказал,  почтительно  поклонившись  и опустив свое
копье, старший из охотников. - Ты не видел, куда побежал мохнатый зверь?
     - Туда,  -  показал  рукою  Иосиф.  -  Зверь  выбился  из сил. Если его
преследовать, к полудню добыча станет вашей.
     Охотники  посовещались. Никто не навязывал своего мнения, каждый только
ответил на вопрос старшего.
     - Мохнатый  зверь  силен  и  опытен,  - сказал старший охотник. - Удача
миновала  нас,  мы  не  подготовили  второй  ловушки,  а  копьем взять этого
великана невозможно. Мы возвращаемся домой. Если хочешь, ступай с нами.
     Иосиф  поклонился  и  молча пошел за людьми, так же молча потянувшимися
вслед за старшим охотником.
     Никто   не  озирался  на  Иосифа,  никто  ни  о  чем  не  расспрашивал.
Разговаривать   на   охотничьих   тропах  не  полагалось,  расспрашивать  же
незнакомца считалось нарушением воли богов.
     Примерно  через  час  пути,  когда Иосиф уже совершенно выбился из сил,
подошли  к обрывистому холму, у подножия которого темнела пещера. Неподалеку
молодые  женщины  палками  выбивали  из  расстеленной на земле шкуры мамонта
грязь и пыль, вычесывали шерсть деревянными гребнями, похожими на грабли.
     Следуя  приглашению  старшего  охотника,  Иосиф,  нагнувшись  до пояса,
ступил  в  пещеру.  На  миг  ослеп от темноты. В нос ударил смрад скученного
жилья.
     Приглядевшись,  увидел  сбоку  от  входа  небольшой  костер.  В глубине
вместительной  пещеры угадывались люди, слышался приглушенный скулеж грудных
детей.
     - Слава  богам  и  хранителям рода! - старший охотник поклонился огню и
тронул  рукой  старейшину,  шевелившего  угли. - Сегодня мы упустили добычу:
злые  духи  повернули  мохнатого  зверя на тропу, где не было ловушки. После
трапезы возобновим загон... А это - встреченный человек из чужого племени.
     Старейшина,  бородатый  мужчина  лет  сорока, худой, болезненного вида,
указал Иосифу место подле себя.
     - Можешь  подремать,  человече,  -  сказал  он.  - Здесь тепло, а блохи
перед трапезой кусают не так сильно, как после...
     Иосиф  только  у  очага почувствовал, как перемерз. Наслаждаясь теплом,
он  старался  разглядеть  обитателей  пещеры, отметив про себя, что жизнь их
далеко  не  проста  и  не  радостна, - впрочем, в нем говорили предрассудки,
навязанные цивилизацией, поклоняющейся вещам и личным удобствам.
     С  удивлением  он  установил,  что больным и слабым людям отведен самый
низкий  и  холодный  угол  пещеры.  Было  очевидно,  что те члены общины, от
которых  уже  нельзя  ожидать прибыли для общего дела, не пользуются большой
заботой  и вниманием. Иосифу показалось это несправедливым - забыть о добре,
которое  принесли  люди  в  пору  своей  молодости  и  силы.  Но  в  племени
господствовала  другая,  освященная веками мудрость: все преимущества - тем,
кто  поддерживает  крепость и славу рода, хранит предания, умеет врачевать и
добывать пищу...
     Немощных  стариков в пещере было немного - трое или четверо. Столько же
и  матерей  с  младенцами. Всем остальным оставаться в пещере не полагалось,
они  выполняли  какую-либо  работу:  готовили  дрова,  чистили  шкуры,  шили
одежду,  обрабатывали  куски  кремня, чтобы получить скребки или наконечники
для копий и стрел...
     Неожиданно  Иосиф  почувствовал  прикосновение:  старейшина с интересом
пощупал его вельветовую куртку.
     - Человече,  -  тихо сказал он, - за твое одеяние, сделанное, верно, из
очень  мягкой  кожи,  я  готов дать целую корзину яиц куропатки. Это большое
лакомство.
     Иосиф  поразился  предложению.  Обычай  разрешал  торги только в особых
случаях. Кажется, старейшина вообще не смел заводить разговор на эту тему.
     Чтобы выиграть время, Иосиф спросил:
     - Где ты держишь яйца куропатки?
     - Покрытые  пчелиным  воском,  они сложены в корзину, а корзина опущена
на дно ручья. Так поступали предки.
     "Предки  никогда  не  понуждали  к  обмену",  - подумал Иосиф и, закрыв
глаза, сделал вид, что погрузился в дрему.
     Но  старейшина,  видимо,  крепко  пленился мягким вельветом, потому что
вновь ощупал его пальцами:
     - Я  добавлю тебе то, что мы жертвуем для духов земли и неба, - орехи и
толченые целебные корни с янтарным медом.
     Иосиф  и  ухом не повел, зная, что племя обычно жестоким образом карает
старейшину,  изобличенного в непочтении к обычаям, а заодно казнит и всякого
из причастных.
     - Отвечай же, пришлец!
     - Я  вижу, в твоем племени не принято укрывать от холода тело. Ни боги,
ни люди не простят уклонения от обычая.
     - Чепуха,  -  возразил  старейшина,  озираясь,  однако. - Мне больше по
нраву  обычай  твоего  племени:  зачем  изнурять  тело непогодой, если можно