лечение, насколько  я  могу  судить,  должно
быть взаимным. Женщине можно доверять?
     - Когда как, - ответил Оборотень. - Это зависит от многих вещей.
     - Твое отношение к самкам непонятно, - проворчал Охотник. -  Что  они
такое? Не более чем продолжатели рода. В соответствующий  момент  и  время
года...
     - Твоя система неэффективна и отвратительна, - добавил  Мыслитель.  -
Когда мне надо, я сам продолжаю самого  себя.  Вопрос,  который  я  задал,
связан не с социальной или биологической ролью женщины, а с тем, можем  ли
мы довериться именно ей?
     - Не знаю, - ответил Оборотень. - Думаю, что  да.  И  я  уже  на  это
сделал ставку.
     Дрожа от холода, он укрылся за кустами. Зубы начинали выбивать дробь.
С севера дул ледяной ветер. Впереди, напротив  Блейка,  стоила  телефонная
будка с чуть подсвеченной тусклой надписью. За будкой  тянулась  пустынная
улица, по которой изредка с шуршанием проносились наземные автомобили.
     Блейк присел на корточки, вжимаясь в кусты. Господи, подумал он, ну и
положение! Сидеть здесь голым, наполовину  окоченевшим  и  ждать  девушку,
которую видел всего два раза в  жизни,  и  почему-то  надеяться,  что  она
принесет ему одежду.
     Он вспомнил телефонный звонок и поморщился. Ему пришлось собрать  всю
свою решимость, чтобы заставить себя позвонить, и, если б она не  стала  с
ним разговаривать, он бы не осудил ее. Но она  выслушала  его.  Испуганно,
конечно, и, может быть, с некоторым недоверием, как любой бы на ее  месте.
Когда звонит едва знакомый  человек  и  обращается  с  дурацкой  просьбой.
Никаких обязательств перед ним у нее не было. Он это понимал. Но еще более
нелепой ситуацию делало то, что Блейк уже второй раз  вынужден  просить  у
дочки сенатора одежду, чтобы было в чем идти домой. Только в  этот  раз  к
себе он не пойдет. Полиция наверняка уже караулит у дома.
     Дрожа и тщетно пытаясь сохранить  тепло  тела,  Блейк  обхватил  себя
руками. С неба донесся рокот, и он быстро посмотрел вверх. Над  деревьями,
постепенно  снижаясь,  -  по  всей  видимости,  направляясь  на  одну   из
посадочных площадок города, - летел дом. В окнах горел свет, смех и музыку
слышно было даже на земле. Счастливые, беззаботные люди, подумал Блейк,  а
он сидит тут, скрючившись и окоченев от холода.
     Ну а что потом? Что делать им троим потом? После того, как он получит
одежду?
     Судя по Элин, средства массовой информации еще не  объявили,  что  он
тот самый человек, который сбежал из клиники. Но еще несколько часов  -  и
сообщение появится. И тогда его лицо будет красоваться на каждой  газетной
странице. На каждом экране. В этом случае рассчитывать на то, что  его  не
узнают,  не  приходится.  Конечно,  тело  можно  передать  Мыслителю   или
Охотнику, и проблема опознания отпадет, но при этом  любому  из  них  надо
будет избегать человеческого общества еще тщательней, чем  ему.  И  климат
против них - для Мыслителя слишком холодный, для Охотника чересчур жаркий,
- и еще одна сложность, связанная  с  тем,  что  поглощать  и  накапливать
необходимую для тела энергию мог только он. Возможно, существует  пища,  с
которой справится Охотник,  но,  чтобы  выяснить  это,  ее  надо  найти  и
попробовать.  Есть  места,  расположенные   вблизи   энергоисточников,   и
Мыслитель мог бы там зарядиться, но добраться до них и при  этом  остаться
незамеченным очень трудно.
     А может, самое безопасное сейчас - попытаться связаться с Даниэльсом?
Блейк подумал и решил, что  такой  шаг  будет  наиболее  разумным.  Ответ,
который он получит, известен заранее - вернуться в больницу. А больница  -
это западня.  Там  на  него  обрушат  бесконечные  интервью  и,  вероятно,
подвергнут лечению. Его освободят от  заботы  о  самом  себе.  Его  станут
вежливо охранять. Его сделают пленником. А он должен остаться собой.
     Кем это - "собой"? Это значит, конечно, не  только  человеком,  но  и
теми двумя существами. Даже если бы он захотел, ему никогда не  избавиться
от двух других  разумов,  которые  вместе  с  ним  владеют  данной  массой
вещества, служащей им телом. И, хотя ему прежде  не  приходилось  об  этом
задумываться, Блейк знал: он не желает избавляться от  этих  разумов.  Они
так близки ему, ближе, чем что-либо в прошлом и настоящем. Это друзья  или
не совсем друзья, а, скорее, партнеры, связанные единой  плотью.  Но  даже
если  б  они  не  были  друзьями  и  партнерами,  существовало  еще   одно
соображение, которое он не мог не принимать во внимание. Именно  Блейк,  и
никто иной, втянул их в эту невероятную ситуацию,  и  потому  у  него  нет
другого пути, кроме как быть с ними вместе до конца.
     Интересно, придет Элин или сообщит в полицию и клинику? И  даже  если
она выдаст его, он не сможет ее осудить. Откуда ей знать, не свихнулся  ли
он слегка, а может, и не слегка? Не исключено, что она  донесет  на  него,
полагая, что действует ему во благо. В любой  момент  можно  ждать  сирены
полицейской машины, которая извергнет из себя ораву блюстителей порядка.
     - Охотник, - позвал Оборотень, -  похоже,  у  нас  неприятности.  Она
слишком задерживается.
     - Что-нибудь придумаем. Подведет нас она - найдем другой выход.
     - Если появится полиция, - сказал Оборотень, - превращаемся  в  тебя.
Мне от них ни за что не убежать. В темноте я плохо вижу, ноги сбиты, а...
     - В любой момент, - согласился Охотник. - Я готов. Только дай знать.
     Внизу,  в  поросшей  лесом  долине,  захныкал   енот.   Волна   дрожи
прокатилась по телу Блейка. Еще десять минут, решил он. Дай ей еще  десять
минут. Если за это время она не появится, мы отсюда уходим.
     Жалкий и растерянный, Блейк сидел в  кустах,  физически  ощущая  свое
одиночество. Чужак, подумал он. Чужак в мире существ, форму которых имеет.
А есть ли вообще для него место, спросил Блейк себя,  не  только  на  этой
планете, но во Вселенной? "Я человек, - сказал он  тогда  Мыслителю.  -  Я
настаиваю  на  том,  что  я  человек".  А  по  какому,  собственно,  праву
настаивает?
     Время тянулось медленно. Енот  молчал.  Где-то  в  лесу  обеспокоенно
чирикнула птица - какая опасность, реальная  или  почудившаяся,  разбудила
ее?
     На мостовой  показалась  машина.  Остановилась  у  тротуара  напротив
телефонной будки. Мягко просигналил гудок.
     Блейк поднялся из-за кустов и помахал рукой.
     - Я здесь, - крикнул он.
     Дверца открылась, и из машины вышла Элин. В тусклом свете  телефонной
будки он узнал ее - этот овал лица, эти прекрасные темные волосы.  В  руке
она несла сверток.
     Элин прошла мимо телефонной будки и направилась к кустам.  Не  доходя
трех метров, остановилась.
     - Эй, лови, - сказала она и бросила сверток.
     Негнущимися от холода  пальцами  Блейк  развернул  его.  Внутри  были
сандалии на твердой подошве и черная шерстяная туника с капюшоном.
     Одевшись, Блейк вышел из кустов к Элин.
     - Спасибо, - сказал он. - Я почти заледенел.
     - Извините, что так долго, - произнесла она. - Я так переживала,  что
вы здесь прячетесь. Но надо было все собрать.
     - Все?
     - То, что вам понадобится.
     - Не понимаю...
     - Вы ведь сказали, что убегаете от преследователей. Значит, вам нужна
не только одежда. Пойдемте в машину.  У  меня  включен  обогреватель.  Там
тепло.
     - Нет, - отпрянул Блейк. - Неужели вам не ясно? Я не могу  допустить,
чтобы вы впутались в это еще больше. Я вам и так очень обязан...
     - Ерунда, - сказала она. - Каждый день положено делать  доброе  дело.
Мое сегодняшнее - это вы.
     Блейк плотнее завернулся в тунику.
     - Послушайте,  -  сказала  она,  -  вы  же  совсем  замерзли.  Ну-ха,
забирайтесь в машину.
     Он заколебался. Согреться в теплом салоне было заманчиво.
     - Пойдемте, - позвала она.
     Блейк подошел с ней к автомобилю,  подождал,  пока  она  усядется  на
водительское сиденье, затем сел сам и закрыл дверцу. Струя теплого воздуха
ударила его по лодыжкам.
     Она включила передачу, и машина покатилась вперед.
     - На одном месте нельзя стоять, - объяснила она. -  Кто-нибудь  может
заинтересоваться или донести. А пока мы на ходу, никаких вопросов.  У  вас
есть место, куда я могла бы вас отвезти?
     Блейк покачал головой. Он даже не задумывался, куда деваться дальше.
     - Может быть, выехать из Вашингтона?
     - Да-да, - согласился он. - Выбраться из Вашингтона - для начала  уже
неплохо.
     - Можете рассказать мне, в чем дело, Эндрю?
     - Вряд ли, - сказал он. -  Если  я  вам  расскажу,  вы  скорее  всего
остановитесь и вышвырнете меня из машины.
     - В любом случае не стоит так драматизировать, - рассмеялась  она.  -
Сейчас я развернусь и поеду на запад. Не возражаете?
     - Не возражаю. Там есть где спрятаться.
     - А как долго, по-вашему, вам придется прятаться?
     - Если б я знал, - ответил он.
     - Знаете, что я думаю? Я не верю, что вы вообще  сможете  спрятаться.
Ваш единственный  шанс  -  все  время  двигаться,  нигде  не  задерживаясь
подолгу.
     - Вы все продумали?.
     - Просто здравый смысл подсказывает. Туника, которую я вам  принесла,
- одна из папиных шерстяных, он ими очень гордится, - такую  одежду  носят
студенты-бродяги.
     - Студенты-бродяги?
     - Ой, я все забываю. Вы же еще не успели освоиться. Они не  настоящие
студенты. Бродячие артисты. Бродят повсюду, одни  из  них  рисуют,  другие
пишут книги, третьи сочиняют стихи. Их не много, но и не так уж мало, и их
принимают такими, какие они есть.  Внимания  на  них,  конечно,  никто  не
обращает. Так что можете опустить капюшон, и ваше лицо никто не разглядит.
Да и вряд ли станет разглядывать.
     - Вы советуете мне сделаться студентом-бродягой?
     - Я приготовила вам старый  рюкзак,  -  продолжала  она,  не  обращая
внимания на его слова. - Именно с такими они и ходят. Несколько блокнотов,
карандашей,  пару  книг  вам  почитать.  Лучше  взгляните  на  них,  чтобы
представлять,  о  чем  они.  Нравится  вам  или  нет,  но  придется  стать
писателем. При первой возможности нацарапайте страницу-другую. Чтобы, если
кто заинтересуется, не к чему было придраться.
     Блейк расслабленно шевелился в кресле, впитывая тепло. Элин повернула
на другую улицу и теперь ехала на запад. На фоне неба громоздились силуэты
многоквартирных башен.
     - Откройте вон то отделение справа, - сказала  она.  -  Вы  наверняка
проголодались. Я приготовила несколько  сэндвичей  и  кофе  -  там  полный
термос.
     Он сунул руку в  отделение,  достал  пакет,  разорвал  его  и  извлек
сэндвич.
     - Я в самом деле проголодался, - признался он.
     - Надо думать, - сказала она.
     Автомобиль  неторопливо   катился   вперед.   Многоквартирных   домов
встречалось  все  меньше.  Тут  и  там  вдоль  дороги  возникали  поселки,
составленные из летающих коттеджей.
     - Я могла бы увести для вас леталку,  -  сообщила  она.  -  Или  даже
автомобиль. Но их легко обнаружить по регистрационной  лицензии.  Зато  на
человека, который бредет пешком, никто не обращает внимания. Так вам будет
безопаснее.
     - Элин, - спросил он, - почему вы все это для меня делаете?
     - Не знаю, - она пожала плечами. - Наверное, потому, что вам  столько
досталось. Притащили из космоса, засунули в больницу, где начались все эти
проверки и анализы. Ненадолго выпустили попастись в деревушке, затем снова
заперли.
     - Они старались помочь мне, как могли.
     - Я понимаю. Но вряд ли это было вам приятно. Поэтому  я  не  осуждаю
вас за то, что вы сбежали, как только подвернулась возможность.
     Некоторое время они ехали молча. Блейк съел сэндвичи, запил кофе.
     - Кстати, о волке, - вдруг спросила она. - Вы  ничего  не  знаете  об
этом? Говорят, там был волк.
     - Насколько мне известно, никакого волка там не было, - ответил он. А
про себя, оправдываясь, подумал,  что  формально  он  не  солгал:  Охотник
действительно не волк.
     - В клинике все в шоке, - сказала она. -  Они  позвонили  сенатору  и
попросили приехать.
     - Из-за меня или из-за волка? - поинтересовался он.
     - Не знаю. Сенатор еще не вернулся, когда я уезжала.
     Они подъехали к перекрестку, и Элин сбросила  скорость,  свернула  на
обочину и остановилась.
     - Все, дальше везти вас я не могу, - сказала она. - Мне  надо  успеть
вернуться домой.
     Блейк открыл дверцу, но, прежде чем выйти, повернулся.
     -  Спасибо,  -  произнес  он.  -  Вы  мне   так   помогли.   Надеюсь,
когда-нибудь...
     - Еще минутку, - остановила его она. - Вот ваш рюкзак. Там вы найдете
немного денег...
     - Но подождите...
     - Нет, это вы подождите. Деньги вам понадобятся. Сумма небольшая,  но
на какое-то время вам хватит. Это из моих карманных. Когда-нибудь вернете.
     Он нагнулся, взял рюкзак за лямку, перебросил через плечо.
     - Элин... - произнес Блейк неожиданно севшим голосом, -  я  не  знаю,
что сказать.
     Полумрак салона скрывал расстояние, приближая ее к нему. Не сознавая,
что делает, он притянул  Элин  к  себе  одной  рукой.  Затем  склонился  и
поцеловал ее. Ее ладонь легла ему на затылок.
     Когда они оторвались друг от друга, Элин посмотрела на него уверенным
взглядом.
     - Я не стала бы тебе помогать, - сказала она, - если  бы  ты  мне  не
понравился. Я верю тебе. Мне кажется, ты не делаешь  ничего  такого,  чего
надо было бы стыдиться.
     Блейк промолчал.
     - Ну, ладно, - сказала она. - Тебе пора, путник в ночи. Позже,  когда
сможешь, дай мне знать о себе.



                                    21

     Закусочная стояла на острие V-образной развилки,  от  которой  дорога
шла в двух разных направлениях. В призрачной предрассветной  мгле  красная
вывеска над крышей казалась розовой. Прихрамывая, Блейк ускорил шаг. Здесь
можно  было  отдохнуть,  обогреться  и  перекусить.  Бутерброды,  которыми
снабдила его Элин, помогли ему прошагать без остановки всю ночь, но теперь
он  снова  проголодался.  Когда  наступит  утро,  он  должен  будет  найти
какое-нибудь местечко, где можно и укрыться,  и  отоспаться.  Может  быть,
стог сена. Интересно, думал он, остались ли еще стога сена, или даже такие
простые вещи, как стога, уже исчезли с лица Земли с тех пор, когда  он  ее
знал?
     Северный ветер яростно хлестал его, и Блейк натянул  капюшон  накидки
на лицо. Бечевка  мешка  натирала  плечо,  и  он  попытался  устроить  его
поудобнее, отыскать еще не натертый клочок кожи.
     Наконец он добрался до забегаловки, пересек стоянку  перед  входом  и
поднялся  по  короткой  лестнице  к  двери.  В  закусочной   было   пусто.
Поблескивала  отполированная  стойка,  в  свете  рядком  протянувшихся  по
потолку ламп ярко сиял хром кофейника.
     - Как поживаете? -  спросила  Закусочная  голосом  храброй  и  бойкой
официантки. - Чего бы вы хотели на завтрак?
     Блейк огляделся, но никого не увидел и только тогда оценил положение.
Еще одно здание-робот, наподобие летающих домов.
     Протопав по полу, он уселся на один из табуретов.
     - Оладьи, - сказал он, - немного ветчины и кофе.
     Он высвободил плечо из лямки мешка и  опустил  его  на  пол  рядом  с
табуретом.
     - Рано утречком на прогулочку? - спросила  Закусочная.  -  Только  не
говорите мне, будто шагали всю ночь напролет.
     - Нет, не шагал, - ответил Блейк. - Просто рано встал.
     - Что-то вас, парни, последнее  время  совсем  не  видно,  -  заявила
Закусочная. - Чем вы занимаетесь, приятель?
     - Пописываю, - ответил Блейк. - Во всяком случае, пытаюсь.
     - Ну что ж, - рассудила Закусочная, - так хоть страну  посмотришь.  А
я-то все тут торчу и никогда ничего не вижу. Только разговоры  слушаю.  Но
не подумайте, что мне это не нравится, - торопливо добавила  она.  -  Хоть
мозги чем-то заняты.
     Из патрубка на сковородку с ручкой выпал ком теста,  потом  горловина
передвинулась вдоль канавки, выпустила еще два кома и со щелчком вернулась
на  место.  Металлическая  рука,   прикрепленная   рядом   с   кофейником,
разогнулась, вытянулась и передвинула  рычаг  над  сковородой.  Три  ломтя
ветчины скользнули на сковородку, рука ловко опустилась и отделила их один
от другого, уложив ровным рядком.
     - Кофе сейчас подать? - спросила Закусочная.
     - Если можно, - ответил Блейк.  Металлическая  рука  схватила  чашку,
поднесла к носику кофейника и подняла вверх, включая патрубок. Потек кофе,
чашка наполнилась, рука повернулась и установила ее перед  Блейком,  затем
нырнула  под  прилавок,  достала  ложку  и  вежливо  пододвинула   поближе
сахарницу.
     - Сливок? - спросила Закусочная.
     - Нет, спасибо, - ответил Блейк.
     -  Позавчера  такую  историю  слыхала  -   закачаешься,   -   сказала
Закусочная. - Один парень заходил, рассказывал. Похоже, что...
     За спиной у Блейка открылась дверь.
     - Нет! Нет! - закричала Закусочная. - Убирайся вон. Сколько раз  тебе
говорить: не входи, когда у меня посетители.
     - Я и  зашел,  чтобы  встретиться  с  твоим  посетителем,  -  ответил
скрипучий голосок. Услышав его, Блейк резко обернулся.
     В дверях стоял Брауни; его маленькие глаза  поблескивали  на  мышиной
мордочке, по бокам куполообразной  головы  торчали  увенчанные  кисточками
уши. Штанишки на нем были в зеленую и розовую полоску.
     - Я  его  кормлю,  -  запричитала  Закусочная.  -  Притерпелась  уже.
Говорят, когда один из них живет поблизости, это к счастью.  Но  от  моего
мне одно горе. Он хитрющий, он нахальный, он меня не уважает.
     - Это потому, что ты важничаешь и подделываешься под людей, -  сказал
Брауни. -  И  забываешь,  что  ты  не  человек,  а  лишь  его  заменитель,
захапавший себе хорошую работу, которую мог  бы  делать  человек.  Почему,
спрашивается, кто-то должен тебя уважать?
     - Больше ты от меня ничего не получишь! - закричала Закусочная.  -  И
не будешь тут ночевать, когда холодно. Довольно, я сыта тобой по горло!
     Брауни пропустил эту тираду мимо ушей и проворно засеменил  по  полу.
Остановившись, он церемонно поклонился Блейку:
     - Доброе утро, досточтимый  сэр.  Надеюсь,  я  застал  вас  в  добром
здравии.
     - В очень добром, - подтвердил Блейк.  Веселость  боролась  в  нем  с
дурными предчувствиями. - Не позавтракаете ли со мной?
     - С радостью, - сказал Брауни, вскакивая на табурет рядом с Блейком и
устраиваясь на нем как на насесте: ноги Брауни болтались, не  доставая  до
пола.
     - Сэр, - сказал он, - я буду есть то же, что и вы. Пригласить меня  -
очень любезно и великодушно с вашей стороны, ибо я совсем оголодал.
     - Ты слышала, что сказал мой друг, - обратился Блейк к Закусочной.  -
Он хочет того же, что и я.
     - И вы это оплатите? - осведомилась Закусочная.
     - Разумеется, оплачу.
     Механическая рука поднялась и пододвинула оладьи  к  краю  сковороды,
перевернув их. Из патрубка полезли новые комья теста.
     - Какое блаженство - питаться по-человечески, - доверительно  сообщил
Брауни Блейку. - Люди дают мне в основном отходы. И хоть голод - не тетка,
внутренности мои иногда требуют большей разборчивости в пище.
     - Не позволяйте ему  присасываться  к  вам,  -  предостерегла  Блейка
Закусочная. - Завтраком угостите, коль уж обещали, но потом отвадьте  его.
Не давайте сесть себе на шею, не то всю кровь высосет.
     - У машин нет чувств, -  сказал  Брауни.  -  Им  неведомы  прекрасные
порывы. Они безучастны к страданиям тех, кому призваны служить.  И  у  них
нет души.
     -  И  у  вас  тоже,  варвары  инопланетные!  -  в  ярости   вскричала
Закусочная. - Ты обманщик, бродяга и лодырь. Ты безжалостно  паразитируешь
за счет человечества, ни удержу не зная, ни благодарности!
     Брауни скосил на Блейка свои хомячьи глазки  и  с  безнадежным  видом
воздел руки в горе, держа их ладошками кверху.
     - Да, да, - удрученно проговорила Закусочная. - Каждое  мое  слово  -
истинная правда.
     Рука забрала первые три  оладьи,  положила  их  на  тарелку  ряд