тник вернулся к кораблю, что-то произошло. Сигнал  об
этом длился какую-то долю секунды, а  затем  все  исчезло.  До  настоящего
момента. Момента полупробуждения - но только одного из всех, пришедшего  в
себя и очень озадаченного. Но наконец теперь проснулись остальные, и снова
все трое были вместе - кровные братья по разуму.
     - Оборотень, они нас боятся. Они разгадали нас.
     - Да, Охотник. Или подумали, что разгадали. Все они понять не  могли,
только догадываются.
     - Но они не стали ждать, - сказал Охотник. - Предпочли не  рисковать.
Заметили, что что-то не так, и заперли нас. Просто взяли и заперли.
     Из коридора донесся топот бегущих ног. Чей-то голос громко произнес:
     "Оно вошло туда. Кэти видела, как оно туда вошло".
     Топот быстро приближался, учащаясь на поворотах. Тяжело дыша, в дверь
ворвались санитары в белых халатах.
     - Мистер, - закричал один из них, - вы видели волка?
     - Нет, - ответил Блейк. - Я не видел волка.
     - Черт побери, происходит что-то странное, - сказал другой санитар. -
Кэти врать не станет. Она видела что-то. И от страха чуть...
     Первый санитар сделал шаг вперед, с угрозой глядя на Блейка.
     - Мистер, не надо с нами шутить. Если это розыгрыш...
     Паника охватила два других разума, паника, подобная приливной  волне,
-  паника  разумов,  поставленных  обитателями  чужой  планеты  в  опасную
ситуацию. Неуверенность, непонимание, невозможность оценить положение...
     - Нет! - воскликнул Блейк. - Нет! Не надо, подождите...
     Но уже было поздно. Перевоплощение началось, запущенное вцепившимся в
мысленные рычаги управления Охотником, и остановить уже было нельзя.
     - Идиоты! - беззвучно закричал Блейк. - Идиоты! Идиоты!
     Санитары отпрянули и через дверь вывалились обратно в коридор.
     Перед ними, ощетинившись, блестя серебристым  мехом  в  свете  лампы,
изготовившись к прыжку и обнажив сверкающие клыки, стоял Охотник.  Охотник
присел и зарычал. Он в западне. В ловушке, из которой нет  выхода.  Глухая
стена и позади, и сбоку. Единственный открытый путь вел вперед, во внешний
тоннель, и  тоннель  этот  битком  забила  стая  улюлюкающих  инопланетян,
передвигающихся на двух задних ногах и завернутых в  искусственные  шкуры.
От их тел исходил резкий запах, а разумы их  несли  на  него  мыслительную
волну такой силы, что он едва устоял под ее  напором.  Но  не  осознанную,
контролируемую интеллектом психическую волну, а хаотичную, сорную волну из
первобытных инстинктов и предубеждений.
     Охотник сделал вперед один медленный  шаг,  и  стая  отшатнулась.  Их
отступление отдалось пьянящим ощущением победы в крови  Охотника.  Древняя
память предков, захороненная в глубинах его  мозга,  вдруг  высвободилась,
развернулась в горделивое знамя воина, урчание, клокотавшее в  его  горле,
загрохотало раскатами дикой ярости - и звук этот, врезавшись во  вражескую
стаю, рассеял, опрокинул ее.
     И тогда Охотник ринулся в тоннель и там быстро повернул направо. Одно
из существ, прижавшихся к стене, бросилось на него с  каким-то  занесенным
над головой оружием. Одним броском Охотник  опередил  нападение.  Короткое
движение  массивной  головы,  молниеносный  и  жуткий  удар   клыками   по
податливой плоти - и существо с воплем рухнуло на пол.
     Охотник  развернулся,  чтобы  встретить  преследующих  его   существ.
Оставляя когтями глубокие царапины на полу, он двинулся на стаю.
     Теперь уже все существа, за исключением  тех,  что  лежали  на  полу,
бросились прочь от Охотника. Охотник остановился и  присел.  Затем  задрал
голову и издал протяжный, трубный звук - клич победы и вызова, древний, до
сего момента неизвестный ему клич предков, которым давным-давно оглашались
плавучие пески и снега родной далекой планеты.
     Тоннель очистился, и в нем уже не было странного зловония, как в  том
месте, где он очнулся; напротив, запахи сухого чистого  воздуха  напомнили
ароматы дома... Тех мест, где когда-то  раса  древних  воинов,  его  раса,
билась не на  жизнь,  а  на  смерть  с  ныне  почти  забытыми  чешуйчатыми
созданиями, которые оспаривали у Охотников власть над планетой.
     А затем запахи тоннеля,  и  его  теснота,  и  резкость  ярких  огней,
отражаемых стенами, развеяли ощущение другого времени и места, и он  снова
встал и неуверенно огляделся. Где-то вдалеке сбегались двуногие  существа,
и воздух стал пасмурным и вязким от обрывков мыслей, потоками накатывающих
со всех сторон.
     - Оборотень?
     - К лестнице, Охотник. Пробирайся к лестнице.
     - Лестница?
     - Дверь. Закрытое  отверстие.  То,  над  которым  надпись.  Маленький
квадратик с красными буквами.
     - Вижу. Но дверь твердая.
     - Толкни ее. Она откроется. Толкай руками, а не телом.  Не  забудь  -
руками. Ты так редко ими пользуешься, что забываешь о них вообще.
     Охотник прыгнул к двери.
     - Руками, болван! Руками!
     Охотник ударил дверь телом. Она подалась, и он быстро проскользнул  в
щель. Теперь Охотник находился в  небольшой  комнате,  и  через  пол  этой
комнатки вниз уходила дорожка из узких уступов. Должно быть,  это  и  есть
лестница. Он двинулся по ней,  наступая  на  ступеньки  сперва  осторожно,
потом, приноровившись, все быстрее. Они привели его в другую комнату,  где
тоже были ступеньки.
     - Оборотень!
     - Вниз, вниз, вниз. Ты должен пройти три такие лестницы. Затем  через
дверь выйти в комнату, большую комнату. В ней  будет  много  существ.  Иди
прямо, никуда не сворачивая, пока  слева  не  увидишь  большое  отверстие.
Пройдешь в него и окажешься на улице.
     - Улице?
     - На поверхности планеты. Надо выбираться из пещеры,  где  мы  сейчас
находимся. Пещеры здесь располагаются на поверхности.
     Охотник двинулся вниз по лестнице. От каждого  предмета,  от  каждого
квадратного  сантиметра  пола  отдавало  густым  металлическим   привкусом
страха.
     Если мы отсюда  выберемся,  думал  Охотник,  если  мы  только  отсюда
выберемся...
     Он почувствовал, как по  коже  набухающей  тяжестью  неуверенности  и
сомнения ползут мурашки страха.
     - Оборотень?
     - Вперед, вперед. У тебя отлично получается.
     Охотник сбежал по третьей лестнице и остановился перед дверью.
     Он встал в боевую  стойку,  выдвинул  руки.  Затем  сгруппировался  и
бросился на дверь.
     - Оборотень, слева? Отверстие будет слева?
     - Да.
     Вытянутые руки Охотника ударили в дверь и распахнули  ее.  Его  тело,
словно снаряд из  катапульты,  влетело  в  помещение,  в  котором  были  и
испуганные  вопли,  и  широко  открытые  рты,  и  быстро   передвигающиеся
существа, и отверстие слева. Развернувшись, он бросился  туда.  Снаружи  в
этот проход входила новая стая существ - странных созданий, населяющих эту
планету, одетых в искусственные шкуры. Они тоже закричали на него, подняли
зажатые в руках черные предметы, и оттуда брызнули  резкие  вспышки  огня,
струи острых запахов.
     Что-то, ударившись о металл совсем рядом с ним, отлетело в сторону  с
низким гудящим звуком, еще что-то с хрустом вгрызлось в дерево. Но Охотник
уже не мог остановиться. Он ворвался в толпу существ,  и  тело  его  вновь
вибрировало от раскатов старинного боевого клича. Охотник находился  среди
врагов какой-то миг, а затем прорвался через стаю и устремился к выходу из
огромной пещеры.
     Из-за спины  доносился  треск  разрывов,  и  какие-то  маленькие,  но
тяжелые и очень быстро летящие  предметы  выбивали  осколки  из  пола,  по
которому он бежал.
     Наверное, сейчас ночь, подумал Охотник, потому  что  в  небе  светило
множество далеких звезд, но ни одной крупной звезды не было  видно,  и  он
обрадовался им, потому что не мог себе представить планету  без  звездного
купола.
     И еще были запахи, но уже другие, не столь горькие и  резкие,  как  в
здании, а более приятные и мягкие.
     Охотник добежал до угла, завернул и, помня  слова  Оборотня,  побежал
дальше. Побежал, наслаждаясь  движением,  ровным,  гладким  перекатыванием
мускулов, ощущением твердой почвы под подушечками лап.
     Только сейчас у него впервые появилась  возможность  вобрать  в  себя
первые данные об этой планете. Складывалось впечатление,  что  это  весьма
оживленное место. И весьма необычное. Например, кто и когда слышал,  чтобы
планету застилали полом? А здесь пол  тянулся  от  края  пещеры  вдаль,  к
горизонту. Пещеры, поднимающиеся от поверхности ввысь,  светились  желтыми
квадратиками огней. Перед другими,  на  маленьких  огороженных  площадках,
стояли металлические или каменные изображения обитателей планеты. Чем  это
можно объяснить? - изумлялся Охотник. Может  быть,  гадал  он,  когда  эти
существа умирают, они превращаются в  металл  и  камень,  и  их  оставляют
стоять там, где они умерли? При этом многие существа, обращенные в  металл
и камень, были больше натуральной величины. Может быть, создания эти имеют
самые разные размеры и превращению в металл или камень  подвергаются  лишь
самые крупные особи?
     Живых обитателей планеты, по крайней мере поблизости,  было  немного.
Но по поверхности покрытия двигались, и очень быстро, металлические формы,
впереди у них горели глаза. Формы  издавали  гудящий  звук  и  выбрасывали
позади себя струю воздуха. Из них тоже исходили  волны  мысли  и  ощущение
жизни, но такой жизни, у которой не один, а несколько разумов, и эти волны
были тихими и спокойными, а не исполненными ненависти и  страха,  как  те,
что окружали его в пещере.
     И это казалось удивительным, но Охотник  убедил  себя,  что  было  бы
странно, если бы  на  планете  существовал  только  один-единственный  вид
жизни. А пока он обнаружил вид, который передвигался на двух задних  ногах
и состоял из протоплазмы, и металлические  объекты,  перемещавшиеся  очень
быстро и целенаправленно, испускали из глаз лучи света и содержали не один
мозг, а несколько. А еще до этого, припомнил  Охотник,  той  сырой  жаркой
ночью он почуял и  множество  других  форм  жизни,  почти  или  совсем  не
обладающих интеллектом, крохотные узелки материи.
     - Охотник!
     - Да, Оборотень.
     - Справа от тебя деревья. Высокие растения на фоне неба.  Беги  туда.
Деревья помогут нам спрятаться.
     - Эти существа пустятся за нами в погоню?
     - Думаю, что да.
     - Наш разум должен стать единым. Все,  что  знаешь  ты,  должно  быть
известно и мне, Охотнику.
     - Добеги до деревьев, - сказал Оборотень,  -  тогда  у  нас  появится
время.
     Охотник обогнул громаду уходящей в небо пещеры и оказался на  широкой
твердой полосе, ведущей к деревьям. С мягким шелестом, напоминающим  порыв
ветра, из темноты вынырнуло одно  из  металлических  созданий  с  горящими
глазами. Изменив направление движения, оно устремилось прямо  на  него,  и
тогда Охотник действительно помчался, словно  подхваченный  волной  ужаса.
Ноги его мелькали с такой скоростью, что сливались в сплошное пятно,  тело
скользило над блестящей поверхностью покрытия, уши прижались к  голове,  а
хвост вытянулся позади, будто шлейф от реактивного двигателя.
     - Ну, вперед, паршивый волк! - погонял Оборотень. -  Быстрее,  драный
шакал! Давай, бешеная лисица!



                                    13

     Главврач был человеком спокойным и дружелюбным.  Трудно  представить,
чтобы он мог стучать кулаком по столу. Но сейчас он делал именно это.
     - Вы мне вот что скажите! -  ревел  он.  -  Какой  дурак  позвонил  в
полицию? Мы бы и сами с этим разобрались! На кой черт нам полиция?
     - Я полагаю, - сказал Даниэльс, - что тот, кто  позвонил  в  полицию,
считал, что без этого не обойтись. В коридоре было полно искусанных людей.
     - Мы бы о них позаботились, - сказал главврач. - Это наша работа.  Мы
бы позаботились о ним, а потом разобрались бы во всем.
     - Поймите, сэр, - сказал Гордон Барнс, - все  были  перепуганы.  Волк
в...
     Главврач  взмахом  руки  заставил  Барнса  замолчать  и  обратился  к
сиделке:
     - Мисс Грегерсон, вы первая увидели эту тварь?
     Девушка все еще была бледна и напугана, но кивнула:
     - Я вышла из палаты, а он был в коридоре.  Волк.  Я  уронила  поднос,
закричала и побежала...
     - Вы уверены, что это был волк?
     - Да, сэр.
     - Но откуда такая уверенность? Это ведь могла быть и собака.
     - Доктор Уинстон, - сказал Даниэльс, -  вы  пытаетесь  все  запутать.
Какая разница, волк это был или собака?
     Главврач сердито зыркнул на него и раздраженно взмахнул рукой.
     - Ладно, - сказал он. - Ладно.  Будьте  любезны  задержаться,  доктор
Даниэльс, я хотел бы побеседовать с вами. Остальные могут идти.
     Они остались в комнате вдвоем, другие вышли за дверь.
     - А  теперь,  Майк,  -  предложил  главврач,  -  давайте  присядем  и
попытаемся договориться до чего-то путного. Блейк был вашим пациентом,  не
так ли?
     - Да. Вы знакомы  с  ним,  доктор.  Это  человек,  которого  нашли  в
космосе. Замороженным и запрятанным в капсулу.
     - Да, знаю, - сказал Уинстон. - Какое  он  имел  отношение  ко  всему
этому?
     - Я не уверен, но подозреваю, что  он-то  и  был  волком,  -  ответил
Даниэльс.
     Уинстон поморщился.
     - Ну-ну, - сказал он. - Вы ведь не думаете, что я в это поверю.  Ваши
слова означают, что Блейк, скорее всего, был оборотнем.
     - Вы читали сегодняшние вечерние газеты?
     - Нет, не читал.  А  какая  связь  между  газетами  и  тем,  что  тут
случилось?
     - Возможно, и никакой. Но я склоняюсь к мысли... -  Даниэльс  осекся.
Господи, подумал он, это  чересчур  фантастично.  Такого  просто  быть  не
могло. Хотя только этим и можно объяснить случившееся на третьем этаже час
назад.
     - Доктор Даниэльс, к какой мысли вы  склоняетесь?  Если  у  вас  есть
какие-то  сведения,  сделайте  милость,  выкладывайте.   Вы,   разумеется,
понимаете, что это для вас значит. Слишком много славы,  и  славы  дурной.
Сенсационной. А больница не может позволить себе сенсационности. И  думать
не хочу о том, как сейчас все это подается в газетах и по  трехмернику.  А
еще будет и полицейское расследование. Они уже шастают по зданию, беседуют
с людьми, с которыми не имеют права беседовать, и задают вопросы,  которые
лучше бы не задавать. Скорее всего, нам теперь не отвертеться от  слушаний
в конгрессе. Космическая Служба вцепится нам в глотку, желая  узнать,  что
стряслось с Блейком, с этой их гордостью и детищем. Не могу же  я  сказать
им, Даниэльс, что он превратился в волка!
     - Не в волка, сэр.  А  в  чуждое  нам  существо,  похожее  на  волка.
Вспомните: полиция утверждала, что это был волк, из плеч которого  торчали
руки.
     - Никто этого не подтвердил, - прорычал главврач. -  Полиция  была  в
панике. Открыть пальбу  прямо  в  вестибюле!  Одна  из  пуль  пролетела  в
каком-то дюйме от сестры приемного покоя и вонзилась в стену над самой  ее
головой. Эти люди были испуганы, они и сами не знают, что видели.  Что  вы
там говорили про чуждое существо?
     Даниэльс глубоко вздохнул.
     - Сегодня на слушаниях по вопросам биоинженерии  свидетель  по  имени
Люкас показал, что он раскопал старые отчеты, в которых говорится  о  том,
как два столетия назад была изготовлена пара искусственных людей.  По  его
утверждению, бумаги эти он нашел в делах Космической Службы.
     - Почему у них? Почему отчеты такого рода...
     - Погодите, - сказал Даниэльс. - Вы еще не слышали  и  половины.  Эти
люди были андроидами с незамкнутыми цепями.
     - Господи боже! - вскричал Уинстон. Он смотрел на  Даниэльса  тусклым
взглядом. - Давнишний принцип оборотня! Организм,  способный  превращаться
во все, что угодно. Существует древний миф...
     - По-видимому, это был не миф, -  мрачно  произнес  Даниэльс.  -  Два
андроида  действительно  были  синтезированы  и  отправлены  в  космос  на
исследовательских разведывательных кораблях.
     - И вы думаете, что Блейк - один из них?
     - Да, я так думаю. Сегодня Люкас показал, что они улетели,  и  с  тех
пор летописи молчат о них. Нет никаких упоминаний об их возвращении.
     - Это просто бессмыслица, - возразил  Уинстон.  -  Боже  мой,  прошло
двести лет. Если б тогда сделали исправных андроидов, сейчас мир кишел  бы
ими. Нельзя же выпустить всего двух, а потом похерить весь проект.
     - Можно,  -  отвечал  Даниэльс.  -  Если  с  этими  двумя  ничего  не
получилось. Давайте допустим, что не вернулись не только  андроиды,  но  и
корабли, на которых они полетели. Может быть, они просто исчезли и  больше
не подавали о себе вестей. Тогда  не  только  не  стали  бы  делать  новых
андроидов, но и засунули бы отчет о неудаче подальше. Вряд ли  Космослужба
хотела, чтобы кто-нибудь докопался до него.
     - Но там не могли знать, что исчезновение кораблей как-то  связано  с
андроидами. В старину, да и сейчас, корабли, бывает, не возвращаются.
     Даниэльс покачал головой:
     - Один корабль - возможно. С одним кораблем может случиться  все  что
угодно. Но два корабля, имеющие нечто общее, два корабля с  андроидами  на
борту... Туг любой сразу предположит, что причиной мог быть  андроид.  Или
что андроид создал какие-то условия...
     - Все это не внушает мне доверия. Я не хочу связываться с Космической
Службой. Им вряд ли понравится, если мы попытаемся свалить все на них. Так
или иначе, я не вижу связи между этой историей  и  превращением  Блейка  в
волка, как вы считаете.
     - Я уже говорил вам, что это не волк, - поправил его Даниэльс. -  Это
инопланетное  существо,  похожее  на  волка.  Допустим,  принцип  оборотня
сработал не так, как они рассчитывали. Предполагалось, что андроид  примет
облик  инопланетного  существа,   переработает   данные,   полученные   от
плененного инопланетянина, и проживет какое-то время в  его  шкуре.  Потом
постороннюю информацию сотрут, и он вновь  станет  гуманоидом,  готовым  к
превращению во что-нибудь еще. Но допустим, что...
     - Понятно, - сказал  Уинстон.  -  Допустим,  что  это  не  сработало.
Допустим, что постороннюю информацию стереть  не  удалось.  Допустим,  что
андроид остался одновременно и человеком, и инопланетянином. Два  существа
в одном, и он по желанию способен становиться любым из них.
     - Именно так я и думаю, сэр, - сказал Даниэльс. - Но это не  все.  Мы
сняли электроэнцефалограмму Блейка, и она показала, что у него как  бы  не
один разум, а больше. В линиях мозга видны тени других разумов.
     Уинстон поднялся из-за стола и принялся мерить шагами комнату.
     - Надеюсь, что вы ошибаетесь, - сказал он. - Я думаю, что ошибаетесь.
Это безумие...
     - Но это единственное, чем можно объяснить случившееся,  -  настаивал
Даниэльс.
     -  Но  один  факт  мы  так  и  не  можем  объяснить.   Блейка   нашли
замороженным, в капсуле. И никаких следов корабля. Никаких  обломков.  Как
быть с этим?
     - Никак, - ответил Даниэльс. - Мы  не  можем  знать,  что  случилось.
Говоря об обломках, вы подразумеваете, что корабль был уничтожен, но мы не
знаем, так ли это. Даже если и так, за двести лет обломки  разлетелись  бы
далеко друг от друга. Может,  некоторые  из  них  находились  недалеко  от
капсулы, но их не заметили. В космосе так бывает. Если предмет не отражает
света, вы его не разглядите.
     - Вы думаете,  команда  могла  догадаться  о  том,  что  произошло  с
Блейком,  заморозить  его  и,  сунув   в   капсулу,   катапультировать   в
пространство? Что это была единственная возможность избавиться от него, не
замарав рук?
     - Не знаю, сэр. У нас слишком широкий простор для догадок,  и  мы  не
способны с уверенностью определить,  какая  из  них  верна.  Если  команда
поступила так, как вы сказали, и избавилась от  Блейка,  почему  тогда  не
вернулся корабль? Объяснив одно, вы тут же сталкиваетесь с  необходимостью
объяснить что-то другое, а  потом,  возможно,  и  третье,  и  четвертое...
По-моему, это безнадежное дело.
     Уинстон прекратил вышагивать по комнате, вернулся к  столу  и  с