ик тоже переживет свое второе рождение -  как  древнее  искусство,
которое недооценивали в пору его расцвета.
     Экран перестал мигать, и Элин "очутилась" на улице в  центре  города.
"...Никто  пока  не  может  предложить  какое-либо  объяснение  тому,  что
произошло здесь менее часа назад, - услышала она чей-то голос. - Поступают
противоречивые сообщения, но до сих пор  нет  двух  полностью  совпадающих
версий. Больница начинает успокаиваться, но в течение  некоторого  времени
здесь царил кавардак. Сообщают, что один пациент пропал, но эти  сообщения
нечем  подкрепить.  По  свидетельству  большинства   очевидцев,   какое-то
животное - некоторые утверждают,  что  волк,  -  в  ярости  пронеслось  по
коридору, бросаясь на всех, кто стоял  у  него  на  пути.  Один  свидетель
говорит, что из плеч волка, если это был  волк,  торчали  руки.  Прибывшая
полиция открыла пальбу, изрешетив пулями приемный покой..."
     Элин затаила дыхание. Сент-Барнабас! Это было в  Сент-Барнабасе.  Она
была там, навещала Эндрю Блейка, и ее отец сейчас на  пути  туда.  Что  же
происходит?
     Элин привстала с кресла, но потом снова села.  Она  ничего  не  могла
сделать. И не должна была делать. Сенатор сумеет позаботиться о  себе:  он
всегда это умел.
     Да и животное это, по-видимому, уже убежало  из  больницы.  Если  она
немного подождет, то увидит, как ее отец вылезает из машины и  поднимается
по лестнице.
     Она стояла, дрожа на ледяном ветру, дувшем вдоль улицы.



                                    17

     Скользя по осыпающейся щебенке, выстилавшей склон вокруг пещеры, люди
приближались. Луч света пронзил каменную нишу.
     Мыслитель уплотнился и ослабил поле. Он понимал, что поле  может  его
выдать, но дальше ослаблять поле было  нельзя,  поскольку  оно  составляло
часть самого Мыслителя и без него он не мог существовать. Тем более здесь,
в  таких  обстоятельствах,  когда  охлаждающаяся  атмосфера  с   жадностью
высасывает из него энергию.
     Мы должны быть самими собой, подумал он.  Нам  не  стать  больше  или
меньше, чем мы есть, кроме как через долгий, медленный  процесс  эволюции,
однако можно ли допустить, чтобы тысячелетия сплавили три различных разума
в один? Чтобы этот разум был наделен  эмоциями,  которых  я  не  имею,  но
осознаю,  и  холодной  отстраненной  логикой,  которой  не   владеют   мои
компаньоны,  но  владею  я,  и  обостренной   пронзительностью   Охотника,
недоступной ни мне, ни Оборотню. Только слепая случайность свела наши  три
разума, поместила их в массу вещества, которое можно превратить в тело,  -
какова вероятность, что  такое  случилось  бы  в  будущем  само  по  себе?
Результатом чего мы оказались - слепого случая или судьбы? Есть ли судьба?
Что  такое  судьба?  Возможно   ли,   что   существует   некий   огромный,
всеобъемлющий вселенский План и что ход событий, объединивший три  разума,
являет собой часть этого Плана, необходимый шаг  в  цепи  шагов,  которыми
План приближается к своей невероятно  далекой,  но  всегда  существовавшей
цели?
     Камни осыпались под ногами, и, сопротивляясь  стаскивающей  его  вниз
силе тяжести, человек цеплялся за землю пальцами,  отчего  фонарик  в  его
руке прыгал и вздрагивал, описывая лучом судорожные дуги.
     Человек оперся локтем о карниз и заглянул в пещеру.
     - О-хо, - выдохнул он и закричал: - Эй, Боб,  здесь  какой-то  чудной
запах. В пещере кто-то был. Совсем недавно.
     Мыслитель расширил поле, резко двинув его вперед. Оно  обрушилось  на
человека, словно кулак боксера, выбило из-под  него  локоть,  удерживающий
его на карнизе, и швырнуло прочь. Перевернувшись и потеряв опору,  человек
издал крик - один вопль ужаса, выдавленный легкими. Затем его тело рухнуло
на склон и покатилось. Мыслитель чувствовал, как оно катится,  увлекая  за
собой камни, - они осыпались, стуча по скале,  и  сухие  сучья  трещали  и
хрустели. Затем стук и треск прекратились, а снизу донесся всплеск.
     Люди бросились вниз по склону, размахивая фонариками и высвечивая  из
темноты кусты и блестящие стволы деревьев.
     Раздались голоса:
     - Боб, с Гарри что-то случилось!
     - Точно, он кричал.
     - Он полетел вниз, в ручей. Я слышал, как он плюхнулся.
     Стараясь  замедлить  головокружительный   спуск   по   откосу,   люди
пронеслись мимо пещеры. Пять фонарей уже бешено шарили внизу под горой,  и
несколько человек бродили по ручью.
     - А что теперь? - спросил Охотник. - Слышал, что он там  вопил?  Пока
они отвлеклись, но кто-нибудь обязательно вспомнит про  пещеру.  Несколько
человек поднимутся обратно. И могут начать стрелять сюда.
     - Я  тоже  так  думаю,  -  согласился  Оборотень.  -  Они  попытаются
разобраться. Тот тип, который упал...
     - Упал! - фыркнул Мыслитель. - Я столкнул его.
     - Ну хорошо. Тот тип, которого ты столкнул,  успел  их  предупредить.
Возможно, он учуял запах Охотника.
     - Я не пахну, - обиделся Охотник.
     - Ну, это уж слишком, - сказал Мыслитель.  -  У  каждого  из  нас,  я
полагаю, тело обладает отличительным запахом. И твоя  биологическая  форма
находилась здесь достаточно долго, чтобы ее запах пропитал пещеру.
     - А может быть, это  твой  запах,  -  возразил  Охотник.  -  Не  надо
забывать...
     - Хватит, - оборвал их Оборотень. - Какая разница,  кого  из  нас  он
учуял. Вопрос в том, что делать дальше. Мыслитель, ты смог бы превратиться
во что нибудь тонкое  и  плоское,  выбраться  отсюда  и  вскарабкаться  по
склону?
     - Сомневаюсь.  На  этой  планете  слишком  холодно.  Я  быстро  теряю
энергию. Если я увеличу площадь моего тела, энергия  будет  тратиться  еще
быстрее.
     -  Эту  проблему  нам  как-то  надо  решать,  -  сказал  Охотник.   -
Поддерживать в теле необходимый запас энергии. Оборотню придется  есть  за
нас. Усваивая пищу, которая имеется на этой планете, он будет снабжать нас
энергией. А для этого ему надо будет оставаться в его обличье  по  крайней
мере столько, сколько требуется для  пищеварения.  Некоторыми  источниками
энергии может воспользоваться Мыслитель. Что касается меня, похоже,  здесь
нет пригодной для меня пищи, и моя жизненная форма, видимо...
     - Все это так, - перебил Оборотень. - Но  об  этом  еще  будет  время
поговорить. А пока давайте решим, что делать сейчас. Судя  по  всему,  нам
надо превращаться в Охотника. Меня они заметят. Белое тело сразу  бросится
в глаза. Ты готов, Охотник?
     - Конечно, готов, - отозвался Охотник.
     - Отлично. Выползай из пещеры и двигайся вверх по склону. Спокойно  и
тихо. Но как можно быстрей. Их отряд весь собрался внизу, и, если ты  себя
не выдашь, мы вряд ли натолкнемся на кого-либо из них.
     - Вверх? - спросил Охотник. - А куда потом?
     - Беги по любой из дорог, - ответил Оборотень, - пока мы не  встретим
телефон-автомат.



                                    18

     - Если ваша мысль  верна,  -  сказал  Чандлер  Гортон,  -  мы  должны
немедленно разыскать Блейка.
     - Почему вы думаете, что это Блейк? - спросил главврач. - Не Блейк же
убежал из больницы. Если Даниэльс прав, то это инопланетное существо.
     - Но там был и Блейк, - возразил Гортон. - Поначалу  он  мог  принять
облик инопланетного существа, но потом превратился в Блейка.
     Сенатор Стоун, нахохлившись в большом кресле, зашипел на Гортона:
     - Если вас интересует мое мнение, то это чушь.
     - Разумеется, нас интересует, что вы думаете, - отвечал Гортон. -  Но
мне очень хочется, Соломон, чтобы ваше мышление хоть раз принесло  немного
пользы.
     - Какая тут может быть польза?  -  вскричал  Стоун.  -  Это  какая-то
детская инсценировка. И я еще в ней не разобрался, но знаю, что так оно  и
есть. Я готов держать пари, что за всем этим стоите вы, Чандлер. Вечно  вы
выкидываете трюки. Вот и подстроили все, чтобы что-то доказать!  Я  больше
чем уверен в этом. Я сразу понял, что дело нечисто, еще когда вы позвали в
свидетели этого шута Люкаса.
     - Доктора Люкаса, с вашего разрешения, сенатор, - поправил Гортон.
     - Ладно, пусть доктора Люкаса. Что ему об этом известно?
     - Давайте выясним, - сказал Гортон. - Доктор Люкас, что вам  об  этом
известно?
     Люкас сухо улыбнулся:
     - Относительно случившегося в этой больнице - ровным счетом ничего. А
что касается высказанного доктором  Даниэльсом  мнения  о  происшедшем,  я
должен с ним согласиться.
     - Но это лишь предположение, - подчеркнул Стоун.  -  Доктор  Даниэльс
все это придумал. Браво! У него богатое воображение, но это не значит, что
все произошло так, как ему кажется.
     - Я должен обратить ваше внимание на  то,  что  Блейк  был  пациентом
Даниэльса, - сказал главврач.
     - И, следовательно, вы верите предположениям доктора.
     - Не обязательно. Я не знаю, что и думать. Но если кто-то имеет право
на мнение, так это доктор Даниэльс.
     - Давайте-ка немного успокоимся, - предложил Гортон, -  и  посмотрим,
что у нас есть. По-моему, на выдвинутое сенатором обвинение в инсценировке
вряд ли стоит отвечать, однако думаю, что мы должны  согласиться:  сегодня
вечером здесь произошло нечто в высшей степени необычное. Кроме того, я не
сомневаюсь, что решение созвать нас всех вместе  далось  доктору  Уинстону
нелегко. Он говорит, что не может составить  обоснованное  мнение,  однако
доктор, должно быть, чувствовал, что причина для беспокойства есть.
     - Я по-прежнему так думаю, - сказал главврач.
     - Как я понимаю, этот волк или что-то еще...
     Соломон Стоун громко фыркнул. Гортон бросил на него ледяной взгляд.
     - ...или что-то еще, - продолжал он, - перебежал через улицу в  парк,
и полиция погналась за ним.
     - Совершенно верно, - сказал Даниэльс. - Они там до сих пор стараются
загнать  его.  Какой-то  дурак  водитель  ослепил  его  фарами,  когда  он
перебегал дорогу, и попытался задавить.
     - Разве не ясно, что  всему  этому  надо  положить  конец?  -  сказал
Гортон. - Похоже, вся округа сорвалась с катушек...
     -  Поймите,  -  объяснил  главврач,  -  все  это  выглядело  сплошным
безумием. Никто не мог сохранить хладнокровие.
     - Если Блейк - то, чем считает его Даниэльс, - сказал  Гортон,  -  мы
должны  вернуть  его.  Мы  потеряли  двести  лет   развития   человеческой
биоинженерии только потому, что проект Космической  Службы,  как  считали,
провалился. И поэтому его замалчивали. И  замалчивали,  надо  подчеркнуть,
настолько успешно, что о нем забыли. Миф, легенда - вот и все, что от него
осталось. Однако теперь видно, что проект не был  неудачным.  И  где-то  в
лесах сейчас, должно быть, бродит доказательство его успеха.
     - Провалиться-то он провалился,  -  сказал  доктор  Люкас.  -  Он  не
сработал так, как хотела Космическая Служба. Думается,  догадка  Даниэльса
верна: если  характеристики  инопланетянина  введены  в  андроида,  их  не
сотрешь.  Они  стали  постоянным  свойством  самого  андроида.  И  вот  он
превратился в два существа - человека и инопланетянина. Во всех отношениях
- как в телесном, так и с точки зрения устройства своего разума.
     - Кстати, о разуме, сэр. Будет ли мышление андроида искусственным?  -
спросил главврач. - Я имею в виду специально разработанный и  введенный  в
него разум.
     Люкас покачал головой:
     - Сомневаюсь, доктор. Это довольно еще сырой метод. В  отчетах  -  по
крайней мере, в тех,  что  я  видел,  -  об  этом  не  упоминается,  но  я
предполагаю, что в мозг андроида был введен разум реального человека. Даже
в те времена такое  оказалось  технически  осуществимым.  Как  давно  были
созданы банки разума?
     - Триста с небольшим лет назад, - ответил Гортон.
     - Значит, технически они могли осуществить такой перенос.  Построение
же искусственного разума и сегодня трудное дело, а двести лет  назад  -  и
подавно.  Думаю,  что  даже  сейчас  нам  неизвестны   все   составляющие,
необходимые для изготовления  уравновешенного  разума  -  такого,  который
можно назвать человеческим. Слишком много для этого  нужно.  Мы  могли  бы
синтезировать разум - наверное, могли бы, - но это был бы странный  разум,
порождающий странные поступки, странные чувства.  Он  не  был  бы  целиком
человеческим, не дотягивал бы до человеческого, а может быть,  превосходил
бы его.
     - Значит, вы думаете, что Блейк носит в своем мозгу  дубликат  разума
какого-то человека, жившего  в  те  времена,  когда  Блейка  создавали?  -
спросил Гортон.
     - Я почти уверен в этом, - ответил Люкас.
     - И я тоже, - сказал главврач.
     - В таком случае он человек, - проговорил Гортон. - Или,  по  крайней
мере, обладает разумом человека.
     - Я не знаю, как иначе они могли снабдить  его  разумом,  -  произнес
Люкас.
     - И тем не менее это чепуха, -  сказал  сенатор  Стоун.  -  Сроду  не
слыхал такой чепухи.
     Никто не обратил на него внимания. Главврач посмотрел на Гортона:
     - По-вашему, вернуть Блейка жизненно необходимо?
     - Да. Пока полиция не убила его, или ее, или в каком он  там  теле...
Пока они не загнали его в такую дыру, где мы его и за несколько месяцев не
найдем, если вообще найдем.
     - Согласен, - сказал Люкас. - Подумайте только, сколько он может  нам
рассказать. Подумайте,  что  мы  можем  узнать,  изучив  его.  Если  Земля
собирается заняться программой человеческой  биоинженерии  -  ныне  или  в
будущем, - тому, что мы сможем узнать от Блейка, цены не будет.
     Главврач озадаченно покачал головой.
     - Но Блейк - особый случай. Организм с незамкнутыми цепями. Насколько
я  понимаю,  предложенная  биоинженерная  программа   не   предусматривает
создания таких существ.
     - Доктор, - сказал Люкас, - то, что вы говорите, верно, однако  любой
организованный синтетический...
     - Вы тратите время  попусту,  господа,  -  сказал  Стоун.  -  Никакой
программы человеческой биоинженерии не будет. Я и кое-кто из  моих  коллег
намерены позаботиться об этом.
     - Соломон, -  устало  сказал  Гортон,  -  давайте  отложим  заботы  о
политической стороне дела. Сейчас в лесах бродит перепуганный  человек,  и
мы должны найти способ дать ему знать, что не хотим причинить ему вреда.
     - И как вы предполагаете это осуществить?
     - Ну, это, я думаю, нетрудно. Отзовите загонщиков, потом  опубликуйте
эти сведения, подключите газеты, электронные средства информации и...
     - Думаете, волк будет читать газеты или смотреть трехмерник?
     - Скорее всего, он не  останется  волком,  -  сказал  Даниэльс.  -  Я
убежден, что он опять превратится в человека. Наша планета может причинить
неудобства инопланетному существу...
     - Господа, - сказал главврач. - Прошу внимания, господа.
     Все повернулись к нему.
     - Мы не можем этого сделать. В такого  рода  истории  больница  будет
выглядеть нелепо. И так все плохо, а тут еще  оборотень!  Разве  не  ясно,
какие будут заголовки? Разве не ясно, как повеселится за наш счет пресса?
     - А если мы правы? - возразил Даниэльс.
     - То-то и оно. Мы не можем быть уверенными в  своей  правоте.  У  нас
может быть сколько угодно причин считать себя правыми, но этого все  равно
недостаточно. В таком деле нужна стопроцентная уверенность,  а  у  нас  ее
наст.
     - Значит, вы отказываетесь опубликовать такое объявление?
     - От имени больницы не могу. Если Космическая Служба даст на то  свое
разрешение, я соглашусь. Но сам я  не  могу.  Даже  если  правда  на  моей
стороне, все равно Космослужба обрушится на меня, как тонна  кирпича.  Они
поднимут жуткий скандал...
     - Несмотря на то, что прошло двести лет?
     - Несмотря на это. Разве не ясно, что, если Блейк и вправду  то,  чем
мы его считаем, он принадлежит Космослужбе? Пусть они и решают.  Он  -  их
детище, а не мое. Они заварили эту кашу и...
     Комната наполнилась громовым хохотом Стоуна.
     - Не смотрите на него, Чандлер. Идите  и  расскажите  все  газетчикам
сами. Разнесите эту весть.  Докажите  нам,  что  вы  не  робкого  десятка.
Боритесь за свои убеждения. Надеюсь, это вам под силу.
     - Уверен, что так, - ответил Гортон.
     - Только попробуйте, - вскричал Стоун. - Одно слово  на  людях,  и  я
подниму вас на воздух! Так высоко, что вы и за две недели не вернетесь  на
Землю!



                                    19

     Настырные   гудки   телефона   наконец-то   пробились   в   созданный
трехмерником мир иллюзий. Элин Гортон  встала,  вышла  из  будки.  Телефон
попискивал, видеоэкран сверкал нетерпеливыми вспышками. Элин добралась  до
него, включила аппарат на прием и увидела обращенное  к  ней  лицо,  слабо
освещенное плохонькой лампочкой в потолке телефона-автомата.
     - Эндрю Блейк? - в изумлении вскричала она.
     - Да, это я. Видите ли...
     - Что-то случилось? Сенатора вызвали в...
     - Кажется, у меня маленькие  неприятности,  -  сказал  Блейк.  -  Вы,
вероятно, слышали о происшедшем.
     - Вы о больнице? Я немного посмотрела, но смотреть  оказалось  не  на
что. Какой-то волк. И, говорят, исчез один из пациентов, кажется... -  Она
задохнулась. - Один из пациентов исчез! Это они о вас, Эндрю?
     - Боюсь, что да. И мне нужна помощь. И  вы  -  единственная,  кого  я
знаю, кого могу попросить...
     - Что я должна сделать, Эндрю? - спросила она.
     - Мне нужна какая-нибудь одежда, - сказал он.
     - Вы что же, покинули лечебницу без одежды? На улице же холодно...
     - Это длинная история, - сказал он. - Если вы не хотите  мне  помочь,
так и скажите.  Я  пойму.  Мне  неохота  впутывать  вас,  но  я  понемногу
замерзаю. И я бегу...
     - Убегаете из больницы?
     - Можно сказать, да.
     - Какая нужна одежда?
     - Любая. На мне ничего нет.
     На миг она заколебалась. Может, попросить  у  сенатора?  Но  его  нет
дома. Он не вернулся из больницы, и неизвестно, когда вернется.
     Когда она заговорила снова, голос ее звучал спокойно и четко:
     - Дайте-ка сообразить. Вы исчезли  из  больницы,  без  одежды,  и  не
собираетесь возвращаться. По вашим словам, вы в бегах. Значит,  кто-то  за
вами охотится?
     - Какое-то время за мной гналась полиция, - ответил он.
     - Но сейчас не гонится?
     - Нет, не гонится. Мы от них ускользнули.
     - Мы?
     - Я оговорился. Я хочу сказать, что улизнул от них.
     Она глубоко вздохнула, набираясь решимости:
     - Где вы?
     - Точно не знаю. Город изменился с тех пор, когда я знал его.  Думаю,
я на южном конце старого Тафтского моста.
     - Оставайтесь там, - сказала она. - И ждите мою машину. Я замедлю ход
и буду высматривать вас.
     - Спасибо...
     - Минутку. Я тут подумала... Вы из автомата звоните?
     - Совершенно верно.
     - Чтобы такой телефон действовал, нужна монетка. Где же вы ее  взяли,
коли на вас нет одежды?
     На его лице появилась грустная улыбка.
     - Монетки тут падают в маленькие коробочки. Я воспользовался камнем.
     -  Вы  разбили  коробочку,  чтобы  достать  монетку  и  позвонить  по
телефону?
     - Преступник, да и только, - сказал он.
     - Ясно. Тогда лучше дайте мне  номер  телефонной  булки  и  держитесь
поблизости, чтобы я могла позвонить, если не сумею отыскать вас.
     - Сейчас, - он взглянул на табличку  над  телефоном  и  вслух  прочел
номер. Элин отыскала карандаш и записала цифры на полях газеты.
     - Вы понимаете, что искушаете судьбу? - спросила она. - Я  держу  вас
на привязи у телефона, а по номеру можно узнать, где он.
     Блейк скорчил кислую мину:
     - Понимаю, но приходится рисковать. У меня же нет никого, кроме вас.



                                    20

     - Человек, с которым ты говорил, женская особь? - спросил Охотник.  -
Она женщина, правильно?
     - Женщина, - подтвердил Оборотень. - Еще какая. Я имею  в  виду,  что
красивая женщина.
     - Мне трудно ухватить оттенки смысла, -  сказал  Мыслитель.  -  Я  не
сталкивался раньше с этим понятием. Женщина -  это  существо,  к  которому
можно выражать свою приязнь? В