Нет, - сказал Хайрам, - он говорит, что не чувствует себя  так.  Но
он беспокоится, хочет приступить к работе. Он  хочет  проложить  несколько
дорог во времени. Он удивляется, почему это у вас тянется так долго.
     - Хайрам, - начал я, - я хочу поговорить  с  тобой.  Может  быть,  ты
этого не осознаешь, но ты самое важное лицо во всем этом предприятии. Ты -
единственный, кто может разговаривать с Кошариком.
     - Боусер может с ним разговаривать.
     - Отлично. Может быть и так. Но меня  это  не  выручает.  Я  не  умею
разговаривать с Боусером.
     Я изложил ему ситуацию. Объяснил все очень  подробно.  Нарисовал  ему
диаграмму. Он пообещал сделать все, что можно.
 
 
 
                                    23 
 
     Когда мы с Хайрамом вернулись в дом, Райла и Куртни сидели за столом.
Остальные исчезли. Пропал также и один из автомобилей.
     -  Второй  автомобиль  взял  Бен,  проехаться.  Мы  беспокоились,  не
случилось ли чего с тобой, - пояснила Райла.
     - Я искал Хайрама.
     - Я остался здесь, - сказал Куртни, - потому что мне  нужно  обсудить
парочку вопросов с вами двумя.
     - Налоговое Управление?
     - Нет, не оно. Они не зашевелятся до тех пор, пока на них не  потянет
ветерком от наших дел с Сафари.
     - Как прошла торговля? Дело сделано?
     - Это не заняло много времени, - ответил Куртни. - Мы их  прижали,  и
они сдались.
     - Миллион за лицензию, - сказала Райла,  -  и  четверть  миллиона  за
каждую дорогу во времени. Итак, два миллиона, Эйса.
     - За год, - уточнил Куртни. - Они этого еще не знают, но на следующий
год цена подскочит. К тому времени они уже будут у нас на крючке.
     - И это - только начало, - сказала Райла.
     - Да, так вот о чем я хотел переговорить с вами, -  начал  Куртни.  -
Бен рассказал вам о церковной группе?
     - Да, - ответил я. - Они интересуются временем Иисуса.
     - Двое из них пришли ко мне на следующий  день.  Так  им  посоветовал
Бен. Проклятие, если я могу вообразить, что им нужно. Не знаю, не понимаю,
чего они хотят. Они очень заинтересованы,  но  не  открываются.  Не  знаю,
стоит ли нам терять на них время.
     - Мне это не нравится, - сказал я, - в этом можно завязнуть. Начать с
того, что нам следует избегать любых противоречий.  Попробуйте  вообразить
себе ситуацию, когда - в стране или в мире - нельзя выбрать, на  какой  вы
стороне.
     - Я думаю то же самое,  -  сказала  Райла.  -  Никакими  деньгами  не
оплатить того, что может случиться. И лучше не иметь с ними дела, если  мы
хотим спать спокойно.
     - Рад, что и у меня  такое  же  ощущение,  -  сказал  Куртни.  -  Они
вернутся ко мне. Попытаюсь их остудить. Меня тревожит  еще  одно.  Сенатор
Абель Фримор. Он от Небраски или Канзаса,  никак  не  могу  запомнить,  от
какого  из  этих  штатов.  Он  пытался  назначить  мне  свидание  у  моего
секретаря, который отразил этот натиск. Но вы не можете  долго  уклоняться
от встречи с сенатором Соединенных Штатов. В  один  из  ближайших  дней  я
узнаю, чего он хочет.
     - У тебя нет каких-нибудь предположений? - спросила Райла.
     -  Никаких.  Он,  конечно,  большой  человек  в  сельском  хозяйстве.
Последняя надежда для бедных разорившихся фермеров. И, что бы  ни  было  у
него на уме, боюсь, что ничего хорошего.
     - Что-нибудь еще? - спросил я.
     - Да нет. Пока еще рано. Все притаились. Заинтригованы,  конечно,  но
полны естественного скептицизма. Выжидают,  что  получится.  Когда  первое
сафари притащит динозавра, тогда-то все и разразится. Но  до  тех  пор  мы
будем преимущественно сталкиваться только с неверующими  и  охотниками  за
сенсациями. Есть еще тут у нас горный инженер, который хотел отправиться в
Черные Холмы и собрать золотые самородки.  Денег  у  него  нет,  он  хочет
отдать нам половину того,  что  найдет,  точнее,  половину  того,  что  мы
позволим ему взять. Мне  он  в  некотором  роде  нравится.  Очаровательный
образчик пирата. Без каких-либо  принципов  и  представления  о  том,  что
другие - такие же, как он. Так что там была за мысль, Райла -  отправиться
в Африку и подобрать с земли все алмазы, которые близко лежат?
     - Да, это приходило мне в голову. Возможно, из  этого  ничего  бы  не
вышло. Может быть, там никогда и не было кучи алмазов, ожидающих, чтобы их
подобрали. Просто приятно было об этом говорить.
     - Что до  бизнеса  с  Сафари,  -  сказал  Куртни,  -  то  его  вполне
достаточно. Один из наиболее честных способов и одно из  наиболее  сложных
дел, которое мы можем выполнить.  Без  легких  можно  обойтись.  Не  очень
мудрая точка зрения, но спокойная. Что еще беспокоит меня -  это  то,  что
никто из наших яйцеголовых не выполз из своего  логова.  Нет  ни  желающих
изучать технику и мотивы  доисторических  пещерных  художников,  наблюдать
неандертальцев за  работой  или  игрой,  ни  рвущихся  присутствовать  при
Марафоне или Ватерлоо.
     - Сначала их нужно убедить, - сказала Райла. - Они сидят в лягушачьей
позиции у себя в академических пристанищах и говорят друг другу, что этого
не может быть.
     - Есть еще один бизнес, которым следовало бы заняться. Чуть не забыл.
Генеалогия - это те люди, которые  за  плату  составляют  семейное  древо.
Кажется, теперь у них появилась мысль о  прослеживании  родословной  более
персонально и, конечно,  о  создании  более  обширной  службы.  Не  только
прослеживать родословную в  прошлом,  но  и  разговаривать  или,  возможно
делать портреты отдаленных предков. Знаменитый-знаменитый-знаменитый  дядя
Джейк, повешенный за конокрадство - что-нибудь вроде этого. Они совершенно
правильно поступили, обратившись к нам. Они придут опять.
     - Будут и другие. Или я думаю, что будут. В подобном деле  ни  в  чем
нельзя быть уверенным. Нельзя предвидеть, насколько путешествия во времени
поразят публику и кто будет заинтересован в  использовании  этого.  Думаю,
когда придет время, мы должны будем прислушаться к интересам петрохимиков,
угольщиков, специалистов по железу. В  прошлом  осталось  много  природных
ресурсов.
     - Я уже думала об этом. Это меня  беспокоит.  Я  в  этом  чего-то  не
понимаю. Природные ресурсы есть в прошлом, и нас ничто не остановит,  если
мы начнем их разрабатывать. Нет сомнений что они там,  готовые,  чтобы  их
взяли. Но если мы их вывезем,  что  тогда  произойдет  с  девятнадцатым  и
двадцатым столетием? Останутся ли там важные минералы для  разработки?  Их
ведь  не  останется,  потому  что  мы  их  взяли.  Если  ты  интересуешься
парадоксами, вот тебе классический парадокс, прожуй-ка его.
 
 
 
                                    24 
 
     Итак, начался период  выжидания.  Люди  из  Сафари  сказали,  что  до
прихода первой партии может пройти от  десяти  дней  до  двух  недель.  Мы
сделали  несколько  поездок  по  окружающей  местности.  Видели  множество
мастодонтов и бизонов.  Нашли  еще  одну  колонию  гигантских  бобров.  Мы
заметили множество медведей и несколько кошек, но ни одна из них  не  была
саблезубой. Я начал удивляться: неужели саблезубые здесь угнетены или  уже
вымерли? Это казалось неправдоподобным. Однажды Райле показалось, что  она
мельком  увидела  глиптодонта,  одного   из   доисторических   исполинских
броненосцев, но когда мы добрались до того места, где она его видела,  как
ей казалось, то не нашли никаких следов его. Мы надеялись  найти  лошадей,
но не видели ни одной. Зато была масса волков и лис.
     Мы  выбрали  место  для  сада  -  Райла  сказала,  что  нам   следует
использовать нетронутую почву, но мы  так  и  не  начали  ее  возделывать.
Единственное, что мы сделали - это проложили  телефонную  линию  от  офиса
Бена к нам, поскольку, кто бы ни  прибывал,  торопясь  в  Мастодонию,  все
хотели поговорить с нами. Мы провели линию, но она не стала работать.  Что
бы ни разделяло Мастодонию и двадцатый век, сигнал через это не  проходил.
Я попросил Бена доставить мне  множество  стальных  палок.  Я  окрасил  их
верхушки в красный цвет и забил их рядами, чтобы они  служили  указателями
на дорогах во  времени,  которые  Кошарик  должен  был  проложить  в  мел.
Сгодились бы  и  деревянные  палки  Хайрама,  но  сталь  более  устойчива.
Стальные палки нельзя  сломать,  как  деревянные.  Я  проложил  линии  для
четырех дорог во времени, и все еще у меня оставалось много  палок,  чтобы
отметить дальние концы линий, как только у нас будут дороги во времени.
     Хайрам был очень занят, разрываясь  между  Кошариком  и  Неуклюжиком.
Если он не навещал одного, то непременно был с другим; Боусер обычно ходил
с ним. Я немного беспокоился о  том,  что  Хайрам  болтается  где  попало,
воображая самые разные неприятности, которые могли бы с ним произойти,  но
ничего  не  случалось,  и  я  сказал  себе,  что  это  глупо   -   столько
беспокоиться. Однако я ничего не мог с собой поделать.
     Однажды, как раз после прогулки, я сидел на улице за столом с  банкой
пива. Райла ушла в дом, чтобы сделать салат к обеду. Место  выглядело  как
всегда мирным. Я видел, как ниже по склону Хайрам поднимается  в  гору.  Я
лениво наблюдал за ним, глядя на  Боусера.  Затем  я  увидел,  как  собака
невдалеке  перед  Хайрамом  обнюхивает   траву,   словно   учуяла   что-то
интересное.
     Внезапно Хайрам испуганно вскрикнул и нагнулся вперед. Со стороны это
выглядело так, словно он споткнулся. Он упал на колени, снова  вскочил  на
ноги, дергаясь, будто его нога попала в какую-то ловушку. Боусер  подбежал
к нему, прижав уши. Я вскочил и бросился вниз по склону, крикнув Райле, но
не обернувшись назад, чтобы увидеть, слышала ли она.
     Хайрам начал пронзительно кричать. Сначала его голос срывался,  затем
начал ослабевать. Он сидел на земле,  наклонившись  вперед,  сжимая  левую
ногу обеими руками. Поодаль, в  стороне  от  него,  Боусер  набросился  на
что-то в траве, держа голову вверх и свирепо затряс ею. Что-то было зажато
в его челюстях, и болталось там. Мне было довольно одного  взгляда,  чтобы
понять, что это.
     Я добежал до Хайрама и, схватив его за плечи, рванул назад.
     - Отпусти ногу! - крикнул я ему. - Ложись на спину!
     Хайрам прекратил свой бессмысленный крик и ответил мне:
     - Она укусила меня, мистер Стил, она меня укусила!
     - Лежи, - сказал я. - Помалкивай.
     Он лежал навзничь так, как я требовал от него, но не молчал.  Он  все
время стонал.
     Я выдернул из кармана  складной  нож  и  распорол  ему  штаны,  чтобы
обнажить ногу. Когда я отвернул штанину, я увидел темнеющий кровоподтек  и
две точки с яркими капельками крови,  блестевшими  на  каждой  из  них.  Я
распорол штанину по всей длине, а потом завернул наверх,  чтобы  открылось
бедро.
     - Эйса, - твердила Райла позади меня. - Эйса, Эйса, Эйса...
     - Найди палку, - сказал я ей, - любую палку. Нужно перетянуть ногу.
     Я расстегнул пояс и обмотал его выше раны.  Райла  принесла  палку  -
сухую ветку. Она пристроилась с другой стороны Хайрама, ко  мне  лицом.  Я
продел палку сквозь ремень и закрутил.
     - Теперь держи, - сказал я ей. - Потуже.
     - Знаю, - ответила она. - Это гремучая змея. Боусер ее убил.
     Я кивнул. Все это сказала мне рана. Никакая змея в  Северной  Америке
не могла нанести такую рану.
     Хайрам затих, но все еще постанывал.
     - Приготовься, - сказал я ему, - это будет больно.
     Я не позволил ему протестовать. Я только честно предупредил его.
     Я сделал глубокий надрез на ноге, соединивший две  точечные  отметки.
Хайрам взвыл и попытался сесть. Райла свободной рукой толкнула его назад.
     Я прижался ртом к разрезу и стал отсасывать кровь, чувствуя во рту ее
теплую соленость. Оставалось уповать на бога, надеяться, что во рту у меня
нет царапин. Теперь думать об этом было поздно. Даже если бы я  знал,  что
они есть, я сделал бы тоже самое.
     - Он потерял сознание, - сказала Райла.
     Я продолжал свою работу. Боусер подошел и тяжеловесно  сел,  наблюдая
за нами.
     Хайрам застонал.
     - Он приходит в себя, - сказала Райла.
     Я остановился на момент, затем продолжил.  Наконец,  остановился.  По
крайней мере, часть змеиного яда была отсосана, в этом  я  был  уверен.  Я
откинулся назад, сел на пятки. Ослабил зажим на  несколько  секунд,  затем
снова затянул.
     - Бери машину, отправляемся в Уиллоу-Бенд. Ему  срочно  надо  оказать
помощь. Я понесу его.
     - Разве ты сможешь и нести его, и держать палку?
     - Надеюсь, смогу, - ответил я и обратился к Хайраму:  -  Обхвати  мою
шею руками так крепко, как сможешь.  И  расслабься.  У  меня  только  одна
свободная рука.
     Он сомкнул руки вокруг моей шеи, и мне удалось поднять его  и  начать
подниматься по склону. Он был тяжелее, чем я  думал.  Райла  впереди  меня
бежала за машиной. Она развернула ее и ждала, пока я до  нее  доберусь.  Я
посадил Хайрама на заднее сиденье и взобрался к нему.
     - Сюда, Боусер, - сказал я, и Боусер вскочил в машину. Автомобиль уже
двигался.
 
 
     Когда Райла осадила машину и надавила на  клаксон,  из  задней  двери
служебного здания повалил народ. Я  вытащил  Хайрама  из  машины,  и  Херб
первый подскочил к нему.
     - Укус гремучей змеи, - сказал я ему. - Срочно нужно в больницу.
     - Разреши мне помочь ему, - сказал Бен. - В нижнем ящике стола у меня
бутыль виски. Боюсь, вы ему еще не дали выпить...
     - Я не уверен...
     - Черт побери, зато я уверен. Если это не  поможет,  то  и  вреда  не
принесет. Я всегда прибегаю к помощи виски.
     Я пошел за виски и принес его в офис, где на диване уложили  Хайрама.
Херб оторвался от телефона.
     - Скорая помощь уже выехала. С ними врач. Я разговаривал  с  ним.  Он
говорит, виски не давать.
     - А что думаешь ты, Хайрам? - спросил я.
     - Это вредно, - сказал Хайрам. - А мне и без того худо.
     - Мы сейчас отправим тебя в госпиталь, -  сказал  я.  -  Там  о  тебе
позаботятся. Я поеду с тобой.
     Херб схватил меня за руку:
     - Тебе не нужно ездить.
     - Но я должен. Хайрам - мой друг. Он хочет, чтобы я был с ним.
     - Здесь же газетчики. Они отправятся за санитарной  машиной.  Даже  в
госпиталь, если их не остановить.
     - Черт с ними. Хайрам - мой друг.
     - Будь разумен, Эйса, - увещевал меня Херб. - Вы  с  Райлой  для  них
таинственны. Отшельники, избегающие паблисити.  Исключительные  люди.  Эта
маска вам нужна. На первое время, по крайней мере.
     - Обойдемся без этого образа. Хайраму нужна помощь.
     - Ну, чем ты ему поможешь? Ждать, пока врачи будут его лечить?
     - И это тоже, - сказал я. - Мне нужно быть там.
     К нам подошел Бен.
     - Херб прав. Я отправлюсь с Хайрамом.
     - Там должен быть один из нас. Или я, или Райла. Это должен быть я.
     - Райла, - сказал Херб, - ты в истерике.
     - Я - в истерике?!
     - Эти газетчики не надавят на нее так  крепко,  как  надавили  бы  на
тебя. Если она скажет, что не  станет  говорить,  ей  на  это  понадобится
меньше усилий, чем тебе. Она сможет поддержать свою исключительность, в то
время как ты...
     - Ублюдок! - заорал я. - Оба вы ублюдки!
     Мне это не принесло никакой  пользы.  В  конце  концов  Бен  и  Райла
поехали в госпиталь, а я остался. Чувствовал  я  себя  ужасно.  Я  потерял
контроль над собой, не был больше самим собой и чувствовал гнев  и  страх.
Но я остался. На этот раз Бен и Херб приняли огонь на себя.
     - У нас будет свежий заголовок, - сказал Херб.
     Я сообщил ему, что он может сделать со  своим  свежим  заголовком.  И
назвал его вампиром. Я добыл бутыль, которую приготовили для Хайрама и  не
использовали, пошел в офис Бена и угрюмо прикончил ее. Выпивка не помогла.
Я даже не захмелел.
     Я позвонил Куртни и рассказал ему, что случилось. Когда я кончил,  на
том конце провода долго молчали. Затем он спросил:
     - С ним все будет в порядке, не так ли?
     - Не знаю. Ожидаю новостей.
     - Кроме Хайрама, никто не может общаться с Кошариком?
     - Верно.
     - Послушай, Эйса: через несколько дней Сафари отправляет людей в мел.
Временные дороги, как я предполагаю, еще не открыты?
     - Я попробую поговорить с Кошариком, - сказал я. - Он понимает, что я
говорю, но я не могу слышать, что говорит он. Он не может ответить.
     - Но ты попытаешься?
     - Попытаюсь, - обещал я.
     - Мы с тобой увидимся через несколько дней. Тот сенатор - я вам о нем
рассказывал - хочет поговорить с тобой. Не со мной, а с тобой. Я приеду  с
ним.
     Я не спросил его, догадывается ли он, чего хочет сенатор. И  не  стал
ругаться.
     - Если Хайрам не выживет, - сказал я вместо этого, - никто другой его
не заменит. В этом случае мы уже мертвы. Это ты понимаешь, не так ли?
     - Понимаю, - ответил он. И голос его звучал печально.
     Херб принес мне сандвичи и кофе. Мы немного  поговорили,  а  потом  я
вышел в заднюю дверь. Боусер ожидал меня и пошел со  мной  через  газон  к
дому. Мы сели на заднем крыльце. Боусер прижался ко мне. Он  понимал,  что
что-то неладно, и старался меня успокоить.
     Амбар все еще стоял, и кривобокая  дверь  свисала  на  своих  петлях.
Курятник был таким же, как всегда, и куры как обычно  квохтали  и  скребли
землю. На углу стоял  розовый  куст,  тот  самый,  где  я  впервые  увидел
Кошарика, когда шел охотиться на лису, а вместо этого шагнул в плейстоцен.
     Все это  было  знакомо,  но  было  и  кое-что  еще.  Нечто  странное,
сделавшее незнакомым и курятник, и  розовый  куст,  и  амбар.  Был  забор,
высокий, похожий на сеть паука, а внутри него горбились прожектора.  Вдоль
забора расхаживали охранники, а снаружи липли толпы  людей.  Они  все  еще
прибывали и глазели на нас. Мне стало интересно, почему  они  прибывают  и
прибывают. Ведь смотреть на самом деле было не на что.
     Я погладил Боусера по голове и заговорил с ним:
     - Ты помнишь, как все здесь было прежде, Боусер, не так ли? Ты  бегал
за сурками, а я ходил и приводил тебя домой.  Как  мы  вечерами  закрывали
курятник. Как Хайрам приходил навестить  тебя  почти  каждый  день.  И  ту
малиновку с переднего двора...
     Мне стало интересно, живет ли там еще та малиновка, но смотреть я  не
пошел. Боялся, что не найду ее.
     Я поднялся по ступенькам и вошел в дом, придержав дверь, чтобы Боусер
мог войти тоже. Сел на стул за кухонным столом. Я  намеревался  пройти  по
всему дому, но не пошел. Дом был слишком тихим и пустым. Кухня  тоже  была
пустой и тихой, но я оставался в ней. Здесь по-прежнему был кусочек  моего
дома. Это была моя любимая комната, нечто вроде гостиной, и я проводил тут
массу времени.
     Солнце опустилось, подкрались сумерки. Снаружи вспыхнул прожектор. Мы
с Боусером вышли и снова сели на крыльце.  При  дневном  свете  это  место
выглядело  странным  и  чужеродным.  С  приходом  ночи,   когда   зажглись
прожектора, все это стало походить на дурной сон.
     Здесь и нашла меня Райла - сидящим на ступеньках.
     - С Хайрамом все будет в порядке, - сказала она, -  но  ему  придется
долго проваляться в госпитале.
 
 
 
                                    25 
 
     На следующее утро я пошел искать Кошарика, но не нашел его. Я исходил
яблоневую рощу вдоль и поперек в разных  направлениях  и  тихо  звал  его,
разыскивая повсюду. Его не было. Потратив на  поиски  несколько  часов,  я
пошел искать его в других яблоневых рощах.
     Когда я вернулся в дом, Райла сказала:
     - Мне следовало бы помочь тебе, но я боялась спугнуть  его.  Тебя  он
знает давно, а я тут новичок.
     Мы сидели на лужайке за столом, подавленные.
     - Что, если мы его не отыщем? - спросила  Райла.  -  Может  быть,  он
знает, что случилось с Хайрамом, и прячется, не желает  нам  показываться,
пока не вернется Хайрам?
     - Что ж, если мы его не найдем, значит, не найдем.
     - Но Сафари...
     - Сафари обождет. Даже если мы и найдем его, не знаю, пожелает ли  он
работать со мной.
     - Может быть, нам вернуться в Уиллоу-Бенд? К плодовому саду на фе