и сурков. Он отправляется за Боусером,  чтобы
выручить сурка. Говорит, что если бы  собака  оставила  их  в  покое,  они
приходили бы и играли с ним.
     - Он кажется слабоумным.
     - О, в этом можешь не сомневаться. Но люди, подобные ему, встречаются
на земле повсюду. Они есть не только в маленьких деревушках.
     - Ты говоришь так, словно любишь его.
     - Точнее, он не приносит мне хлопот. От него нет никакого вреда.  Как
ты говоришь, он - простая душа.
     - Боусер любит его.
     - Боусер его обожает.
     - Ты сказал... Мне кажется, ты сказал, что здесь сорок акров.  Что  в
мире могло бы заставить человека, подобного тебе,  удовлетвориться  сорока
акрами?
     - Пойдем, поглядим, - сказал я ей, -  возможно,  ты  поймешь.  Слушай
птиц. Погляди вон туда, на этот старый яблоневый сад в цвету. Урожай яблок
- каждый год. Большинство из них мелкие и червивые. Я полагаю, что мог  бы
их обработать, но это масса лишних хлопот. Но и маленькие,  и  червивые  -
это яблоки, которые большинство людей забыло, если когда-нибудь  и  знало.
Видишь, вот снежно-белое старое дерево и два или три красно-коричневых. Ты
никогда не захочешь ничего другого, если отведаешь с красно-коричневого.
     Она засмеялась.
     - Ты рассмешил меня. Ты всегда меня смешил в своей особенной,  мягкой
манере. Ты здесь не ради пения птиц или  каких-то  давно  забытых  яблонь.
Это, конечно, может быть часть всего, но за этим  кроется  нечто  большее.
Ночью ты говорил, что пришел сюда, чтобы найти кое-что, но не сказал,  что
именно.
     Я взял ее за руку.
     - Пойдем. Я подарю тебе путешествие.
     Тропинка обегала старый  амбар  с  осевшей  дверью,  шла  через  угол
фруктового сада с его худосочными деревьями, а затем - по  краю  неровного
вытянутого поля, заросшего сорняками и окаймленного деревьями. На том краю
поля тропинка обрывалась у края ямы.
     - Это - колодец, - сказал я. - Или, по крайней мере, думают, что  это
колодец.
     - Ты вел здесь раскопки, - отметила она, посмотрев на канавы, вырытые
мной.
     Я кивнул.
     - Местные считают меня помешанным. Сначала  они  думали,  что  я  ищу
клад. Сокровищ здесь нет, так что  они  сошлись  на  том,  что  я  лишился
рассудка.
     - Ты не помешан, а это - не колодец, - сказала она. -  Расскажи  мне,
что это.
     Я сделал глубокий вдох и заговорил:
     - Думаю, что это - кратер, выбитый космическим кораблем в  бог  знает
какие времена. Мне попадались кусочки металла.  Ничего  крупного,  ничего,
что могло бы пролить свет на  это.  Корабль,  если  это  был  корабль,  не
разрушился, войдя в атмосферу, в  отличие  от  метеорита.  Иначе  даже  те
кусочки металла, которые я находил, были бы оплавлены. Он попал в  крепкую
породу, но здесь нет признаков плазменной реакции. Я уверен, что в глубине
лежит главная часть массы того, что упало сюда, чем бы оно ни было.
     - Ты знал об этом отверстии прежде, когда был мальчиком?
     - Знал. Вся эта местность изрыта так называемыми минеральными  ямами.
Здесь масса свинца. Одно время здесь  были  шахты  -  небольшие,  конечно,
маленькие, но действующие шахты. В старые дни, больше сотни лет назад,  на
этой земле и окрестностях были прямо-таки тучи разведчиков. Они выкапывали
пробные  шурфы  повсюду  в  надежде  открыть  жилу.  Позднее  каждую  дыру
принимали за разведочный шурф. Большинство их, конечно, таковыми не  было.
Мы с приятелями, когда были мальчишками, были уверены, что это - поисковый
шурф, и летом мы копались в нем.  Старый  чудак  фермер,  владелец  земли,
смотрел на это сквозь пальцы. Он обычно подшучивал над нами,  называя  нас
шахтерами. Мы нашли несколько обломков, странных,  металлических,  которые
не были рудой и не производили ровно никакого впечатления. Поэтому,  когда
прошло немного времени, мы потеряли к ним интерес.  Спустя  годы  я  снова
задумался над нашими находками, и  чем  больше  я  размышлял,  тем  больше
крепло во мне убеждение, что это остатки  космического  корабля.  Итак,  я
вернулся сюда, считая, что решил оживить в  памяти  сцены  детства.  Когда
выяснилось, что ферма продается, я купил ее, под влиянием порыва.  Будь  у
меня время подумать, не уверен, что поступил  бы  так  же.  Временами  мне
кажется, что я сделал глупость. Но месяцами, проведенными  тут,  я  просто
наслаждался.
     - Я думаю, что это удивительно, - сказала Райла.
     Я изумленно взглянул на нее.
     - Ты так думаешь?
     - Удивительно думать об этом. Корабль со звезд.
     - Я в этом не уверен.
     Она придвинулась ко мне ближе, потянулась и поцеловала меня в щеку.
     - Не имеет значения, правда это или нет. Важно лишь то, что ты  сумел
вообразить и что сам смог сделать вывод о том, что тут находится.
     - И это говоришь ты, твердолобая деловая женщина?
     - Занятие бизнесом - только способ выжить. В душе я все еще археолог.
А они все - чистые романтики.
     - Знаешь, - сказал  я,  -  все  утро  меня  раздирали  противоречивые
чувства. Очень хотелось поделиться этим с тобой, но я очень боялся, что ты
сочтешь меня безответственным и глупым.
     - А ты уверен? У тебя есть доказательства?
     -  Обломки  металла.  Странные  сплавы  с  необычными  свойствами.  Я
отправил несколько  кусочков  в  университет  на  исследование.  Они  дали
заключение, что  не  знают  сплавов  такого  рода.  Народ  в  университете
всполошился. Меня спрашивали, где я нашел это вещество. Я им ответил,  что
подобрал в поле и заинтересовался. Вот так обстоят  дела  теперь.  Обломки
все еще у меня. Я не хочу, чтобы здесь копались университетские. Некоторые
кусочки оплавлены.  Некоторые  -  явно  остатки  каких-то  машин.  Никаких
признаков ржавчины, только слабые пятна на поверхности, словно металл  все
же слабо реагировал с  воздухом  от  долгого  с  ним  соприкосновения.  Он
твердый и пластичный. Тверд почти как алмаз, но не хрупок. С поразительным
напряжением на разрыв. Можно придумать  и  другие  объяснения,  но  чуждый
космический корабль - лучшее, наименее бессмысленное, и я  остановился  на
нем. Я  говорил  себе  -  а  как  же  -  что  должен  быть  объективным  и
придерживаться фактов, а не скакать на коне воображения.
     - Забудь об этом, Эйса. Ты не скачешь на лошади воображения. Все  это
трудно воспринять - твою гипотезу, я имею в виду, - но это не очевидно.  И
твои доказательства. Ты же не можешь просто пренебречь ими.
     - В таком случае, пойдем дальше. На этот  раз  никаких  доказательств
нет. Только свидетельство моих глаз и ощущение, которое у меня  возникает.
Есть странный сосед. Видимо, это наилучший способ охарактеризовать его.  Я
никогда не видел его отчетливо, ни разу мне не  удалось  бросить  на  него
пристальный взгляд. Но я чувствую, когда он смотрит на меня, и  ловлю  его
мимолетные  взгляды.  Мне  не  удалось  разглядеть  его,  возникает   лишь
неопределенная конфигурация, которая заставляет меня  вообразить,  что  он
здесь. Я говорю "вообразить", потому что все еще пытаюсь  быть  научным  и
объективным. На чисто наблюдательном уровне я уверен, что  он  существует.
Он лазит по деревьям во фруктовом саду, но находится там не все время. Он,
кажется, много блуждает.
     - А кто-нибудь еще видел его?
     -  Как  я  догадываюсь  -  да.  Периодически  возникает  страх  перед
пантерой, хотя почему люди боятся пантер,  не  знаю.  В  сельских  общинах
принято бояться пантер или медведей. Думаю, что все это  -  атавистический
страх, который все еще живет в них.
     - Может быть, здесь есть пантеры?
     - Сомневаюсь. Их здесь не видели  лет  сорок  или  даже  больше.  Что
касается этого создания, я бы сказал, что оно похоже на кота.  Есть  здесь
один человек, который знает об этом больше, чем кто бы то ни  было.  Он  -
нечто среднее между Дэниелем Буном и Дэвидом Торо. Он проводит свою  жизнь
в лесах.
     - Что он об этом думает?
     - Как и я, он не знает. Мы с ним говорили несколько раз и решили, что
не знаем, что это может быть.
     - Ты  думаешь,  что  есть  какая-то  связь  между  этим  созданием  и
космическим кораблем?
     - Временами меня одолевает искушение связать их. Но такое  объяснение
кажется сильно притянутым за уши. Можно сделать вывод, что  это  -  чужак,
который  избежал  крушения.  Это  может  означать,  что  он  -   небывалый
долгожитель. К тому же, кажется невероятным, чтобы кто-нибудь мог пережить
крушение - если оно было.
     - Мне бы хотелось посмотреть на кусочки металла, которые ты нашел,  -
сказала она.
     - Это совсем просто. Они в амбаре. Мы посмотрим их, когда вернемся.
 
 
 
                                    4 
 
     Хайрам развалился в одном из шезлонгов, а Боусер лежал перед  ним  на
траве. Малиновка с переднего двора дерзко стояла  в  нескольких  шагах  от
них, глядя на их бесцеремонное вторжение на ее территорию.
     Хайрам пояснил:
     - Боусер сказал, что не хочет оставаться в доме, поэтому я вынес  его
наружу.
     - Он воспользовался тобой, - сказал я. - Мог бы выйти и сам.
     Боусер подхалимски бил хвостом.
     - Малиновка сочувствует ему, - заметил Хайрам.
     Было не похоже, чтобы она сочувствовала.
     - Мне нечего делать, - сказал Хайрам.  -  Идите  по  своим  делам.  Я
присмотрю за Боусером, пока он не  выздоровеет.  Днем  и  ночью,  если  вы
пожелаете. Если ему что-нибудь будет надо, он может мне сказать.
     - Очень хорошо, тогда ты пока пригляди за ним. Нам нужно еще  кое-что
сделать.
     И мы пошли к амбару.
     У меня была пропасть времени  на  то,  чтобы  поправить  покосившуюся
дверь. В иные дни я говорил себе, что  надо  бы  было  ее  закрепить.  Это
отняло бы у меня не более нескольких часов, однако каким-то образом у меня
никогда не доходили до этого руки.
     Внутри амбара, благоухающего старым конским навозом, была куча хлама,
как попало сваленного в одном углу, но главным образом он был занят  двумя
длинными столами, которые я соорудил из досок,  уложенных  на  стойла.  На
столах было разложено все, что  я  нашел  или  выкопал  из  "колодца".  На
дальнем конце одного из них лежали два ярких полусферических металлических
остатка, которые я нашел, когда чистил амбар.
     Райла прошла вдоль одного из столов  и  подняла  зазубренный  кусочек
металла.
     - В точности, как ты говорил, нисколько  не  проржавел.  Только  цвет
слабо изменился, здесь и вон там. В нем есть железо, не так ли?
     - Масса. По крайней мере, это-то люди из университета смогли сказать.
     - Любой железный сплав ржавеет. Некоторые сплавы  устойчивы  довольно
долго,  но  и  они  наконец  обнаруживают  признаки  разрушения.  Кислород
побеждает.
     -  Более  ста  лет,  -  разъяснил  я,  -  возможно,  немного  больше.
Уиллоу-Бенд отпраздновал свое столетие несколько лет  назад.  Этот  кратер
образовался до того, как  был  построен  город.  Он  должен  быть  гораздо
старше. В нем было несколько футов почвына дне. Должно было  пройти  много
времени, пока он накопился. Фут  почвы  образуется  из  массы  листьев  за
несчетные годы.
     - А ты не пробовал соединить эти обломки вместе друг с другом?
     - Пробовал. Есть несколько кусочков, которые можно соединить, но  это
ничего не дает.
     - Что ты собираешься делать дальше?
     - Да ничего, пожалуй. Продолжу раскопки. Буду  хранить  молчание.  Ты
ведь единственная, кому я сказал. Если я скажу это еще  хоть  кому-нибудь,
меня,  пожалуй,  осмеют.  Немедленно  появятся  самые   разные   эксперты,
способные объяснить все на свете.
     - Да, так может быть, - задумчиво  сказала  она,  -  но  у  тебя,  по
крайней мере, имеются реальные доказательства того, что в  Галактике  есть
по меньшей мере еще один разум ичто Землю посещали.  Это  может  оказаться
важнее всего, настолько важным, что насмешниками можно и пренебречь.
     - Как ты не понимаешь? - спорил я. - Преждевременное оглашение  могло
бы запятнать или даже уничтожить значимость находок. Кажется, человеческая
раса обладает странной, инстинктивной самозащитой  против  допущения,  что
существует еще кто-то кроме нас. Может быть, это из-за того, что то,  чего
мы боимся, глубоко заложено в нас. Возможно, в нас живет изначальный страх
перед любым другим видом разума. Может быть, мы боимся, что  другой  разум
покажет   нам,   что   мы   второсортны,   заставит   почувствовать   свою
неполноценность. Мы говорим временами об исключительности нашего положения
в мироздании и даже объявляем, страшно подумать, что мы одни.  Однако  мне
кажется, что это не больше чем философская позиция.
     - Если это правда, то, рано или поздно, мы столкнемся с этим лицом  к
лицу. Возможно,  это  уже  случалось  и  прежде.  Было  бы  хорошо  успеть
привыкнуть к этой мысли, чтобы тверже стоять на  ногах.  Было  бы  хорошо,
если бы прежде, чем встретиться с этим, прошло еще какое-то время.
     - С тобой согласились бы многие, но не безликая  толпа,  что  зовется
народом. Мы можем быть разумны и очень высоко образованы,  но  коллективно
мы - стадо в самых различных отношениях.
     Райла пошла обратно к  столу  и  остановилась  перед  двумя  сияющими
полушариями. Она коснулась пальчиками одного из них.
     - А эти? Из колодца?
     - Нет, не оттуда. Не знаю, что это такое. Если их  соединить  вместе,
получается полая сфера. Оболочка ее около одной восьмой дюйма в толщину  и
чрезвычайно твердая. Одно время  я  собирался  послать  одну  полусферу  в
университет вместе с тем металлом, но  решил  не  делать  этого.  С  одной
стороны, я не уверен, что они связаны со всем остальным в этой загадке.  Я
обнаружил их прямо здесь, в амбаре. Когда я собрался соорудить  столы,  на
полу лежала куча мусора. Куски старой упряжи, то да се, кое-что из  мебели
и все такое прочее. Я перекидал все вон, а под этим хламом они и лежали.
     Райла подняла второе и соединила его с первым,  погладив  место,  где
они соединялись.
     - Их можно соединить, - заметила она, - но скрепить их нельзя. Нет  и
намека  на  устройство,  ничего.  Просто  полый  шар,   который   когда-то
разъединился. У тебя есть хоть какие-то соображения, что это?
     - Ни малейших.
     - Это может быть что-нибудь совсем простое, общеупотребительное.
     Я поглядел на часы.
     - Как насчет ленча? Здесь примерно в двадцати милях  по  дороге  есть
вполне сносное место.
     - Мы могли бы поесть здесь. Я что-нибудь приготовлю.
     - Нет-нет. Я хочу увезти тебя отсюда. Или ты думала, что  я  не  буду
тебя кормить?
 
 
 
                                    5 
 
     "Манхеттен" был превосходен. За несколько месяцев  я  впервые  принял
цивилизованный напиток, сообразил я. Я уже  почти  забыл  вкус  приличного
напитка. Главным образом для Райлы, я сказал:
     - Дома я бы выпил пива или плеснул немного шотландского виски с парой
кубиков льда.
     - Ты прямо прилип к ферме, - ответила она.
     - Да, и не жалею об этом. Большую  часть  денег  я  ухлопал,  покупая
участок. Он дал мне почти год интересной работы и ощущение покоя, какого у
меня никогда раньше не было. И Боусер любит это место.
     - Ты постоянно думаешь о Боусере.
     - Мы с ним приятели. Обоим нам не хочется уезжать.
     - Я думала... Ты говоришь, что  вы  уедете.  И  ты  же  говорил,  что
уволишься, когда закончится отпуск.
     - Да, я знаю. Я всегда так говорю. Но, скорее  всего,  это  фантазии.
Уезжать не хочется, но у меня нет выбора. Как подумаю об этом, сразу ясно,
что я хоть и не полностью нуждаюсь, но и не могу стать безработным даже на
короткое время.
     - Думаю, что мысль об отъезде тебе ненавистна не столько из-за покоя,
о котором ты распространяешься,  сколько  из-за  невозможности  продолжать
раскопки.
     - Это может подождать. Это должно подождать.
     - Эйса, это стыдно.
     - Я тоже так думаю. Но если это ждало бог знает  сколько  веков,  оно
подождет еще немного. Я буду возвращаться каждое лето.
     - Вот странно, - сказала Райла, - к какому результату может  привести
отстраненный взгляд археолога. Я сообразила, что такая точка  зрения  идет
от профессии. Археологи имеют дело с  долговременными  явлениями,  поэтому
время имеет для них меньшую значимость.
     - Ты говоришь так, будто никогда не была археологом.
     - В самом деле, не была. Было то лето - с  тобой,  в  Турции,  затем,
через пару лет, раскопки в Огайо, исследование лагеря  индейцев.  Год  или
около того в Чикаго, проведенный в основном  за  каталогами.  После  всего
этого было легко понять, что быть археологом - это не то,  чего  я  хотела
бы.
     - И ты занялась торговлей.
     - Началось с малого. Маленький магазин в Верхнем Нью-Йорке. Очевидно,
я появилась там в нужное  время.  Покупатели  стали  проявлять  интерес  к
ископаемым, дело пошло в гору. Таких магазинов с каждым годом  становилось
все больше, и, как поставщик, я могла  видеть  реальные  деньги,  так  что
наскребла все, что имела, немного заняла  и  вложила  в  свое  собственное
дело.  Я   много   работала,   получая   в   этом   какое-то   извращенное
удовлетворение. Выживание стало какой-то побочной страстью профессии. Я на
этом  провалилась  -  пожалуй,  скорее  всего  потому,  что  была  слишком
нетерпелива, чтобы быть удачливой.
     - Ты говорила вечером, что собираешься выходить из дела.
     - Несколько лет назад у меня появился партнер. Он хочет выкупить  мою
часть дела. И предлагает заплатить даже больше, чем дело стоит. То, что он
начал, разрушило кое-какие мои замыслы и мои методы. Если он купит дело, я
дам ему три года, прежде чем он поставит все по-своему.
     - Ты потеряешь интерес к жизни. Тебе же нравится вести дело.
     Она пожала плечами.
     - Да, нравится. Есть  что-то  безжалостное  в  том,  что  бизнес  так
повернулся ко мне.
     - Ты мне не кажешься безжалостной.
     - Только в бизнесе. Он вытаскивает наружу худшее во мне.
     Мы закончили коктейли, и официант принес счет.
     - По второму кругу? - спросил я.
     Она покачала головой.
     - Я себя ограничиваю. Один коктейль за ленч.  Я  взяла  себе  это  за
правило. На деловых ленчах, а их бывает масса,  от  вас  ожидают,  что  вы
налакаетесь, но в конце концов я  отказалась  поступать  так,  потому  что
увидела, что это может сделать  с  человеком.  Но  ты  бери  второй,  если
хочешь.
     - Я буду поступать как и ты, - сказал я. - Когда мы  закончим  здесь,
если тебе захочется, мы отправимся повидать нашего старого Дэниела Буна.
     - Мне бы этого очень хотелось, но нас это сильно  задержит.  Как  там
Боусер?
     - Хайрам позаботится о нем. Он останется с Боусером до тех пор,  пока
мы не вернемся. В холодильнике есть остывший ростбиф, и  он  поест  сам  и
накормит  Боусера.  Он  сходит  и  соберет  яйца.  Они  с  Боусером  будут
разговаривать прежде всего об этом. Он скажет Боусеру,  что,  может  быть,
время собирать яйца,  а  Боусер  скажет,  что  да,  увы,  пора,  и  Хайрам
предложит пойти, и тогда Боусер скажет, что да, пойдем и соберем их.
     - А эти его претензии... что он может разговаривать с Боусером... Как
ты думаешь, Хайрам на самом деле думает, что он это делает, или это только
его фантазии?
     - Честно говоря, не  знаю.  Хайрам-то  так  думает,  но  что  в  этом
плохого? С животными,  а  ведь  они  тоже  личности,  можно  устанавливать
какие-то определенные отношения. Когда Боусер выкапывает сурков из нор,  я
отправляюсь за ним и вытаскиваю его из норы, вымазанного глиной и  грязью,
почти истощенного. Даже в этом случае он не хочет идти домой. Но я  хватаю
его за хвост и говорю: "А ну-ка, Боусер, домой!". И он идет  впереди  меня
рысцой. Но я должен схватить его за хвост и сказать эти слова, иначе он ни
за что не пойдет со мной. Но когда я проделываю эту глупую  процедуру,  он
всегда бежит домой впереди меня.
     Она рассмеялась.
     - Ты и Боусер - вы оба сумасшедшие!
     - Ну, конечно. Ты не можешь прожить с собакой годы...
     - И с цыплятами. Я помню, что там были цыплята. Может  быть,  у  тебя
есть еще и с