"завр", а
зубная  паста.  Просто  плохо подготовил оператор Долгопол свою легенду,
не  изучил вопрос - и теперь горит. Без игры. Как в воду глядел Порфирий
Петрович.)

-  Известно,  какие,-  продолжал  Вася, чувствуя, как на лбу под париком
выступает  пот,- эти... ("Может, палеозавры? Нет, палео - это древние...
вот черт Г")

-  Целинозавры  они  там  будут,-  произнес  позади знакомый голос.- Или
колонизавры.

Все  грохнули.  Долгопол  оглянулся:  рядом,  прислонясь к стволу клена,
стоял   пробник,   лучший   донор  Кимерсвильского  ОБХС,  сдающий  тело
напрокат.  "Как  бишь  его?..  Спиридон Математикопуло, без определенных
занятий,  дважды  застрелен  и  регенерировался". Сейчас он был в тех же
мятых  черных  брюках,  в стоптанных туфлях и старой стеганке, раскрытой
на  голой груди; крупный нос вольных очертаний был так же лилов, и брови
над  маленькими  глазами  так  же  приподняты  в философском недоумении.
Единственной  новью  во  внешности донора был вызревший под левым глазом
синяк: память о перчатке служителя Лаврентия во время последней пробы.

"А  он-то  меня узнал?- напрягся Вася.- Я в отсеке позади, стоял, ничего
не говорил... может, не приметил; Да и сейчас-то я на себя не похож".

-   Уж   Спиря   ска-ажет!..   Вот  к  кому,  молодой  человек,  советую
подсуетиться,-   сказал  Долгополу,  поднимаясь  со  скамьи,  толстяк  в
гремящем  кассетами  пальто.-  Голова! Как грится, пьян, да умен. Только
найди подход.

Толстяк  запахнул  пальто,  удалился.  Другие  торговцы  тоже разошлись,
пересмеиваясь:  хоть  ничего  не  всучили долговязому чудику, но малость
развлеклись, погрелись - и ладно. Вася и Спиря остались одни.

-  А  ты  не  знал,  как ответить,- слабо усмехнулся донор.- Тиранозавр,
мол, я там буду. С таким характером кто же еще как не тиранозавр!

- Так ведь характера-то еще нету?- Вася поглядел на него с вопросом.

-  Можно  найти  и  такой,  можно.  Только  не  здесь.  Это вещь редкая,
коллекционная,  на  любителя...  И  никакого  особого  подхода ко мне не
надо,  кроме одного,- Спиридон взглянул умоляюще: - Похмели ты меня ради
бога. С утра душа скорбит.



                                   3

В  окрестности бывшего вокзала не осталось ни ресторанов, ни баров, зато
немало  развелось  погребков - самодеятельных, будто самозародившихся из
психической  плесени этого места. Они не имели вывесок, посетители знали
их  по  именам  стоявших  за  стойкой:  "У  дяди Бори", "У тети Раи", "У
Настасьи   Филипповны",  "У  спившегося  инопланетянина"...  (Последний,
впрочем,  не  разливал  вино за стойкой - куда там! - сам околачивался в
ожидании  дармового  стаканчика:  полуголый,  сутулый и хлипкий, стертой
какой-то  внешности;  в  глазах  светилось  собачье  дружелюбие, тоска и
жажда.  Когда-то,  говорили,  он прибыл сюда по VII классу, воплотился в
превосходное  тело  молодого  мужчины - вкусить земных радостей. Начал с
вина,  коньяка,  рома, вошел во вкус... и так и не вышел. Когда исчерпал
запас  галактов,  принялся обменивать тело на худшее, но с доплатой. Так
скатился  в нынешнее, кое уже и обменять нельзя, пропил сувениры, личные
вещи,  одежду.  Ему  иной раз подносили, спрашивали сочувственно, кто он
да  откуда?-  он же, выпив, только всхлипывал и отворачивался. Откуда бы
ни  был,  возврата  нет:  психика  разрушена, тело ни к черту, из одежды
остались только плавки с кармашком... Ах, Земля, коварная планета!

Шесть  ступенек  вниз,  круглые  столики  на длинной, по грудь человека,
ножке;  один  сорт  дешевого,  но  крепкого вина-шмурдяка, наливаемого в
граненый  стакан до краев (меньше брать неприлично) из бочки посредством
банного  крана,  и одна конфета на закуску. В каждом погребке попадались
Спирины  знакомые,  свои  в  доску  ребята;  донор представлял им своего
друга  Васю,  будущего кремний-органического целинозавра, замечательного
парня,  которому  он,  Спиря,  во  всем  поможет  - иначе век свободы не
видать!  Знакомцы  жали  Васину руку, желали, поздравляли... приходилось
из казенных средств похмелять и их.

Сам  Спиридон  Яковлевич пил бойко, на каждый Васин стакан два своих - и
только  хорошел:  заблестели  глаза, голос приобрел богатство интонаций,
жесты  -  точность.  В третьем погребке "У Настасьи Филипповны" он вдруг
сменил тему.

-  Слушай,-  сказал  он  проникновенно,-  а может, не надо? Ну, характер
этот,  Венеру,  колонию...  бог с ними, а? Разве на Земле плохо! Давай я
тебе  лучше свои математические способности задешево отдам, они мне ни к
чему,  все  равно  считать нечего. У меня такие, знаешь, что и баллов на
шкале не хватит. Вот назови два пятизначных числа.

Вася сосредоточился, назвал.

-  Желаешь  знать,  сколько  будет,  если  их перемножить, а затем взять
натуральный логарифм в степени три вторых?

- Ж-желаю!

Спиря   почти   без   задержки  назвал  результат.  Долгопол  достал  из
нагрудного  кармана  спецкостюма  микрокалькулятор-расческу,  потыкал  в
пуговки его, проверил:

- Правильно. Молодец.

-  Это  что,  я не такое умел, пока не сбился с пути. Меня, не поверишь,
даже проксимцы ценили, кристаллоиды. А ведь им дано!

- Им дано! - согласился Вася.- А ты... вернись.

- Куда - на Проксиму?..

- Не... на путь. С которого сбился. Вернись, и все.

-  А!  - Спиридон махнул рукой.- Я что, я обойдусь. Думаешь, у меня один
путь,  я  всегда  такой?  Ха!.. Сегодня у нас что, понедельник? Так вот,
друг  мой  Вася,  такой  я  только  по  понедельникам.  По  вторникам  я
просветленно-возвышенный.  По средам целеустремленный, шибко деловой. По
четвергам...  не  вспомню  сейчас, да это и неважно, но еще совсем иной.
Ты  ко  мне  подойдешь,  а  я  тебя и не узнаю, понял?.. А ты: характер,
характер!  Сильный  характер  налагает  на  человека ответственность. Не
совладаешь  с  ним  -  не  совладаешь  и  с жизнью, хуже сделаешь себе и
другим.  Так  что  выбирай  лучше  математические способности, на родной
планете в гору пойдешь. А?

-  Нет,-  мотнул  Вася  тяжелеющей головой,- на Венеру желаю. Новый свет
для меня воссиял.

После трех стаканов он сам поверил в свою легенду.

Ну,  как  знаешь.  Смотри  не  ошибись! - и донор посмотрел на Долгопола
трезво и многозначительно.



Из  погребка  они снова попали в сквер - или это он оказался на их пути?
Шли,  собственно,  к  коллекционерам  сутей,  у которых мог быть искомый
Характер,  или  они  могли  знать,  где  он... Знаменитый аж до Проксимы
математик   и   донор   Спиридон  Яковлевич  и  выдающийся  венерианский
целинозавр  Вася  шагали  в  обнимку по дорожке, исполняли замечательную
песню:   "Четыре   зуба";  Вася  из-за  незнания  слов,  правда,  больше
подмугыкивал  и  включался  в  рефрен.  Потом  они  поднялись  на колесе
обозрения  над  деревьями  и  туманом,  над обыденностью. Математикопуло
придерживал  Васю,  чтобы  тот  не  переваливался  через  край  кабинки,
выспрашивал:.

-  Нет,  ты скажи, от кого работаешь? От характериков? (Долгопол помотал
головой). Ага, значит, ты интеллектуй?

- Не,- вздохнул Вася,- у- меня высшего образования нет.

- Но ты инди... идивидуй?

- Конечно, а как же... А ты разве нет?

-    Я,    брат,   не   только   индивидуй,   бери   выше:   я   -   ИИ,
интел-лектуй-индивидуй!   -   похвалился   донор.-   Меня  сам  Христиан
Христианович,  академик  Казе,  между  прочим,  знает  и ценит, понял! -
Пр-равильно,- ответил Долгопол.- И я тебя тоже уважаю.

Они  поцеловались.  Был  в этом диалоге какой-то подтекст, второй смысл,
но  его  Вася уяснить не мог. Его мутило. Когда колесо вознесло кабину в
высшую  точку,  он  глянул  вниз  -  и  не  сдержал спазму. Спекулянты и
покупанты из соседних кабин заржали, зааплодировали.

-  Над  кем  смеетесь,  вы!..-  воздвигся,  упираясь одной рукой в Васю,
донор;  другой  он  делал  ораторские  жесты.-  Вы  сами...  вы  же хуже
дьяволов.  Те по благородному - покупали души целиком. А вы ковыряетесь,
перебираете:  то  вам  не так, другое не эдак, отмеряете на аршин натуру
людскую!..  Чтоб  вам  всем  совесть ввели, пошлые рыночные бесы! Сгинь,
рассыпься! - и он принялся размашисто крестить кабины справа и слева.

-  Во  дает  Спиря!  -слышались  одобрительные  возгласы.- Заснять их на
пленку - кина не надо...

-  Пойдем отсюда, Василий,- оскорбленно произнес Спиря, когда они слезли
наземь,-  здесь  нас  не понимают. Пойдем туда, где нас поймут, оценят и
удовлетворят.

И   они,  поддерживая  друг  друга,  двинулись  переулками  мимо  мокрых
заборов, одноэтажных домиков и сараев.

-  Алкоголь  это  что,-  свободно  излагал донор,- вот где по-настоящему
можно  вздрогнуть,  так  это в пси-ВМ. Особенно, Василек, если надыбаешь
на  генератор  развертки,  пилообразных  колебаний...  умм-м!  - он даже
поцеловал  себе  пальцы.- А венерианские всякозавры все-таки, между нами
говоря,  не  фонтан. Вот я, когда получил премию за книгу и за участие в
проекте...  неважно  чего-так я брат, год провел облаком на Юпитере. Это
мало  кому по карману и по возможностям - вжиться в их бытие, там ведь и
дифференциалы  двенадцатого  порядка  не  предел. Я вжился и понял, друг
мой  Вася,  что  и  там  все,  как  у  нас: облака нижних слоев завидуют
верхним   "аристократам",   стремятся  вознестись  в  циклонных  вихрях,
выделиться...    все    поклоняются    Красному    Пятну,    излучающему
энергетические блага... та же суета сует и томление духа!

Он  махнул  рукой.  "Снится  мне  все  или  наяву?" - обалдело соображал
Долгопол. Мелкие дома сменялись серыми пятиэтажками.

-  Вот мы и пришли,- сказал донор, вводя Васю в подъезд.-"- Я здесь живу
на  первом,  а  ты  поднимайся  сразу  на  пятый, дверь прямо, звони два
длинных,   три   коротких,   там  свои  ребята,  они  тебя  примут,  как
родного...-  он  почему-то  частил,  спешил.- А я заскочу к себе, возьму
еще спиртного и сразу поднимусь. Давай!

Долгопол  по  узкой,  пахнущей цементом лестнице поднялся на Пятый этаж.
Дверей  там  было  три,  средняя,  прямо  перед ним, обита черной кожей.
Кнопка  звонка  по  левую  руку. Вася нажал: та-а... та-а... та-та-та! -
согласно инструкции.

И  в  момент,  когда  дверь  стала'  раскрываться,  в  спину  ему ударил
выстрел. Пуля ожгла тело, скользнула по ребрам.

-  А  не  ходи,  нэхароший,  в наш садик, нэ ходи! - мстительно произнес
сзади знакомый голос с кавказским акцентом.

Вася стал оборачиваться - вторая пуля пробила ему сердце.



                             ГЛАВА СЕДЬМАЯ

                              ВАСЯ В СУТЯХ

Жара была такая, что куры неслись вареными яйцами.

Из выступлений на мировом чемпионате по вранью.



                                   1

Мегре  и  Звездарик  третий  час  находились в отсеке управления "стеной
плача".  Оба  нервничали,  только комиссар умело скрывал свое состояние,
сидел  в кресле, вытянув ноги и попыхивая трубкой. А начальник ОБХС даже
и  не  скрывал  -  пружинисто шагал от одной проволочной сетки к другой,
будто метался.

Все   было   подготовлено.   Витольд   Адамович  с  оперативной  группой
находился"в  автомобиле-пеленгаторе. На крышах пяти самых высоких зданий
города  были  установлены  самоповорачивающиеся  антенны, настроенные на
частоту   спецкостюма   Долгопола  и  призванные  уловить  его  сути.  С
Христианом  Христофоровичем  Ка-зе,  который  управлял (пси)-ВМ изнутри,
договорились,   что   он   в   нужный   момент   подавит  помехи  от  ЗУ
"некомплектов",   не   даст   им   выступать  со  стены  с  нападками  и
претензиями; заодно обезопасит и от утечки информации.

(Сыщикесса  Лили  продемонстрировала  обиду,  что  не  прислушались к ее
мнению,   и  на  операцию  не  явилась.  Звездарик  позвонил,  корректно
напомнил.  Она  ответила,  что у нее сегодня свой плаь поиска; голос был
сонный.  "Знаем  мы эти поиски",- подумал Семен Семенович, кладя трубку.
Впрочем, в ней и не нуждались).

...Но   когда   из   динамиков   послышалась   разухабисто   исполняемая
среднечастотным   голосом   песня:  "...а  я,  как  безумный,  рыдал.  А
женщина-врач  хохотала  -  ха-ха! - я голос Маруси узнал!.." - начотдела
подумал,  что  резвятся  "некомплекты",  снял трубку, раздраженно набрал
код X. X. Казе:

- Христиан Христофорович, я же просил!

- Все правильно,- ответил из машины другой автоматический голос.- Это он.

-  "Тебя  я безумно любила,- продолжал Вася со стены,- а ты изменил мне,
подлец!   Теперь   я  тебе  отомстила  -  ха-ха!  -  мошенник  и  жалкий
стервец!.." А, шеф, ты здесь, привет! Порфирию Петровичу наше с кисточкой!

Комиссар  помахал рукой в сторону стены, победно взглянул на Звездарика:
оправдалась его идея!

-  А  лярвы нашей, первой сыщекессы Суперграндии, почему нету?- свободно
продолжал  Вася.-  Впрочем,  ну  ее...  Вот  и  я  здесь.  Так  сказать,
тепленький. Спекся, готов.

- В каком смысле - готов?- сердито спросил начотдела.

-  А  в каком хотите. Сначала мы со Спирей спустились к дяде Боре, потом
добавили    у    тети    Раи   и   у   Настась-Филиппны,   чокнулись   с
инопланетянином...  А  песне  какой  он  меня  выучил, Спиря-то, мировой
парень,  вот  слушайте:  "Пшел  вон  из  мово кабинету! Бери свои зубы в
карман! Носи их в кармане жилету - ха-ха! - и помни Марусин обман!.."

-  Оператор  Долгопол,  прекратите  балаган!  -  рявкнул,  не  выдержав,
Звездарик.- Докладывайте по существу!

На стене замолкли. Потом тот же голос сказал врастяжку:

-  Еще  и  тон повышает. Что ты мне можешь сделать, обормот лысый, сверх
того,  что  уже сделалось? Подвели-таки под пули! Думаете, не больно, не
страшно? Такое тело было: пятидесятый размер, пятый рост!..

Сути  в  состоянии  опьянения - это было нечто новое. Звездарик подумал,
что  по-настоящему  он  Долгопола  до сих пор не знал. Но что делать? Не
учли  осложнение.  "Разберемся: алкоголь в основном попадает в кровь, то
есть  остался  с ней в Васином теле, которое сейчас, где бы оно ни было,
регенерирует,  оживает.  Вон индикаторы около кнопки "Р. Б." показывают,
что   спецкостюм   работает   как   приемник,  улавливает  стимулирующие
импульсы.  Там  спиртное  не  помеха?  известно,  что  хирурги в полевых
условиях   нередко   дают  раненому  перед  операцией  стопку  спирта  -
помогает"..  Следовательно,  в  Васины  сути перешла лишь некая, что ли,
пси-эма-нация  опьянения - впечатление. Словом, он должен скоро прийти в
норму - электронное же быстродействие!"

-   Вася,   друг   мой   Василь   Лукович,-  заговорил  Семен  Семенович
проникновенно,-   не  утратил  ты  свое  тело,  не  переживай,  оно  уже
регенерирует.  И  в  звании будешь повышен, поверь слову! Только надо же
знать,  где  и  как  с  тобой  все  случилось.  Мы ведь с первого раза и
запеленговать тебя не успели.

-  Во-от!  -  удовлетворенно  сказали  на  стене.- Так вас, начальников,
учить.  А  то  "докла-адывай!".  Что докладывать - стреляли в спину, два
раза,  кто  - не увидел, на лестничной клетке пятого этажа, дверь прямо,
кожаная,  я  как  раз в нее звонил. Этаж последний, без лифта. Дверь как
раз открывали. Все.

-  Не  все,  дорогой  Лукович,  не  все.  Дом-то этот где, хоть примерно
ориентируй, куда пеленгаторы целить? Как шли?

- Не знаю... не помню. Я же в дымину был. Спиря вел.

- Что за Спиря, каков из себя?

- Да вы его отменно знаете: Спиридон Математикопуло, наш лучший донор.

-  Вот  как?!  - Звездарик ошеломленно и многозначительно переглянулся с
Мегре.-   Наш   Спиридон   Яковлевич...  Та-ак!  -  начальник  отдела  в
возбуждении   выхватил   изо  рта  комиссара  трубку,  затянулся,  сунул
обратно;  тот  не изменил позы, только поднял брови, взглянул на коллегу
с сомнением.- Он с тобой поднимался?

- Нет, остался внизу. К себе, говорит, зайду, водки принесу.

- Ты уже в норме, Вася?

- Да... Так точно,- смиренно ответили со стены.- Какие будут приказания?

-  Сейчас  транслируем  тебя  на частоте спецкостюма. Возвращайся в свой
пятидесятый  размер,  пятый  рост, продержись, сколько сможешь. Вникни в
обстановку. Вернешься - сообщишь. Все!

Звездарик нажал нужные клавиши, склонился к микрофону:

-  Пеленгаторам  -  внимание!  -  Затем повернулся к Мегре:- Тело сейчас
там, в хазе.



                                   2

...Вася  очнулся  -  и  едва тотчас не потерял сознание от рвущей сердце
боли.  Он  сдержал  готовый  вырваться стон, напряг внимание. Понял, что
лежит  вверх  лицом  на  чем-то  пружинисто-мягком,  укрыт по глаза тоже
мягким, тяжелым и пахнущим псиной.

Сердце  работало  -  будто  хромало:  сокращалось  медленно и трудно. Но
действовало,  перекачивало  кровь.  Каждое  сокращение  левого желудочка
(простреленного,  понял  Долгопол)  отдавало  в груди обморочной болью и
сразу  сменялось сладостным зудением регенерации. Боль - зудение, боль -
зудение... сознание мерцало в такт сокращениям сердца.

Неподалеку послышались голоса. Вася напряг слух.

-  Неужели  нельзя  было раньше, по дороге?- приглушенно спрашивал один,
раздраженный и басовитый.

-  Нэльзя.  Он  нэ  сам  был,- также приглушенно ответил другой, немного
знакомый  и  похожий  на  голос  на  лестнице  в момент выстрела. ("Чей?
Лаврентия?!. А как же пистолет?") -Ладно, я пошел, на работу надо.

- Постой! Хвоста не было, его друзья не нагрянут?

- Всэ чисто, нэ дрэйфь. "Неужто он?.." Хлопнула дверь.

-  Ну,  Спиря,  ну,  удружил - привел!.. - занервничал бас. ("Значит, не
Спиря  стрелял  в  меня",-  подумал  с облегчением Долгопол: ему было бы
неприятно,  если  бы  донор-собутыльник,  занятный мужик, оказался таким
негодяем.)-Что же теперь делать-то? Вот-вот клиенты пойдут. Может, вынесем?

"Средь  юных  дев,  украшенных  цветами,  шел разговор лукавый обо мне,-
интеллигентно  подумал  Вася  стихами;  от  алкоголя  в  крови  он снова
захорошел.-  Барыги  чертовы,  так  я  вам  и дался!" - Он слегка напряг
мышцы бедер, пытаясь определить, на месте ли пистолеты, не сняли ли.

-  Куда  ты  его  сейчас  вынесешь,  куда денешь,- вступил новый голос,-
пусть   лежит   до   темноты.  Клиентов  ты  всучиваешь-обессучиваешь  в
кабинете.  А  если кто и поинтересуется... ну, скажешь, что упился, мол,
доходяга, отсыпается, тревожить не надо.

"Доходяга...  сами  вы!"  От обидных слов, которые, увы, соответствовали
действительности:  да,  упившийся  доходяга,  коего  провели и привели!-
Долгопол  излишне  взволновался, реакция организма чуть не ввергла его в
новый обморок. Ноги он почти не чувствовал.

Кто-то подошел, приподнял над лицом пахнущее псиной покрывало, присвистнул:

-  Эге,  да  это  наш  выдающийся  венерианский  целинозавр! - голос был
знакомый, с рынка.- Тц-тц... хотел на Венеру, а сыграл в ящик.

-   Какой  еще  ящик,  не  будет  ящика,-  отозвался  хозяйский  басок.-
Стемнеет,  отвезем  на  берег,  в  мешок  с  кирпичами  - и в Итиль, где
поглубже...- последние слова слышались все слабее, видно, человек удалялся.

-  Как  он  с  колеса  обозрения траванул, умора! - со смехом сказал еще
один.- Сорвал аплодисменты.

- Ладно, пошли.

Шаги  едва  слышались, вероятно, .ходили по коврам. Голоса - ослабленные
- возобновились где-то вдали:

- Раздавай.

- Что на кону?

- Деловитость пяти баллов, смекалка четырех, доброта трех.

- Негусто, но для начала сойдет. Трефы козыри.

Барыги, похоже, разыгрывали непроданные на толчке кассеты.

"Ящика не будет... в мешок с кирпичами... Ну, это мы еще посмотрим!"

Покрывало  любопытствовавший  спекулянт  опустил так, что оно не накрыло
глаза:  сквозь веки Вася чувствовал свет справа. Он чуть приоткрыл левый
глаз.  Увидел  потолок  -  невысокий,  но  декорированный под вселенские
выси:  черное небо с блестками звезд и искрящимися спиралями галактик. В
середине,  из  Туманности  Андромеды,  свисала  двухъярусная хрустальная
люстра;   такие  Долгопол  видел  только  в  ресторанах.  Далеко  справа
виднелся  верх  широкого  окна и три рейки-карниза над ним; каждая несла
свою портьеру