л какой-то перечень фактов и событий, в которых он якобы участвовал.
     Там - боялся, здесь - участвовал... Большая разница. Только где "здесь"?.. Где "там"?..
     Мухин открыл "бардачок" и, не глядя выбрав кассету, воткнул ее в магнитолу.
     - А в ШИЗО нет телеви-изора-а!.. - заревело из динамиков.
     Он ударил по кнопкам, сразу по всем, и на лету поймал выскочившую кассету. Оказывается, он слушал "Привет с зоны № 8". В "бардачке" нашлись предыдущие семь "Приветов" и еще пяток альбомов с недобрыми мужчинами на обложках. Там же валялась полупустая пачка "Винстона" - наверно, от жены - и еще какой-то журнальчик.
     Мухин педантично, одну за другой, вышвырнул кассеты в окно и переложил журнал обложкой вверх.
     "Проблемы зоологии в средней школе".
     Надо же, он и не думал, что в школах с этим проблема-в смысле, с зоологией. Виктор вообще ни о чем подобном не думал. Он попробовал соотнести зоологию со своим опытом - в мозгу что-то тренькнуло, но так хило, что он лишь замычал и бросил журнал обратно.
     Ближе к Москве его начало одолевать какое-то смутное желание, скорее даже влечение. Оно было сродни голоду - Мухин чувствовал, что выдержит еще час или два, но не больше. У поворота на Профсоюзную неудовлетворенность усилилась, и к ней добавилось тошнотворное ощущение невесомости. Терпеть это было невыносимо.
     - Уж не наркоман ли ты, дружище? - пробормотал он.
     Виктор промаялся еще минут десять, пока случайно не наткнулся взглядом на обычную коммерческую палатку. Сигареты!
     Мухину стало досадно - насколько он, молодой и цветущий, зависит от какого-то дыма, однако эти здоровые мысли не помешали ему сцапать нагревшийся прикуриватель и глубоко затянуться.
     Никотин с канцерогенами дал ему то, чего не дали бы в этот момент все женщины мира, - избавление от глухой пустоты. Не выкурив сигарету и на треть, Виктор насытился и брезгливо выкинул ее на улицу. Пачку он сунул в карман, к водительскому удостоверению. Он уже осознал, что без этого ему не обойтись.
     Семьянин, дачник, автомобилист, курильщик, любитель блатных песен - перечислил про себя Мухин. Предположительно - зоолог. Наверное, можно было добавить еще десяток пунктов. Но как с этим списком жить, когда это только список, и ничего более? Дьявол, да о чем речь, если он даже к жене на дачу попасть не может?! Единственное, на что он был способен, - это вернуться домой и ждать просветления. Оно просто обязано наступить, иначе...
     Про "иначе" Мухин додумать не успел - взгляд споткнулся об отсутствие "ракушек". Так бывает: идешь к чему-то знакомому, но в последний момент видишь, что того, к чему шел, нет на месте. И тогда кажется, что куда-то проваливаешься, как будто собирался поставить ногу на ступеньку - а ступеньки и нет. И гаражей тоже...
     Виктор был уверен, что "ракушки" здесь стояли. Штук двадцать - длинный ряд, отгораживающий детскую площадку от домов. Он не мог поручиться, что какая-то из них точно принадлежала ему, - теперь это и не имело значения.
     Мухин вышел из машины и побродил вдоль газона. Ни отметин на асфальте, ни вырезанного дерна - никаких следов. Бордюрный камень весь лежал в целости и сохранности, а ведь в прошлом году его вывезли, причем со скандалом: пенсионерки стихийно организовались в пикет, и автовладельцам пришлось дополнительно скидываться по сотне, - все это Мухин прекрасно помнил, хотя... если "прекрасно", то вряд ли...
     Вряд ли это здесь, понял он.
     В глубине двора гавкнула собака, судя по голосу - крупная, не меньше овчарки, и Виктор, обернувшись, вновь испытал что-то похожее на падение. За кустами он обнаружил карусель - обычную, на одном подшипнике, левее находилась неряшливая песочница, еще левее стояла лавочка. На ней сидел хозяин собаки - пожилой добряк в красных спортивных штанах.
     Это по нему выла овчарка...
     Когда?! Где?!
     Мухин, как близорукий, поднес часы к лицу. Десятое июня, четверг, 20.05.
     Это было сегодня. В этом самом дворе. Но только не здесь. Это произошло там, где еще в прошлом году поставили "ракушки", там, где несколько часов назад вспыхнуло и погасло солнце. Там, где он когда-то жил.
     Виктор поднял глаза к своим окнам. Вот, значит, куда он приехал, вот какой адресок вертелся у него в голове. Адрес оттуда, из недавнего кошмара. Из его прежней жизни.
     У Мухина возникло желание зайти к себе в квартиру, но он даже не стал с ним бороться - он заранее знал, что никуда не пойдет. В окне висела чужая сиреневая занавеска, на балконе стоял то ли рулон линолеума, то ли кусок широкой трубы - неважно. Это был чужой рулон и чужой дом.
     Виктор посидел в машине, послушал радио, выкурил, уже без горячки, со вкусом, еще одну сигарету и достал паспорт.
     Данные совпадали: Мухин Виктор Иванович, "родился", "выдан" и так далее. С полузнакомой фотографии пялилась его собственная физиономия: смугловатая кожа, густые брови, глаза замутненные, но с блеском, под ними глубокие тени, на щеках - темные впадины. Видок, откровенно говоря, нездоровый. Фотограф, сволочь, лишнюю лампочку зажечь пожалел.
     Почти на каждой странице в паспорте оказывалась какая-нибудь печать: группа крови, отметка о высшем образовании, штамп военкомата.
     Ближе к концу, после незаполненной графы "Судимость", Мухин нашел страничку "Прописка". Вероятно, в паспортах здесь указывали все, вплоть до анализов.
     Прочитав адрес, Виктор его тут же вспомнил - но лишь через мгновение после того, как разобрал казенные закорючки. Теперь, разобрав, он мог описать свое жилье достаточно подробно - начиная от планировки и заканчивая цветом наволочек. Но это теперь. А раньше?.. Только что, до подсказки, он даже не представлял, куда ему податься.
     "Академическая". Это недалеко.
     До новой квартиры он добрался минут за двадцать - вырулил обратно на Профсоюзную, проехал в сторону центра, чуть-чуть попетлял во дворах и наконец нашел дом, в котором проживал уже пять лет.
     Ключей на связке было четыре штуки, но к замку почему-то ни один не подошел. Виктор позвонил.
     Внутри клацнуло, и перед ним возникла худая фигура в семейных трусах.
     - Здрасьте, Виктор Иваныч, - сказал молодой мужчина, скорее даже юноша. Небритый, нечесаный, с фантастически волосатыми ногами.
     - Здорово.
     Оттеснив соседа - или родственника? - Мухин шагнул в прихожую. Сосед-родственник посторонился, но неохотно, с каким-то театральным недоумением.
     - Слушаю вас, Виктор Иваныч. Забыли чего?
     - Я?.. - Мухин увидел в зеркале свое перекошенное лицо. - Я тут живу.
     Незнакомец облокотился о стену и беспомощно улыбнулся.
     - Живете?..
     Из комнаты вылезла его подруга в тельняшке, едва прикрывавшей то, за что ее любил красавец в трусах.
     - Здравствуйте, Виктор. Договорились же: без звонка вы нас не навещаете. Мы гарантировали порядок, это да, но ведь не каждый день! Обои не рвем, паркет не царапаем...
     Мухин начал прозревать. Очевидно, они с женой сдали квартиру этим сосункам.
     - Ребят, вы будете смеяться, но я и правда забыл... - кисло произнес он. - Забыл, где я сейчас обитаю. Головой немножко ударился и... фьють. Как ветром.
     Квартиросъемщики напряженно переглянулись.
     - Да мы не знаем, - сказала девушка. - Откуда нам знать?
     - Телефон-то я, наверно, вам оставлял.
     - Так вы и телефон забыли?!
     - Сильно ударился, - признался Мухин. - Очень сильно.
     Юноша отклеился от стены и принес тетрадный листок.
     - Пожалуйста. Светлане Николаевне привет передавайте, - сказал он и приоткрыл дверь, намекая, что Виктору уже пора.
     - А Светлана... Светлана Николаевна - это кто?
     - Так она же у нас преподает!
     - Зоологию?
     - Почему зоологию? - растерялся юноша. - Историю преподает. Мы с вами через нее и познакомились. Ну, чтобы квартиру... Мы спросили, нет ли квартиры подешевле, она и посоветовала.
     - Ага... У вас - историю, а у меня?.. Я-то с ней откуда знаком, с вашей Светланой?
     - Виктор, вам бы к врачу обратиться, - проговорила девушка. - Светлана Николаевна - ваша теща.
     Мухин нахмурился. Теща, естественно. Как же он сразу-то?.. Сдали квартиру студентам, а сами переехали к теще. К "маме", получается.
     - Вот что, орелики... - строго сказал он.
     - Мы за июнь заплатили, - объявила девушка,-предчувствуя что-то дурное.
     - Не волнует. Полчаса вам хватит? Ладно, час. Можете не торопиться.
     - Игорь, ну что ты стоишь?! - спросила она.
     - А что мне с ним - драться? - буркнул юноша.
     - Правильно, Игорь, - сказал Мухин. - На это время уйдет. Сумки у вас есть или в руках все понесете?
     - Игорь! - возмущенно крикнула девушка. В комнате послышался какой-то лепет, не то "гу-гу", не то "гы-гы", а спустя секунду - дикий, неистовый рев.
     - Черт... У вас еще и ребенок? Сами-то вы кто?..
     Виктор хлопнул дверью и медленно направился вниз по лестнице. Спешить было некуда: ребенка выкидывать жалко, к теще переться неохота, где дача - неизвестно. В принципе, про дачу можно было выяснить у той же тещи, Светланы... как ее?.. Николаевны, но Мухин знал, что туда он тоже не поедет.
     Выйдя на улицу, он сел в машину и задумчиво погладил руль. У него было две квартиры, но ни в одной из них он поселиться не мог. У него была жена, но он с трудом представлял, как его благоверная выглядит.
     Виктор завел мотор и, включив радио, тронулся вперед - без всякой цели, просто чтобы не стоять на месте. У выезда из двора он притормозил, пропуская раскрашенную "Газель", и прочитал на кузове:
     "ИЧП РЕНЕССАНС. Вторая жизнь Вашей мебели".
     Мухин тяжелым взглядом проводил грузовик и сзади рассмотрел номер: "021".
     - Стало быть, на улицу Ренессанса, - решил он.

Глава 2

     -Возрождения?.. - Таксист зачем-то потрогал нос и сплюнул. - Нет.
     - Что "нет"? - спросил Виктор. - Не знаешь?
     - Нет такой улицы, - заявил тот. - Можешь не искать.
     Мухин газанул и тут же затормозил возле другого такси - у кинотеатра их стояла целая шеренга.
     - Не, - отозвался второй. - Возрождения я не слышал. Никогда не слышал.
     Третий и четвертый сказали примерно то же, а до пятого Виктор не доехал - он как раз поравнялся с табачным киоском и вышел за сигаретами.
     - Вы, молодой человек, что-то потеряли? - раздалось рядом.
     - А?.. - рассеянно вякнул Мухин.
     У него за спиной стоял благообразный старик с идеальной осанкой и удивительными белыми ресницами, пушистыми, словно у ребенка. Старик теребил щегольскую палочку - до трости она все-таки не дотягивала, но и клюкой назвать ее было нельзя.
     - Я, простите за назойливость, видел, как вы к таксистам обращались, - молвил он. - Таксисты не скажут. Им отвезти интересно, деньги с клиента получить, а справки давать они не обязаны. Н-да... Такая порода.
     - Возрождения, - отрывисто произнес Виктор. - Говорят, улицы Возрождения нет...
     - Неправду говорят. Кстати, мне туда же.
     - Серьезно?! Я на такую удачу даже не рассчитывал, - признался Мухин.
     - Я тоже не рассчитывал на... гхм, такое везение, простите за каламбур.
     Пассажир неторопливо, с достоинством уселся и поставил палку перед собой, точно был не в "девятке", а в собственном экипаже.
     - Городским транспортом здесь неудобно, на двух автобусах, - продолжал он. - Или на метро, но тогда еще пешком придется... А откуда вы про улицу Возрождения знаете? Сейчас редко кто ее вспомнит.
     - А я вот взял и вспомнил, - отшутился Виктор. Он выехал на Октябрьскую площадь и остановился у светофора. На угловом доме висела синяя табличка: "Площадь 7 Ноября".
     - Что это за... - начал он, но старик его перебил:
     - Все время прямо. Прямо, прямо и прямо, - указал он сухой ладошкой. - А потом два раза налево.
     - Вы так здорово Москву знаете... - пробормотал Мухин исключительно для поддержания разговора.
     - Опыт, молодой человек.
     - Таксистом работали?
     - Ну... вроде того, да. Много ездил.
     Дома впереди расступились, и из-за крыш выглянуло громадное пятиугольное здание - ни дать ни взять Пентагон.
     - Лево руля, - распорядился пассажир. И как бы между прочим добавил: - Вообще-то улицы Возрождения в Москве нет.
     - Переименовали? Вот почему никто ее не помнит. Все-таки хорошо, что мы с вами встретились.
     - Хорошо, - согласился старик. - Тут опять налево... Только ее не переименовывали. Ее сразу под другим названием построили. Планировали Возрождения, получилась Луначарского. Вон за тем перекрестком.
     Свернув у старорежимной аптеки, Мухин посмотрел на номер дома и прибавил скорости, благо улочка была пустой и тихой. В пятнадцатом доме находился овощной магазин, в семнадцатом - что-то непонятное, явно коммерческое, в девятнадцатом была почта.
     За почтой стоял бесхозный рекламный щит, полностью закрывавший обзор. Из-под ржавого края выглядывали мелкие заморенные деревца и угол скамейки. Миновав щит, Виктор увидел маленький, по-осеннему захламленный садик.
     - Огромное вам спасибо, - сказал пассажир. Он дождался, пока машина не подъедет к следующему зданию, и коснулся ручки.
     - Так вам тоже сюда? - удивился Мухин.
     - И вам сюда же? - ответно удивился старик. - В двадцать третий?
     - Почему?..
     Виктор посмотрел на табличку - действительно: "23".
     - Двадцать третий, - подтвердил пассажир. - А вы какой ищете?
     - Двадцать первый. Улица Возрождения, дом двад- цать один.
     - Ах, двадцать один! - Старик прихлопнул дверь и, усмехнувшись, постучал в пол своей палкой. - Наверно, вас разыграли, молодой человек.
     - Ничего не понимаю.
     - С этим домом целая история. - Дедок пожевал губами и вновь затеребил палочку. - Проект сам Иосиф Виссарионович рассматривал. Дело в том, что на этом месте собирались...
     - Не так подробно, - прервал его Мухин. - После девятнадцатого дома должен идти... Его что, снесли?!
     -Нет.
     - Где же он?
     - Его никогда не было. Дом двадцать один на этой улице так и не построили. Вместо него... - Старик звучно щелкнул пальцами, указывая через плечо на сад. - С самого начала. Уж поверьте аборигену.
     Виктор поверил, ничего другого ему не оставалось.
     Пассажир уже скрылся в подъезде, а он все еще сидел, поглядывая в зеркало. В садике не было ни души, и надежда на то, что дом двадцать один - это только метафора, растаяла.
     В одиннадцатом часу начало темнеть, особенно это было заметно по деревьям. Кроны уплотнились, будто бы в них выросли дополнительные листья, и перестали пропускать свет. Черная скамейка утонула в сумраке - теперь любой желающий мог вздремнуть на ней без помех.
     Несмотря на вечер, духота не спадала, и Мухин, утомившись от плотного мертвого воздуха и собственного пота, опустил в машине все четыре стекла.
     "К проституткам мотануть?.. - вяло подумал он. - Ну их на фиг. Вокзал?.. Тогда уж сразу -• в отделение, в клетку. А в клетке - бомжи и опять проститутки. На фиг..."
     Он мог переночевать в гостинице, но денег хватило бы дня на три-четыре, не больше, и то при условии, что это будет далеко не "Метрополь". К тому же Мухин чувствовал, что проблему надо решать кардинально, поскольку...
     Виктор тяжко вздохнул и закурил.
     Да... Поскольку возвращаться домой он не собирался. Там чужая жизнь - в чужой квартире, с чужой женой. Там все не его, и даже эта рубашка, и даже эти трусы... Единственное, что Виктор мог считать своим, - это сигареты. Пачку "Кента" он купил сам... правда, на чужие деньги.
     Возможно, у местного Мухина, у зоолога, была любовница, возможно - и апартаменты для встреч... Однако, чтобы о них узнать - о любовнице и апартаментах, - Виктору нужен был хоть какой-то намек.
     За последние полчаса на улице Возрождения-Луначарского не появилось ни одного прохожего.
     Лихо отстрелив окурок - он этому не учился, это умел зоолог, - Мухин тронул руль и медленно поехал, словно размышляя, не подождать ли ему еще, хотя было ясно, что Константин не придет - ни с топором, ни без.
     Впереди, у аптеки, в сером полотне дороги фары выхватили дырку открытого люка.
     "Откуда?.. - отстранение подумал Виктор. - Никого ведь не видел..."
     Он повернул, объезжая колодец, и вдруг заметил между домами какую-то тень. Силуэт пробежал по стене, огромной птицей скользнул на тротуар, тут же - на мостовую и, догнав "девятку", вскочил в правую дверь. Виктор даже не пытался увернуться, а если б и пытался, то вряд ли успел бы - все произошло нереально быстро.
     Мухин остановил машину и вопросительно произнес:
     - Ну...
     На него смотрели неглупые карие глаза. Темные глаза и светлые брови - редкое сочетание. Еще у мужчины был нос с горбинкой - Мухин почему-то сразу обратил на это внимание. Горбинка была не природной - нос ломали, и, скорее всего, неоднократно. Одет был мужчина в черную хлопковую "натовку" и плотные брюки, тоже черные. На выбритом загорелом черепе выступали крупные капли и, скатываясь по щекам, впитывались в лоснящийся воротник. Казалось, куртка была мокрой насквозь, но его это ничуть не беспокоило.
     Под сороковник, оценил Мухин. Опасный возраст.
     - Привет, - бросил человек. - Давно в этом слое?
     - В этом... что?..
     - Понятно. Ты езжай, езжай. Не надо тут отсвечивать, - сказал незнакомец и деловито представился: - Петр.
     - Виктор, - ответил Мухин без энтузиазма. - Куда ехать-то?
     - Все равно. Лично мне никуда не надо.
     - А чего сел? Тачка?..
     - Витя, я не вор.
     - Кто же ты, Петя? - поинтересовался Мухин насмешливо, даже с некоторой издевкой, и сам поразился своему нахальству. Есть люди, становящиеся в опасности бесстрашными, или, точнее, безбашенными, но Виктор себя к ним не относил. Ошибался, что ли?..
     - Вопросец... - молвил Петр задумчиво и вроде бы не враждебно. - Кто я... А ты кто? Можешь ответить?
     - Я?.. Зоолог, - поколебавшись, сказал Мухин.
     - Ну-ну... А я в таком случае - геолог. Такой же, как ты зоолог, - добавил он многозначительно. - И что же наш уважаемый зоолог здесь делал?
     - Девочек снимал, - огрызнулся Виктор.
     - У дома номер двадцать один... И как, много наснимал?
     Мухин сунул в рот сигарету и, не прикуривая, пожевал фильтр. Теперь было ясно, что Петр не прыгнул в первую попавшуюся машину, а ждал именно его. Он знал про двадцать первый дом, и еще... да!.. он что-то говорил про "слой".
     На Садовом кольце, куда они выскочили, движение было слишком плотным, и Виктор повернул к Арбату. Небо уже стало угольным, но звезды едва светили - вместо них повсюду вертелись и вспыхивали затейливые рекламные финтифлюшки. Обе стороны проспекта горели всеми мыслимыми цветами, и неоновый огонь выглядел не просто живым, а разумным.
     - Чего стоит вся эта красота, когда она зависит от одного рубильника... - мрачно произнес Петр.
     - А рубильник от чего зависит? - осторожно спросил Мухин.
     - Рубильник-то? От человека, естественно. А люди, как правило, дураки... Дай-ка и мне.
     - Чего?..
     - Сигарету, "чего"! Нигде от них не отвяжешься.
     - Назови улицу, - помолчав, сказал Виктор. - Улицу, где мы были.
     - Пароль, да? - осклабился он. - Возрождения. Этот пароль всему миру известен.
     - Как?.. Ее же здесь нет...
     - При чем тут "здесь"? Э-э, да тебя первый раз перекинуло?
     - Ты от Константина? Что ж ты раньше не сказал?
     - Где вы с ним виделись?
     - Не знаю, - удрученно ответил Мухин. - Где-то... где-то не здесь.
     - Понятно, что не здесь, - скривился Петр. - Он к тебе, наверное, в последний момент пришел?
     - В последний?..
     - А-а... - протянул Петр. - Вас же всех корежит поначалу. Кого раздваивает, у кого вообще память отшибает. Ты не волнуйся, это временное. Еще пару раз околеешь, и все восстановится.
     - Пару?.. - тупо переспросил Виктор. - Так я, значит, умер... И те ракеты...
     - Что, и ракеты видел? Повезло.
     - Мне их Константин показал.
     - И велел прийти на улицу Возрождения, да? Урод вонючий...
     - Почему?
     - Он меня убил, - хмуро ответил Петр. Мухин озадаченно взглянул на со