что попал, провернул  лезвие  в  обе
стороны.
   Рефлексов за четыре года спокойной жизни он не утратил. Илье  приходилось
сидеть не только на западе Европы, но и в местах менее комфортных, например,
в , Африке или на юге Камчатки, .где  слово  "юг"  кажется  издевательством.
Правильно вести себя в тюрьме Илья научился еще  в  первый  срок,  и  особых
проблем у него не возникало, но,  кроме  проблем  особых,  были  и  рядовые,
каждодневные - они-то и дали ему множество полезных навыков.
   Голос за ухом все говорил и  говорил,  но  Илья  уже  не  слушал;  Голова
кружилась от зуда, и чтобы как-то занять руку, он продолжал  колоть  тело  -
сначала сползающее, а потом и лежащее. Силы в этих ударах было меньше, тупой
нож не входил и на половину, но прежде чем Илья выдохся и упал в кресло, вся
комната покрылась мелкими бордовыми брызгами.
   - Заткнитесь вы там... - прошептал он.
   - Выполнил? Как?
   - "С особой жестокостью", - безразлично произнес Илья.
   - Результат гарантирован?
   - Да уж...
   - Хорошо, уходи. Не забудь о следах!
   - Не забуду. - Он внимательно осмотрел заляпанные ладони. - Следы  уберу.
Вот отмоюсь ли...
   - Что?! Царапин, что у тебя?
   - Ладно... отбой.
   Тарасов, распластавшись, занял все свободное пространство, и чтобы  выйти
из комнаты, Илье пришлось оттаскивать его в сторону. Правый  кулак  мертвого
чера задел за ножку кровати, и из него что-то выскользнуло. Илья  присел  на
корточки и подцепил предмет ножом.
   Одна из дужек отломилась,  а  стекла  были  измазаны  кровью,  и  уже  не
блестели.
   Зайдя на кухню, Илья пустил воду и нагнулся над раковиной.  Поплескавшись
минут десять, он достал расческу и машинально причесался.
   Нож он хотел протереть и оставить в квартире, но, поразмыслив, завернул в
принесенную газету и сунул обратно под рубашку.
   Оказавшись на улице, Илья еще раз посмотрел  на  свои  руки.  Чистые.  Не
очень-то он и замарался.
 
Глава 4 
Среда 
 
   Сегодня Барсик почти не кушал. Андрей  со  вздохом  закрутил  вентиль  и,
оперевшись о прозрачную крышку, грустно подмигнул. Пена в баке  бурлила,  но
уже не так оживленно, как раньше, - работала всего одна труба, да и та ,  не
в полную силу. Переваривать быстрее Барсик сегодня не мог.
   "Небось не тем накормили", - озаботился Андрей. И  хотя  он  помнил,  что
Барсик поглощает все, кроме камней и  железа,  он  продолжал  развивать  эту
мысль, поскольку ни о чем другом думать был не в состоянии.
   - Ясно, отравили, - сказал Андрей вполголоса. - Дрянь  какую-нибудь  тебе
подсунули,   а   ты,   глупенький,   стрескал.   Им-то   что,   им   главное
производительность, объемы. А ты и веришь. А придет какой-нибудь  Царапин  -
ему же наплевать. Он только  о  себе...  Или  не  отравили  -  слово  плохое
сказали. Ты же понимаешь. Ты такой, да...
   Андрей погладил  стеклянный  колпак  и  взял  из  шкафчика  позавчерашнюю
бутылку лимонада.
   - Белкин, как дела? - прожурчала в ухе радиотаблетка.
   - Худо ему.
   - Да что ж вы все заладили?! -  раздраженно  крикнул  Чумаков.  -  Третья
смена уже талдычит: "больной, больной!.." Болеет - прооперируем.  Ты  второй
вентиль не пробовал?
   - Закрыл я его. Столько он не ест.
   - Что, уровень повышается?
   - Он и из одной трубы - с грехом пополам.
   - Ну, черт с ним. До вечера подождем, а там  решим.  Если  не  очухается,
будем резать.
   - Оперировать? - уточнил Андрей.
   - Как хочешь, так и называй. Молись, чтоб не в твою смену.
   - Это страшно?
   - Да. Вонища жуткая. Крышку же снимать придется.
   - К нему придут ветеринары?
   - Сами управимся. Опустим в бак мясорубку, и вперед.
   - Мясорубку?!
   Андрей надеялся, что бригадир, как всегда, глумится.
   - Не настоящую,  конечно,  -  сказал  Чумаков.  -  Но  они  похожи.  Винт
огромный, по диаметру бака, и лопасти у него острые как бритва. И с зубцами.
Порубим твоего монстра и сольем в соседнюю емкость, а сюда нового запустим.
   Чумаков не скрывал, что разговор доставляет ему удовольствие.
   - Естественная ротация, - пояснил он. - Трое суток новый  монстрик  будет
расти, набирать массу, а на четвертые включится в наше грязное дело. Ты  его
от старого фиг бы отличил. Если б я тебе не сказал.
   - Вы хотите его убить?! - воскликнул Андрей, - Но его можно вылечить! Те,
кто его создал...
   - Ты рехнулся, Белкин. Все, мне некогда. Отбой. Андрей судорожно  глотнул
из бутылки и сел на стульчик. Такой жути он еще не слышал.  Сунуть  в  живое
существо пропеллер!.. И скормить останки его родственнику!
   Какая-то "ротация"... Не иначе, от слова "рот". Но  почему  естественная?
Что, жрать друг друга - это естественно?!
   - Барсик... - робко позвал Андрей. - Барсик! Неужели и ты?.. Ты  тоже  ел
кого-то из своих? Нет. Ты бы не стал. Я надеюсь, ты на такое не способен.
   Существо в баке молчало.
   Андрей допил лимонад и метнул бутылку в ведро. Бутылка пролетела мимо,  и
он, крякнув, пошел ее поднимать. Обходя  круглую  емкость,  он  краем  глаза
заметил, что на ней чего-то  не  хватает.  Рывком  повернув  голову,  Андрей
увидел Барсикову бирку - "С-НР-32/15". Кепка, висевшая  на  запорном  винте,
пропала.
   Вот, в чем дело! Кто-то убрал кепку, и номер  с  позорным  кодом  "HP"  -
"неразумный" оказался на  всеобщем  обозрении.  И  Барсик...  он  так  этого
стеснялся... вот, от чего он болеет. Черствые люди... Рубить  живое!  Он  же
просто обиделся. За это не убивают.
   Андрей пробежался по личным шкафам - кепки нигде не было. Ценности она не
представляла, в гуманитарке таких навалом, а с карточки  за  нее  спишут  не
больше, чем за пару  шнурков.  Позариться  на  нее  никто  не  мог,  значит,
специально убрали. Чумаков?.. Нет, он сюда заходит редко. Из своих кто-то?..
Но зачем?
   Андрей снова проверил шкафчики - тщательно, каждую  полку,  и,  не  найдя
кепки, снял свой халат.
   - Не печалься, Барсик, мы  все  прикроем.  Пока  будет  так,  а  потом  я
что-нибудь из дома принесу. Или, хочешь, краску  в  лавке  возьмем?  Замажем
твою табличку в несколько слоев, чтоб больше никто и никогда...
   Убедившись, что халат держится на  винте  крепко,  и  бирку  ни  с  какой
стороны не видно, Андрей вгляделся в бурлящую пену.
   - Надо, Барсик, пойми, - ласково проговорил он. - Надо кушать больше.  От
этого и тебе будет хорошо,  и  остальным.  И  Чумакову  тоже.  Простим  его,
Барсик, правда? Он как бы инвалид, Чумаков этот.  Так,  вроде  незаметно,  а
поближе его узнаешь, и жалко становится. У него нет чего-то важного.  Может,
половину души отрезали, или в сердце что-то нарушено. И еще... они  ведь  не
черы, тоже со своими проблемами... Им за все платить надо. Вот я тебе краску
задаром возьму, а Чумаков бы за деньги...
   Андрей прижался щекой  к  теплому  стеклу  и  продолжал  нашептывать.  Он
рассказывал Барсику  о  странном  поведении  Никиты  Николаевича,  о  бывшей
наставнице  Эльзе  Васильевне,  о  Сергее  Сергеевиче  и  его  замечательном
приборчике, и о повышении интеллект-статуса, и о покупке терминала...
   Когда Андрей оторвался от колпака, то обнаружил, что пены в емкости стало
чуть меньше.  Вторую  трубу  он  закрыл,  когда  количество  массы  достигло
максимальной отметки, теперь же темные хлопья плескались сантиметрах в  пяти
от рельефной линии. Андрей приблизил лицо к краю бака. Уровень  падал  -  не
так быстро, как хотелось бы, но все же Барсик начал есть активней.
   - Какой же ты молодец!
   Андрей несмело  тронул  рукоятку  второго  вентиля  и  вновь  заглянул  в
емкость. Затем крутанул штурвал еще, и уровень пополз вверх.
   - Ничего, Барсик. Потихоньку, не сразу... Нам не до рекордов.
   Скорость поглощения  то  увеличивалась,  то  уменьшалась,  и  Андрей  был
вынужден постоянно  подкручивать  ручки.  Где-то  через  час,  после  долгих
увещеваний, ему удалось запустить вторую трубу на полную мощность. Это  была
победа.
   Он вызвал бригадира и дрожащим голосом сообщил, что операция Барсику  уже
не требуется. Чумаков пролаял что-то невнятное и отключился  -  кажется,  он
был занят.
   До вечера Андрей так ни разу и не присел. У Барсика еще случались кризисы
- он то взбрыкивал и  отказывался  есть  совсем,  то  опять  брался  за  ум,
заставляя Андрея бежать к трубе и раскручивать вентиль до упора. Андрей даже
подумывал,  не  попроситься  ли  ему  на  следующую  смену  -   естественно,
бесплатно. Раньше, когда его менял профессор,  он  уходил  с  конвертера  со
спокойной душой, но на новенького, Царапина, полагаться было нельзя.
   - Угробит он моего Барсика, - бубнил себе под нос Андрей. -  Окончательно
угробит, ему же наплевать. Этой царапине даже интересно, как Барсика  рубить
будут...
   - Белкин, как дела? - проревело в ухе.
   - Два канала, - доложил он с гордостью.
   - Два?.. - задумался бригадир. - Штатный минимум...  Добро,  пускай  пока
поживет. Да, вот что! После тебя сегодня Новиков заступит.
   - Новиков?! - Андрей подпрыгнул от радости.
   - Царапин  опаздывает,  просил  подменить.  Он,  видишь  ли,  плохо  себя
чувствует. Трудяга!.. - хмыкнул Чумаков. - Еще раз почувствует себя плохо  -
будет себя чувствовать безработным. Нам тут хворые не нужны.  Верно  говорю,
Белкин?
   - Верно! - звучно ответил Андрей.
   Новиков пришел  минут  через  десять.  Андрей  пожал  ему  руку,  вкратце
обрисовал ситуацию и молча показал на висящий поверх таблички халат. Сменщик
так же молча покачал головой. Кепку снял не он, конечно. Андрей на него и не
думал. Новиков, с виду неприступный и вечно злой, был человеком неплохим.
   На улице еще не стемнело, и у помойки Андрей решил не останавливаться.  В
следующий раз смена закончится позже, вот тогда можно будет полюбоваться,  а
сегодня он что-то уморился. Барсик, стервец, совсем его загонял.
   Андрей с тревогой подумал о  мясорубке  с  острыми  зубцами,  но  тут  же
вспомнил про Новикова. С Новиковым Барсик не пропадет.
   На  полпути  к  линейке,  когда  Андрей   проходил   мимо   искусственной
лесопосадки, ему вдруг показалось, что из деревьев доносятся какие-то вопли.
Березовая рощица была довольно жидкой, но с дорожки он ничего рассмотреть не
мог.
   Он нерешительно встал и оглянулся  -  по  территории  конвертера  ползало
четыре комбайна, у станции виднелась чья-то спина; больше вокруг  никого  не
было.
   Крик послышался снова, на этот раз - уже отчетливо. Ему не  померещилось,
кто-то звал на помощь.
   Андрей стоял на узкой полосе асфальта и боролся с самим собой. Если его о
чем-то просили, то он, как  правило,  откликался.  Однако  слова  профессора
насчет незнакомки в кустах имели смысл.
   Сделав шаг в сторону березок, он опять остановился и закусил  губу.  Хоть
Никита Николаевич и ослаб рассудком, до  полного  маразма  ему  еще  далеко.
Профессор по-прежнему был для Андрея авторитетом.
   - Убива-ают!! - надсадно заорали из рощи.
   Срывающийся в хрип голос принадлежал явно не женщине, и  Андрей,  обругав
себя трусом, помчался к деревьям.
   До рощи было около ста метров. Андрей влетел в березки и на ходу подобрал
толстую палку.
   Дрались  трое,  точнее,  драка  уже  закончилась,   и   началось   дикое,
жесточайшее избиение. Молодые парни в разодранных майках лупили ногами  едва
шевелившееся тело. Человек на земле вяло перекатывался и лишь мычал. Все, на
что у него осталось сил, - это подтянуть колени к животу и закрыть лицо.
   Андрей, не сбавляя скорости,  отвел  дубину  назад  и  врезал  одному  из
подонков по спине. Палка с чавканьем разломилась, и у него в  руках  остался
короткий огрызок, из которого посыпалась рыжая труха.
   Парень прекратил пинать лежачего  и  недоуменно  обернулся.  Андрей  сжал
деревяшку еще крепче, будто она могла чем-то помочь.
   - Ты кто?..
   - Я... дознаватель! - ответил Андрей. - Что вы тут делаете?
   Обе реплики прозвучали настолько  глупо,  что  второй  тоже  отвлекся  и,
сплюнув, часто заморгал.
   - Гоша, это кто? - спросил он.
   - Хрен знает... - проронил Гоша.
   - А ч„ он тут?..
   - Щас спросим. Вообще-то, он меня стукнул,  -  с  картинным  спокойствием
произнес он.
   - Да-а?! Во, народ свирепый пошел!
   Андрей покосился на короткий обрубок и бросил его на землю.
   - Что же вы делаете, гады? - выдавил он. - Вдвоем на одного!..
   Кулак возле челюсти появился, не сказать  чтоб  внезапно,  но  совсем  не
оттуда и не в тот момент, когда Андрей ожидал. Он честно пропустил  удар  и,
потеряв равновесие, завалился на утоптанную траву.
   В небе крутанулись светло-зеленые кроны. Андрей впал в  какое-то  неясное
состояние, при котором лень не только двигаться, но и думать.
   Из этой  неопределенности  его  вывел  резкий  тычок  под  ребра.  Андрей
запоздало прикрыл печень локтем и получил еще один, слева.
   "Сразу надо было вставать,  -  с  тоской  подумал  он.  -  Теперь  уж  не
позволят...".
   В подтверждение пришло еще четыре удара, и Андрей обреченно отметил,  что
после такой серии точно не поднимется.
   Парни били наотмашь - переменяя  ноги  легко  и  споро,  словно  в  некой
задорной пляске. Боль возникала то тут, то там, и распространялась  по  телу
так стремительно, что через несколько секунд  была  уже  везде.  Однако  она
почти не беспокоила. Наоборот, с каждым ударом  боль  отходила  все  дальше,
становясь какой-то отвлеченной, существующей отдельно от Андрея.
   Переворачиваясь с боку на бок, он  иногда  успевал  поймать  мгновение  и
взглянуть на небо с вращающимися облаками.  Остальное  его  будто  бы  и  не
касалось.
   Он не помнил, когда отключился; облака  застыли,  как  на  фотографии,  а
шелест листьев стал  отчетливым  и  нестерпимо  громким.  Андрея  больше  не
трогали. Сбоку что-то трещало и пыхтело, но это относилось не к нему.
   Подняв голову, он  обнаружил,  что  находится  в  сознании.  Цепляясь  за
жесткую  траву,  Андрей  перекатился  на  живот  и  кое-как   встал.   Драка
продолжалась - видимо, мужчина очнулся и вызвал бой на себя. Парни  нападали
с двух сторон, но им редко удавалось достать его по-настоящему, и даже когда
они прорывали оборону, мужчина великолепно держал удар.
   Помедлив, Андрей до хруста в пальцах сжал кулак и впечатал  Гоше  в  ухо.
Тот не упал, но отвлекся, и мужчина добил его прямым в нос.
   Второй перешел из  нападения  в  защиту  и  начал  потихоньку  отступать.
Споткнувшись о торчавший корень, он повалился  на  землю  и  по-собачьи,  на
четвереньках, побежал куда-то в глубь рощи.
   - Спасибо, выручил...
   Андрей посмотрел на мужчину и с удивлением узнал в нем Царапина.
   - Как ты здесь оказался?
   - Случайно. Позвонил бригадиру, отпросился, а потом все-таки решил выйти.
   - Тебя уже заменили.
   - Ну и хорошо. Какой из меня работник? ? Илья с кряхтением  доковылял  до
пенька. - Этого урода надо в полицию сдать, - показал он на Гошу.
   - А что тут случилось?
   - Шел от станции, увидел, как они в лес  девчонку  тащат.  Та  кричит,  а
вокруг нет никого. Я, пока их догнал, они на ней уже кофту разорвали.
   - И ты ее... спасать?
   - Нет, очередь занял! - раздраженно  ответил  Илья.  -  Я  надеялся,  она
полицию вызовет, до вот ни черта. Смылась куда-то.  В  следующий  раз  пусть
сами отбрыкиваются. Может,  она  только  так,  для  порядка  сопротивлялась?
Стерва!
   История про девушку Андрею не понравилась. Что-то они, девушки, зачастили
в беду попадать.
   - Красивая? - спросил он.
   - Кто, баба? Так, средняя. Вся в розовом... Спасибо тебе, Андрюша.
   - За что?
   - Пока тебя хайдакали, я отлежался немножко. А  то  насмерть  забили  бы.
Ребята, кажись, под кайфом. Ладно,  кайф  уходит,  статья  остается.  Слышь,
эротоман? Покушение на изнасилование, плюс злостное  хулиганство  -  это  до
десятки. А за десять лет тебе такую шахту  продолбят,  что  проктолог  будет
заходить, не нагибаясь.
   - Ты откуда знаешь?
   - Сиживал я там, Андрюша, - спокойно сказал Илья. - Брезгуешь?
   - Да я... нет... - смутился он.
   - Все, что положено, я отбыл. Чист перед обществом.
   - Да я ничего... А что с ним в тюрьме будут делать?
   - Примерно то же, что он с этой девочкой собирался, - ответил Илья не без
удовольствия. - Но гораздо дольше и разнообразней.
   - Кошмар...
   - Святая традиция, не я ее придумал.
   - Мужики, отпустили бы... - оживая, пролепетал Гоша.
   Он попытался сесть, но Илья ударил его по лбу - несильно, для острастки.
   - Не успели же, она только испугалась... - захныкал Гоша. - Гришаня  все,
скотина! Я его отговаривал...
   - А по-моему, ты первый ей в трусы полез. Следствие разберется.
   - Илья... правда, - сказал Андрей. - И  девушка  эта,  жертва...  Где  ее
искать-то?
   - Не переживай. Они завтра еще одну поймают. Если мы его отпустим.
   - Не, мужики! - горячо воскликнул Гоша. - Чтоб я!..  Когда-нибудь!..  Это
Гришаня, он позарился. А я... да я практически девственник!
   - Вот в камере и лишишься.
   - Надо его отпустить, - сказал Андрей. - Если впредь пообещает...
   - Ты серьезно? Он - пообещает?! И ты поверишь?..
   - Иногда люди обманывают, но он получил хороший урок.
   Илья подобрал трухлявый обломок и задумчиво раскрошил его пальцами.
   - Наивный ты человек, Андрюща... Пес с ним,  пойдем.  А  ты  чтоб  лежал,
ясно?
   - Ну! - счастливо затряс головой Гоша.
   - Еще раз мне попадешься...
   - Я?! Ни в жизнь!..
   Внутри у Андрея вроде все было цело, но едва он .вышел  из  рощи,  как  в
боках закололо. В животе  что-то  беспрестанно  екало  и  шевелилось,  а  на
подходе к станции его разобрал болезненный, непрекращающийся кашель.
   - Полечиться тебе надо, - сказал Илья.
   Он держался бодрее, о побоище напоминала лишь опухающая губа и вымазанная
в глине рубашка. Илья немного  прихрамывал,  но  без  него  высокие  ступени
тамбура Андрей не одолел бы.
   В вагоне Илья наорал на какую-то бабку  и  заставил  ее  уступить  Андрею
место. Андрею было страшно неудобно, но от возможности сесть  он  отказаться
не мог. Он опять куда-то уплывал - дурнота  то  исчезала,  то  накатывала  с
такой силой, что темнело в глазах. Илья всю дорогу стоял рядом и придерживал
его за плечо.
   От станции до дома Илья тащил Андрея на себе.
   - У тебя же нога... - слабо протестовал Андрей.
   Илья весело матерился, называл его захребетником и приказывал заткнуться.
Он говорил, что скулеж ему мешает, и если Андрей произнесет еще слово, то он
его бросит. Андрей благодарно умолкал, но через  пять  шагов  снова  начинал
сетовать.
   Так они и плелись - мимо гуманитарки, мимо детской площадки  и  смеющихся
женщин в розовых блузках.
   Ввалившись в квартиру, Илья уложил Андрея на кровать и велел раздеваться.
Сам он снял рубашку, вымыл руки и пошел  на  кухню.  Минут  двадцать  оттуда
доносилось какое-то  позвякивание.  Андрей  подумал,  что  время  для  обеда
выбрано не очень подходящее, но спорить не стал.
   Из кухни Илья вернулся с большой кастрюлей, в которой  находилось  что-то
густое и черное.
   - Я это есть не буду, - заявил Андрей.
   - Я тоже, - сказал Илья. - В туалет хочешь?
   - Как?..
   - Как-как!.. По-маленькому.
   - В смысле?..
   - Не в смысле, а в кастрюлю.  Давай,  заодно  посмотрим,  что  у  тебя  с
почками. Будет кровь  -  связываюсь  с  клиникой.  Не  будет  -  без  врачей
обойдемся. Давай, говорю! - прикрикнул  он.  -  Или  я  пописаю,  если  тебе
приятней.
   Андрей, глупо улыбаясь, повернулся на бок и исполнил распоряжение.
   - Жить будешь... - промолвил Илья.
   - Что здесь? - осведомился Андрей с отвращением.
   - Народное средство. Чай, тертая картошка, сода и геркулесовые хлопья,  -
перечислил он. - И еще кое-что.
   Илья воткнул в черную массу любимую ложку Андрея и принялся перемешивать.
   - Ты где этому научился? - спросил Андрей.
   - Там, - нехотя бросил он. - Не дергайся, щипать  будет.  А  потом  будет
чесаться. Терпи. Когда совсем невмоготу станет, пойдешь мыться.
   Илья зачерпнул народного средства и без предупреждения вывалил его Андрею
на грудь.
   - Поздно, уже в дерьме, - сообщил он, оп