се это нужно опять  же  для
того, чтобы иметь больше товаров. В двадцать первом веке  Новой  Эры  ученые
сделали крупное открытие. Генетики  создали  существо,  решившее  сразу  две
проблемы: утилизацию отходов и производство сырья. За несколько лет на Земле
построили тысячи молекулярных конвертеров...
   - Конвертер! - хлопнул себя по ноге Андрей. - Я же  на  нем  работаю,  на
М-конвертере!
   - Гордись. Возможно, твоя работа -  единственное,  что  удержало  мир  от
последней  войны.  Это  существо,  поглощающее  мусор...  потомки  ему   еще
поклонятся.
   - Он не поглощает, он ест. Как мы.
   - Прекрати, Андрей. Если не возражаешь, я продолжу. Конвертер не снабжает
готовыми товарами, но он дает бесплатные материалы. Раньше  на  это  тратили
уйму энергии, а теперь она пошла на  другие  нужды.  Химики  изобрели  новые
полимеры, и впервые за  всю  историю  человечества  добыча  металлов  начала
сокращаться. Люди перестали зависеть от урожаев, ведь  конвертер  производит
любые органические соединения, в том числе и белки  для  продуктов  питания.
Поскольку конвертер использует  отходы,  больше  всего  от  этой  технологии
выиграли страны  с  населением  свыше  ста  миллионов  -  как  раз  те,  что
традиционно конкурировали и создавали нестабильность  в  мире.  Сотрудничать
стало выгодней, чем соревноваться, и в две  тысячи  шестьдесят  втором  году
крупнейшие державы объединились в  Федеративную  Демократическую  Республику
Земля. На этом Новая Эра закончилась. Маленькие страны, которым было. трудно
выживать в одиночку, потянулись к Республике, и через одиннадцать лет -  это
уже был первый век Новейшей Эры - к ФДРЗ примкнули последние, самые отсталые
и упрямые государства. Вся  Земля  превратилась  в  одну  страну.  Вместе  с
внешней угрозой исчезла необходимость тратить средства на содержание  армии.
Это дало мощный толчок развитию экономики. В двенадцатом году  Новейшей  Эры
Федеративная Демократическая Республика Земля была преобразована в Тотальную
Демократическую Республику. Поэтому мы и отмечаем День Единения Народов  два
раза: двадцать седьмого февраля и двадцать девятого мая.  Майский  праздник,
тот, что будет в  эту  пятницу,  как  раз  посвящен  окончательному  слиянию
человечества под  общим  небом  ТДР.  Вот  это  Эльза  и  должна  была  тебе
рассказать в первую очередь.
   - Сергей Сергеевич, хотите чаю? - неожиданно спросил Андрей.
   - Не откажусь.
   Андрей вышел на кухню и,  задвинув  табуретку  под  стол,  протиснулся  к
плите. Сахар у него постоянно кончался, точнее, Андрей почти всегда пил  чай
без сахара - просто потому, что забывал  взять  его  в  лавке.  Зато  запасы
печенья были неистощимы. Заходя в гуманитарку, он обязательно  брал  большой
пакет, на случай каких-нибудь гостей. Гостей, кроме Эльзы Васильевны, у него
не было уже года два, но пакеты с печеньем стали традицией.  Тем  более  что
выдавали их бесплатно, без списаний с лимитной карточки.
   Наполняя чайник, Андрей мысленно проговаривал услышанное и не  переставал
удивляться, как хорошо Сергей Сергеевич  обо  всем  рассказал.  За  каких-то
полчаса он объяснил то, что прежде представлялось Андрею темным лесом.  Если
выбросить некоторые заумные слова, то получалась незатейливая, но интересная
история, и он пожалел, что раньше читал все о помещиках да о  кораблях.  Там
тоже были сказки, но эта оказалась на редкость увлекательной.
   У Андрея, правда, остались кой-какие сомнения,  например  -  про  товары.
Сергей Сергеевич говорил, что товаров хватает на всех. Андрей не спорил, ему
хватало - и печенья, и одежды, и сахара, надо только не полениться  зайти  в
гуманитарную лавку. Однако нового монитора ему не видать до осени,  и  то  -
при условии, что летом он не будет транжирить. Стало быть, телемониторов  на
Земле меньше, чем нужно. Или они относятся не к товару, а к чему-то еще?..
   Дергая на плите разболтанные ручки, Андрей вспомнил про сетевой  терминал
и круиз, и сообразил, что это тоже не товары. Как  бы  много  ни  списали  с
карточки за новый монитор, его все же  можно  получить  бесплатно.  Круиз  и
терминал - никогда.
   Андрей протер поднос влажной  тряпкой  и  поставил  на  него  две  чашки:
пожелтевшую, с трещинкой - для себя, и праздничную, в цветочек, - для Сергея
Сергеевича. Ближе к цветастой он водрузил прозрачную пластмассовую вазочку и
с горкой насыпал в нее печенья. Андрею хотелось, чтобы все было  красиво.  В
конце концов, Эльза Васильевна улетела  в  свой  университет,  и  надо  было
привыкать к новому человеку.
   - Сергей Сергеевич, - сказал Андрей, занося  чай  в  комнату.  -  А  этот
Кембридж, он далеко отсюда?
   - На линейке не доедешь, - снисходительно  произнес  наставник.  -  И  на
электричке тоже. Только на самолете.
   - Билет покупать надо? А это дорого?
   - Я туда не летал, но думаю,  где-то  пятьсот  кредит-пунктов  или  около
того.
   - Пятьсот крепов? - изумился он. - Да это же половина терминала!
   - Терминал?.. Ты копишь деньги на сетевой терминал?
   - Коплю. Пока у меня четыреста. Три крепа  за  смену,  до  тысячи  -  еще
двести рабочих дней.
   - Долго, - посочувствовал Сергей Сергеевич. - А зачем тебе терминал? Есть
же монитор.
   - Он только показывает.
   - По нему можно и запросы рассылать. Вся Сеть к твоим услугам.
   - Монитор показывает и отвечает, но сам-то он ничего не  делает.  Он  как
простое окно.
   - "Не делает"! - хмыкнул наставник. - И что же ты  собираешься  на  своем
терминале делать?
   - Когда у меня будет тысяча крепов, тогда и посмотрим, - серьезно  сказал
Андрей. - Может, мне станет жалко, и я куплю что-нибудь другое. Ой, вы пейте
чай-то! - хватился он.
   - Я пью, это ты не пьешь. - Сергей Сергеевич громко прихлебнул и взял  из
вазочки темный, крошащийся крекер. - У тебя никаких вопросов нет? Про  Новую
Эру все понятно?
   - Ага. - Андрей набил рот печеньем и сосредоточенно прожевал. -  Нет,  не
все. Эльза Васильевна мне читала одну книгу, там люди встретили человечков с
далекой планеты. Где они?
   - Кто "они"?
   - Эти, с планеты.
   Сергей  Сергеевич  с  трудом  проглотил,  затем  покхекал  и   растерянно
посмотрел на свою чашку.
   - Неужели ты не отличаешь?.. Это же вранье.
   - Я сразу догадался, - покивал Андрей. - Никто  никуда  не  летал.  Ни  к
каким планетам.
   - А вот и летали, - с улыбкой возразил наставник. -  На  Луну,  на  Марс.
Никого там, естественно, не нашли. Еще отправляли автоматические  станции  -
это все было в конце Новой Эры, в последние сто лет.
   - А сейчас?
   - Сейчас прекратили. Только спутники на орбиту выводим, чтоб погоду знать
и связь поддерживать. В Солнечной системе, кроме нас, никого нет, а лететь к
какой-нибудь звезде - занятие бессмысленное.
   - Все равно, что пытаться на линейке доехать до Кембриджа...
   - Во-во, - довольно заметил  наставник.  -  Точно.  На  линейке  -  и  до
Кембриджа. Или то же, что копить на сетевой терминал, который тебе не нужен.
По-моему, тысячу кредит-пунктов можно потратить интересней.
   - Да?.. - с сомнением сказал Андрей. - А на что?
   - Не знаю, тебе видней.  Ну,  допустим,  на  круиз...  А  ведь  верно!  -
оживился Сергей Сергеевич. - У меня есть друг в туристической  компании,  он
что-нибудь посоветует. Как тебе идея? Выберем самое  лучшее,  самое  длинное
путешествие, чтоб все материки посмотреть, и все океаны. Вокруг всей Земли!
   - Да, это было бы здорово, - согласился Андрей. - А про какие вы говорили
планы?
   - Про наши с тобой?  Планы  грандиозные.  Но  предупреждаю:  это  секрет.
Друзья  дали  мне  на  время  один   прибор,   он   должен   повысить   твой
интеллект-статус.
   - Мы и так его повышаем. Мы же занимаемся.
   - Это не то. Ты с Эльзой больше года просидел. Сколько у тебя баллов?
   - Семьдесят пять, - виновато сказал он.
   - А будет - сто двадцать.
   - Как?! - отшатнулся Андрей. - Как сто двадцать?
   - Или сто сорок. Если, конечно, повезет.
   - Откуда у меня возьмется сто сорок баллов? Сроду сто сорок не было!
   - Это экспериментальная модель, ее недавно создали. Ученые  еще  долго  в
ней будут копаться, состариться успеешь. А мы ей воспользуемся. Только тихо,
никому ни слова!
   - Хорошо, когда друзья - ученые  и  эти,  из  туристических  компаний.  У
меня-то все друзья... сами понимаете, кто.
   Наставник сделал вид, что рассматривает ногти.
   - Я даже с Павловым не был знаком, - сказал Андрей.
   - С каким Павловым?
   - С Аристархом, которого убили вчера. Он в соседнем  доме  жил,  вон  его
окна, на двенадцатом этаже. А я его не знал.
   - У тебя не тем мозги забиты, - сурово проговорил наставник. - Ты о  себе
думай, о своем будущем.
   - Сергей Сергеевич... - Андрей потупился и отодвинул от себя вазочку. - А
если очень постараться, очень-очень сильно... Можно  ИС  еще  выше  поднять?
Чтоб не сто сорок баллов, а сто пятьдесят?
   - Ты же тогда пособие  перестанешь  получать.  У  тебя  отнимут  лимитную
карту. Будет обычная кредитка, а по ней просто так ничего не дают.
   - Я найду нормальную работу.
   - Андрей, ты не представляешь, что это такое у тебя  не  только  карточку
заберут, но и квартиру. Тебе  придется  за  все  платить,  все  покупать  за
деньги. У тебя останется лишь возможность ездить в линейке, но ты  и  сам  в
нее уже не сядешь, это я тебе обещаю.
   - Мне не нужна бесплатная линейка, - упрямо сказал  Андрей,  не  поднимая
лица. - И квартира мне бесплатная не нужна. Мне ничего не нужно. Я  не  хочу
быть чером...
   Сергей Сергеевич посмотрел на его макушку, на свесившуюся челку, и  вдруг
заметил, что рядом с недоеденной половинкой печенья падают крупные капли. Он
перегнулся через стол и,  притянув  голову  Андрея  к  своей  груди,  тяжело
вздохнул.
   - Мы попробуем, Андрюша, обязательно. Завтра.
   - Завтра мне на конвертер, - всхлипнул он. Сергей Сергеевич отпустил  его
затылок и вернулся к креслу. Погладив цветок на чашке, он снова вздохнул.
   - Послезавтра. Я буду в двенадцать, никуда не уходи.
   Андрей утерся рукавом и жадно допил чай.
   - Здесь идти-то некуда, - сказал он.
 
*** 
 
   Илья укрепил монитор и, отойдя на середину комнаты, полюбовался.  Плоский
экран висел кривовато, но чтобы его  поправить,  пришлось  бы  ввинчивать  в
стену новые кронштейны. Ничего, так тоже нормально.
   "Хьюлетт, Паккард & Кузнецов", в серебряной раме, без  единой  царапинки,
выглядел роскошно.
   Модель  позапрошлого  года,  оценил  Илья.  В  магазинах  такие  уже   не
продаются, но у некоторых скряг, наверно, еще остались. Через пару  лет  ими
обзаведутся все черы до последнего.
   - А я, значит, один из первых... - сказал он и невесело рассмеялся.
   Собрав с пола мягкий упаковочный пластик,  Илья  завернул  в  него  чужую
кепку и сунул все это в коробку из-под монитора.
   Внезапно защекотало запястье; Илья собрался  почесать  руку,  но  вовремя
вспомнил, что это виброзвонок, и поднес часы к губам.
   - На связи, - буркнул он.
   - Какие новости? - спросил монотонный голос. Микродинамик Илье  вшили  за
левое ухо, и каждое слово отдавалась нестерпимым зудом.
   - Монитор взял, - похвастал он. - И  гречки  два  килограмма.  Буду  кашу
варить.
   - Кашу?.. Мне не до шуток, Царапин.
   - Больше новостей нет.
   - И контакта нет, - сказали где-то под кожей. - Проблемы?..
   - В общем, да. Но я что-нибудь придумаю.
   - Ты уж постарайся, Царапин.
   - Хорошо. Все, отбой?
   - Отбой.
   - "Постарайся, Царапин!.." - раздраженно  повторил  Илья.  -  Стара-аюсь,
господин начальник, я стара-аюсь! А если он мне в глаза  сказал,  чтоб  я  к
нему не лез! Друзья ему, понимаешь, не нужны!.."
   Чер Андрей Белкин не понравился Илье  сразу.  Илья  ожидал  увидеть  либо
заторможенного дебила с квадратной головой,  либо  что-нибудь  тщедушное,  с
кривой шеей и дрожащими руками. Белкин же был физически здоровым - небритым,
взлохмаченным, с черной каймой под ногтями, но все же не увечным, не  жалким
типом из ролика социальной рекламы.
   - Постарайся, постарайся... - пробормотал Илья. - Самих бы сюда,  в  этот
отстойник!..
   Он заметил, что продолжает говорить вслух. Эту привычку Илья приобрел еще
в юности, с тех пор, как начал оставаться в  одиночестве  -  в  основном  на
сроки от года до трех. Он успел сменить много комнат -  некоторые  не  имели
окон, в  некоторых  унитаз  стоял  прямо  у  кровати,  но  такие,  чтоб  без
телемонитора, ему еще не попадались.
   - Это вам, конвой собачий, не просто так, а права человека! - изрек Илья.
- Без окна жить можно, без бухалова тяжело, но тоже можно, а  без  телика?..
Свихнешься!
   Он нашел в стене разъем и, откинув  защитную  крышку,  подключил  кабель.
Экран мягко засветился, в углу замигала пиктограмма автонастройки.
   Илья в ожидании прилег на кровать и поправил под головой твердую подушку.
Обустраивать быт по-человечески он не собирался. Когда-то это его  увлекало,
но теперь надоело. Всегда одно и то же: только приведешь квартиру в порядок,
уже пора переезжать. Единственное, чего Илья не мог терпеть, - это  тараканы
и отсутствие монитора. Тараканы здесь, кажется, не водились.
   Тонкий рубец за ухом все еще свербел, так  бывало  после  каждого  сеанса
связи. Илья выругался, но - мысленно. От вредной  привычки  разговаривать  с
самим собой  он  постепенно  избавлялся,  ведь  прошлое  было  позади.  Хотя
настоящее мало чем отличалось.
 
Глава 3 
Вторник, вечер 
 
   Проводив Сергея  Сергеевича,  Андрей  не  спеша  сполоснул  чашки,  убрал
печенье и рассеянно опустился на кухонную табуретку между столом  и  плитой.
Последние полчаса он двигался скорее по инерции,  чем  осознанно:  ходил  по
комнате, сметал крошки, делал что-то еще... Он не помнил, как  открыл  кран,
как поставил чашки на полку, - не помнил почти ничего. В мозгу  пульсировала
лишь одна мысль: "послезавтра, в двенадцать".
   Послезавтра, в  полдень,  Сергей  Сергеевич  принесет  "экспериментальную
модель",  -  уж   это   название   Андрей   заучил   крепко-накрепко   -   и
интеллект-статус повысится. Конечно, не до ста пятидесяти, но даже  прибавка
в пять-семь баллов была  бы  настоящим  чудом.  А  чуда  Андрей  желал  всем
сердцем. Когда видишь чудо, появляется и вера.
   Он посмотрел на будильник -  секунды  сменялись  фантастически  медленно.
Минуты, без толку моргая, вообще застыли на месте. В левом окошке  оцепенели
единица и четверка: начало третьего. Вечера не дождаться.  А  послезавтра  -
это так далеко, что и представить трудно.
   Андрей заставил себя встряхнуться и, переобувшись,  вышел  на  лестничную
площадку. Собственно, площадкой это назвать было нельзя:  по  этажу  тянулся
узенький коридор с бордовыми  прямоугольниками  дверей  и  двумя  лифтами  в
торце; где-то .посередине, за такой же дверью, находилась пожарная лестница.
Понятно, что в отсутствие пожара ею не пользовались.
   Ни в коридоре, ни в подъезде Андрей никого не встретил.  Он  не  особенно
интересовался тем, сколько народу живет в его доме, порой он не знал,  какие
квартиры на этаже заняты, а какие свободны. Соседи  появлялись  и  исчезали,
переезжали в другие блоки, кто - поближе к работе, кто - потому, что  надоел
вид из окна. Андрей был уверен, что из всех окон  видно  одно  и  то  же,  и
никуда особенно не рвался. На новом месте пришлось  бы  как-то  знакомиться,
как-то привыкать, а это его тяготило.
   Прожив в тридцать седьмом блоке больше десяти  лет,  он  завел  пять  или
шесть приятелей, с которыми иногда обсуждал фильмы. Это было скучновато,  но
не очень обременительно, как и вся его жизнь - вплоть до сегодняшнего дня.
   К двадцатым числам мая наконец потеплело. Мужчины сняли надоевшие  черные
ветровки и ходили в рубашках.  Женщины  красовались  в  удивительно  похожих
розовых блузках. По сути, это была одна и та же кофта,  растиражированная  в
умопомрачительном количестве. Блузы появились в гуманитарной лавке где-то  в
марте, еще в холода. Тогда все носили пальто - синие и коричневые,  прошлого
завоза, - и, в надежде приобрести к лету нечто  оригинальное,  бросались  на
розовый эрзац-шелк, как голодные. Женщины знали: на всех может  не  хватить.
Но в. этот раз хватило. Блузки были в витрине, блузки были на юных  кокетках
и старых грымзах, и даже на некоторых мужиках - в слегка перешитом виде. Вся
улица была нежно-розовой, и от этого поднималось настроение.
   "Блузки - точно товар", - машинально отметил Андрей. Если б они еще  были
разными... Но Сергей Сергеевич сказал определенно: основное свойство  товара
в Новейшую Эру - это изобилие. Изобилие было налицо.
   Андрей,  насвистывая,  завернул  в  гуманитарку  и  взял  пачку  сыра.  К
соседнему прилавку  стояла  очередь,  там  давали  растворимый  кофе,  и  он
подумал, не прихватить ли пару банок - себе  и  Никите  Николаевичу.  Однако
люди брали коробками, обслуживали их медленно, и он пожалел времени.
   К профессору, бывшему сменщику, Андрей собирался уже давно, да все как-то
откладывал. Сегодня оставаться дома было невозможно, и ноги сами несли его в
гости.
   Никита Николаевич жил в тридцать шестом блоке, напротив  через  шоссе  от
тридцать седьмого. Андрей пересек дорогу по застекленному мосту  и,  миновав
стандартный двор с каруселью и песочницей, зашел в подъезд.
   Профессор открыл сразу, словно стоял под дверью и кого-то ждал.  Впрочем,
если и ждал, то явно не Андрея. В глазах Никиты Николаевича  был  страх.  Он
так и вышел на лестницу - заранее испуганным.
   Испуг постепенно сменился удивлением, и профессор,  расслабляясь,  длинно
выдохнул.
   - Чего тебе, Андрюшенька?
   - Я... это... не вовремя я, Никита Николаевич? Профессор подвинул  Андрею
тапки и не оборачиваясь потащился в комнату. Сзади он выглядел  еще  хуже  -
жалкий, немощный старик. На сутулой спине, даже сквозь  жилетку,  проступали
острые углы лопаток. Брюки висели на одном ремне, и так трепались,  точно  в
штанинах были не ноги, а проволока.
   - Я вам, Никита Николаевич, сыру принес, -  сказал  Андрей,  доставая  из
кармана влажный сверток.
   -  Сыр?..  -  озадачился  профессор.  -  У  меня  есть.  Спасибо,  положи
куда-нибудь.
   - Как у вас дела, Никита Николаевич?
   - Дела?.. - опять задумался он. - Плохо, Андрюша. Чего  скрывать,  плохо.
Особенно теперь, когда уволили.
   - Это случается. ИС то понизится, то  повысится...  Его  не  угадаешь.  В
следующем месяце, глядишь, больше будет. Чумаков вас обратно возьмет.
   - Сомневаюсь, - сказал Никита Николаевич. - И насчет Чумакова,  и  насчет
статуса тоже, будь он проклят. Ты садись. Хочешь - в  кресло,  хочешь  -  на
кровать. Где тебе нравится.
   Типовая мебель была расставлена по шаблону, и путь  от  двери  до  кресла
Андрей прошел, как у себя дома: на третьем шаге обойти угол шкафа, на  пятом
- вильнуть влево от круглого стола. Он все-таки  выбрал  кресло.  Сидеть  на
чужой кровати было не очень удобно.
   - Никита Николаевич, а что же вы старые вещи с собой не  привезли?  Когда
из центра сюда переселялись.
   - Им тут делать нечего, - хмуро произнес профессор. - Они из прошлого,  а
его уже нет. Впереди, Андрюшка, у нас только будущее. Одно сплошное будущее,
- добавил он с непонятной горечью. - Чего там новенького?
   - Где?
   - Ну... там, - он показал большим пальцем то ли за окно, то ли в небо.
   - Ничего, - растерялся Андрей. - Вообще, убили кого-то.
   - Н-да? - Никита Николаевич прилег на кровать и скрестил руки на груди. -
И кого же у нас могут убить?
   - Павлова какого-то.
   - Аристарха?!
   Профессор вскочил и, беспомощно подвигав руками, сел обратно.
   - Аристарха, - подтвердил Андрей.
   - Из тридцать седьмого?
   - Да, он в моем блоке жил. В тридцать седьмом.
   - Боже... Его-то зачем?.. Он-то что?.. А это точно?
   - Ко мне сегодня полицейский приходил, - с гордостью  поведал  Андрей.  -
Допрос мне делал, чтоб убийцу найти. Сказал, из моего окна все видно. А я не
видел... А кто этот Павлов?
   - Аристарх? Так, человек был... Чер,  вроде  нас  с  тобой.