извиняюсь, попытаюсь вместо него объяснить я.
     Вот,  предположим,  вы  приближаетесь  к  Черной   Дыре,  которая,  как
известно,   захватывает   все  живое  и  в  себя  втягивает,  стоит   только
приблизиться  к ней  на  опасное расстояние. Вот вы начинаете на нее падать.
Это происходит  очень  быстро; вы,  конечно, ничего  такого, о чем я  дальше
раскажу, просто не замечаете, но если б вы замечали, происходило бы так.
     Великий Ньютон учит - чем дальше вы от Черной Дыры, тем вас к ней тянет
слабее, но  все  равно  сильно.  Когда вы на  нее падаете, например, головой
вниз,  то голову вашу к ней притягивает  сильнее, чем ноги, которые наверху,
потому что  они  от Дыры, которая вовсе  не  дыра, А просто  так называется,
немножечко  дальше.  Немножечко  -  это сначала. Но по мере того, как вы  на
Черную Дыру  падаете, разница в притяжении между  ногами и  головой начинает
сказываться все сильней и сильней. И наступает момент, вы уж извините, когда
вам  стало  бы  больно,  если  б  только  вы  не  падали  так  быстро  - вас
растягивает, а потом разрывает напополам.
     Казалось бы, прости-прощай, дорогая жизнь, здравствуй, Петя. Но дальше,
поскольку вы потери осознать еще не успели, происходят  дальнейшие события в
нижеследующем  порядке.  Ваши  две   половинки   тоже  разрываются,  и  тоже
напополам.  Потом  разрываются четвертинки. Потом -  и так далее, до  теории
элементарных  частиц,  которая, как  нам известно  из слегка информированных
источников,  гласит:  есть  минимальный  размер,  меньше  которого  никакого
размера  нет.  И,  соответственно,  ваша  частичка,  которая  этого  размера
достигла,  разорваться  уже  просто  никак не  может  - по  законам  физики,
утвержденным   и   должным    образом    проголосованным    Межгалактическим
законодательным собранием, которое мы с вами каждые восемь стандартных лет с
таким трудом переизбираем.
     Ну  вот никак не может эта частичка еще  раз  напополам разорваться - а
вы, то  есть ваши бренные,  все еще  падаете на эту  дыру.  И потому  должны
разорваться еще раз напополам, потому что иначе нарушатся физические законы.
Разорваться вы, кстати, тоже не  можете, за это уж пожалуйста, извините -  и
опять-таки все из-за тех же законов, очевидно неправильных.
     Но  закон  есть  закон. Особенно  физический. И  если он в любом случае
нарушается, то  нарушаются  тогда уже все  абсолютно  законы, в том числе  и
Закон об Ипотеке. Но это к слову.
     А когда нарушаются  все  физические законы,  утверждает  теория,  может
случиться все, что угодно. В том числе вы можете встретить дьявола и ожить -
тем более, что умереть вы к тому времени не успели.
     Как рассказывал  неоднократно (и, конечно, не так наукообразно) Анатоль
Максимович, попав  однажды по  недоразумению в Черную Дыру, встретил  он  не
дьявола,  а  самого  Бога. Тот  сидел посреди заштатной  такой  планетки,  в
небольшом таком кафе за рюмкой местной водки и приветливо улыбался.
     Увидев такое, Анатоль Максимович просветленно спросил:
     - Скажи, приятель, уж не ты ли, сотворивый сие?
     На что существо,  упорно называемое Анатоль Максимовичем самим Господом
Богом, ответило утвердительно и спросило в свою очередь:
     - Чего тебе надобно, Анатоле?
     И тогда Анатоль Максимович, настрадавшийся перед тем  и вообще склонный
к спиртному, вместо счастья для всего человечества попросил рюмку.
     Дальше Анатоль Максимовчи помнил  то,  что оказался  посреди черт знает
какого Глубокого Космоса, но уже не в Черной Дыре. И с той поры, натурально,
обуреваем мечтой.
     - Что ж  ты, Анатоль Максимович, такой дурак? - поинтересовался Проспер
Маурисович. - Вот неужели  трудно было  спросить, какое первое  место в мире
занимает  Комкон-2,  и где ему  искать  Странников,  для  поиска  которых он
предназначен?
     На что ответили ему несколько человек, числом два -  Анатоль Максимович
и  сын его Тим  Анатолич, - однако Проспер  Маурисович  успел закрыться  так
называемым "блоком" и попало ему совсем чуть-чуть.
     - Скажу тебе после  того, - сказал  ему после того  Анатоль Максимович,
отдышавшись  и  успокоившись, -  что из чистого  любопытства спрашивал я про
Странников, не упоминая, впрочем, Комкон-2, который, как тебе известно, есть
организация сугубо секретная и не подлежащая разглашению. И ответил мне Бог,
что Странников, если не трогать,  то  и они  тебя тоже  не  трогать будут, а
далее перевел  разговор на темы,  которые я не помню. И отстань, пожалуйста,
Проспер  Маурисович,  подонок, сволочь,  подлец, и радуйся, что тебя к этому
путешествию допустили.
     - Не хочется прерывать вашу беседу, -  подал вдруг  голос вегикел, - но
мы приближаемся к точке бифуркации. Причем очень эсхатологической точке.
     * * *
     Н
     икто  и  виду  даже  не  подал,  что  чего-то  там не  недопонял насчет
эсхатологической  точки  бифуркации   -  все  как-то  так   встрепенулись  и
разволновавшись спросили, что же, мол, в таком случае прикажете делать? Один
Анатоль Максимович чего-то там  в своем мозгу себе отложил, но,  признаться,
мы так и не  удосужились полюбопытствовать  у него, чего именно.  Вот теперь
жалеем.
     Анатоль Максимович сделал многозначительный вид, произнес: "Момент!", -
и спешно удалился в комнату управления. По забывчивости он не отдал вегикелу
распоряжения  выйти из  режима номер один и наши друзья остались пребывать в
окружении  диких рож,  джунглей  и унитазов.  Анатоль Максимовича причем  не
видя.
     -  Видал, как?  - спустя  немного погодя  сказал  Проспер Маурисович. -
Бифуркация!
     -  Да  уж!  -  с  уважением  в  голосе  отозвался  Боб  Исакович.  - Не
хухры-мухры! Тут по этому поводу анекдот интересный имеется. В  одном модном
салоне встретились тут как-то Странник и комконовец. Вот сидят они, смотрят,
как перед ними бабы в  голых платьях  моды новые представляют,  а комконовец
вдруг и говорит.
     Тут  Боб Исакович  стал  усиленно  вспоминать,  что  же  именно  сказал
комконовец  Страннику  и вспомнил только  конец  анекдота,  где было  что-то
насчет  баньки и  еще  чего-то, такого  же  неприличного,  и  когда  Проспер
Маурисович понял, что больше на этот раз из анекдота ничего не  предвидится,
то он глубокомысленно заключил:
     - Вот такова вся наша жизнь!
     Тим,  которого  анекдоты и  рожи  совсем  не  веселили,  пошел  к  себе
доругиваться с Марией. Остальные тоже были не прочь разойтись, но только вот
они  не знали, в  каких направлениях им следует расходиться,  потому  что  в
связи с некоторой потерей памяти они не  помнили, где находятся их комнаты и
есть ли таковые (то есть их комнаты) вообще.
     - А  вот интересно, какая  она, эта планета на  самом деле?  - еще одну
паузу спустя начал разговор Проспер Маурисович.
     - Я думаю, Проспер  Маурисович, - опять-таки отозвался Боб  Исакович, -
что  планеты такой  нет в природе нашей Вселенной. Природа  таких  планет не
делает - они ей  противны.  Да еще чтоб сквозь  черную дыру. Это уж, Проспер
Маурисович, совсем, я думаю, сказки.
     - Видишь ли, Боб, - пояснил свою мысль Проспер Маурисович, - меня лично
в такой планете интересует  ее такая, знаешь ли, странность. Как это можно -
Где Все Можно? А странности нас, комконовцев, привлекают профессионально.
     - Думаешь, Странники там?
     - А где ж им быть-то еще?
     - Где? Где угодно. Например, совсем нигде.
     На  эту  реплику  Проспер  Маурисович  оскорбился  и   решил   временно
замкнуться в  себе. Там, по крайней мере, никто вслух  не подвергал сомнению
существование Странников. В конце концов,  сказал  себе  Проспер Маурисович,
если на той планете Странников нет, то ведь можно их там  и изготовить. Если
все можно.
     Между  тем, разобравшись с эсхатологической точкой  бифуркации, Анатоль
Максимович  решил  для  разнообразия  наконец-таки  понять,  в  какую  часть
Глубокого Космоса занесло Максима неправильное толкование такой элементарной
команды, какая перед сном была ему произнесена, и попробовать  добраться  до
Планеты, Где Все Можно наиболее коротким путем.
     И быстро выяснилось, что задачу Анатоль Максимович поставил перед собой
не такую простую.  Постоянное  и неумеренное  потребление спиртных напитков,
как выяснилось, притупило его память, умерило  сообразительность, но Анатоль
Максимович  очень рассчитывал на  то неуловимое нечто, которое у регрессоров
Комкона-2,  так  же,   как  и  вообще  дальних  звездопроходцев,  называется
пространственным или почему-то "глубинным" чутьем.
     Если  кто  не  знает, глубинное чутье  -  это такая  штука, без которой
звездонавт  не звездонавт.  Если он не чует, где именно и  в какой конкретно
точке пространства  времени следует совершить прокол, ему остается поставить
свой вегикел в режим автопилотирования и ждать себе, ничего не предпринимая,
куда вегикел его  вывезет  - и совсем не факт,  что  обязательно туда,  куда
нужно.  Потому  что вегикел, со  всеми  его  громадными  массивами памяти  и
прочими   сверхинтеллекторными   штучками-дрючками,   чутьем  совершенно  не
обладает.
     Другие  злятся и  говорят, что это обыкновеный человеческий расизм, что
никакого  такого чутья у  человека нет, точно так же, как  не  может быть  у
человека ни одного преимущества перед интеллекторным существом, а вовсе даже
и  наоборот,  но я  вам скажу  - чушь! Есть  оно  у  человека,  это чутье, и
вегикелы,  кстати,  его намного больше ценят, чем те же самые  люди, вот оно
как.
     Чутьем своим Анатоль  Максимович ужасно  гордился и  всегда был уверен,
что оно не покинет его до самой смерти. Это совершенно неважно, что находясь
как бы в изгнаниии на Аккумуляторной Станции, Анатоль Максимовичу негде было
свое  чутье применять -  хватало  и того,  что оно просто было и  делало его
королем пространства-времени.
     А   теперь,   ткнувшись  раз,   ткнувшись   два,   Анатоль   Максимович
почувствовал, что извините.
     Причем с  вегикелом вообще конфуз получился - Анатоль  Максимович никак
не мог сообразить, какие это такие координаты ему его Максим называет.
     -  С  вами, - обратив  внимание  на  такое  дело,  заметил после долгих
разбирательств  Максим, - истощится даже интеллекторное терпение. Я, Анатоль
Максимович, вам на чистейшей интерлингве уже  битый час твержу одни и  те же
координаты, а вы все спрашиваете: "А где это?".
     - Нет, правда, а где это? - недоуменно спросил Анатоль Максимович. - Ты
мне какую-нибудь привязку скажи.
     -  Какую я  вам  могу  сказать привязку,  когда сюда еще  ни  одна нога
человека не вступала!  - ответил Максим.  -  Откуда мне вам взять  привязку,
когда ее здесь отродясь  не  было. Девственные, вам же  говорят, места! И не
знаю я, какая галактика, что вы ко мне все с названиями пристаете. Нет здесь
никаких названий.
     - А если в первом режиме посмотреть?
     - Нет, ну  вы все-таки  не  очень  понятливый, Анатоль Максимович. Если
привязок  нет,  названий  нет, нога  не вступала, то откуда же взяться здесь
первому режиму, странный вы человек!
     -  При Проспере такое  не говори. Обоих сгноит. Ты все-таки покажи  мне
первый режим.
     - Ну,  пожалуйста,  если вам так  хочется. Хозяин -  вы! -  оскорбленно
ответил вегикел и комната управления погрузилась во тьму.
     - Это что? - спустя после паузы спросил Анатоль Максимович. - Это вот и
есть твой первый режим? А где рожи?
     - Очень я на вас удивляюсь, Анатоль Максимович, -  так прокомментировал
вегикел заданный  ему вопрос. -  Вы  разве не поняли,  что с рожами  это был
демонстрационный  режим, утрированный. Не темноту же им  показывать. Я в том
смысле вас понял тогда, чтоб проняло.
     - Ну,  пронять-то оно... Постой-ка, постой-ка!  - вдруг  сказал Анатоль
Максимович, вглядываясь во тьму. - А вот это там что, светленькое такое?
     - Где? - сказал вегикел.
     - Хороший вопрос от вегикела! - похвалил Анатоль  Максимович. - Я вижу,
а он не видит. Он "где" спрашивает. Да вон там же, погляди хорошенько!
     - А. Это там, что ли? Такое светленькое?
     - А какое же еще оно может быть здесь, - возмутился Анатоль Максимович,
- посреди этой сплошной черноты?
     - Я думаю, Анатоль Максимович, - ответил вегикел, - что следы какого-то
мелкого  и   древнего   события,   случайно   зафиксированного  астрономами.
Что-нибудь типа Сверхновой или ну я не знаю.
     -  Во-во!  -  гордо  сказал Анатоль  Максимович.  -  Вот  тем-то  вы  и
отличаетесь  от  нас,  от   регрессоров,  что  не  чуете,  куда  надо  соплы
направлять. А я чую - оно! Туда давай.
     Вегикел направил  соплы, куда ему было сказано, и сделал такой  жесткий
прокол,  что  Боба  Исаковича чуть  не  вывернуло наизнанку  -  очень  потом
ругался. Однако их снова постигла неудача и  они забрались еще дальше вглубь
Глубокого Космоса.
     -  Так недолго  и заблудиться,  - осторожно  посетовал вегикел, на  что
Анатоль Максимович отреагировал очень бурно.
     После пяти  или шести  дополнительных  попыток выбраться не  то  что  к
Планете, Где Все Можно, но и просто хотя бы куда-нибудь поближе к Обитаемому
Ареалу, вегикел сказал:
     - Мне-то вообще-то что, Анатоль Максимович,  я механизм, мне не больно,
я таким галопом хоть тысячу лет скакать могу.  Но мне вас и гостей  ваших до
слез жалко. Я вас, Анатоль Максимович, христом богом предупреждаю: еще  один
такой скачок - и я тогда точно заблужусь.
     Анатоль Максимович  был  от всей этой  ситуации очень нервен, в душу  к
нему начало закрадываться  страшное подозрение, что неумеренное  потребление
спиртных  напитков дурного  качества может сказываться не  только  на памяти
или,  там, скажем, уме, но  и на глубинном чутье также.  И  он после  такого
неуважительного  замечания  со стороны  Максима совсем  уже  был готов с ним
очень крупно поговорить, чтоб не вмешивался,  железяка  такая,  в творческий
процесс проникновения в  пространство и  время, но в этот  момент  в комнату
управления, размахивая бутылками и руками,  ввалились Боб Исакович,  Проспер
Маурисович и Аскольд - каждый из них чрезвычайно пьяный.
     - Новый анекдот!  - закричал  Боб Исакович Анатоль Максимовичу, который
на которого при этих словах посмотрел грустно. - Возвращается комконовец  из
командировки домой, а жена лежит в постели со Странником... Или нет, не так!
Наоборот!  Приходит  жена   из  командировки  домой,  а  в  постели  муж  со
Странником. Забыл. Но очень смешно!
     - И вот так вся наша жизнь, - мрачно отрезюмировал  Проспер Маурисович,
на что Аскольд захихикал.
     В который раз за этот тяжелый день Анатоль Максимовичу пришлось немного
выждать спустя после многозначительной паузы, после чего он заорал:
     - Во-о-он!
     Все сразу подошли к Анатоль Максимовичу и стали его сильно жалеть. И от
их жалости обмяк  Анатоль Максимович,  и отхлебнул из бутылок, и пожаловался
им на полную потерю глубинного чутья. Анатоль Максимовича успокоили, сказав,
что это от абстиненции и что надо ему еще  из бутылок немножечко отхлебнуть.
Что он тут же, из желания восстановиться, и отхлебнул.
     Тут вегикел сказал:
     - Анатоль  Максимович и его  гости, -  сказал он  тут,  -  Еще раз хочу
известить вас об угрожающей нам  опасности затеряться в необозримых глубинах
Глубокого   Космоса  и  потому  не   производить  больше  экспериментов   по
быстрейшему достижению цели,  в которую, кстати,  я не  очень-то и  верю.  Я
предлагаю вам всем, во имя вашей  же  безопасности,  передать все управление
мне,  а  я,  в свою очередь,  включу реверсивный  режим  и пойду по нашим же
следам,  пока мы не попадем  на Аккумуляторную Станцию или, если  уж вам так
заблагорассудится, в  границы Обитаемого Ареала. Потому что еще  один  такой
скачок и я за последствия не ручаюсь.
     - О,  времена, о,  ндравы!  -  воскликнул  на это  Анатоль  Максимович,
предварительно  из бутылок еще  разок отхлебнув.  - Нас учит  автомобиль! Он
говорит нам,  чистокровным людям,  что нам  делать, а мы покорно следуем его
приказаниям из-за нашей собственной немощи. А? Я говорю на это!  Включай еще
раз  первый режим, вегикел,  подло тобою  выключенный и  строго следуй  моим
приказам, возражениями меня не гневя!
     И снова в комнате управления воцарилась полная темнота.
     На этот раз темнота была действительно полная и даже в чем-то страшная,
но Анатоль Максимович вглядывался очень старательно и преуспел, увидав слева
какие-то плавающие круги.
     - Туда, вегикел! -  приказал он, для верности показывая рукой. - Здесь!
Шесть - один  - ноль - пять - восемь  и попробуй только не понять  то, что я
тебе приказал!
     - Здесь?!!  - акцентируя невероятное удивление, спросил вегикел.  -  Но
здесь же ничего нет.
     - Исполняй!
     - Ну, - умывая руки, сказал вегикел, - раз вы так хотите... - Однако на
середине фразы он вдруг был прерван Аскольдом.
     -  Ой, простите меня,  пожалуйста,  ой, вы подождите  немножечко, - сам
своей  смелости изумляясь, сказал он, - но вот  вы,  пожалуйста, если можно,
спасибо,  чуть-чуть правее подайте. Мне кажется, я вот просто  так чувствую,
что это будет вернее.
     При этих словах вегикел хмыкнул с явственным  оттенком презрительности,
а  Анатоль Максимович приготовился как  следует возразить,  но тут  на сцену
выходит Тим, который, помирившись  с Марией и  для  большей  верности  ее за
плечи обняв, как раз в этот момент появился в комнате управления.
     - Нет, - своим глубоким  голосом сказал и даже провозгласил он. -  Надо
не просто  чуть-чуть  правее, а еще чуть-чуть  и самую капелечку на запад, я
сам скажу, когда надо произвести манеувр.
     И  если  на  слова  Аскольда  Анатоль  Максимович собирался  интенсивно
возражать, то на желание своего сына Тима самолично провести манеувр ответил
полным согласием и восторгом.
     - Скажи, Тим, у тебя что - чутье? - спросил он.
     - Папа, да. - опять же глубоким голосом ответил ему  Тим, гордо обнимая
Марию, почему-то молчащую безо всякой злобы. - У меня чутье. Я так чувствую.
     - Вот кем мой  сын  будет  - звездонавтом первого класса!  -  заявил  в
качестве реакции Анатоль Максимович и еще раз отхлебнул из бутылок.
     - А я? - поинтересовался Аскольд. - Буду ли я тоже звездонавтом первого
класса, как вы думаете, Анатоль Максимович?
     Но Анатоль Максимович не обратил внимания на его вопрос.
     - Максим! - провозгласил  и даже  приказал он.  - Этот манеувр проведет
мой сын Тим.
     И  Тим  скомандовал  Максиму совершить  прокол  пространства-времени, и
когда оно прокололось, Максим произнес:
     - Хм! Ваш сын, Анатоль Максимович, очень удачно произвел манеувр.
     Вот так,  случайно и  невзначай,  находят свое место  в  жизни  большие
таланты.
     Вместо полной темноты  первого режима  пространство вокруг  них  тускло
поблескивало  разноцветными,  хотя  и  довольно  бледными,  пятнышками.  Тим
переполнился  чувствами  и  еще крепче  обнял Марию,  отчего  та  немножечко
хрустнула, ни слова, впрочем, не возразив.
     В  обстановке полного восторга  и обожания Тим, который очень  много от
отца знал о проколах, провел  еще  три-четыре манеувра, в результате которых
вегикел наконец выбрался в пространство, сплошь обступленное ногой человека.
Максим   сообщил   координаты,  Анатоль   Максимович,  сильно  прищурившись,
обнаружил несколько хороших привязок и сообщил:
     -  Вот  теперь  добраться  до  Планеты, Где Все Можно  -  сущий пустяк.
Максим, я передаю тебя в хорошие руки, которые за считанные проколы приведут
нас к желанной цели. Значит так, Тим. Доберешься вон до того облачка, за ним
налево  два прокола по шестьдесят, а потом ищи во втором режиме рыжую майку.
Это  мой  тайный и  очень секретный знак.  А  я пойду  отдыхать,  потому что
сегодня я уже утомился.
     * * *
     Допив  из  бутылок, Анатоль  Максимович  отправился  в свою спальню  на
заслуженный отдых, однако отдохнуть ему так и не удалось.
     Во-первых, из-за того, что хотя Тим и обладал ярко выраженным глубинным
чутьем, однако