.  - Что ты
думаешь насчет того, где мне такой вегикел отцу в подарок достать?
     - Я  думаю,  - совершенно  серьезно ответил ему  Боб  Исакович,  -  что
дальний  вегикел  для подарка  отцу тебе не  достать  нигде.  И космодром не
достать. И даже еще одну Аккумуляторную Станцию, пропади она пропадом. Такие
подарки  президенты друг другу  делают.  Или  короли.  А папочка  твой -  ты
извини,  конечно,  но  он  совсем  не  король.  Даже  близко  до  короля  не
дотягивает.
     Тим  внимательно  посмотрел  Бобу  Исаковичу в глаза, задумчиво пожевал
нижнюю губу, не  чокаясь сделал пару глотков  "Забористого"  и  только тогда
подвел итог разговору.
     -  Вот здесь ты ошибаешься, Боб, - сказал  он  Бобу  Исаковичу. - Папке
моему подойдет только королевский подарок.
     И приготовился выслушивать возражения.
     * * *
     Первым делом Тим пошел по официальным каналам.
     По  ним  он пришел  к  Просперу  Маурисовичу  Кандалыку,  Эксклюзивному
Представителю Комкона-95 В Аккумуляторной Станции И Ее Окрестностях.
     Тим ему сказал:
     - Проспер!
     -  А! -  ответил  Проспер  Маурисович,  занятый  поверх  головы  своими
комконовскими делами.
     - Проспер, слушай меня внимательно!
     - Ну? - ответил Проспер Маурисович.
     - Ты мне должен помочь.
     - Ага.  Так? - сказал Проспер  Маурисович и проявил заинтересованность.
Он подумал,  что Тим,  хороший в принципе мужик, хотя и буйноватый маленько,
сейчас изъявит желание быть секретным осведомителем.  У Проспера Маурисовича
даже появилось  радостное предвкушение, потому  что у него  очень мало  было
секретных  осведомителей,  совсем мало,  ну просто ни  одного, и  за это его
ругали.  Если Тим захотел хотел  стать осведомителем, то  Проспер Маурисович
запросто ему в этом сможет помочь.
     - Проспер, смех смехом, но мне нужен вегикел.
     Ага, подумал Проспер Маурисович, немного  разочарованный, но надежды не
потерявший. Потребность. Уловка 0003.
     - Так-так-так-так-так! - заинтересованно отреагировал  он и  перегнулся
через   стол,   чтобы   показать   Тиму,   как   сочувствует  Тиму   в   его
вегикелопотребности. - Значит, вегикел.
     - Я  хочу  у  тебя спросить, - продолжал Тим, - какие для этого бумажки
надо заполнить. Быстрей, пожалуйста, а то я спешу.
     - Ну,  что ж, - сказал  Проспер  Маурисович, радостно потирая  руки.  -
Бумажки, конечно, придется позаполнять.  Не без того. Это ты правильно,  что
ко  мне пришел. Без  меня тебе туго  пришлось бы с этими  самыми  бумажками.
Пиши.
     Он начал диктовать, а Тим - изумленно записывать. Но когда они дошли до
формы номер триста сорок семь, среди них произошло столкновение.
     -  Тебе какой вегикел хочется, мастер? - спросил  Проспер Маурисович. -
Если   простенький   попрыгунчик,  тогда   одно  дело.  Если  полупаром  для
безвоздушки  -  тогда  дело  совсем  другое.   Тут  всякие  трудности  могут
встретиться.
     Про себя Проспер Маурисович одновременно подумал, что вот  сейчас я его
огорошу предложением облегчить всю эту бумажную волокиту.
     Тим между  тем отложил свое  мемо и, желая выразить  отрицание, покачал
головой.
     - Мне, Проспер, нужен вегикел самый настоящий, а не какое-нибудь фуфло.
Не обязательно  новый.  Но чтоб  непременно  для  звездонавтики. Для дальних
перелетов. Полупаром  я и  без бумажек достану. О попрыгунчике уже не говоря
вовсе.  Мне вообще-то вегикел  нужен  такого примерно типа,  на которых отец
ходил.
     - Ах, отец... - саркастически проиронизировал Проспер.
     - Я, понимаешь ли, отцу своему хочу подарить вегикел. На день рождения.
У него день рождения скоро и я хочу сделать  ему подарок. А ему вегикелы эти
самые чуть не каждый день снятся. Вот я и хочу вегикел ему подарить, чтоб он
не  мучился и к звездам своим, когда захочет, мог смотаться без затруднений.
Он  у меня  пилотом  раньше  работал.  На  таких вегикелах. В Комконе, между
прочим.
     Наступила  пауза,  во  время  которой Тим  скромно  ожидал  продолжения
диктовки, а Проспер Маурисович в изумлении жутко моргал.
     - Шутки шутим, мастер? - проморгавшись, грозно спросил он.
     Тим изобразил недоумение.
     - Шуточки, значит? Над официальным лицом?
     Из   всего   огромного   кадастра   преступлений  против   безопасности
человечества, на которые вот уже  пятнадцать лет охотился этот невысокий, но
ужасно прочно  скроенный человек,  больше всего он  ненавидел  шуткошучение.
Даже самый  слабый  намек на несерьезность к  своему ведомству он немедленно
пресекал,  жалея, что  не имеет возможности тут  же  применить к преступнику
высшую меру космической безопасности. Мир устроен несправедливо - так считал
Проспер Маурисович Кандалык.
     - Какие шутки, Проспер Маурисович? - возмутился Тим, хорошо знакомый  с
его отношением к юмору. - Я на полном серьезе!
     - Я тебя слушать, Тим, совсем не хочу, - ответил ему Проспер Маурисович
и отрицательно при этом покачал головой. - У  меня такого желания нет и быть
никогда не может,  потому что  хватит мне  и тех  неприятностей,  которые ты
навлек. Тем более насчет вегикела. Комкон - это  тебе не транспортный отдел.
Ты насчет вегикела туда обращайся. Все. До свидания, Тим.
     - Я почему тебя спрашиваю насчет  вегикела, - как бы  и не услышав, что
ему сказано  "до  свидания", продолжал Тим. - Я тебя потому насчет  вегикела
спрашиваю, что вроде как бы и некуда мне больше обращаться  насчет вегикела,
кроме  Комкона. Если бы  у  нас был транспортный отдел,  я бы в транспортный
отдел никогда  бы не пошел насчет  вегикела,  потому  что у них  вегикела не
допросишься. Но  транспортного отдела у нас  нет, поэтому я пришел  к  тебе.
Помоги мне насчет вегикела, Проспер! Очень нужно.
     - Нет,  - решительно заявил  Проспер Маурисович. - Извини меня, Тим, но
нет. И еще раз нет.
     - Но почему? - стал интересоваться Тим. -  Вон у вас  сколько вегикелов
на  Ла Гланде. И никто  никогда ими не  пользуется.  Я  же знаю,  ты можешь.
Объясни  мне, почему ты не хочешь помочь мне насчет вегикела?  Разве  я тебя
хоть раз подводил?
     -  Нет, - ответил Проспер тем же  решительным тоном. - Ты меня подводил
не раз.
     - Зря ты намекаешь, Проспер, на ту историю с прожекторами, - с обидой в
голосе упрекнул его Тим. - Мне это даже обидно.
     - Я намекаю на ту историю совсем не зря, - сказал Проспер Маурисович. -
Я  вообще-то думаю, что от этой  истории с  прожекторами  обидно должно быть
мне. А не тебе. И если ты, Тим, обижаешься на это, тогда извини.  Я ничем не
могу тебе помочь. И не очень хочу, потому что работа у меня ответственная, а
ты дикий и  безответственный человек.  Я  хочу, чтобы ты понял  мою позицию,
Тим.
     Воспоминание  об  истории  с прожекторами, когда Проспер Маурисович,  а
вместе  с ним  в  его  лице  и весь  Комкон  были выставлены в глупом свете,
расстроило Эксклюзивного Представителя, поэтому он несколько времени  молчал
и смотрел на  Тима подозрительными глазами. Посмотрев, он объяснил Тиму свою
позицию с помощью таких слов:
     - Вас вон  сколько, а я один. И ты меня не отвлекай всяческой глупостью
своей. Ты меня оставь в покое, мастер, со своими хулиганскими предложениями,
а то у меня работы - вот по сю пору.
     С  этими  словами  Проспер,  желая  проиллюстрировать,  сколько у  него
работы, крепко ударил внутренним ребром ладони по своему могучему лбу, вреда
которому не нанес. Потом он крякнул, подчеркивая  невообразимую полноту дел,
и еще раз крякнул, выражая негодование, наклонил  голову и очень внимательно
стал рассматривать чистую поверхность стола.
     Тим с полным уважением  присел на краешек стула. В  тишине  он просидел
так  минут пять, не  меньше. Он  все это  время не отводил  глаз от Проспера
Маурисовича, ушедшего с головой в работу. После чего осторожно вздохнул.
     Проспер Маурисович продолжал изучать стол. Насупив брови, подозрительно
поджав губы, он что-то такое свое обдумывал, неподвижный, как скала.
     Тогда Тим легонько кашлянул и сказал:
     - А вообще-то как у тебя, Проспер Маурисович?
     - А? - Проспер  Маурисович поднял  на него свой взгляд и сердито двинул
своими бровями, выражая удивление, что Тим еще не ушел.
     - Я говорю, жизнь как? С детишками твоими сейчас что? Наверно, выросли?
     Проспер  Маурисович  кратко  подумал,   кивнул   и,   загибая   пальцы,
перечислил:
     -  Остолопы. Негодяи. Лентяи. Бездельники. И  хулиганье  паршивое. Даже
хуже тебя.
     - Природа отдыхает на детях гениев, - понимающе сказал Тим.
     - Точно! Еще вопросы есть?
     - Не болеют?
     - А что им сде...
     Проспер Маурисович тут  осекся.  Страшное подозрение сощурило ему глаза
до тонюсеньких, злобно поблескивающих черточек.
     -  Нет, ты все-таки надо мной  шутишь, - тихо, но с выражением произнес
он. - Ты надо мной опять издеваешься, над моими детьми издеваешься, а больше
всего ты  издеваешься  над Комконом.  И  вот  я  сейчас  займусь, Тим, твоим
персональным делом.
     На  угрозу эту Тим не обратил никакого внимания, потому что  ну кто  же
будет обращать внимание на угрозы Проспера Кандалыка. Но  он  обиделся и тут
же об этом заявил вслух.
     - Ты меня обидел, Проспер,  - сказал он невесело. - Ты обвинил  меня  в
том,  что  я  могу  над детьми издеваться, пусть даже и твоими детьми.  Вот,
оказывается,  как ты обо мне думаешь. Не знал я,  Проспер, что  обо мне  так
подумать можно.
     Проспер  Маурисович,  человек, обычно  со своего  мнения  не сбиваемый,
вдруг ни с того, ни с сего почувствовал себя виноватым и по этому поводу тут
же  тихонько крякнул.  Он,  конечно,  совсем  никакого  не  подал  виду, что
чувствует  себя  виноватым, он даже наоборот, сам посмотрел  на  Тима вполне
обвиняющим  взглядом, но Тима обвиняющим взглядом  не  прошибешь, Тим  вовсе
никаких обвиняющих взглядов и не заметил, вот еще!
     - И ведь  ты сам, Проспер,  над  детьми смеяться  можешь.  -  сказал он
наоборот. - Вот что обидно.
     - Как это? - удивился Проспер Маурисович. - Почему это?
     - Ты надо мной смеешься, Проспер,  надо мною ты,  Проспер, издеваешься.
Потому что для  моего  отца я  дите, а ты  мои сыновние чувства, например, к
тому же отцу,  высмеиваешь  и не  хочешь мне  помочь для отца  на  день  его
рождения подарок достойный приобрести.
     - Да приобретай ты какие  угодно подарки  своему сран... своему отцу на
его день рождения! -  возмущенно  возразил на это Проспер Маурисович. - Я-то
здесь причем?  Я,  что  ли,  должен ему подарки  дарить  в  виде  незаконных
действий против самой главной организации,  которая только есть в Ареале? То
есть, если  ты  научных  слов не  понимаешь,  почему это  я, Тим, должен все
предписанные  мне предписания нарушить и  тем самым поставить крест  на моей
автобиографии  из-за того только,  что ты захотел  ему подарочек невозможный
преподнести и меня в это дело втягиваешь?
     - Ты, Проспер, лукавишь,  и я это очень  даже хорошо понимаю,  - тем же
невеселым  тоном продолжал Тим. -  Я уж не  говорю о том, как твой  Комкон в
твоем лице,  в этой  твоей тусклой  физиономии, обращается со  своим  верным
пилотом, который столько...
     -  Как  он, скажи мне, Тим! - возопил  возмущенный  Проспер  Маурисович
донельзя,  -  Ты  лучше  вот   это  скажи:  Как  он  сам  с  нашим  Комконом
обращается?!!! Как он его подвел в той истории, из-за которой...
     -  ...который  столько сделал для Комкона, - продолжал не слушая Тим, -
который  все ему отдал, и теперь заброшен в  самый глухой угол нашей славной
Галактики,  чтобы здесь  бесполезно  для  других  и для  себя тоже проживать
остаток своего несправедливо пенсионного возраста. Тогда как.
     - Что "тогда  как"? Ну что, ну что "тогда  как"?  Что ты  этой странной
конструкцией хочешь сказать Комкону  в моем  лице?  -  в  ответ ему  Проспер
Маурисович поспешил воскликнуть.
     - Вот  именно что тогда как, -  ответил ему Тим. - Я ведь не  повышения
для  него  прошу,  не  восстановления  его  в  звании  пилота,  которое  так
несправедливо  у  него  отняли.  Простой  вегикел  для звездонавтов,  ничего
больше.  Вегикел, которых  на  твоем, Проспер, попечении  штук триста на  Ла
Гланде без  всякого дела  стоит. И которые,  в  сущности, никому  не нужные,
всеми забытые, отбывают на  Ла Гланде такое  же тюремное  заключение, что  и
отец у нас, на Аккумуляторной Станции.
     Проспер с силой шлепнул по столу своей мощной ладонью.
     -  Хватит,  Тим!  Я  просто  не  имею  такого  права  -   распоряжаться
стратегическими резервами на Ла Гланде. И нечего тут! Совсем уже!
     - Он не имеет права, - с горьким сожалением констатировал Тим. - У него
триста штук ржавеющих вегикелов, а он не  имеет рава. Спасибо, Проспер. А я
тебе еще с прожекторами помогал. Хотя и не имел права.
     - Насчет прожекторов, Тим, ты бы помолчал!
     - Молчу, Проспер, молчу. Тим Камеррер не  из  тех, кто  на  каждом углу
кричит о своих добрых  делах. Он  не требует благодарности. Он на  нее молча
надеется.
     - Тим, если ты еще раз об этих прожекторах...
     - Благодарности он не ждет. Он - наивный человек! - ждет, что люди тоже
пойдут ему  навстречу. Он еще  молод  и потому верит  в людей. Он до сих пор
лелеет, что если у  кого-то завалялось триста штук ржавых, старых, никому не
нужных вегикелов, то уж один-то ему уступят, чтобы он смог сделать достойный
подарок  своему  отцу,  когда  у того  случится день рождения.  Если  б  дни
рождения  каждый  день  случались,  тогда  понятно. Но  они  бывают  за  год
практически  только раз.  Тим немногого просит. Но  если ему  отказывают, он
уходит. Он просто  сам  берет тогда то, что ему нужно. До  свидания, Проспер
Маурисович!  Представляй свой  Комкон получше и  поэксклюзивней.  А от  меня
послушай - не ожидал я, честное слово, не ожидал.
     - Вот-вот, до свидания!
     - Когда твоим детям, Проспер Маурисович, понадобится вегикел, пусть они
приходят  ко мне.  А к тебе  пусть они за вегикелом не приходят.  Пустое это
дело - к тебе за вегикелом приходить.
     Просперу Маурисовичу стало  отчего-то  не  по себе. Он даже  крякнул от
смущения и подумал: "Что это я, в  самом деле? Разве  не  прав я,  отказывая
Тиму в его сумасшедшей просьбе?"
     Вслух же он произнес:
     - Я тебе не советую,  Тим, при мне свои  преступные намеренья обнажать.
Ты не имеешь никакого права предписания нарушать и...
     - Предписания! -  горько  засмеялся Тим. - Предписания! О-хо-хо. Вот до
каких  взаимоотношений  дожили   мы  у  себя  в   Поселке.  Личная   дружба,
взаимоподдержка,  взаимовыручка,  взаимопомощь,  взаимопонимание  - все  это
ничто перед предписаниями  от  людей, которых мы никогда в жизни не увидим и
которым  никакого  дела  до нас нет.  До  свидания,  Проспер, я пошел на  Ла
Гланду. Хотя, посмотрев на тебя, я уже и не надеюсь, что меня там поймут.
     -  Конечно, тебя там не  поймут. С тобой даже и разговаривать не будут.
Там люди не для того, чтобы понимать, а  для  того, чтобы вегикелы охранять,
которые ты у Комкона разграбить хочешь.
     -  Так ведь ты же официально-то не даешь! У тебя на  каждый вегикел  по
тысяче предписаний  предписано,  у  тебя  только одного нету предписания, по
которому  друзьям  помогать предписывается.  Да и  сам  ты,  получается,  не
человек, а предписание. Так что давай, Проспер, беги,  сообщай, что  я на Ла
Гланду  собрался за подарком бывшему сотруднику Комкона. У  тебя же  и такое
предписание есть, чтоб сразу сообщать. А то чего доброго поругают. Беги. А я
пошел.
     Совсем нехорошо стало Просперу Маурисовичу Кандалыку, когда он подумал,
что с ним в Поселке сделают, если он и впрямь сообщит.
     - Я-то промолчу, Тим, я-то человек, а вот  ты меня подведешь, как тогда
с прожекторами подвел, - заговорил он  жалобным и одновременно  укоризненным
тоном. - Я-то что, а  вот ведь ты не подумав полезешь, а там охрана, тебе же
потом неприятности будут. Как ты этого не понимаешь, дурак ты,  дурак! Ох  и
дурак! Остолоп и обормот! И другие за тебя пострадают.
     Тим подошел к двери и взялся за ее ручку.
     - Ну, до  свидания я уже  тебе  говорил, так что до свидания,  Проспер.
Беги, сообщай.
     -  Да  не  собираюсь я  сообщать! - взмолился Проспер Маурисович.  -  Я
сообщать, Тим, никуда о тебе не собираюсь. Я о Странниках сообщать должен. И
о  странных  событиях, которые они  там у себя расшифруют и прикинут, просто
это  странное  событие или  не  просто, а  связано  с ихними, Странническими
поползновениями на наш Космос. А так - ни Странников, ни странного события -
ты всегда  так  себя ведешь, для меня  это давно не странно,  еще  с  той  с
прожекторами истории. Вот если другие  сообщат,  которым странно  покажется,
что  кто-то там  на комконовский вегикловый парк  руку поднял,  вот тут  они
сгоряча и неправильно расшифровать могут. Ты  понял? Тебя ведь  без  совета,
без  помощи,  без поддержки  и взаимовыручки никак  на  Ла Гланду  отпускать
нельзя.  Ты  не  спеши,  подумай,  Тим, ты,  может,  что-нибудь другое  отцу
придумаешь подарить, а?
     - Нет, - ответил  ему  Тим,  по-прежнему  за ручку двери держась.  -  Я
подарок уже выбрал. И не  надо мне от тебя никакой взаимопомощи, раз ты так.
Сам  как-нибудь.  А  ты со своей взаимовыручкой,  Проспер Маурисович, ко мне
больше не суйся. Обидел ты меня. И разочаровал. Вот так-то!
     - Я насчет взаимовыручки всегда тебе рад, Тим. - с сожалением, но очень
решительно  ответил  ему на это Проспер Маурисович. - Я  хочу, чтобы  ты это
себе  запомнил.  Но  я никогда не буду оказывать тебе  помощь  в  незаконном
присвоении  собственности  Комкона,  Эксклюзивным Представителем  которого я
здесь являюсь.  Особенно после  той истории  с прожекторами.  Так и запомни,
Тим. Никогда!
     - Ах, так? Тогда я тоже тебе кое-что скажу, Проспер Маурисович. Ты тоже
можешь ко мне  насчет взаимовыручки обращаться - Тим Камеррер не из тех, кто
будет помнить обиды, когда его взаимовыручка вдруг понадобится. Но  ты  меня
даже и не проси, чтобы я тебя попросил насчет взаимопомощи  на Ла Гланде. Не
попрошу. Что угодно - только не это. Потому что, повторю тебе, я разочарован
и обижен. Я от тебя такого отношения вовсе  не  ожидал. До свидания, Проспер
Маурисович!
     С этими словами Тим вышел и оставил Проспера  Маурисовича в одиночестве
и с горечью в сердце.
     * * *
     - Ты куда это собрался на ночь глядя? - спросила стерва Мария, глядя на
Тима, размякшего в кресле перед телевизором.
     Тим для начала размяк еще больше, но потом взъерепенился.
     -  Вот это "это", - конфликтным голосом  сказал он. - Ты почему сказала
"это"? У тебя никаких прав на это "это" нет и не может быть. Спросила бы как
все люди, куда, мол, идешь, милый,  не надо ли чем помочь? Сравни: "Ты  куда
собрался?" (нежным,  хотя и удивительно противным фальцетом).  Или вот  так:
"Ты куда - ЭТО - собрался?" (гадким басом).
     - Я  тебе  вопрос  задала,  бабник  (слово  "бабник"  Мария как  всегда
выплевывала с большим упором на первую букву "б"). Куда это ты намылился? Ты
куда сопла-то начистил, чудовище несуразное?
     Тим  поначалу  решил защитить свое достоинство  и высказать стерве все,
чего  ее поведение заслуживает, но потом вспомнил, что времени  мало и решил
демонстративно ее выпад насчет "бабника" и "чудовища" проигнорировать.
     -  ЭТО! - сказал он, как бы думая вслух. - Нет, ну надо же - ЭТО. Сидит
себе человек, программу интересную  смотрит, вечер на Территории, устал -  а
ему  говорят  "ЭТО"! Человек сидит себе и  смотрит интересную  программу.  И
никого не трогает. И  вообще-то думает отдохнуть  и поспать.  А в это время,
его самый родной человек, вместо того, чтобы...
     В этот момент самый его родной человек выключил  телевизор с программой
примерно годовой давности и заорал:
     - Я, конечно,  дура и я, конечно, не понимаю! Он  куда-то  намылился, а
дуре можно и не говорить ничего! Весь поселок шу-шу-шу, и на меня с жалостью
смотрит...
     - С  жалостью, - наливаясь гневом,