повторил Тим. - Это интересно. Скажи
мне, Мария, кто конкретно смотрит на тебя с жалостью?
     Мария  не очень любила,  когда  Тим наливается гневом, поэтому немножко
сдала назад.
     -  Ну, может, не  с жалостью, может, просто осторожничают, но все равно
смотрят.
     Тим встал.
     -  Мария, - произнес он,  - прекрати  свои  претензии  и выслушай  меня
внимательно. Я сейчас уйду, потому что мне надо. Мы с тобой иногда не  очень
мирно живем,  но я  хотел, чтобы  ты  знала, Мария: никакая женщина здесь не
замешана. Знай, Мария, мы, Камерреры, своим женам первые пять лет никогда не
изменяем. А то, что потом, зависит от них - такова наша человеческая природа
Камерреров.  Так  мы  приучены.  И  если  кто-нибудь  что-нибудь  где-нибудь
когда-нибудь (в течение пяти лет) тебе скажет, что, мол, Тим, Мария, от тебя
гуляет, ты можешь спокойно расцарапать его мерзкую рожу.
     - Не беспокойся, -  ответила  ему  Мария, ничуть не сбавив  обвиняющего
тона  в  нотках своего  голоса. -  Уже. Разодрала так, что два дня рожу свою
поганую наращивать будет. И все из-за тебя, бабник поганый!
     На  что  Тим понимающе  пожал  бровями  и  начал  собираться к  ночному
путешествию на Ла Гланду.
     Посмотрев на то, как собирается Тим,  и попрожигав его вот уж  поистине
прожигающим взглядом, Мария сказала:
     - Это что-то серьезное. Я с тобой. И только попробуй.
     Тим попробовал. Потом пожал на это плечами и на улице повторил попытку:
     - Тебе говорено дома сидеть?
     Мария со злостью промолчала.
     Тим остановился и стал прикидывать, как бы все-таки  от нее отвязаться.
Не то чтобы он не понимал, что от Марии, если уж у нее вступило,  отвязаться
невозможно. Он  прекрасно  все понимал, не  первый  (хоть  и  не пятый)  год
вместе. Но Тиму очень  не  хотелось тратить время  на  споры с человеком,  с
которым  очень трудно спорить. Он совсем не  хотел ввязываться  в  серьезную
драку, когда такое дело. Он поэтому возмутился и сказал:
     - Мария!
     - Ха! - ответила жвна.
     Он еще сильнее сказал:
     - Мари-ия!
     И после  того, как Мария на него посмотрела, Тим неожиданно подумал, да
пусть ее, потому что  ее  это тоже  касается. Если не получится.  Ему только
очень не хотелось сдаваться перед женщиной. Пусть даже это Мария. Он поэтому
сделал вид, что навязывает ей ее же решение.
     - Иди за мной, - приказал он.
     И опять Мария ответила:
     - Ха!
     И выплюнула напоследок:
     - Бабник!
     Тим задумчиво оглядел жену.
     -  Мария, -  убеждающим  голосом  начал  он. -  Я даже  совсем никакого
внимания не  буду обращать  на твой несправедливый упрек. Он глуп. Мне очень
не  хочется, Мария, чтобы люди тыкали в меня  пальцем и  говорили: "Вот идет
человек, жена  которого глупа и несправедлива".  Мне  придется заставлять их
молчать, но у  меня время  никакого  нету на это.  Я  вынужден взять  тебя с
собой, Мария,  чтобы люди  не видели, как ты глупа.  А  теперь иди за мной и
постарайся мне не мешать.
     После этих слов Тим благостно улыбнулся своей самой внутренней улыбкой,
увидев, как яростно перекосилось у Марии лицо.
     Мария,  как хорошо  известно  в  Поселке,  очень  не  любит,  когда  ей
приказывают. Еще  меньше  она любит, когда ей приказывает ее муж Тим.  Но ей
совсем не  хотелось оставаться дома только  потому, что  Тим  приказал ей за
собой  следовать.  Мария  оказалась разрываема  между  желанием  идти  и  не
уходить. Вот почему так яростно перекосилось у Марии лицо.
     - Ты думаешь,  я  не понимаю, - спустя  погодя  сказала  она Тиму. - Ты
думаешь, я полная дура  и  совсем понять не могу, что ты это нарочно мне так
приказал.  Он мне, видите  ли,  приказал. Он мне, видите  ли, велел.  Рабыню
бессловессную из меня строит. Нет уж, бабник, не надейся. Куда ты, туда и я.
     - Я именно  это тебе  и сказал делать, Мария. - несколько разочарованно
ответил  ей  Тим.  - Я очень рад, что ты не хочешь со мной спорить.  Иди  за
мной, а то я начинаю опаздывать.
     - Ха! - презрительно сказала Мария и быстрым шагом последовала за своим
мужем. Она опасалась подвоха и решила сделать  все, чтобы по пути муж от нее
не убежал, как уже бывало.
     Но Тим убегать  не собирался.  Решив свои семейные  взаимоотношения, он
пошел дальше, на стерву никакого внимания больше не обращая.
     Скоро они пришли к дому, где их ждали Проспер  Маурисович, Боб Исакович
и  Аскольд  Мораторья, плюгавенький мужичишко  с огромным  носом,  который к
компании Тима прибился по своей собственной инициативе, как только услышал о
его желании немножко подразграбить Ла Гланду.
     -  Тебе  же сказано,  отвали! -  заявил Тим  Мораторье, как только  его
увидел. - Нечего тебе делать на Ла Гланде, еще напортачишь чего-нибудь.
     -  На какой  это Ла Гланде? -  грозно спросила  Мария, единственная  из
всего  Поселка не  знающая о планах Тима. - Ты что,  вправду собрался на  Ла
Гланду? Что ты там забыл на Ла Гланде, спрашиваю я тебя?
     - Подожди, Мария, -  остановил ее  Тим. - Мне надо  поговорить  с  моим
другом Аскольдом. И  я тебя предупреждаю - я не хочу слушать, что ты думаешь
об Аскольде. Мы договорились, Мария?
     Мария замолчала, сказав глазами, что она думает об  Аскольде, и Аскольд
подумал было оскорбиться на  ее взгляд, но оказалось,  что у него нет на это
никакого  времени,   потому  что  Тим  действительно   захотел  с  Аскольдом
поговорить.
     - Аскольд, - сказал он. - У меня мало времени и я не хочу ввязываться с
тобой  в разговоры,  я просто хочу  сказать, что шел бы ты домой, и добавлю,
что ты мне помешаешь там, куда я собираюсь.
     - Чем это я помешаю тебе на Ла Гланде? - спросил Аскольд.
     - Я ничего о Ла Гланде не говорил, - отрицательно сказал Тим. - Я держу
в секрете то место, куда  сейчас собираюсь. Нечего тебе на Ла Гланде делать,
вот что я тебе скажу.
     - Я тебе не  только не помешаю, а, даже  наоборот, смогу помочь разными
плодотворными идеями. Которых у меня много. Ты ведь знаешь, Тим!
     - Знаю,  - ответил Тим. - И поэтому не беру.  Хватит  с меня истории  с
прожекторами.
     -  Вот  оно,  значит,  что,  -  выразительно сказал  Проспер, глядя  на
Аскольда многообещающими глазами. - Так вот оно, значит, как.
     - Тим! - сказал Аскольд.
     - Эй! - сказала Мария. - Что ты потерял на Ла Гланде? В чем звключается
твоя цель?
     И одновременно к Тиму обратился Проспер:
     - Тим, так вот оно, значит, почему? Я правильно понимаю?
     Но Тим  никому  не  ответил.  Он быстрыми шагами направился  к  окраине
Поселка, где на Большом Пустыре его  уже ожидал заранее пригнанный полупаром
"Сиверия".
     Почти все окна в жилом квартале  были погашены и Тим по  пути несколько
раз оборачивался к друзьям, подавая им знаки,  чтобы они потише  топали.  За
Тимом, не отставая ни на шаг, бежала на цыпочках встревоженная Мария.
     - Моя цель, Мария, - сказал ей Тим на ходу, -  заключается в том, чтобы
по-тихому  сделать одно  секретное дело, которое  тебя не касается. Поэтому,
Мария, очень я тебя попрошу - пожалуйста, без этих твоих.
     На  что  Мария  зловещим  шепотом   ему  на  ходу  отвечала,  несколько
запыхавшись:
     - Вот домой вернемся,  тогда я тебе устрою. Это надо же - он чего-то на
Ла  Гланде забыл!  Нет, а? Да еще какую компанию с собой потянул! У нас что,
нет в  Поселке нормальных людей?  Нет, а? - он  с собой на Ла  Гланду  такую
компанию потянул.  Да еще  смеет жене молчать, в  чем  заключается его цель.
Нет, а?
     Большой Пустырь, место  тайных  встреч всех  влюбленных Аккумуляторного
Поселка, встретил  их полной тишиной. То и дело натыкаясь на заблаговременно
разбитые  фонари, Тим добрался, наконец, до старинного,  еще  безатмосферных
времен, бункера и толкнул тяжелую дверь.
     В  лицо ему ударил яркий  свет, раздались приветственные восклицания  и
Тим,  к своему  удивлению  и неудовольствию, увидел  внутри  бункера большую
группу своих знакомых, а также их родственников.
     - Здравствуй, Тим, дорогой,  желаем тебе удачного путешествия!  - хором
сказали  ему знакомые  и  их родственники, размахивая  при  этом бутылками и
руками.
     -  Так  он пьянствовать здесь собрался! -  заключила Мария,  по инерции
произнеся фразу зловещим шепотом.
     - Нет, - ответил Тим, разглядывая знакомых и их родствеников. - Я здесь
собрался не  пьянствовать. Я  это дело запланировал  на потом. Я  совсем  не
понимаю, зачем собрались  здесь все эти люди и почему они приветствуют  меня
этими бутылками и руками?
     - Мы провожаем тебя на Ла Гланду, где ты  хочешь  раздобыть межзвездный
вегикел для подарка  своему отцу на его день рождения, - ответили знакомые и
их  родственники  уже не  хором.  -  Это благородно  с  твоей  стороны и  мы
собрались  здесь,  чтобы  пожелать  тебе   удачи   в  намеченом  на  сегодня
мероприятии.
     - Вегикел? - не веря своим ушам, переспросила Мария. В подарок этому...
Целый вегикел на день рождения?!
     Не обращая  внимания на супругу, Тим повернулся  к  сопровождающим  его
Бобу Исаковичу, Просперу Маурисовичу  и Аскольду Мораторье и укоризненно  им
заметил:
     - Я, между прочим, просил вас держать мои планы в тайне. Я вам доверял,
а вы меня подвели. Мне горько, что мои друзья так меня подвели.
     На что знакомые и их родственники тут же Тима и успокоили.
     - Мы никому не скажем! - пообещали они.
     - Кому  это "никому" вы  не скажете? - с отчаянием в голосе  спросил их
Тим. - Кто этот "никто", который о моих секретных планах не знает?
     Немножко подумав, знакомые и их родственники ответили ему так:
     - Мы, во-первых, ничего не скажем от твоих планах Анатоль  Максимовичу,
твоему отцу, для которого ты хочешь приобрести такой  замечательный  подарок
ко  дню его  рождения. Мы  немножко  подумали и решили, что  пусть это будет
сюрприз для  Анатоль Максимовича. Мы также  ничего не  скажем о твоих планах
представителям  Комкона, в чьем  оперативном  ведении находятся  межзвездные
вегикелы, хранящиеся на Ла Гланде и прочих, нам неизвестных, местах. Никому,
кроме, конечно, Проспера Маурисовича Кандалыка,  которого ты сам же,  Тим, в
свои планы и посвятил.
     -  Это каким  же представителям Комкона  вы не скажете о моих планах, -
все с тем же отчаянием  в  голосе спросил их Тим,  - если,  кроме  Проспера,
никаких представителей Комкона в Поселке нет?
     - Да, - тут  же подтвердил Проспер, - я есть Эксклюзивный Представитель
Комкона на Аккумуляторной станции, о чем  неоднократно ставил в известность.
Других здесь, к сожалению, действительно нет.
     - Вот мы и тем более не скажем, раз их нет, -  ответили Тиму знакомые и
их родственники.
     С  этими  словами они расступились и Тим с непрекращающимся отчаянием в
голосе   увидел  украшенный  цветами  полупаром  "Сиверия".  Наступила  пора
прощаться.
     Но  тут  прощанию помешала жена Аскольда по имени Эсмеральда Иосиповна,
не успевшая из-за домашних дел к торжественной части. Эсмеральда считалась в
Поселке очень любящей  и  очень заботливой женой. Аскольду часто говорили  о
том, как ему повезло с Эсмеральдой. Аскольд, впрочем, считал, что заботливая
она немножечко чересчур.
     Эсмеральда  прибежала  в  очень   взволнованном  состоянии   и  тут  же
обратилась к Аскольду с просьбой  остаться  дома. На что Аскольд уголком рта
попросил жену не позорить мужа перед людьми.
     - Не пущу! - заявила ему Эсмеральда. - Я очень волнуюсь за тебя, потому
что ты опять в какую-нибудь историю влипнешь. Как тогда с прожекторами.
     - Вот оно  как! - задумчиво сказал себе Проспер Маурисович. -  Вот оно,
значит, что получается.
     Аскольд опять  заработал  уголком рта,  пытаясь  угомонить  Эсмеральду,
однако та, не слушая своего мужа, бросилась к Тиму.
     - Тим, - воскликнула она, - не бери, пожалуйста, моего мужа Аскольда на
Ла Гланду, очень тебя прошу.
     - А я его и не беру, -  ответил ей Тим.  - Я его, даже наоборот,  всеми
силами отговариваю от этой поездки.
     -  Но  ты же  знаешь, Тим, - возразила  Эсмеральда, -  ты же  прекрасно
знаешь,  что  он вечно за  тобой увязывается,  а потом в  неприятные истории
попадает.
     - Знаю, - согласился Тим. - Но я каждый раз его отговариваю.
     Тогда Эсмеральда обратилась к Марии.
     -  Но  хоть ты-то, Мария,  отговори своего  непутевого муженька от  его
идиотской  затеи!  Ведь упекут всех, ты  что,  Комкона не знаешь?  Употреби,
умоляю тебя, употреби все  свои так хорошо  известные в Поселке  способности
влиять на мужа и повлияй на него.
     Гул неудобрения пронесся  при этих  словах по  толпе знакомых Тима и их
родственников.  В Поселке  не  приветствовалось публичное обсуждение  личной
жизни посельчан и ее пикантных подробностей.
     А Мария взяла Тима за руку и ответила Эсмеральде так:
     - Он мой муж. И нечего!
     * * *
     Полупаром был  очень  стар и  не очень исправен. В  тесноте, при плохом
освещении, с нехорошим чувством  как бы даже и тошноты наши друзья добрались
до Ла Гланды и высадились на сияющем огнями военном космодроме.
     Высадившись,  они  радостно  поприветствовали древние скалы, окружающие
космодром.   Каждый  из  жителей  Поселка  в  детстве  или  по  прибытии  на
Аккумуляторную  Станцию хотя бы один раз посещал Ла Гланду  - очень недурную
планету,  которую так  и  не удалось  приспособить для биологической  жизни.
Посетить Ла Гланду во  второй раз  почти ни у кого не получалось - все время
по  этому  поводу  строились  различные  планы,  но как-то  вот  всякий  раз
неотложные мешали дела.
     - А говорят, воздух ее губит, - сказала Мария. - Ничего он ее не губит.
Может даже, еще красивее становится.
     И все с ней согласились. Попробуй с Марией не согласись.
     На Ла Гланде моросил дождь.  Почему-то  он шел на Ла Гланде постоянно -
то  моросит, а  то припустит  так, что из-под крыши и не вылезешь. Космодром
блестел как  новенький. Пахло  отрицательными  ионами, очень  полезными  для
здоровья.
     Тут  подошли  два  охранника, тоже все  от  дождя  блестящие, хотя  и с
табельными зонтами.
     -   Здравствуйте,  -  сказали   они.   И  добавили   отдельно  Просперу
Маурисовичу, - Здравствуйте, Проспер Маурисович!
     - Ну, как тут? - осведомился Проспер Маурисович.
     -  Да все  по-старому, Проспер  Маурисович. Беспокоят нас исключительно
редко.
     - На  занятия, небось, не  слишком налегаете? -  неодобрительно спросил
Проспер Маурисович.
     -  Не  слишком,  Проспер  Маурисович.  Здесь  вы  правы.  -  признались
охранники. И тоже с неодобрением в голосе.
     -  Нехорошо.  Надо налегать. Мало ли что. Не беспокоят, не беспокоят, а
потом  возьмут и  побеспокоят. А вы  на  занятия не налегаете.  Тут-то все и
начнется.
     - И здесь вы правы, Проспер Маурисович! - восхитились охранники.
     - Страностей никаких не наблюдалось в последнее время?
     -  Да вроде бы  никаких, Проспер Маурисович.  Насчет странностей  у нас
строго.  Чуть что -  сразу по  инстанции  сообщаем. Сами же учили: "Там, где
странности, там и Странник!".
     -  Ну  да, ну да. Гм!  -  Проспер  Маурисович внушительно  откашлялся и
сделал секретное лицо. - Как там насчет железки, о которой я вас просил?
     Охранники  оглянулись  на Тима,  тоже сделали секретные лица и сообщили
доверительным голосом:
     -  Готова железка, Проспер Маурисович. Вроде как списали ее. Там вон, в
желтом ангаре стоит. Вас дожидается.
     - Ведите. А эти - со мной.
     * * *
     Когда  Тим увидел вегикел, то  даже покраснел от нахлынувшего  на  него
удовольствия. Красивый  был  вегикел  и  чистенький,  не  то  что  полупаром
"Сиверия". И  очень  по  сравнению  с  полупаромом  огромный  -  размером  с
Аккумуляторную Батарею.
     - А? - спросил он Марию. - Видала? Вот это вегикел так вегикел.
     Марии вегикел тоже понравился, но ее очень беспокоили последствия.
     - Форменное идиотство, - сказала она. - Это же надо додуматься! Ты хоть
представляешь, что с тобой сделают, если узнают?
     - Ничего не сделают. И ничего не узнают. Это же списанный вегикел, сама
слышала. Нет, ну красавец! Это если бы я с Проспером не договорился и просто
украл, тогда конечно, могли бы быть и  последствия. Да и то вряд ли. Нет, ну
лихой вегикел я папаньке достал!
     - Кончится тем, - пророческим  тоном сказала Мария, -  что папаша  твой
этот вегикел сначала загадит, а потом спьяну где-нибудь потеряет. Помяни мое
слово, вот этим вот  самым  все и кончится. А комконовцы  найдут и  скажут -
почему это списанный вегикел в пространстве болтается?
     Широко улыбаясь, Тим сказал:
     -  Они  скажут,  что  это  очень  странное   происшествие  и  возьмутся
Странников искать. Очень они Странников искать любят. Обо мне и не вспомнят.
Даже если как следует намекнуть.
     * * *
     - Папа, открой, пожалуйста, дверь! - сказал Тим.
     Тиму  пришлось  некоторые  пять минут подождать,  потому что опять  был
вечер и опять Анатоль Максимович отличался медлительностью.
     Анатоль Максимович  сначала прокашлялся довольно отвратительным кашлем,
а потом спросил:
     - Что тебе надо, сынок?
     - Я пришел  поздравить тебя с  твоим днем  рождения  и подарить тебе по
этому случаю подарок. Ты открой, пап!
     - Только есть у меня нет, - предупредил Анатоль Максимович.
     - Это ничего. Ты, главное, открой.
     Анатоль  Максимович  открыл, но  сына внутрь не пускал  - он был в  тот
вечер близок к состоянию озверения.
     - Так что тебе надо, сынок, я не понял что-то?
     Про  себя  Тим  сокрушенно  вздохнул,  но  наружу  сокрушение  свое  не
выпустил. Надо через это пройти,  отец все-таки -  примерно так подумал  про
себя Тим.
     Он увидел, что  папаша готов. Что никаких дней  рождения ему больше  не
надо. На некоторую, очень короткую микросекунду Тиму даже стало  жалко себя.
Но  он пересилил  жалость  и сказал  Анатоль Максимовичу, немножко,  правда,
упрекающим тоном:
     - Помнишь ли ты, папа, что у тебя сегодня день рождения?
     Анатоль  Максимович,  особенно   медлительный   в  тот  день,   немного
подумамши, произнес своему сыну Тиму:
     - Ага.
     - Тогда выслушай, пожалуйста, мои поздравления и прими от меня подарок.
     Анатоль Максимович обдумал предложение Тима и кивнул.
     - Я, сынок, отвечаю тебе согласием, - сказал он Тиму.
     - Тогда, папа, я тебя поздравляю.
     - Спасибо.
     - И желаю тебе...
     -  А   вот  этого  вот...   -  предупредил  его  Анатоль  Максимович  и
отрицательно покачал головой. - Вот этого вот ты уж пожалуйста мне. Приходят
все и желают. Не спрашивают  ничего, все желают и желают,  -  пожаловался он
сыну. Может, я не желаю, чтобы мне всякие там желали!
     -  Напрасно ты, папа, -  ответил  на  это Тим,  -  отвергаешь любовь  и
чувства хорошо знакомых  тебе людей. Но это  к делу  не  относится. Я  хочу,
папа, сделать тебе подарок. А ты его от меня прими.
     Анатоль  Максимович  снова  подумал,  глядя  на  Тима  с   нескрываемым
подозрением.
     - Хорошо, - ответил он наконец. - Я приму от тебя подарок, сынок. Давай
его сюда. Только есть у меня нет!
     После этого Тиму пришлось очень крепко повозиться, чтобы уговорить отца
выйти с ним на  улицу и проехаться к пустырю на  бесколеске  Боба Исаковича.
Тим очень честно старался, но отец согласия своего не давал.
     -  Я  никак не могу дать тебе на это согласия, сынок, и не говорю  тебе
всего, что я о тебе  и  о твоем подарке  думаю,  не  хочу  я этого говорить.
Потому что  у меня сегодня день рождения, а  я не привык его портить всякими
там конфликтными столкновениями. Я только хочу спросить тебя, сынок - почему
ты  так вреда  для меня хочешь? Чем это я тебе мешаю? Моежт, мне для  твоего
спокойствия умереть?
     В конце концов они, конечно, сцепились, но Тим,  сжав зубы, не дал себе
воли и не стал ударять отца кулаками, а просто обхватил его поперек туловища
и поволок вон из квартиры.
     А отец безумным голосом звал на помощь.
     * * *
     -  Это  еще  откуда? -  спросил