начал прогибаться так, словно был
простой фольгой.
   - О Боже!
   Коготь проткнул стену и зацепил Магрудера  за  левый  бок.  Десантник  аж
взвился от боли. Отчаянно вопя,  он  попытался  высвободиться.  Ботинки  его
оказались в кислотной луже, разъедающей  пол  под  ногами.  Они  задымились.
Ступни начало жечь нестерпимым огнем.
   Магрудер  бросил  оружие  и  попытался  стянуть  ботинки,  обжигая  руки.
Занимаясь этим, он не удержался  и  ударился  о  другую  дверь,  находящуюся
напротив первой. Та совершенно неожиданно мягко открылась, и Магрудер рухнул
на спину.
   Над ним что-то возникло. Чужой?! О нет, это не чужой, это человек,  слава
тебе, Господи!
   Затем он увидел, что человеком этим был Спирс.
   -  Расплатой  за  предательство  всегда  является  смерть,   -   спокойно
провозгласил невозмутимый генерал и улыбнулся.

***

   Спирс следил за  происходящим  с  самого  начала.  Видел,  как  дезертиры
выбрались с базы. Как на  сумасшедшей  скорости  мчались  по  каньонам.  Как
попали в атмосферный процессор. Этим  дуракам  казалось,  что  можно  просто
украсть краулер и сбежать. Они не потрудились даже  поискать  спрятанные  на
борту похищенной машины камеры, которые сообщали о каждом их шаге на  потеху
изнывавшему от безделья генералу.  Правда,  некоторые  из  внутренних  камер
воздушного  процессора  оказались  разрушены  трутнями   или   оплетены   их
резиноподобными выделениями, когда те устраивали там свои гнезда. И  все  же
большая часть фотоглаз осталась совершенно нетронутой и  исправно  работала.
Все, что они фиксировали, немедленно попадало в компьютеры Третьей Базы, где
самая мельчайшая подробность из внутренней жизни чужих тщательно  изучалась,
пополняя банк данных Спирса.
   Трое дураков запаниковали  и  упустили  ситуацию,  что  весьма  разозлило
Спирса и даже вызвало у него отвращение. Настоящие десантники должны были бы
использовать  тактику  мощных  взрывов,  контролировать   секторы   огня   и
пробираться, несмотря ни на что, в безопасное место. Но  люди  слабы,  полны
страха - и потому растерялись. Их  подвели  собственные  эмоции.  Будь  трое
трутней вооружены так, как эти придурки, они бы и тронуть себя не позволили!
Вот каким должен быть настоящий вояка - бесстрашным!  Без  того  панического
ужаса,  с  которым  не  в  силах  совладать  рожденные  женщиной.  При  этих
размышлениях Спирс даже  ощутил  по  отношению  к  чужим  некое  родственное
чувство. Он произошел из  спермы  и  яйцеклетки,  но  выношен  все-таки  без
трепетной слабости живой матери.
   В глазах же десантника, лежащего у его  ног,  -  как  его?  Магрудера?  -
генерал не видел ничего, кроме мистического ужаса.
   - Г-г-генерал... Р-ради Бога...
   - Ты облажался, сынок. Нассал мимо. Потому что ты слабак.  Ты  действовал
неумело. А все могло бы быть по-другому. На борту дерьмовоза, на котором  вы
так лихо мчались, было полно скрытых камер. Вы даже  не  удосужились  ничего
проверить. А проверять надо, сынок. Всегда.  Вот  тебе  классический  пример
плохой тактики и глупой стратегии.
   Генерал  отвернулся.  Пара  солдат  в  полной  военной  выкладке   стояла
неподалеку. Они нервничали. От них исходили густые  волны  страха.  Немногим
лучше этой мрази, что валяется на полу. Только что не нарушают дисциплины  -
вот и вся разница. Надо ими заняться.
   - С ним покончено, - махнул он рукой  на  Магрудера.  -  Трутни  голодны.
Дайте им поужинать. Магрудер завизжал:
   - Нет!!! Вы не сделаете этого! Умоляю! - Он попытался подняться.
   Один из десантников приоткрыл двери.  Чужие  уже  ломились  вовсю,  стены
дрожали под ударами.
   - Прошу! Прош-ш-шу!
   Двое солдат подтащили несчастного к двери.  Дезертир  растопырил  руки  и
ноги, пытаясь зацепиться хотя бы за что-нибудь. Наконец ему удалось  кое-как
ухватиться за косяк. Страх придавал ему силы. Все остановились.
   Тогда Спирс резко ударил его сапогом по пальцам, и те разжались. Отчаянно
крича, Магрудер соскользнул внутрь.
   Дверь захлопнулась.
   Через пластиковый иллюминатор Спирс видел, как  трутни  сломали  стены  и
ворвались  в  комнату.  Страшный  вопль   доносился   даже   через   толстые
перегородки. Несчастный попытался пнуть первого подошедшего к  нему  чужого,
но эта попытка не принесла никакого успеха.
   Спирс отошел от иллюминатора:
   - Пошли. Здесь все закончено.
   Оба десантника подчинились беспрекословно, что вызвало у  генерала  новую
улыбку. Небольшой урок - а каков порядок! Да, сэр. А как же иначе?

Глава 12

   Поувел расхаживал по грузовому отсеку взад и вперед,  движения  его  были
стремительными и возбужденными.
   - На планетоиде находилось сто шестьдесят восемь  гражданских  -  мужчин,
женщин, детей. Спирс  всех  их  отдал  на  съедение.  Атмосферный  процессор
работал полностью автоматически, поэтому люди оказались... лишними.
   Уилкс неожиданно для себя обнаружил, что  стоит  со  стиснутыми  до  боли
кулаками.
   Поувел остановился и внимательно поглядел капралу в лицо.
   - И вы позволили ему сделать это?!
   - Я не убийца. Даже если вопрос касается Спирса.
   - Но я видел, как вы потянулись к пистолету, когда услышали мой окрик,  -
напомнил Уилкс.
   - Но ведь я не достал его. Просто  я  предполагал,  что  если  моя  жизнь
окажется в опасности...
   - А вы все еще так не считаете? Какого черта вам еще  нужно?  Формального
объявления войны, что ли? Поувел на мгновение задумался.
   - Послушайте, я пошел на службу, чтобы исполнить свой долг по отношению к
своей планете. До этого я готовился быть священником. Закончив  обучение,  я
намеревался стать капелланом. Из этого ничего не вышло. Меня взяли, даже  из
запаса, и вот я маринуюсь здесь. Но как бы Спирс ни  был  мне  отвратителен,
путь к Свету не заключается в создании еще большей Тьмы.
   Уилкс тупо уставился на майора. Он уже сталкивался с чудаками,  подобными
Поувелу, и раньше. Разумеется,  в  войсках  всегда  были  вынуждены  держать
врачей и религиозных деятелей. И те шли  в  армию,  несмотря  на  то  что  в
прежние времена их занятия и склонности  были  совершенно  мирными.  Однако,
если тебя ранят в бою, надо чтобы кто-то тебя заштопал - и в армии появились
хирурги. Если же душа твоя обуглена, нужен-то, кто успокоит тебя. Хотя лично
Уилкс никогда не чувствовал проку от всех  этих  психологов  и  священников.
Разумеется, они необходимы. Но  когда  вокруг  все  полыхает  и  к  тому  же
начинают стрелять, иметь рядом такого товарища Уилксу бы  не  хотелось.  Тем
более когда на карту поставлена судьба человеческой цивилизации. Ибо на деле
их миролюбие оборачивается подчас вещами  ужасными.  Уилкс  сам  видел,  как
однажды хирург заживо вырезал у человека сердце, да еще  и  посмеивался  при
этом. А служители иной веры с восторгом  сожгли  стадион,  полный  маленьких
детей, ибо считали, что этого хочет их  бог.  Правда,  Поувел  вроде  не  из
таких.
   Впрочем, учитывая ситуацию, возможно и хуже.
   Чего он хочет? Зачем рассказывает ему все эти ужасы?
   Неожиданно Уилкс догадался зачем. Поувел был из тех, кто покупает мясо на
обед в магазине, аккуратно завернутым в пакетик.  Или  предпочитает  думать,
что это всего лишь соевый протеин. Он ест его, но сам за  ним  не  охотится.
Вкус погони не прельщает его - все должно  быть  дезинфицировано  и  красиво
упаковано. Кровь должна быть выпущена. Только тогда он приступит к  трапезе.
А охотиться и убивать - это не для него.
   И в Уилксе майор наконец увидел долгожданного охотника.
   Впрочем, капрал уже был внутренне готов к этой роли. Ладно. Пусть  так  и
будет. Он уже давно привык делать грязную работу собственноручно.

***

   Эта королева выглядела просто гигантской, гораздо крупней других королев.
Она казалась древним мифологическим  божеством.  Нелепо,  смешно  было  даже
думать о том, что эту Разрушительницу  Миров,  пожирательницу  душ  хотя  бы
что-то может остановить, удержать.
   Королева поблескивала в  полумраке  своей  тяжелой  массой.  Четыре  ряда
внутренних челюстей то и дело открывались и выстреливали в пустоту, как черт
из китайской табакерки, готовые уничтожить все что угодно, начиная от мыши и
заканчивая слоном. Но ни слон, ни мышь ее не интересовали - она жаждала иной
добычи. Она жаждала...
   Билли повернулась и бросилась бежать со всех ног, но ступни ее  прилипали
к полу. Девушка боролась изо всех сил,  но  ей  удавались  только  медленные
плавные движения, словно она  скользила  по  льду  или  барахталась  на  дне
глубокой лужи, полной вязкого густого сиропа.
   Она кричала и рвалась, но все бесполезно. Ноздри  ее  уже  ощущали  запах
королевы,  острый,  горьковатый,  припахивающий  горелой   пластмассой.   Он
становился все отчетливей, он уже  волнами  окутывал  Билли,  превращаясь  в
ужасающую вонь тел,  гнивших  годами  в  мертвом  море.  Темноватый  гной  с
кровавой красной пеной готов был обрушиться на...
   - Не бойся, - сказала королева. Голос ее был нежен и  напоминал  какую-то
мелодию детства. Так матери обычно поют, успокаивая испугавшегося ребенка. -
Я люблю тебя. Я хочу тебя. Ты нужна мне.
   - Нет!!! - завизжала Билли. Она уже слышала  подобные  речи  раньше.  Она
знала, что все они ложь. Она еще пыталась  бороться,  словно  погребенная  в
янтаре  доисторическая  мушка,  ожидающая  грозной   руки   смерти.   Жалкое
насекомое, растворившееся перед лицом Великой Вечности.
   - Я люблю тебя. Приди. Позволь мне коснуться тебя... И  холодный  коготь,
будто в масло, погрузился прямо в плечо Билли.

***

   - Неееет!!!
   - Легче, легче... Все в порядке... Просто вы заснули, - успокаивал  Билли
техник, оказавшийся рядом с ней. Он положил ей на плечо руку.
   Девушка моргнула, пытаясь побыстрей вернуться в реальность.
   - Я знаю, как это бывает.  Мне  тоже  снятся  такие  кошмары,  -  пояснил
техник.
   Билли глядела на него  широко  раскрытыми  глазами,  будучи  не  в  силах
вымолвить ни слова.
   - Скажите врачам. Они знают некоторые средства.
   - Ничего не помогает. Я имею с ними дело с десяти лет. Я знаю: это только
вопрос времени - однажды эти сны станут явью.
   За стеной вдруг  раздался  такой  звук,  словно  кто-то  стучал  по  полу
металлическими сапогами. Билли слишком хорошо понимала, кто это мог быть.
   О черт! Что же ей делать с  Митчем?  Даже  будучи  в  таком  дерьме,  она
ощущала влечение к нему. Какая сила. Говорите мне,  что  хотите,  но  это  -
любовь.
   Проклятье.

***

   Покинув процессор, Спирс предпринял короткую прогулку по одному из  новых
отсеков для яиц. Больше дюжины  их  покоилось  на  полу,  устроенном  самими
чужими всего лишь около двух дней назад. Наблюдательные окна в таких  местах
располагались повсюду, и генерал знал, что бояться тут  нечего.  Даже  двери
были оставлены немного приоткрытыми, чтобы трутни, передвигавшие яйца, могли
спокойно работать. Кроме всего  прочего,  у  генерала  был  ключ-отмычка,  с
помощью которого он мог попадать в помещения, не беспокоя  нервных  трутней,
охранявших потомство.
   Спирсу очень нравились эти посещения. Шероховатая мясистая чешуя с  почти
цветочными лепестками,  пока  еще  туго  сомкнутыми  над  своим  драгоценным
грузом, затрагивали в суровом  генерале  некие  тонкие  струны.  Он  не  был
человеком, любящим заниматься созерцанием  и  размышлениями,  и  никогда  не
беспокоился ни о прошлом, которого уже не изменишь, ни о  будущем,  которого
еще не существует. Он был не мыслителем, а деятелем. И все же находил, что в
яйцах есть какая-то холодная и безжалостная красота. А главное - в них сидят
еще нерожденные воины самой великой армии, с которой когда-либо  приходилось
сталкиваться человечеству. Спирс прежде всего был военным человеком.
   Охраняемый двумя десантниками, стоявшими поодаль, генерал подошел поближе
к одному из яиц, присел перед ним на  корточки  и  положил  руку  на  чешую,
ощутив грубоватую поверхность  живого  контейнера.  Удивительная  штука.  Вы
можете сбросить этот закупоренный баллон с  небоскреба,  и  он  отскочит  от
асфальта подобно легкому мячику, не причинив своему маленькому пассажиру  ни
малейшего вреда.
   Спирс знал это точно,  ибо  не  раз  сам  проделывал  подобные  опыты.  В
специально  созданной  учеными   камере,   способной   продуцировать   любую
гравитацию, они занимались именно такими экспериментами. Яйца были  упругими
и сохраняли свою цельность даже при невероятных нагрузках. Да, их можно было
разрезать, если нож был достаточно острым, но сделавшему это надо было  быть
крайне проворным, ибо нарушение внешней стенки яйца влекло за  собой  резкий
выброс кислотной струи, гораздо более  едкой,  чем  кровь  взрослых  особей.
Природа оказалась щедрой, защищая младенцев чужих, несмотря на то  что  они,
едва появившись на свет, сразу же становились настоящими дьяволами.
   Спирс усмехнулся и похлопал яйцо так, словно это  была  голова  преданной
собаки.  Королевы  чужих  могли   производить   потомство   неким   способом
модифицированного партеногенеза. Трутни при этом оставались главным  образом
невостребованными. Правда, существовали и мужские особи - лаборанты генерала
случайно обнаружили несколько таких. Им даже удавалось уже наблюдать похожие
на битвы половые общения чужих. Счастливчиками  становились  обычно  трутни,
выжившие в жестокой конкурентной борьбе с остальными,  когда  их  количество
превышало некую норму.
   Эти единственные выжившие и подступали к королеве. Затем она долго гоняла
каждого предполагаемого партнера, и  только  тому,  кто  выживал  и  в  этом
сражении, королева позволяла исполнить мужские обязанности.
   Но триумф самца длился не долго. В течение нескольких секунд после весьма
трудного совокупления, королева убивала своего незадачливого супруга. Ученые
болтали что-то о генетическом разнообразии мужских и женских особей у  чужих
и тому подобном. Но это не имело никакого значения, ибо, если мужских особей
не  оказывалось,  королева  могла  оплодотворить   себя   сама.   Но   самое
неожиданное, что в случае  отсутствия  королевы,  какой-нибудь  трутень  мог
пережить  то,  что   ученые   называют   гормональной   бурей.   Когда   она
заканчивалась, трутень оказывался королевой.
   Спирс покачал головой. Чертовски живучи эти сволочи. Как раз  в  таких  и
нуждается командир на поле боя.  Вы  можете  уложить  всю  армию  в  течение
месяца, но - если хотя бы один из солдат остался в живых, можно все начинать
сначала.
   Люди - солдаты, стоящие за  спиной  Спирса,  -  беспокойно  зашевелились.
Генерал отчетливо чувствовал исходящий от них страх. Он еще раз  усмехнулся,
отчасти тому, что они паникуют, а он нет, отчасти тому,  что  его  форменные
брюки вдруг оттопырила мощная эрекция.  Она  началась  еще  несколько  минут
назад, когда он только присел перед яйцом и начал похлопывать по нему рукой.
Спирс ухмыльнулся своей собственной "гормональной буре". Такого с ним обычно
никогда не происходило в обыденной жизни, ибо генерал старался сублимировать
свои сексуальные порывы в более важные вещи. Но в  этом  отсеке  его  дружок
бунтовал снова и снова. И дело  не  в  том,  что  Спирс  считал  секс  делом
малоприятным, нет. Просто на это развлечение  обычно  уходит  слишком  много
времени и энергии. Разумеется, когда он был моложе и полагал, что будет жить
вечно, его снедали желания трахать все, в чем только можно найти отверстие и
биение жизни.
   Последнее было даже не очень обязательным  условием.  Слава  Богу,  самое
первое его упражнение в этой области оказалось просто великолепным уроком.
   Генерал рассмеялся своим воспоминаниям. Ах, капрал артиллерии Брендивайн!
Что же с ней ныне стало?

***

   Кадету Колониального Десанта Спирсу в свои пятнадцать,  несмотря  уже  на
три воинские татуировки, до первых офицерских звездочек оставалось  еще  два
года. Артиллерист же Брендивайн, женщина почти вдвое  старше,  с  маленькими
руками, упругая, словно футбольный мяч, и остроглазая настолько, что убивала
корабельную крысу с двадцати шагов наповал, оказалась его инструктором.  Она
носила коротко  остриженные  по  моде  волосы,  обладала  ловкой  подтянутой
фигурой, прекрасно развитой грудной  клеткой  при  почти  полном  отсутствии
бюста, и таким задом... За возможность коснуться его Спирс готов  был  тогда
умереть. Словом, не баба, а настоящая боевая машина, сильная и  одновременно
смертельно женственная. Бедный кадет видел ее пару раз в  душевой  и  каждый
раз старательно поворачивался к ней спиной, чтобы инструкторша  не  заметила
неизменной реакции  в  ее  честь  со  стороны  его  предательской  плоти.  К
несчастью, салютующий член торчал слишком вертикально и мучительно долго.
   Спирсу и в голову не могло прийти, что инструкторша все прекрасно  видит.
Как-то в полдень после занятий  в  гимнастическом  зале  с  автобоксером  он
обнаружил, что в душе кроме них двоих никого нет. Как  водится,  его  дружок
немедля взлетел вверх, и Спирс,  нарочно  склонившись  пониже,  завозился  с
контролем температуры воды, словно там что-то заело.
   Инструкторша выключила душ и, кажется,  собралась  уходить.  Слава  тебе,
Господи.
   Но звуки ее шагов по мокрому пластику почему-то направились совсем  не  к
выходу. Краем глаза Спирс видел, как она  подошла  к  занятой  им  кабине  и
неожиданно хлопнула его по плечу:
   - Выходи, кадет. Надо же когда-нибудь наконец научиться пользоваться этой
штукой.
   Спирс, считавший себя уже десантником, напрягся, похолодел и залился алой
краской.
   - Простите?
   - Ты хочешь воткнуть вот это в меня уже которую неделю, детка. В моем  же
домике она выстрелит в пять минут.  -  Брендивайн  спокойно  развернулась  и
зашлепала голыми пятками по полу. Спирс смотрел, как играют  мускулы  на  ее
ягодицах, и боялся перевести дыхание.
   Но все было великолепно. Инструкторша  оказалась  асом  и  в  этом  деле.
Особенно, надо полагать, с такими новичками, как он.  Она  вела  себя  очень
терпеливо.
   Первый раунд длился не более  трех  секунд,  кадет  мигом  разрядил  свое
оружие.  Первые  пять  фрикций  -  незабываемое  впечатление.  Однако  Спирс
прекрасно  понимал,  что  его  партнерша  от   такого   вторжения   никакого
наслаждения не получила. Он принялся извиняться.
   - О, простите, ради Бога, я...
   - Брось, кадет. Я прекрасно знаю вас, молодых петушков. К тому же ты  еще
достаточно полон. Так что лучше иди сюда и подари мне все то, чего хочешь.
   Следующие три часа показались тогда Спирсу  каким-то  волшебным  сном.  И
сколько бы потом у него не было женщин, ни с одной из них  он  и  близко  не
испытал того,  что  подарила  ему  артиллерист  Брендивайн  в  тот  полдень.
Удивительные вещи творила она.
   Но самым удивительным казалось  ее  терпение.  Он  был  тогда  молодой  и
горячий, всегда бегущий, всегда спешащий, словно жизнь - гонка, которую надо
во что бы то ни стало выиграть. Он не хотел ждать. А Брендивайн научила  его
ждать.
   Они лежали на ее постели, приходя в себя после пятого раза, она на спине,
обняв ногой его ягодицы, он на боку, тяжело дыша.
   - Давай-ка на боевую позицию, мистер.
   - А?!
   Она осторожно поймала его бедра руками, задерживая порыв.
   - Ну-ка, если оружие  у  тебя  поставлено  на  ручную  стрельбу,  а  цель
находится прямо перед носом, что ты делаешь?
   - Прицельная стрельба, на три счета - два в сердце и  один  в  голову,  -
оттарабанил Спирс словно  в  классе,  где,  как  лишь  много  позже  осознал
генерал, он в тот момент и находился.
   - Верно. Чуть промедлишь - и ты в этом  поединке  будешь  убит.  Но  если
мишень перед тобой в пятидесяти метрах, неужели будешь реагировать так же?
   Кадет  вынужден  был  продолжать  свои  движения  на  скорости,  заданной
капралом.
   - Нет, мэм. Выбираю цель осторожно и выжимаю две в корпус.
   - Вот это славно. -  Она  оскалилась  и  подняла  ноги  так,  что  пальцы
смотрели прямо в потолок. - Так,  а  теперь  вернемся  к  боевому  сценарию.
Объясни свои действия.
   - Прицел