Ларри НИВЕН

                           ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ДЕРЕВЬЯ

                       Перевод с англ. Н.Николаевой

     ~ ~ - italic
     @ @ - bold


     ~Эта книга посвящается Роберту Форварду - за те идеи, что он  вдохнул
в меня, за его  неоценимую  помощь  в  разработке  характеристик  Дымового
Кольца и за его богатый идеями, необычайно плодотворный ум.~



     Пролог
     "ДИСЦИПЛИНА"

     Срок оказался слишком долгим, намного дольше, чем  он  ожидал.  Шарлз
Дэвис Кенди не был нетерпеливым.  А  после  перемены  считал  себя  вообще
неподвластным нетерпению. Но все это  чересчур  затянулось.  Что  они  там
делают?
     Кенди  не  страдал  ограниченностью  чувств.  Выдвижная  вибрационная
антенна у Шарлза была мощная; он ощущал весь электромагнитный  спектр:  от
микроволновых импульсов до излучения рентгеновского диапазона. Но  Дымовое
Кольцо заслоняло обзор, являя собой колоссальный  смерч  из  ветра,  пыли,
облаков водяного пара, огромных капель  грязной  воды  или  жидкой  грязи,
массы плавающих в  невесомости  камней,  точек  и  пылинок,  из  скоплений
зеленого цвета: зеленоватых налетов на  каплях  и  камнях,  зеленых  нитей
водорослей в облаках, деревьев, похожих на знаки интеграла,  расположенных
радиально относительно нейтронной звезды,  причем  на  обоих  концах  этих
деревьев торчали пучки зелени - огромные китоподобные  создания  с  широко
открытыми ртами, заглатывающие облака, пронизанные нитями зелени...
     Жизнь в Дымовом  Кольце  кишела  везде.  Клэр  Дальтон  называла  его
рождественской гирляндой. Клэр была очень старой  женщиной  до  того,  как
Государство воскресило ее в качестве размера. Остальные никогда не  видели
рождественских гирлянд, и Кенди тоже. А увидели они полтысячи лет назад не
что иное, как идеальное колечко дыма в несколько десятков тысяч километров
в поперечнике с крошечной раскаленной точкой в центре.
     Их доклады дышали энтузиазмом: жизнь  на  основе  ДНК,  воздух  -  не
только пригодный для дыхания, но и приятно пахнущий...
     В настоящее время "Дисциплина"  находилась  в  точке  гравитационного
равновесия за Миром Голдблатта -  в  точке  Л-2.  В  такой  близости  одну
половину неба занимала усеянная звездами тьма, а  другую  -  черно-зеленый
облачный ландшафт. Прямо  под  кораблем  обширный  смерч  почти  полностью
скрывал поверхность планеты - бывшего ядра газового гиганта.  Точнее,  это
был скалистый самородок, масса которого в два с половиной  раза  превышала
земную.
     Шарлз не станет проникать во внутренний район, поскольку силы  смерча
могут повредить  корабль.  Кенди  не  знал,  сколько  должен  продержаться
корабль-сеятель, чтобы выполнить свою миссию, он ждал  уже  более  пятисот
лет. Точка Л-2 располагалась  внутри  газового  тора,  в  котором  Дымовое
Кольцо  было  лишь  самой  плотной   частью.   "Дисциплина"   подвергалась
медленному воздействию эрозии. В этом месте нельзя ждать вечно.
     По крайней мере, экипаж не вымер.
     Иначе ему пришлось бы плохо.
     Кенди выполнил свой долг. Их  предки  были  мятежниками,  представляя
собой потенциальную угрозу самому Государству. Его цель - перевоспитать их
потомков, но если бы Дымовое Кольцо убило их всех... ну,  его  бы  это  не
удивило. Для того чтобы человек выжил, нужно больше,  чем  лишь  пригодный
для  дыхания  воздух.  Дымовое   Кольцо   зеленело   от   жизни,   которая
эволюционировала, приспособившись к странным  здешним  условиям.  Туземная
среда вполне могла убить явившихся к шапочному разбору соперников, некогда
бывших командой корабля-сеятеля "Дисциплина".
     Шарлз горевал бы, узнав об этом, но был волен вернуться домой.
     "Меня назовут ходячей устаревшей неудачей, - мрачно думал  он,  тогда
как его инструменты обшаривали диапазон радиоволн в  поисках  определенной
частоты. - К тому времени, когда я доберусь домой, я на тысячу лет отстану
от жизни. Компьютер наверняка выскребут с мясом. А  моя  программа?  Может
быть, программа "Шарлз Дэвис Кенди"  будет  скопирована  и  сохранена  для
истории. А может быть, и нет".
     Но они не  погибли.  Вместе  с  бывшими  мятежниками  исчезли  восемь
Грузоподъемных и Ремонтных  Универсальных  Модулей.  Время  и  коррозийная
среда, должно быть, разрушили ГРУМы, но  по  крайней  мере  один  все  еще
действовал. Кто-то пользовался им не более шести лет назад. И вот - опять!
- тот огонек, который он искал. На какую-то секунду  Кенди  ясно  различил
его: частота горящего в кислороде водорода.
     Шарлз  воспользовался  мазером  на  ультракороткой  волне  с  частыми
модулированными колебаниями:
     - Кенди, именем Государства. Кенди, именем Государства. Кенди, именем
Государства.
     Ответ пришел четыре секунды спустя: медлительный, слабый и  нечеткий.
Кенди засек его и сфокусировал телескопы, посылая следующий запрос:
     - Статус. Повторите три раза.
     Затем он просеял полученный ответ при помощи  программы,  устраняющей
помехи. ГРУМ работал на  ручном  управлении,  используя  лишь  маневренные
двигатели, работал исключительно в безопасных для него пределах.  Когда-то
корабль имел личность - упрощенную копию  личности  самого  Кенди.  Теперь
программа вырождалась, становясь глуповатой и неустойчивой.
     - Запись курса за последний час.
     Данные поступили. Еще сорок минут назад ГРУМ находился в  невесомости
при  низкой  относительной  скорости.  Затем,  при   маневрах   с   низким
ускорением, запись его курса стала похожей на опрокинутую тарелку спагетти
- безумное разбазаривание  накопленного  горючего.  Неисправность?  Или...
возможно, произошло что-то вроде воздушного боя. Война?
     - Переключить управление на меня.
     Четыре секунды, затем последовал сигнал, подобный воплю агонии.
     Общие неисправности.
     Должно  быть,  экипаж  отсоединил  систему  автопилотов  всех  ГРУМов
полтысячи лет назад. Но попытаться наладить связь все  же  стоило,  как  и
повторить последнюю команду.
     - Предоставь мне видеосвязь с экипажем.
     - Отказ.
     Ого! Значит, видеосвязь не была отсоединена! Должно быть, там  стояла
блокировка, установленная мятежниками пятьсот лет  назад.  Разумеется,  их
потомки не смогли бы этого сделать.
     Однако блокировку можно как-нибудь обойти. Конечно, ГРУМ слишком мал,
чтобы его разглядеть отсюда, но он наверняка должен находиться  где-нибудь
неподалеку от того зеленого пузыря  рядом  с  Миром  Голдблатта.  Джунгли,
напоминающие кусок сахарной ваты. Растения внутри Дымового Кольца тяготели
к пушистости и хрупкости. Они широко раскидывали свои нити, чтобы  собрать
как можно больше солнечного света, не заботясь о силе тяготения.
     Полтысячи  лет  Кенди  искал  признаки  развивающейся  цивилизации  -
постоянство в узорах, описываемых  плавающими  массами,  или  инфракрасное
излучение,  характерное  для  промышленных  центров,  или   индустриальные
загрязнения: пары металлов, окись углерода, окись азота. И не нашел ничего
подобного. Если дети потомков экипажа "Дисциплины"  и  поднялись  в  своем
развитии над примитивным уровнем, то не слишком.
     Но они выжили. Кто-то ведь пользовался ГРУМом.
     Если бы только он смог их увидеть! Или поговорить с ними: "Перейти на
аудиосвязь! Гражданин! Говорит  Кенди,  именем  Государства.  Говорите,  и
награда превысит все, что вы сможете вообразить".
     - Усилить. Усилить. Усилить, - передал ГРУМ.
     Кенди уже давал все доступное усиление.
     - Прекратить аудиосвязь, - откликнулся он.
     Уже не в первый раз Кенди задумался над тем, что окружающая  среда  в
Дымовом Кольце  могла  оказаться  @чересчур@  дружелюбной.  Развившиеся  в
невесомости существа вряд ли способны соперничать силой с людьми, и  людям
легко было стать самым могущественным видом в Дымовом Кольце... Счастливые
как устрицы и примерно такие же активные. Цивилизация развивается лишь как
способ защиты от окружающей среды.
     Или от других людей. Война была бы обнадеживающим признаком...
     Если бы только @знать@, что там происходит! Кенди мог бы повлиять  на
окружающую  среду  дюжиной  различных  способов.  Изгнать  их  из  рая   и
поглядеть, что будет дальше. Но он не смел. Он  недостаточно  хорошо  знал
положение дел.
     Кенди ждал.



     Глава первая
     КРОНА КВИННА

     Гэввинг слышал шорох,  производимый  его  приятелями,  которые  лезли
поверху. Они все находились на гигантской плоской стене ствола. От  ствола
ответвлялись опорные ветви толщиной в палец, без  конца  разделяющиеся  на
тонкие  нитевидные  веточки,  от  которых,  в   свою   очередь,   отходили
бесконечные нити, похожие на зеленый хлопок,  раскинутые  во  все  стороны
так, чтобы поймать любой солнечный луч. Солнечный свет просачивался сквозь
них, превращаясь в зеленоватые сумерки.
     Гэввинг скользил в зеленой, спутанной, нитевидной Вселенной.
     Проголодавшись, он нырнул в паутину веток  и  вытащил  полную  горсть
листвы. По вкусу она напоминала карамельный сахар. Она утолила  голод,  но
желудок Гэввинга требовал мяса. Все равно ветки уж слишком волокнистые,  а
их зелень слишком  коричневая,  даже  на  периферии  кроны,  куда  попадал
солнечный свет.
     Тем не менее он их съел и отправился дальше. Усиливающийся вой  ветра
подсказал ему, что  цель  уже  почти  достигнута.  Минутой  позже  Гэввинг
прорвался в ветер и солнечный свет.
     Солнце ослепило его, тем более что глаза все еще оставались  красными
и слезились после утреннего приступа аллергии. Эти приступы часто поражали
Гэввинга.  Он  зажмурился,  отвернул  голову  и   подождал,   пока   глаза
успокоятся. Потом, очень осторожно, поглядел вверх.
     Гэввингу было четырнадцать лет, если считать годы, которые измерялись
прохождением Солнца за Воем. До сих пор  он  никогда  не  поднимался  выше
кроны Квинна.
     Ствол был прямым,  он  тянулся  прямо  от  Воя.  Казалось,  он  будет
тянуться так вечно - широкая коричневая  стена,  постепенно  сужающаяся  в
цилиндр, в темную линию, которая мягко отклонялась на запад,  в  точку  на
бесконечности, и в этой точке было пятнышко зелени - другая крона.
     Облако зелени, окаймленной коричневым, замерцало внизу, расходясь  от
основного тела ствола. Ветер бросал в лицо Гэввингу  его  длинные  волосы.
Глядя на восток, он различил ветку, выходящую из  своего  зеленого  чехла:
полкилометра лишенной листьев древесины - тонкий хребет.
     Харп наклонил голову, отвернув лицо от ветра,  за  ним  то  же  самое
сделал Лэйтон.  Гэввинг  ждал.  Наконец  они  подняли  лица.  Лицо  Харпа,
широкое, сильное, с выступающими скулами, наполовину  скрывала  золотистая
борода. Длинное, темное лицо Лэйтона лишь начало обрастать черным волосом.
     Харп крикнул:
     - Мы можем  перебраться  на  подветренную  сторону  ствола!  Ближе  к
востоку! Выберемся из этого ветра!
     Ветер всегда дул с запада, всегда достигал  штормовой  силы.  Лэйтон,
заслонившись от ветра рукой, крикнул в ответ:
     - Не надо! Тогда мы точно ничего  не  поймаем!  Всю  основную  добычу
приносит ветер!
     Харп начал проламываться сквозь листву, чтобы соединиться с Лэйтоном.
Гэввинг пожал плечами и последовал его примеру. Ему-то ветер нравился,  но
Харп, который был  на  десять  лет  старше  его  и  Лэйтона,  считался  их
командиром. Уговорить его было трудновато.
     - Здесь нечего ловить, - сказал им Харп. - Мы здесь для  того,  чтобы
охранять ствол. И то, что сейчас засуха, вовсе не  значит,  что  не  может
вдруг начаться наводнение. А что, если дерево неожиданно врежется в пруд?
     - Какой пруд?  Да  ты  оглянись  вокруг!  Ничегошеньки!  Вой  слишком
близко. Харп, ты же сам говорил!
     - Ствол закрывает половину горизонта, - мягко ответил Харп.
     Яркое пятнышко в небе - Солнце - медленно  перемещалось  к  западному
краю кроны. И в этом направлении не было ни облаков, ни прудов, ни парящих
лесов - ничего, лишь  голубовато-белое  небо,  прочерченное  белой  линией
Дымового Кольца, и на этой линии - мутный узелок: должно быть, Голд.
     Посмотрев вверх и вне,  Гэввинг  увидел  все  то  же:  дальние  струи
облаков закручивались в огромный бурный водоворот...  Мерцание.  Наверняка
пруд, но еще более далекий, чем  зеленая  верхушка  интегрального  дерева.
Наводнения точно не будет.
     Гэввингу было шесть лет, когда  случилось  последнее  наводнение.  Он
помнил страх, панику, отчаянную спешку. Племя отступило глубоко на  восток
и зарылось в ветви, спряталось в тонких нитях там, где крона  заострялась,
переходя в голую древесину. Он вспомнил гул, в котором потонул шум  ветра,
и беспрерывную дрожь самой ветви. Отца Гэввинга и двух  учеников-охотников
не предупредили вовремя. Их смыло в небо.
     Лэйтон  вновь  отправился  вокруг  ствола,  но  уже   в   наветренном
направлении. Он наполовину высунулся из листвы,  длинные  руки  удерживали
его, не давая свалиться под порывами  ветра.  Харп  следовал  за  ним.  Он
уступил  сильнейшему,  как  всегда.  Гэввинг  фыркнул  и  двинулся,  чтобы
присоединиться к ним.
     Это  было  утомительно.  Харпу,  должно  быть,  ситуация   очень   не
нравилась. У него на  ногах  были  сандалии-кошки,  но  даже  в  них  ему,
наверное, приходилось трудно. У Харпа были хорошие мозги и живой язык,  но
он был карликом. Его туловище казалось  коротким  и  плотным,  мускулистые
ноги и руки были коротковаты, а пальцы ног  выглядели  чисто  декоративно.
Стоя он был меньше двух метров ростом. Град как-то сказал Гэввингу:  "Харп
похож на портреты Основателей в кряже. Мы все когда-то так выглядели".
     Харп, хоть и задыхался, обернулся, чтобы улыбнуться ему.
     - Мы раздобудем и тебе сандалии-кошки, когда ты станешь постарше.
     Лэйтон тоже усмехнулся с видом превосходства и обогнал их обоих.  Ему
и не нужно было ничего  говорить:  сандалии-кошки  лишь  калечили  бы  его
длинные, цепкие пальцы ног.
     Стоял период сна, и освещенность в два раза уменьшилась. Видеть  было
легче, когда солнечный  ореол  сиял  по  другую  сторону  Воя.  Ствол  был
огромной коричневой стеной трех километров в окружности. Гэввинг, один раз
уже поглядевший  вверх  и  разочарованный  полным  отсутствием  прогресса,
предпочел наклонить голову, защищаясь от ветра,  и,  цепляясь  за  зеленые
волокна, прокладывал себе дорогу, когда услышал вопль Лэйтона:
     - Обед!
     Что-то черное мелькнуло слева от ветрового потока.
     - Не могу понять, что это, - удивился Лэйтон.
     Харп сказал:
     - Пытается уйти. Похоже, большое.
     - Оно заходит с другой стороны. Пошли!
     Они быстро карабкались.  Дрожащее  пятнышко  приблизилось.  Оно  было
длинным и узким и шевелило чем-то, что казалось хвостом. Огромный  плавник
превратился в расплывчатое пятно - существо старалось  как  можно  быстрее
убраться от ствола подальше. Тонкое туловище медленно поворачивалось.
     Наконец они  увидели  голову.  Позади  клюва,  широко  расставленные,
мерцали глаза.
     - Меч-птица, - решил Харп. Он остановился.
     Лэйтон позвал:
     - Харп, что ты там делаешь?
     - Никто в здравом уме не будет охотиться на меч-птицу.
     - И все же это мясо. Хотя, может, она тоже истощена,  забравшись  так
далеко внутрь.
     Харп фыркнул:
     - Кто так говорит? Град? У Града  полно  всяких  теорий,  но  сам  он
никогда не охотился.
     Медленное вращение меч-птицы позволило  увидеть  то,  что,  вероятно,
было раньше третьим глазом. Теперь же на его  месте  расплывалось  зеленое
пятно неправильной формы. Лэйтон заорал:
     - Пух! У нее рана на голове,  зараженная  пухом.  Эта  тварь  ранена,
Харп!
     - Это тебе не раненая индейка, парень! Это раненая меч-птица!
     Лэйтон в два раза превышал ростом Харпа  и,  кроме  того,  был  сыном
Председателя, отданным на обучение. С ним не так-то легко было справиться.
Он обвил длинными сильными пальцами плечо Харпа и сказал:
     - Мы упустим ее, если будем стоять тут и  препираться.  Говорю  тебе,
идем на Голд! - И он остановился.
     Ветер ударил в грудь Лэйтона. Он вцепился пальцами ног и одной  рукой
в ветки, обрел равновесие и замахал свободной рукой:
     - Эй! Мясо! Мясо, размер, мясо!
     Харп презрительно фыркнул.
     Птица наверняка увидела Лэйтона, размахивающего руками, в яркой  алой
рубашке. Гэввинг с надеждой подумал: "Мы упустим ее, и все  кончится".  Но
ему не хотелось выказывать трусость на своей первой охоте.
     Он освободил конец  троса,  прикрученного  к  спине,  и  углубился  в
листву, чтобы найти прочную ветку. Закрепил  на  ней  трос,  другой  конец
которого был обернут вокруг его талии. Никто никогда не рисковал выпустить
свой трос. Охотник, который упал в небо, имеет шанс где-нибудь зацепиться,
если у него есть трос.
     Лэйтон мог поклясться, что тварь еще  не  увидела  их.  Он  торопливо
заякорил свой собственный трос, рабочий конец которого был снабжен крюком,
вырезанным из жесткого дерева с конца ветви. Лэйтон раскрутил конец вокруг
головы, заорал и выпустил его.
     Меч-птица,  должно  быть,  услышала  их  или   увидела.   Она   резко
развернулась,  рот  ее  широко  раскрылся,  а  треугольный  хвост  яростно
извивался, когда она пыталась свернуть направо, на ту сторону ствола,  где
они находились. Действительно, голодная! Гэввинг до  последней  минуты  не
предполагал, что она, в свою очередь,  тоже  может  рассматривать  их  как
мясо.
     Харп нахмурился:
     - Может, это и сработает. Если нам повезет, она врежется в ствол.
     Меч-птица, казалось,  росла  с  каждым  вздохом:  сначала  она  стала
больше, чем человек, потом больше, чем хижина. Вся она,  похоже,  состояла
из пасти, крыльев и хвоста. Хвост был упругой перепонкой, натянутой  между
У-образным раздвоением хвостовой части скелета. Концы его были  заострены.
Что она  делает  в  такой  дали?  Меч-птицы  обычно  питаются  созданиями,
кормящимися в плавучих лесах, а здесь, в такой близости от  Воя,  их  было
очень мало. Тут всего было очень мало. Тварь выглядит исхудавшей,  подумал
Гэввинг, а один ее глаз будто прикрыт мягким зеленым ковром.
     Пух  относился  к  растительным  паразитам,  который  разрастался  на
животном,  пока  животное  не  умирало.  Людей  он   тоже   поражал.   Все
подхватывали его раньше или позже, некоторые  не  один  раз.  Но  у  людей
хватало соображения оставаться в тени, пока пух не истощался и не умирал.
     Может, Лэйтон и прав. Рана головы, потеря чувства направления. Да и в
самом деле, это было мясо, гора мяса, здоровая, точно  хижина  холостяков.
Она, должно быть, жутко голодна... и поворачивается прямо на них.
     Впереди несся огромный, все расширяющийся, набитый зубами рот.
     Лэйтон с фантастической скоростью сматывал трос. Гэввинг увидел,  как
мимо него пролетел трос Харпа, и, освобождаясь  от  ступора,  бросил  свое
собственное оружие.
     Меч-птица невероятно быстро развернулась и цапнула  гарпун  Гэввинга,
точно это был лакомый кусочек. Харп завопил. Гэввинг на  мгновение  замер,
затем пальцы его ног вцепились в ветви, пока он натягивал трос: он  поймал
добычу.
     Создание не пыталось убежать, оно все еще парило рядом.
     Крюк Харпа просвистел вдоль бока птицы, но соскользнул. Харп  заорал,
вновь попытался зацепить добычу, но промахнулся.  Он  освободил  трос  для
следующей попытки.
     Гэввинг по локти зарылся в переплетение веток и волокон,  его  пальцы
ног цеплялись все крепче, руки смертной хваткой вцепились в трос. Не сводя
глаз  с  птицы,  он  вел  себя  так,  словно  очень   хотел   контакта   с
тварью-убийцей. Он крикнул:
     - Харп, куда ее ударить?
     - Бей в глазницу.
     Тварь была растеряна, ее  влекло  к  ним  помимо  воли,  хвостом  она
сбивала куски коры у них над головами, совсем  близко.  Ствол  содрогался.
Гэввинг в ужасе завыл. Лэйтон закричал в гневе и метнул свой гарпун.
     Гарпун вонзился в бок меч-птицы. Лэйтон крепко натянул трос,  и  крюк
все глубже погружался в плоть.
     Хвост меч-птицы замер. Воз