мой. Это вам не то, что расщепить атом или облететь  вокруг  Юпитера.
Для решения их нужны время и терпение, надо отдаться им  целиком,  на  них
отвечают не только словами, но всем своим образом жизни...
   - Мне уже не переделать  себя.  Явлюсь  завтра  с  экипажем  на  старый
космодром, - окончательно решил капитан.
   Художник пожал  плечами,  словно  пожалев  о  времени,  потраченном  на
разговор. Он снова повернулся к своему полотну, и стена за ним  закрылась.
Его серый двойник поклонился капитану.
   - Как вам будет угодно, я предупредил вас. Это было бы самоубийством.



   ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ОТВЕТ

   Капитан не спал и едва дождался утра. Вспоминал, как  вчера  члены  его
экипажа не проявили особого энтузиазма, не  все  они  были  убеждены,  что
лучше всего для них было бы снова сняться с якоря. Но все-таки ему удалось
уговорить их, и они поняли.  Обещали  явиться.  Немо  вышел  из  дому  еще
затемно. Побрел на космодром пешком, но все  равно  явился  слишком  рано.
Правда, работа там шла полным ходом. Ракета,  которую  роботы  готовили  к
отлету, вообще не походила на ракету, скорее на какой-то мешок или на шар.
Она даже чуточку пугала Немо. Механизм старта тоже совершенно изменился, и
капитан больше не разбирался в нем. Серые роботы не чинили ему препятствий
- Немо мог всюду ходить, все осматривать. Но при этом  они  как-то  чудно,
снисходительно улыбались, словно не подобало  человеку,  который  выглядит
столь разумно, заниматься такими пустяками, как механизм ракеты.
   Немо вернулся на стартовую площадку и увидел в утреннем тумане, что его
команда приближается. Все они были в своих старых  комбинезонах.  На  этот
раз они вылетят без музыки, без торжественных проводов. Что ж, тем  лучше,
лучше для всех: ведь жить на Земле они не  могут,  к  такой  жизни  нельзя
привыкнуть...
   Что-то в этом роде сказал он им на небольшой  лужайке.  Утренний  туман
душил его, и капитан закашлялся. Потом стал называть их  имена,  и  каждый
подходил к капитану, рапортовал и пожимал ему руку.
   Но все это были двойники,  серые  слуги  членов  его  экипажа,  которые
послали их вместо себя. Ни один из этих неблагодарных,  проклятых  сукиных
сынов не явился. Капитан вытер глаза. Во всем виноват  туман,  говорил  он
себе. И присел на ближайший камень - у него перехватило дыхание.
   - Капитан Пержинка? - склонился над ним широкоплечий парень. Он  был  в
красивой, сверкающей форме, какой капитан никогда в жизни не видел.
   - Да, - ответил Немо, всматриваясь в его лицо.
   -  Меня  послали  из  Генерального  штаба.  Если  разрешите,  я   приму
командование.
   Немо узнал самого себя. Конечно, это был он. Только чуточку серее.
   - Как вам угодно. Раз они хотят...  -  произнес  капитан,  почувствовав
себя побежденным. Его двойник вежливо  отдал  честь  и  щелкнул  каблуками
точно так, как это обычно делал Пержинка. Спустя несколько минут с  ракеты
к нему донесся его собственный голос, резкая, энергичная команда,  рапорты
и ответы, все, как в былые времена.  Вскоре  ракета  мягко  отделилась  от
земли (и откуда они только  получают  энергию?)  и  медленно  поднялась  к
облакам. Немо помахал ей вслед, но тут же быстро оглянулся:  не  наблюдает
ли кто-нибудь за ним? Глупо махать рукой четко работающим автоматам.
   Он повернулся и побрел к своему старому дому.  На  этот  раз  там  было
много народу. Исполняли симфонию его  сына.  Немо  узнал  странные  звуки,
повергшие  его  тогда,  перед  полетом,  в  состояние  ужаса.  Сейчас   он
вслушался, и они уже не показались ему такими необычными. Немо остановился
подле дерева, поодаль от слушателей,  и  ветер  доносил  до  него  обрывки
звуков. А в высоте исчезала ракета.
   Вдруг капитану пришло в голову, что, окажись тогда перед посланцами  из
далекого созвездия его сын, он сумел бы ответить на их вопрос.
   Скажу им, подумал он, чтобы для выяснения основных  вопросов  бытия  не
посылали ракет во Вселенную. На них надо ответить на Земле.
   Оркестр  стал  играть  тише,  и  послышались  звуки  арфы,  напомнившие
капитану Немо о чем-то прекрасном.



    Йозеф Несвадба.
    По следам снежного человека

   -----------------------------------------------------------------------
   Сборник "Чешская фантастика". Пер. с чеш. - Р.Разумова.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 27 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   В январе прошлого года все газеты сообщили о трагической  гибели  лорда
Эсдейла, экспедиция которого  была  якобы  занесена  снежным  бураном  при
переходе через открытое ветрам горное  плато  в  Гималаях.  Клянусь  своей
честью   и   совестью,   это   абсолютно   ложное,   не    соответствующее
действительности сообщение. Я единственный человек, знающий,  почему  лорд
Эсдейл исчез в Гималаях, и готов под присягой свидетельствовать следующее.
   Мы встретились с лордом Эсдейлом в  тридцатых  годах,  когда  он  тайно
приехал ко мне в Марквартицы. Я  преподавал  рисование  в  школе  и  ведал
местными краеведческими коллекциями. Марквартицы находятся,  так  сказать,
по соседству с  Вьестоницами,  где  в  делювиальных  отложениях  профессор
Эбсолон нашел  женскую  статуэтку  из  слоновой  кости,  получившую  потом
известность  под   названием   вьестоницкой   Венеры.   Во   время   своих
краеведческих экспедиций между Вьестоницами и  Марквартицами  я  обнаружил
много старых, полузасыпанных пещер с остатками  животных  каменного  века.
Мне даже удалось найти сломанный  бивень  мамонта  (Elephas  primigenius),
которому я решил отвести самое почетное место в школьной коллекции. В  это
время нас навестил мой  тесть  Иозеф  Жабка,  владелец  небольшой  фабрики
шоколадных конфет в Микулове.  Жабка  уговорил  меня  никому  не  отдавать
бивень.
   - Ты рисуешь и занимаешься резьбой, - сказал  он,  а  спустя  некоторое
время предложил нечто, похожее на сделку.  -  Тебе,  вероятно,  не  трудно
вырезать из древней кости такую же фигурку, какую нашли в  Вьестоницах,  а
потом вымазать ее глиной и землей.
   - Зачем?!
   - Неужели ты намерен до конца дней своих торчать в деревенской школе  и
получать несколько жалких сотен? Моя дочь привыкла к лучшей жизни...
   Они уговаривали меня в течение нескольких недель. Я любил свою жену.  К
тому же наш  директор  упрекнул  меня  в  том,  что  я  забочусь  о  своих
краеведческих коллекциях  больше,  чем  об  учениках.  Мы  повздорили,  он
угрожал мне дисциплинарным  взысканием  и  увольнением  с  государственной
службы. А тут еще мой тесть  продолжал  утверждать,  будто  две  "древние"
статуэтки обеспечили бы нас на всю жизнь:  мол,  агент,  поставляющий  ему
какао, связан в Лондоне с купцом, торгующим древностями.  Этот  агент  как
раз приехал в Брно. Мне пришлось за одну ночь вырезать вторую вьестоницкую
Венеру.  Бивень  крошился,  и  я  начинал  все  снова  и   снова.   Затем,
руководствуясь книгой  о  четвертичном  периоде,  я  вырезал  еще  фигурку
мамонта и покрытого  шерстью  носорога  (Coelodonta  antiquitatis).  Тесть
показал мои произведения агенту  по  продаже  какао.  Мы  ждали  несколько
месяцев, но никаких известий из Лондона не поступало, хотя мы послали туда
мои фигурки,  а  тесть  разыскал  в  Вене  какого-то  профессора,  который
засвидетельствовал,  что  это  действительно  художественные  произведения
доисторических людей каменного  века.  Я  уже  подумывал  о  том,  как  бы
помириться с директором, и решил при первой же  встрече  выгнать  тестя  и
возобновить дружбу с его микуловскими рабочими, с которыми когда-то  ходил
вместе в школу. Но как-то раз, - кажется, это была суббота, - перед школой
остановился  автомобиль  иностранной  марки.  Из  него  вышел   элегантный
господин в простроченной шляпе ручной  работы,  какие  не  носят  в  наших
краях. Ему пришлось пригнуться, чтобы войти в мой кабинет. Он протянул мне
левую руку.
   -  Лорд  Эсдейл,  -  представился  он  на  плохом  немецком  языке.   Я
прикоснулся к его правой руке. Это был протез. - Львы, - лаконично пояснил
Эсдейл и сел под чучелом редкой песочной змеи. - Я приехал по поводу ваших
подделок...
   - Статуэтки, безусловно, подлинные, - дерзко ответил я.
   - Бивень подлинный, это верно. Потому я и приехал. Не стоит  упираться.
Статуэтки очень милы, и я рад, что в наше  рациональное  время  -  age  of
reason - нашелся человек с таким же художественным  чутьем,  как  у  людей
ледникового периода.
   Это мало походило на комплимент. Я взглянул на себя в зеркало.  У  меня
рыхлое лицо и реденькие рыжие волосы, иногда  я  кажусь  себе  определенно
некрасивым. Все же я не так уродлив, как наши мохнатые пращуры.
   - Я куплю ваши статуэтки. Но только с условием, - быстро добавил  лорд,
увидев, как я встрепенулся, - что вы поведете меня  в  пещеру,  где  нашли
бивень мамонта, и подробно исследуете ее вместе со мной.
   Тут в  мой  кабинет  вошел  разбитной  венский  шофер,  неся  в  охапке
альпинистское  снаряжение  и  дорожный  мешок.  Он  доложил  Эсдейлу,  что
обеспечил ему в гостинице ночлег, и попросил расплатиться. Эсдейл протянул
ему чек. Несколько недоуменно посмотрев на меня и на мои коллекции,  шофер
вежливо попрощался, сел в машину и уехал.
   -  Пещеры  вокруг  Марквартиц  исследовать  невозможно,  -   растерянно
возразил я  лорду.  Мне  нужны  были  его  деньги,  но  все  же  не  ценой
собственной жизни. - Уже много людей заблудилось в них и  потом  умерло  с
голоду или свалилось в пропасть. Я каждый месяц пишу об этом в Прагу. Сюда
надо посылать целую экспедицию. Здесь могут оказаться  сталактиты  почище,
чем в Деменовой пещере [знаменитая сталактитовая пещера  в  Словакии].  Но
для этого недостаточно двух человек, дорогой лорд.
   - Вы боитесь? Сколько хотите за это?
   Он думал, что я торгуюсь. Видимо, чувствовал себя у нас в Марквартицах,
как где-нибудь в Центральной  Африке,  и  договаривался  со  мной,  как  с
туземным знахарем. Мне захотелось потребовать с него килограмм  яблонецких
стеклянных бус и полкило пороха и  тут  же  поджечь  этот  порох  под  его
стулом, но я раздумал. Отправил Эсдейла спать в гостиницу "У почты", а сам
долго не мог уснуть. Всю ночь напролет  думал,  какая  из  пещер  наименее
опасна. На следующее утро мы тронулись  в  путь.  Я  намеревался  поводить
Эсдейла в темноте,  чуточку  искупать  его  в  подземном  ручье,  показать
полуразрушенный очаг, когда-то найденный здесь мальчишками, предложить его
вниманию кости домашних животных, которые всего лишь в  прошлом  столетии,
вероятно, затащили сюда  лисицы  -  ученые  ими  не  интересуются,  но  на
экскурсантов они до сих пор  нагоняют  страх.  Однако  лорда  трудно  было
провести.
   - Замечательная пещера, - сказал он, обгладывая ножку  жареной  курицы,
которую я захватил для него. -  Замечательная  пещера,  -  повторил  он  и
остановился, равнодушно поглядев на  побелевший  лошадиный  череп,  обычно
приводивший в ужас всех посетителей. - Но вам следовало бы  провести  сюда
электрическое освещение. Тогда  можно  было  бы  устраивать  в  эти  места
безопасные экскурсии даже для учащихся.
   Он двинулся с места  и  пошел  такими  огромными  шагами,  что  я  едва
поспевал за ним. Мне было стыдно. Кроме того, я злился  на  своего  тестя.
Ведь это он все затеял. Я заявил Эсдейлу, что ни в какие пещеры с  ним  не
пойду, потому что боюсь, и до сих пор никогда не решался в них углубиться.
Два моих товарища, однажды отважившиеся на это, теперь  наводят  страх  на
людей, как этот лошадиный череп. У меня нет никакого желания  очутиться  в
музее в качестве чудом сохранившегося скелета доисторического человека.  Я
- homo sapiens, разумный человек, и хочу, чтобы мои останки  покоились  на
кладбище, а не в делювиальных наносах.
   Он ничуть не обиделся. Наоборот, подождал меня, взял под руку и закурил
трубку.
   -  Это  доказательство,  my  goodness!   [боже   мой!   (англ.)],   это
доказательство. Вы действительно убеждены в том, что ваши  друзья  погибли
под землей?
   Тогда у меня впервые мелькнула мысль, не спятил ли он.
   - А что бы они стали делать там так долго? Тонда  Копецкий  исчез  пять
лет назад.
   - Так же как и моя жена, - сказал лорд, отчаянно дымя  трубкой.  -  Это
доказательство. Вы должны пойти со мной в эти пещеры,  даже  если  бы  мне
пришлось здесь продать душу дьяволу, - сказал он.
   Он повел меня в гостиницу, где снял целый этаж,  вытащил  из  дорожного
мешка бутылку шотландского "Black and White, special brand  of  Buchanan's
choice old whisky, Glasgow and  London".  За  ночь  мы  выпили  две  такие
бутылки. И к  утру  я  узнал  историю  леди  Эсдейл,  которую  тоже  готов
подтвердить под присягой.



   ЛЕДИ ЭСДЕЙЛ

   Она исчезла пять лет назад во время первой экспедиции князя  Павла  фон
Л. на Гималаи. Это была вторая жена лорда Эсдейла.
   - Мы хотели отправиться куда-нибудь  в  свадебное  путешествие.  Тут  я
получил  приглашение  от  князя  Павла,  с  которым   близко   сошелся   в
Монте-Карло.   Князь   Павел   был   странный   человек.   При   внешности
вратаря-хоккеиста, широкий в плечах, как орангутанг, он говорил  тоненьким
дискантом; казалось, что в  этом  мощном  теле  притаился  другой,  кем-то
запуганный, крошечный Павлик фон Л. Он женился на  какой-то  португальской
аристократке, семья которой сводила концы с концами лишь благодаря доходам
от больших  лошадиных  боен  в  Порту.  Они  прожили  два  года,  а  потом
разразился скандал. В казино, за рулеткой, какой-то  отвергнутый  любовник
вслух перечислил ей в лицо имена всех своих предшественников...  Вероятно,
приревновал ее, словом, скандал был колоссальный. Разумеется, все  женщины
меняют любовников, но обычно об этом не сообщают обществу так  громогласно
и обо всех сразу. Павел чуть не убил этого человека. Но с женой  продолжал
жить по-прежнему. Однако семья князя  восстала  против  этого.  Требовала,
чтобы он  развелся:  определенные  правила  приличия  аристократия  должна
соблюдать. Павел не согласился с семьей  и  стал  изучать  полиандрию.  Он
отправился в путешествие, решив побывать у всех племен,  где  до  сих  пор
существует полиандрия, то есть где у одной женщины несколько мужей.  Хотел
научно  опровергнуть  привычные  предрассудки.  А  между  тем  его   жена,
оставшаяся в Европе, применяла полиандрию на практике.
   Как известно,  до  последнего  времени  полиандрия  была  больше  всего
распространена в Тибете. Павел осел там и пригласил нас приехать туда, как
бы в свадебное путешествие. Я не опасался, что моя жена последует  примеру
тибетских женщин, и мы выехали через два дня после свадьбы.  Тогда  я  еще
ничего не знал ни о Гималаях, ни о снежном человеке.
   - О снежном  человеке?  -  переспросил  я,  потому  что  в  те  годы  в
европейской литературе о нем ничего не писали.
   - The abominable snow-man, - сказал Эсдейл.  -  Отвратительный  снежный
человек. Туземцы называют его йети. Мы наткнулись на его  следы  во  время
экспедиции в далекую горную деревушку,  где,  по  рассказам,  на  тридцать
мужчин приходилась всего лишь одна молодая женщина: живут  они  в  мире  и
согласии, не знают ревности,  отцом  новорожденного  считается  старший  в
роде. Павел полагал,  что  в  этой  горной  деревушке  мы  сможем  изучать
полиандрию, так сказать,  лабораторно.  Но  дорога  туда  была  невероятно
трудной. Туземные носильщики трижды хотели вернуться, нам  пришлось  самим
перебрасывать  веревочный  мост  через  узкую,  но   невероятно   глубокую
пропасть. С нами произошло столько приключений,  и  местность  была  такая
непривычная и необыкновенная, что моя  жена  чувствовала  себя  совершенно
счастливой, потому что ни одна  из  ее  приятельниц  не  совершала  такого
изумительного свадебного путешествия. Ее приятельницы  были  обыкновенными
мещаночками. Гелена единственная из них получила диплом инженера  и  стала
конструктором на моих фабриках в Манчестере, так что мой брак с нею не был
мезальянсом, как продолжают утверждать некоторые из моих друзей. Она  была
замечательной, красивой и умной женщиной. Я до сих пор люблю ее... -  Лорд
Эсдейл налил и залпом выпил двойную порцию виски. При каждом упоминании  о
жене  он  повышал  голос,  словно  хотел  убедить   самого   себя   в   ее
исключительности. - Гелена первая заметила следы. До того она дважды  была
со мной в Африке. Меня всегда поражала ее  сообразительность,  она  читала
следы лучше моего сомалийского боя. Когда мы прошлый раз ездили  в  Конго,
она застрелила трех самцов гориллы, и негры  в  деревне  танцевали  вокруг
нее, как вокруг богини. Следы, которые она заметила на этот раз,  походили
на следы гориллы. Но как могло такое  животное  попасть  сюда,  в  снежные
горы? Мы расспрашивали носильщиков. Однако они утверждали, что  ничего  не
видят, что мы ошибаемся, никаких следов здесь нет. Хотя  потом,  когда  мы
поднялись на покрытое снегом горное  плато,  их  увидел  бы  даже  слепой.
Туземцы посовещались между собой. Видно было, что они боятся.
   - Это йети! - сказал  наконец  самый  старший.  -  Остается  только  не
обращать на него внимания, тогда он оставит нас в покое.
   - А что это за йети?
   Они объяснили, что это дух.  Мы  посмеялись  над  ними.  Да  разве  дух
оставляет  такие  следы?  Вероятно,  это  какая-нибудь  крупная  обезьяна,
живущая здесь, высоко в горах. Между тем Гелена  принесла  мне  оружие.  У
меня очень точная винтовка, купленная в Германии; до сих пор я ни разу  из
нее не промахнулся. Мы пошли по этим странным следам. Князю Павлу пришлось
идти с нами. Ему не очень этого хотелось, но ведь мы были его гостями.
   - Предупреждаем вас, - сказал старший носильщик, опуская свою  ношу  на
землю, - мы гнаться за йети не будем!
   - Почему? - нахмурился я.  При  охоте  на  диких  зверей  я  не  терплю
возражений и сопротивления. Первое условие - обеспеченный тыл.
   - Кто идет по его следам, никогда не возвращается... - Он повторил  это
несколько раз на своем певучем тарабарском языке, остальные ему подпевали,
как при богослужении.
   - Следы совсем свежие, - сказала Гелена. -  Пусть  носильщики  подождут
нас здесь. Мы скоро вернемся.
   - Вы никогда не вернетесь, -  убежденно  возразил  старик,  с  грустной
усмешкой глядя ей прямо в глаза. - Не вернетесь никогда!
   Он был прав.



   ОТВРАТИТЕЛЬНЫЕ СНЕЖНЫЕ ЛЮДИ

   Мы почти бежали по следам. Павел нес за нами снаряжение. Он  признался,
что не любит стрелять в животных.  У  него  и  впрямь  странный  характер.
Гелена шла впереди, словно  не  могла  чего-то  дождаться.  Через  час  мы
обнаружили пятна крови. Очевидно, тот,  кого  мы  преследовали,  поранился
где-по по  пути.  Кровавые  пятна  увеличивались.  Спустя  полчаса  он  на
короткое время остановился. На этом  месте  мы  увидели  кость.  Это  была
дочиста  обглоданная  лопатка  какого-то  небольшого  животного.  Мы  тоже
остановились. Что все это значит? Если мы гонимся за обезьяной, а  мы  это
до сих пор и предполагали, - то ведь она не питается сырым мясом. А может,
здесь водятся такие странные обезьяны, пища которых ничем не отличается от
человеческой? Впервые мне пришло в голову, что мы напали на след настоящей
тайны и не  только  привезем  в  Европу  редкую  шкуру,  но,  быть  может,
прославимся  среди  естествоиспытателей  как   открыватели   нового   вида
плотоядных гималайских обезьян. Казалось, мы вот-вот  настигнем  животное.
На всякий случай я спустил предохранитель.
   Вот тогда-то все и началось. При ясном небе, на высоте почти двух тысяч
метров над уровнем моря,  при  температуре  ниже  нуля  по  Цельсию  вдруг
разразилась гроза. Вокруг нас скрещивались молнии, и в  то  же  время  шел
снег. Мы потеряли друг друга из виду и бросились к ближайшей скале.  Здесь
буран был, однако, еще сильнее. Я хотел  поддержать  Гелену  и  в  темноте
наугад протянул руки, но натолкнулся на огромную лапу. Я подумал, что  это
Павел, и раздраженно оттолкнул его. Тут кто-то удари