чи  с  пани  Габихт  и
отправился на завод, чтобы повидать ее мужа.
   Все здесь напоминало жилище каких-то сверхъестественных насекомых.  Его
вели длинными подземными ходами, два  солдата  шли  впереди  него,  два  -
позади. Габихт принял его раздраженно.
   - Я понимаю, мой сын способен что-нибудь натворить. Он озорник.  Но  не
допускаю, чтобы он мог быть повинен в этих катастрофах.
   - Увидим, - сказал учитель. - Сегодня я ни за какие  блага  в  мире  не
буду ночевать в своей квартире. Можете вместе со мной дежурить в саду.
   Учитель жил в маленьком домике у вокзала.
   - Извините, но у  меня  своих  дел  хватает,  куда  более  важных...  -
возразил инженер Габихт.
   Однако утром он  прибежал  в  сад.  Ночью  дом  учителя  был  уничтожен
небольшим снарядом, взорвавшимся прямо в его постели.  Учитель  со  своего
наблюдательного поста ясно видел кривую баллистического снаряда -  он  был
величиной с кулак и оставлял огненный след.
   - Я немедленно  иду  к  командованию  городского  гарнизона,  -  заявил
учитель. - Пойдете со мной?
   Их принял начальник гарнизона, майор  фон  Шварц,  в  ведение  которого
входил и завод.
   - Странная история... Действительно невероятная! А вы такую возможность
допускаете? - обратился фон Шварц  к  инженеру.  -  Может,  ваш  сын  быть
виновником этих катастроф?
   Габихт не знал, что и сказать. Он краснел, бледнел, пока фон  Шварц  не
заорал на него.
   - Я должен признаться, господин майор, - сказал инженер, -  что  как-то
приносил  домой  планы  нашего  секретного  оружия  "Фау-2".   У   нас   в
конструкторском бюро было так много работы, что мы с ней не справлялись за
день. Может быть, мальчик как-нибудь до них  добрался.  Ведь  он  способен
очень многое запомнить. В некоторых вещах он весьма  сообразителен.  Никто
не может сказать наверняка, что происходит в его голове...
   Это признание предопределило  судьбу  старого  учителя.  Во-первых,  он
узнал, какое секретное оружие изготовляют на заводе. А во-вторых,  сынишка
инженера был, бесспорно, важнее того, кто его разоблачил. Учитель исчез  в
концентрационном лагере. И это, в сущности, его спасло.
   - Ваш Бруно, вероятно, гений, -  говорил  фон  Шварц,  когда  вместе  с
Габихтом и поваром комендатуры ехал к Бруно.
   - Он идиот, - возразил Габихт. - У нас есть врачебное свидетельство.
   - Тупица! Неужели вы не понимаете, какую проблему  решил  ваш  сын?  Вы
сами и двадцать вам  подобных  не  можете  добиться,  чтобы  наши  снаряды
поражали  определенную   цель,   не   умеете   ими   управлять.   А   этот
пятнадцатилетний мальчишка направляет их  прямо  в  окно  с  точностью  до
полуметра! Понимаете, как важно, чтобы снаряды "Фау-2" могли  разрушать  в
Лондоне заранее намеченные объекты и нам не приходилось  бы  выпускать  их
наугад?!
   Габихт совсем растерялся.
   - Но я никогда не приносил домой планов прицельной стрельбы.
   - Разумеется. Потому что их не существует. Их разработал ваш сын.
   Фон Шварц приказал повару распаковать свои свертки. Впервые  за  четыре
года войны повар сбивал натуральные сливки для парижского торта,  наполнял
трубочки кремом и растирал масло для слоеного теста.
   Бруно накинулся на лакомства,  как  свинья.  Буквально  зарылся  в  них
носом. А пани Габихт причитала, что он испортит себе  желудок.  Фон  Шварц
стоически ждал. Наконец мальчишка отвалился и хотел убежать.
   - Постой! - майор схватил его железной рукой. - Такие  сладости  будешь
получать каждый день, если расскажешь нам, как ты это делаешь!
   - Что? - спросила мать. - Он ничего не делает, он послушный мальчик.
   Но майор оттолкнул ее к стене.
   - Как ты нацеливаешь свои снаряды? - заорал он прямо  в  ухо  Бруно.  -
Признавайся, пока я не исполосовал тебе зад! - И  вытащил  из-за  голенища
хлыст.
   Он взмахнул им, и пани Габихт упала в обморок. Никто не приводил  ее  в
себя. Мальчик упрямо смотрел  в  угол  комнаты,  слизывая  своим  чересчур
большим языком оставшиеся на  подбородке  крошки.  Видимо,  он  ничего  не
понял. Он даже не сопротивлялся, когда майор его бил. Лицо Бруно при  этом
было лишено всякого выражения.
   Фон Шварц сломал свой хлыст, вспотел  и  у  него  перехватило  дыхание.
Тогда он отпустил мальчишку и крикнул Габихту:
   - Если к утру не выясните, как он это делает, ответит вся семья! Вместе
с родственниками, - добавил он, выходя из комнаты.
   Под окнами эсэсовцы уже выскакивали из машин, чтобы  оцепить  дом.  Фон
Шварц, сидя в автомобиле, все еще ругался.  В  этот  вечер  он  отправился
высыпаться в казарму и так и не вернулся в ратушу. Там  оставалась  только
хорошенькая секретарша, вывезенная им из Италии в начале войны.
   Ночью она погибла вместе с другими  служащими,  так  как  канцелярию  в
ратуше разрушил небольшой снаряд, который на этот раз пробил крышу и  сжег
все здание до самого фундамента. В казармах была объявлена тревога. Майор,
вооружившись тяжелым парабеллумом, отправился к Габихтам.
   - Где мальчишка? - сухо спросил он инженера.
   Родители дрожащими  голосами  ответили,  что  он  спит.  Его  нашли  на
веранде. Он монтировал ракету на игрушечном ракетодроме.
   Фон Шварц пристрелил  его  сзади,  выстрелом  в  затылок.  Пани  Габихт
набросилась на него, хотела вырвать у  него  пистолет,  она  обезумела  от
горя, рвала на себе волосы и одежду.
   - Что он вам сделал? Убийца!
   Майор попытался ей объяснить:
   - Мы не можем  позволить,  чтобы  кто-нибудь  убивал  своих  ближних  в
отместку за всякую мелкую обиду. И к тому  же  применял  для  этого  самую
современную технику. Он идиот.
   - А что делаете  вы?  Скольких  людей  убиваете  вы  в  Лондоне  своими
снарядами? Чем вас обидел любой  из  этих  англичан?  У  вас  нет  никаких
оснований для таких убийств. Все вы идиоты, все!
   Фон Шварц хотел немедленно арестовать ее, но тут раздался вой сирены.
   - Не надо объявлять тревогу! - крикнул фон Шварц в телефонную трубку. -
Я уничтожил источник опасности...
   В ответ на  это  зажигательные  бомбы  посыпались  на  жилые  кварталы.
Союзники  открыли  тайну  Ксенемюнде.  Этот  налет  стоил  жизни  четверти
населения города. Погиб и инженер Габихт. Некоторые жалели его.  Говорили,
что он был замечательным инженером. Одним из  первых  создателей  ядерного
оружия. Гением.



    Йозеф Несвадба.
    Ангел смерти

   -----------------------------------------------------------------------
   Сборник "Чешская фантастика". Пер. с чеш. - Р.Разумова.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 27 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Светает. Тени отступают, окружающие предметы  ярко  окрашиваются,  небо
становится  светло-голубым  -  восход  смерти.   Через   несколько   часов
подымающаяся на небосклоне звезда вспыхнет ослепительно белым  светом,  во
много  раз  увеличится,  зальет   небо   расплавленной   ртутью,   высушит
поверхность этой планеты, сожжет все и  сольется  со  своим  раскалившимся
спутником в единую гигантскую сверкающую массу.
   Я знаю  это  наверняка:  ведь  из-за  этого-то  мы  сюда  и  прилетели.
Несколько дней назад нам, в восемнадцатый округ Галактики,  сообщили,  что
должна вспыхнуть переменная звезда Альфа-4  Каменного  острова.  Поскольку
ученые полагали, что у этой  звезды  есть  несколько  планет,  на  которых
возможна жизнь, нам  было  приказано  отправиться  в  путь.  Я  сгорал  от
нетерпения. С нашей станции давно уже не летали ни к одной Новой, так  как
эти полеты считаются особенно опасными. А я работаю всего первый год и еще
не пережил ни одного приключения.
   У Альфы-4 Каменного острова девять планет. Три из них окружены  плотным
слоем разреженной атмосферы, содержащей кислород, и каждую мы  обследовали
отдельно. Самые интересные явления отметили на Третьей планете.  Часть  ее
покрыта водой, и мы сначала  предположили,  что  разумные  существа  живут
здесь в мелких морях, как это бывает на иных планетах. Но  уже  с  большой
высоты можно было заметить, что  некоторые  континенты  там  цивилизованы:
виднелись большие скопления зданий и четырехугольники обработанных  полей.
Кое-где жилища стояли очень скученно;  очевидно,  городское  строительство
находилось на примитивном, уровне.
   Мы пытались договориться с обитателями планеты,  так  как  командир  не
хотел вызывать войны или даже простой стычки  с  ними  теперь,  когда  мы,
собственно, приносили им роковую  весть.  Вряд  ли  они  смогут  выдержать
огромную температуру, когда вспыхнет их звезда. Им оставалось  лишь  одно:
перебраться в другое место, но,  видимо,  цивилизация  здесь  не  достигла
необходимой для этого ступени. Будь  у  них  возможность  переселиться  на
какую-нибудь отдаленную планету, они наверняка не стали  бы  ждать  нашего
предостережения. Да и техника у них, по-видимому,  на  низком  уровне:  мы
вызывали их на всех волнах, простейшими кодами, но никто  не  откликнулся.
Как знать, может быть, у них и электричества-то нет. Нам оставалось только
систематизировать материалы, которые мы  собрали,  облетев  несколько  раз
вокруг планеты, и доставить  их  в  Институт  космоса  для  сравнительного
изучения цивилизаций.  Да  еще  зарегистрировать  некоторые  сведения  для
Службы галактической информации - одна из референток этого учреждения  всю
дорогу приставала к нам с какими-то глупыми вопросами. А затем вылететь по
направлению к самой Звезде, чтобы выяснить причины ее предстоящей  вспышки
и превращения в Новую.
   Вот эта-то попытка и привела нас к катастрофе. Масса Звезды уже  начала
меняться, мы не заметили, что ее температура повысилась, и когда  включили
моторы для старта, произошло замыкание, отказал регулятор. Мы превратились
в вечный спутник Третьей планеты. Немедленно  была  объявлена  тревога.  К
таким событиям мы привыкли и не сразу  осознали  грозящую  нам  опасность.
Отказал регулятор, что ж, исправим его, невелика беда.
   - Через тридцать часов сможем вылететь, - самоуверенно заявил инженер и
вдруг побледнел.
   - Тридцать часов! - вздрогнул я.
   За  это  время  все  планеты  Звезды  превратятся  в  раскаленные  пары
металлов. А мы -  спутник  одной  из  них.  Командир  собрал  нас  в  зале
заседаний. Распределил задания, отдал приказы; в ремонте регулятора должны
были участвовать все.
   - Неужели вы не понимаете, что это напрасный труд? - крикнул я, увидев,
какие у всех деловые, торжественные и строго  официальные  лица.  -  Зачем
ремонтировать регулятор, если через несколько часов он испарится вместе  с
нами? Зачем заниматься бессмысленной работой? - Голос у меня дрожал.
   - А что вы предлагаете? - спросил командир. - Остается только  работать
как положено.
   - Надеяться на чудо?
   - Никто не верит в чудеса, - нетерпеливо нахмурился он.  -  Я  полагал,
что в школе вам объясняли, как нужно себя вести в случае опасности.
   - В школе нас уверяли, что полеты на ракетах абсолютно  безопасны,  что
мы живем в эпоху, когда Вселенная давно покорена, в  эпоху  Галактического
сообщества,  когда  никто  не  умирает   зря   или   по   глупости   своих
начальников...
   Я пришел в отчаяние, оскорблял  его,  готов  был  разрыдаться.  Мне  не
исполнилось и двадцати, у меня еще  нет  детей,  меня  ждет  мать,  и  мне
казалось непостижимым, что  люди  когда-то  умирали,  едва  достигнув  ста
шестидесяти лет. Как глупо, как нелепо это было! А сейчас по вине каких-то
дураков...
   - Я не хочу умирать! - кричал я. - Не хочу!
   Он подошел ко мне и кивнул остальным. Они быстро удалились,  будто  еще
имело смысл спешить. Я их не понимал, они казались мне безумцами.
   - Все это было лишь испытанием, дружок, - отеческим  тоном  сказал  он,
чуть ли не поглаживая меня по шлему. - К сожалению, вы не  выдержали  его.
Придется перевести вас на пассажирские линии.
   - Неужели?! - воскликнул я.
   Когда-то устраивали такие странные испытания, чтобы отобрать для важных
заданий самых подходящих людей.
   - Вы хотите сказать, что эта  Звезда  не  вспыхнет,  не  превратится  в
Новую, что мы прилетели сюда не для того, чтобы спасти разумные  существа,
что все  это  комедия,  которую  разыграли  из-за  меня,  чтобы  выяснить,
пригоден ли я для участия в ответственных исследовательских полетах? -  Он
кивнул. Я покраснел. - Тогда я понимаю, почему все так спокойны.  Хотелось
бы посмотреть, как бы они вели себя, окажись все  это  явью,  если  бы  им
грозила смерть. Уверен, что кричали бы также, как и я.
   Я просил извинить меня. Жалел, что не выдержал испытания. Командир  дал
мне труднейшее задание: пришлось работать в скафандре на  внешней  стороне
ракеты без связи с остальными.
   Неподалеку от меня работала Зи. Сначала мне было немного стыдно. Я  уже
давно ухаживал за ней и понимал, что сегодняшним поведением уронил себя  в
ее глазах. Она строга. Легко  осуждает.  Я  улыбался  ей  сквозь  толстый,
прозрачный шлем, помогал  чем  мог,  носил  за  ней  мелочи,  которые  она
оставляла. Притяжение здесь было незначительное; казалось, что я и сам  бы
смог толкнуть нашу ракету на нужную орбиту.
   А потом сомнения снова  закопошились  во  мне.  Если  это  было  только
испытанием, то почему же оно продолжается? Почему мы не  стартовали  сразу
после моего провала? Я хотел спросить Зи, но не мог, пока не пришла смена.
Это были два общепризнанных остряка, два приятеля из Черного квадранта.  Я
ждал шуток, но они молча схватили наши инструменты и принялись за  работу,
торопясь как на пожар. Да, над нами и вправду пылала наша Звезда.
   - Прости, я понимаю, как все это серьезно, я вел себя ужасно, вижу, как
мужественны остальные, мне стыдно, Зи... - говорил я, помогая  ей  снимать
скафандр в каюте.
   - Я тоже боюсь, - прошептала она.
   Так, значит, это все-таки правда, командир обманул меня как мальчишку.
   - Значит, я умру?!
   - Все мы умрем... - ответила она.
   Лгун! Разыграл передо мной комедию, как врач перед смертельно  больным,
как герой перед трусом. Мне хотелось побежать к нему,  но  я  остановился.
Что ему сказать? Он тоже погибнет. В чем его упрекать?  Намерения  у  него
были хорошие. Я бросился в объятия Зи. Мы не были близки раньше, она этого
не допускала.
   - Теперь я понимаю, почему когда-то прибегали к наркотикам, - сказал  я
через некоторое время,  когда  мы  лежали  рядом,  вслушиваясь  в  гудение
конденсированного воздуха в  вентиляторе.  -  И  мне  хотелось  бы  сейчас
принять что-нибудь  успокаивающее,  какую-нибудь  таблетку  или  микстуру,
которая взбодрила бы меня. Послушай, ведь мы  знаем,  где  аптечка.  Давай
опередим смерть, умрем вместе счастливо и  спокойно,  избегнем  чудовищной
температуры этой страшной Звезды...
   Зи отодвинулась от меня.
   - Ты болен? Это было бы предательством. Дезертирством...  Мы  с  самого
рождения  знаем,  что  умрем,  но  никто  из-за  этого  не  кончает  жизнь
самоубийством. Командир отдает приказания не потому, что ему больше нечего
сказать. Экипаж любого корабля во Вселенной повел бы себя  точно  так  же,
никогда ни у кого не было другого выхода. Мы рождаемся и умираем, но  пока
живем, думаем  о  работе,  о  пользе,  которую  можем  принести,  о  своем
назначении. Другого решения нет. Не  помогут  ни  религиозный  дурман,  ни
самоубийство, ни обжорство. Ты рассуждаешь, как дикарь или безумец,  будто
ничего не понимаешь.
   Конечно, Зи была старше меня, но я  терпеть  не  мог  нравоучений.  Она
рассуждала так, словно ей было безразлично, умрет ли она, словно с  самого
рождения знала, что подле Третьей планеты ее сожжет Новая  Звезда,  словно
наблюдала сама за собой со стороны. Неужели ей не страшно? Мы поссорились.
Она хотела  вызвать  ко  мне  врача.  Это,  мол,  распад  личности.  Будто
неестественно,  что  я  хочу  видеть  ее  и  свою  мать,  хочу  еще  долго
наслаждаться любовью к ней, совершать далекие путешествия по  Вселенной  и
отличиться, не хочу так глупо, так бессмысленно погибнуть.
   Я ушел из ее каюты и возвращался к себе запасным ходом. Весь экипаж был
на носу, у регулятора. Я проходил мимо аварийных  спасательных  ракет.  Их
было три, забраться в одну из них ничего не стоило. Но куда  лететь?  Есть
только два пути. Затеряться в космосе, одиноко блуждать по Вселенной,  как
те, кто в древние времена потерпел аварию,  с  той  только  разницей,  что
здесь не проходят регулярные трассы и нет надежды на то, что  тебя  спасет
какая-нибудь торговая ракета,  здесь  только  пустота  и  верная  голодная
смерть. Или полететь к той Звезде и умереть сегодня же. На  мгновение  мне
даже захотелось этого, чтобы сократить невыносимое  ожидание.  Впрочем,  я
еще могу полететь на один из континентов Третьей планеты,  в  какой-нибудь
из ее городов и предупредить жителей. А что, если у них есть  какие-нибудь
средства? Никто другой нас спасти не может. Вдруг на меня нахлынула  волна
жалости  к  ним:  как  Институт  космоса  фотографировал  их  жилища   для
сравнительного изучения цивилизаций, как собирал  информацию!  Словно  там
жили какие-то животные! А вдруг это разумные существа? Если они не приняли
наших сигналов, предупрежу их сам. Я забрался в аварийную ракету  в  своем
служебном скафандре. Никто не обратил на это внимания. Когда  заметят  мое
исчезновение, я буду уже там, на планете. И сообщу им все.  Я  не  намерен
следовать примеру  нашего  командира.  Пусть  узнают.  Пусть  сами  решат.
Интересно, будут ли они так же упрямо работать, как наш  тупой  экипаж?  И
тут, стыдно сознаться, у меня всплыли дикарские представления о  загробной
жизни.
   Я уже видел огромные острова планеты; собственно, это континенты - один
обширный и плоский в северном полушарии и два  треугольных  на  юге.  Наши
автоматы зарегистрировали самые большие поселения там, где залегают  уголь
и металлические руды. Значит, это  промышленная  цивилизация.  Я  причалил
быстро и немного резко посреди континента, как это описывается в книгах, в
районе одного из крупных  поселений.  Ожидал,  что  меня  окружат  местные
жители. Но не увидел ничего, кроме мрачных контуров их обиталищ из железа,
бетона, керамики и примитивных  пластмасс.  Уровень  строительства  у  них
невысокий:  здания  тянутся  кверху,  крыши  домов  крутые,  видно,  из-за
климата. По-видимому, из морей испаряется вода и  затем,  снова  сгущаясь,
проливается над сушей. Мне на планете не слишком понравилось. Сразу видно,
что отсталая цивилизация; я не променял бы на нее свою родину, но  все  же
это лучше, чем смерть. Немного подождав, я включил сирены и решил стрелять
или устроить пожар, только бы привлечь их внимание.
   Но появилось нечто совсем другое:  вторая  аварийная  ракета  с  нашего
корабля. Раскалившаяся докрасна,  она  мчалась  прямо  ко  мне.  Я  быстро
выскочил из кабины, бросился к ближайшему дому и укрылся  в  темном  углу.
Они  подлетели  совсем  близко,  но  не  пошли  на  посадку,  а   включили
громкоговоритель. Звали меня, снова и снова повторяли мое имя.  Я  заткнул
уши.
   - Возвращайся, немедленно возвращайся! - услышал я голос  командира.  -
Нам удалось исправить регулятор, инженер сократил срок ремонта, мы  сейчас
стартуем...
   Лжец,  думал  я,  знаю  твои  штучки,  хочешь  заманить  меня  в   этот
коллективный гроб, воображаешь, что я опять поверю тебе. Тогда  испытание,
сейчас инженер - только бы успокоить труса. Глупец! Вторично  им  меня  не
обмануть. Я знаю,  сколько  длится  ремонт,  немного  разбираюсь  в  наших
механизмах. Мановением волшебной палочки их  не  исправишь.  Зи,  рыдая  у
микрофона, уговаривала вернуться, понять, что здесь меня никто не  спасет,
я могу только повредить местному населению, говорила, что  разлюбит  меня.
Словно мы могли надеяться на какое-то будущее.
   - Хочешь  стать  для  них  ангелом  смерти?  Хочешь  подготовить  их  к
страшному суду? - издевалась она, будто я и впрямь был верующим. - Неужели
ты не понимаешь, в чем единственное спасение от смерти?
   Зачем она без конца поучает меня? Если жители этой  планеты  н