ирается головой в каменный свод. Подняв руку, Валя достала до
потолка.
   Шагнула в сторону, в другую и убедилась, что находится в большой пещере.
   Нервная дрожь пробежала по телу. Валя не проходила эту пещеру... В этом
она была уверена, но не хотела и думать, что заблудилась.
   Взглянув на экран, она надеялась увидеть тень указателя направления. На
светлом круге сколько угодно было теней от разбросанных патронов, но двух
патронов, положенных под углом, не находилось, Валя видела патроны даже в
ящиках. В стене пещеры выдолблена ниша, где стояли винтовки. Рядом темнели
железные ящики, вероятно с пулеметными лентами.
   Здесь раньше находился лагерь партизан. Так определила Валя. В эту
минуту она забыла о сейфе с чертежами и даже о потерянной дороге.
   По стенам скользил луч аппарата. Мелькали тени простых домашних вещей:
   ведер, кружек, самодельных ложек, вырезанных из жести. В другой стороне
пещеры Валя заметила обломки приемника, его знакомые детали, гранату и
пружину от патефона, котелок для варки пищи, сломанную вилку.
   Здесь жили люди-герои. Окруженные врагами, они боролись и не сдавались.
Враг уже подходил к Сталинграду. Сотни километров отделяли партизан от
своих, и все же они были сильны и мужественны.
   Валя вспомнила рассказ о старом архитекторе, его веру в торжество
жизни. Он не отдал врагу свое творение, созданное во имя мира, а не войны.
   Словно ободренная этими промелькнувшими перед ней образами, Валя
победила чувство растерянности и стала спокойно, шаг за шагом искать
оставленные ею отметки. Вытянув руки, осторожно ощупывая ногой землю, она
продвигалась вперед. Валя уже не помнила, проходила ли она по этим узким
тоннелям и просторным пещерам. На пути встречались многочисленные
разветвления ходов, но нигде не видела она патронов, положенных углом.
   Выбившись из сил, Валя присела отдохнуть, хотела посмотреть на часы, но
вспомнила, что в темноте ничего не увидишь. Она знала, времени прошло
много, аккумулятор, питающий "Всевидящий глаз", должен скоро разрядиться,
и поэтому решила экономить энергию. Она включала аппарат лишь у поворотов
или при пересечениях ходов. Без ободряющего зеленого зрачка прибора Валя
не могла бы идти дальше.
   В подземелье стояла мертвая тишина, как тогда на экскурсии в
Петропавловской крепости. Сколько часов она бродила в этом бесконечном
лабиринте, Валя даже не представляла, но думала, что там, наверху, давно
уже зажглись звезды.
   Она была уверена, что мы будем ее искать. Узнаем, в какую сторону
уехала машина, и помчимся спасать нашу Валю.
   Не хотелось думать о том, что случится завтра или через три дня. Она не
могла допустить мысли, будто никто не придет к ней на помощь, но в то же
время понимала, сколь призрачна эта надежда...
   Она шла и шла, ощупывая стены руками, и у каждого поворота включала
аппарат.
   Вдруг на экране мелькнул узкий прямоугольник. Валя мгновенно
остановилась и, затаив дыхание, стала разглядывать знакомую тень. Она
долго не могла поверить, что видит футляр испорченного фонарика, который
бросила несколько часов тому назад. Сомнений не было. Тут же нашла и
колпачок с линзой.
   Значит, все эти часы она кружилась на одном месте.
   Устало опустившись на землю, Валя снова заставила себя встать. Это
повторялось много и много раз.
   Сожалея о своей безрассудной выходке, она уже думала, что не имела
права подвергать и аппарат и себя такому риску, - если останется жива, то
ей никогда не простят этого поступка. Как она доверилась старику, который
словно нарочно заманил ее к пещере?
   Скоро иссякнет энергия аккумулятора, погаснет экран аппарата, а с ним и
последняя надежда на спасение.
   Она во всем виновата, она достойно примет любое наказание, но неужели
придется расплачиваться жизнью за свою неосторожность? С этим Валя не
могла примириться.
   И вот уже начал тускнеть, словно подергиваясь мертвой пленкой, "зеленый
глаз" аппарата...
   Стараясь использовать эти последние минуты, пока "Всевидящий глаз" еще
смотрел, пока совсем не помутнел его зрачок, Валя шла вперед, надеясь, что
все-таки мелькнет знакомая тень двух патронов.
   Вдруг черная тень закрыла весь экран. Неужели это конец? "Совсем
разрядился аккумулятор", - подумала Валя и задрожала. Она знала, что это
придет, но не так скоро.
   Она остановилась, в последней надежде повернула ручку яркости и от
волнения бессильно сползла вниз.
   На экране отчетливо вырисовывался круг.
   Пытаясь овладеть собой, Валя подрегулировала фокусировку, опустила
объектив ниже и увидела очертания большой металлической коробки,
напоминающей картонку от шляп.
   Она нагнулась и с большим трудом отвалила от стены плоский камень. Он
упал с глухим стуком, больно ударил по ноге. За этой каменной дверью Валя
нащупала нишу, протянула туда руку и почувствовала холод шероховатого от
ржавчины металла.
   Сердце ее стучало так сильно, что казалось, слышно было наверху.
   Чтобы увидеть на экране запоры сейфа, она приподняла объектив и в
страхе отшатнулась.
   На зеленоватом фосфоресцирующем поле двигалась тень. Она приближалась.
   Слышался шорох шагов...
 
 
   Мы будем видеть вс„!
 
 
   Вы представляете себе наше волнение, когда настала ночь, пробило два
часа, затем три, четыре, а о Вале все еще не было никаких вестей.
   Андрей пришел ко мне в номер и лег на диван. Говорить ему не хотелось,
он чутко прислушивался к шагам в коридоре, - видно, хотел услышать частый
стук каблучков, так хорошо ему знакомый.
   Мне не спалось, да это было и понятно. Вспоминались разговоры с
Андреем. Мне он как-то рассказывал, причем очень сдержанно, о том, при
каких романтических обстоятельствах он встретил нашу будущую лаборантку.
   Это было в прошлом году весной. Андрей возвращался после неудачной
охоты.
   Густой туман опустился на землю. Не видно было ни одной тропинки, к
тому же становилось темно. Долго блуждал Андрей около озера, отыскивая
оставленную лошадь, но туман мешал ему ориентироваться.
   Андрею не хотелось ночевать в лесу. Он прислушался: нет ли лошади
где-нибудь поблизости, она вывела бы его на тропинку. Но, кроме плеска
воды и крика ночных птиц, он ничего не услышал. И вдруг до него донеслись
какие-то странные хрипящие звуки. Что это было - Андрей не знал, но
инстинкт охотника заставил его пойти в ту сторону. Совершенно неожиданно
блеснул огонек.
   Андрей раздвинул мокрые ветки. Среди деревьев, освещенный маленькой
лампочкой, стоял радиоприемник на треножнике. Около него сидела какая-то
странная фигура в дождевом плаще и прислушивалась к хриплым звукам,
которые вырывались из репродуктора.
   Она повернулась, и Андрей увидел девушку, которая молча указала на
еловые ветви, лежавшие рядом, как бы приглашая сесть.
   Андрей спросил у девушки, откуда она, что она здесь делает и как ему
выйти на дорогу, но та, ничего не ответив, стала что-то быстро записывать
в тетрадь, изредка подкручивая ручки приемника. Накрапывал дождь, девушка
его не замечала. Вероятно, для нее не существовало ничего более важного,
чем неприятные хриплые звуки в репродукторе.
   Это была Валя Чернихова - она принимала сигналы, отраженные от далеких
атмосферных слоев. Но все это стало известно Андрею гораздо позже. А в ту
ночь он молча сидел рядом и с любопытством наблюдал за тем, как быстро
менялось выражение ее лица.
   Она узнавала свою старую знакомую, капризную волну, прилетевшую из
ионосферы, и тогда по ее сосредоточенно-суровому лицу пробегала детская
радостная улыбка.
   Андрей понимал ее чувство. Он знал по собственному опыту, как напряжены
бывают нервы ученого, изобретателя, проводящего сложный эксперимент. В эти
минуты можно забыть обо всем на свете. Так было и с Валей. Она не замечала
случайного охотника, сидевшего рядом, не замечала, что давно уже настала
ночь, что струйки дождя текут за воротник... Андрей снял тогда с себя
охотничью куртку и осторожно прикрыл ее ноги.
   Только на рассвете закончились испытания, и Андрей обнаружил, что
дорога проходила в десяти шагах от того места, где он просидел всю ночь.
Неподалеку стоял фургон испытателей.
   Все это я вспоминал, глядя на Андрея. Он вертелся на узком диванчике,
курил, вскакивал и не давал мне уснуть.
   Ночь тянулась томительно долго. Наконец свет фонаря на потолке
побледнел.
   Наступало утро. Андрей не мог больше ждать, вскочил с дивана и выбежал
из номера.
   Вскоре он уже будил меня:
   - Вставай, поедем!
   - Вали нет? - спросил я, протирая глаза.
   Но об этом можно было и не спрашивать - стоило только взглянуть на
бледное, хмурое лицо Андрея.
   Он успел съездить в отделение милиции, где узнал, что сегодня рано
утром человека, с которым, по нашему предположению, уехала Валя, видели на
том шоссе, где мы вчера нашли ее сумочку.
   - Поедем, - нетерпеливо сказал Андрей.
   - Куда?
   - Ну куда же еще! - рассердился он. - Конечно, искать того человека. С
нами поедет Колосков, он знает дорогу.
   Мы мчались по знакомому шоссе. Мелькали цветники, фруктовые сады, дачи,
сложенные из ракушечника, похожие на светло-желтые бруски масла,
проносились мимо придорожные кусты шиповника с красными жесткими ягодами.
Мы проезжали мимо домов отдыха, теннисных площадок, посыпанных золотистым
песком. Затем пошли холмы, покрытые выцветшей под солнцем сухой травой.
   Издали я увидел канатную дорогу, по ней скользила вагонетка. Я провожал
ее глазами до тех пор, пока она не добралась до вершины холма и словно
указала на синюю с красной полосой машину, которая могла меня
заинтересовать. Возле нее стояли два человека в милицейской форме.
   - Ты видишь их? - обратился я к Андрею, указывая на милиционеров. .
Может быть, узнаем?
   Прищурив глаза, Андрей взглянул вверх и попросил шофера остановиться.
   Щелкнула дверца машины. Мой друг побежал по узенькой тропинке к
подножью холма.
   - Я об этом догадался еще вчера, - сочувственно сказал Колосков,
провожая его взглядом. - Зря он мучается. Что может случиться с Валентиной
Николаевной?
   Мы вышли из машины. На всякий случай я взял с собой аппарат. Федор
Григорьевич, тяжело поднимаясь вверх по склону, говорил:
   - После вчерашних поисков сейфа я что-то начинаю сомневаться. Даже
вашему аппарату такая задача не под силу. Бесполезно потеряете время.
   Он сокрушенно вздохнул.
   - Странно, Федор Григорьевич. Непонятно. Вы уже перестали верить в нашу
технику. Не слишком ли рано?
   - Обиделся? Этого еще не хватало! - Колосков отобрал у меня чемодан. Я
вчера думал, причем не без оснований, что для таких аппаратов есть дела
поважнее, чем искать чертежи.
   - Например?
   - Будто вы и сами не знаете? Не пойму, что это - авторская скромность
или просто недооценка своего труда? Да мало ли на какие дела способен этот
ваш "зеленый глаз"! Ну, к примеру сказать:, вчера, когда вы нашли склад
оружия в подземной пещере, я подумал, что ваш аппарат может применяться
для поисков, так сказать, уже отработанного "металла войны". Представь
себе, это совсем не маленькая задача, - сказал Колосков, заметив мою
улыбку. - У нас огромные запасы руды, больше, чем у любой страны мира, но
и потребности в металле велики, ты это прекрасно знаешь. Мы должны
ежегодно выплавлять десятки миллионов тонн стали. Так почему бы нам не
использовать и ту прекрасную сталь, миллионы тонн которой лежат и ржавеют
в верхних пластах земли? Мы с тобой были на фронте, знаем, сколько ее
скрылось в земле: осколки снарядов, мин и бомб, колпаки дотов, старое
оружие, рельсы, танковая броня, части машин и орудий. Постепенно они
уходят все глубже в землю, заносятся песком, зарастают травой...
   Он остановился и перевел дух.
   - Почему бы этот металл войны, - снова продолжал Колосков, - не
использовать нам во имя мира. В нашей земле остались не только гусеницы
немецких танков, но и осколки английских, американских, французских
снарядов. Металл четырнадцати держав вещественно напоминает об их
бесславном походе, хотя память наша и так не потускнела.
   Я помню, что Федор Григорьевич говорил тогда довольно убедительно. Его
взволновала мысль об использовании военного металла, и он развивал ее со
всей присущей ему страстностью.
   Он ударил в землю каблуком.
   - Вот здесь под нами - железо из многих стран мира. Какой-нибудь
осколок снаряда, изготовленного в Пенсильвании, кусок брони из стали,
выплавленной в Бирмингеме. Все они очистятся огнем, переплавятся и пойдут
на многие наши стройки.
   Колосков замолчал и вопросительно взглянул на меня. Я сказал, что он
удивительный выдумщик - каждый день новые проекты - и что мы все-таки
будем искать не только металл войны, но и чертежи дворца, для которого
этот металл может быть использован.
   Разговаривая, мы не заметили, как подошли к машине. Один из сидевших в
ней был знакомый нам лейтенант, другой - шофер.
   Машина стояла возле обвалившейся пещеры, где вчера нашли оружие.
Колосков опустил чемодан на землю и сочувственно посмотрел на
разочарованного Андрея.
   - Ваше описание, - обратился ко мне лейтенант, - оказалось удивительно
точным. Мы чуть ли не сразу узнали того человека.
   - Так где же он? - спросил я нетерпеливо.
   - В катакомбах, - спокойно ответил лейтенант.
   - Вы его ждете?
   Он утвердительно кивнул головой.
   - Но ведь он может выйти другим ходом? - сказал Колосков, наклонившись
над провалом.
   Лейтенант улыбнулся:
   - Не думаю. Если это не секрет, то покажите, пожалуйста, ваш аппарат.
Очень много о нем рассказывают. Ходят слухи, будто вы этим "глазом" все
насквозь видите....
   Я ответил, что, к нашему сожалению, видим мы еще далеко не все - только
металл. Тут же я предложил убедиться в этом, раскрыл чемодан, надел на
себя аппарат и пошел вперед.
   Лейтенант и Федор Григорьевич зашагали рядом со мной, наклонившись с
обеих сторон над светящимся экраном. Андрей проводил нас недовольным
взглядом и опустился на землю около выхода из подземелья.
   - То, что вы видите здесь, вам должно быть знакомо, - говорил я,
указывая пальцем на мерцающее стекло.
   На экране появлялись и исчезали тени каски, немецкого автомата,
согнутой трубы миномета. Здесь проходила война, ее черные тени остались в
земле.
   - Как говорится, "перевернем страницу истории", - сказал я и повернул
ручку сбоку аппарата. - Заглянем в более глубокие слои.
   Желто-зеленые искры пробежали по экрану. Я настроил поточнее и увеличил
яркость. Исчезли расплывчатые линии верхних слоев, и вдруг выплыл из
зеленой глубины, как из аквариума, странный предмет, похожий на наконечник
пики. Под ним чернел силуэт одноглазого орла. Темная полоса, постепенно
сужающаяся книзу, пересекала его крылья.
   - Вот вам загадочная картинка, - сказал я своим спутникам. - Как вы
думаете, что это может быть?
   - Не знаю, - ответил лейтенант и пожал плечами. - Это похоже на
какой-то германский орден?
   - Во всю грудь? - спросил Колосков и усмехнулся. - Впрочем, вы этого не
помните. Таких орденов у них не было. Вот так история! - с восхищением
говорил он. - Аппарат действительно как бы перелистывает толстую книгу
земли по слоям. Перед нами - одна из страниц первой мировой войны. Вы
видите немецкую каску с латунным остроконечным шишаком. Тогда каски были
кожаные, с блестящим орлом. А вот эта полоса, идущая сверху вниз, вам
ничего не говорит?
   Признаться, я не догадывался, что она обозначала.
   - Штык, - подсказал лейтенант. - За смертью пригоняли сюда немца...
Идемте дальше.
   Колосков, не моргая, смотрел на мелькающие тени, словно выплывшие из
глубин времени.
   - Да, вот она, живая история! - сказал он. - Наш народ отходчив и
незлобив, но, как ни говори, иной раз вспомнишь былое и крепко
задумаешься...
   Мы молча бродили по холму, смотря на дрожащие тени, и я думал тогда о
словах Колоскова... Давно уж поросли травой поля, где прокатилась война,
земля скрыла следы минувших битв, а все же, проходя по этим местам, я
мысленно видел куда больше, чем самый совершенный аппарат.
   Мне казалось, что на этой земле до сих пор еще не высохли слезы женщин
и кровь моих товарищей, погибших за счастье человечества.
   Я оставил своих спутников и пошел вперед. Под ногами словно звенели
сухие травинки.
   На экране мелькали тени каких-то странных угловатых предметов, может
быть тени войны еще более давних лет.
   Невидимый луч указывал, что подо мной проходил подземный коридор.
Позади себя я услышал торопливые шаги: оглянулся - меня догонял Андрей.
   - Могу тебя заменить, - предложил он, запыхавшись от быстрой ходьбы. .
   Устал?
   - Ничего, ничего, Андрей. Мы с Колосковым нашли интересное применение
этому "зеленому глазу", как он его называет.
   - Дай мне аппарат.
   - Что случилось? - удивился я. - Зачем он тебе?
   - Вдруг мне удастся увидеть его?
   - Кого?
   Андрей замялся и раздраженно ответил.
   - Ведь ты же сам рассказывал, что видел... очки... запонки...
   - Очень хорошо помню. Кстати, ты смеялся над этим.
   - Послушай, Виктор, ну как тебе не стыдно?.. Ты же понимаешь, что
сейчас мне не до шуток... Мало ли какие бывают ошибки.
   Я обнял Андрея и попытался его успокоить. Он должен был догадаться, что
тогда я не только испытывал аппарат, но искал и знакомые тени. Они все
время стояли у меня перед глазами: очки, ключи, запонки.
   Вместе с Андреем мы шли по желтой, ломкой траве.
   Скользили тени по стеклу. Промелькнул силуэт стабилизатора авиабомбы,
щит пулемета, изуродованный ствол противотанковой пушки. Я думал о том,
что прав Колосков. Сколько тысяч тонн металла можно было бы достать только
из одного этого холма!
   Я направил луч аппарата глубже, желая узнать, не тянется ли там еще
один подземный коридор.
   Сбоку на экране показался небольшой круг. Я посмотрел на него с другой
стороны и тут же убедился, что это был не круг, а шар. Мне почему-то
представилось, будто нашел я тогда ядро от пушек Суворова. Около
полутораста лет назад он проходил здесь на Балканы, так же как совсем
недавно по этим историческим местам шли советские войска.
   Я старался не выпускать подземный ход из поля зрения аппарата. Колючий
кустарник цеплялся за одежду, словно хотел задержать нас... Боясь потерять
направление подземного коридора, мы двигались напрямик, не обходя кустов.
   Помню, как на экран выплыл большой прямоугольник. Мне пришлось
тщательно отрегулировать четкость изображения, затем отступить назад и
повернуть объектив под косым углом к земле. На зеленом стекле резко
вырисовывался эллипс.
   Осторожно, затаив дыхание, и почему-то на цыпочках я пошел вправо.
Эллипс постепенно терял свою форму, превращаясь в правильный круг.
   - Сейф, - прошептал Колосков, до боли сжимая мое плечо. - Вон, вон,
смотри!
   По бокам запоры... Узнаю...
   Федор Григорьевич оторвался от экрана и прильнул к земле, будто
стремясь скорее добраться до чертежей, которые так долго от него
скрывались.
   - Как глубоко он спрятан? - спросил Колосков и быстро поднялся с земли.
   - Судя по фокусному расстоянию, на глубине около трех метров, - ответил
Андрей, доставая линейку.
   Колосков побежал к машине и уже на ходу крикнул, чтобы мы отметили
место. Он привезет рабочих с каменоломни.
   - Дай мне аппарат! - нахмурившись, сказал Андрей.
   Я молча отстегнул ремни, все еще не понимая, зачем это ему
потребовалось.
   Дрожа от нетерпения, Андрей никак не мог застегнуть пряжку. Я хотел ему
помочь, но он отбросил мою руку и направил объектив совсем в
противоположную сторону от сейфа, затем повернул ручку фокусировки, точно
установил ее на шестнадцатое деление и максимально увеличил яркость.
   Метр за метром он тщательно просматривал участок подземного хода,
который был виден за сейфом.
   Помню, что, совершенно того не ожидая, мы вдруг узнали тень двойника
нашего аппарата. В первый момент я даже не подумал о том, как он очутился
под землей. Мне никогда не приходилось наблюдать, как "Всевидящий глаз"
выглядит на экране, поэтому я невольно заинтересовался, встретив под
землей его скелет, который был очень похож на чертеж.