ато улыбнулся.
   С большим трудом поднялись мы наверх. Я взял у Андрея аппарат и, шагая
по самому краю обрыва, направил объектив на обрушившийся склон.
   Я следил за тенями, мелькающими на экране, изредка поглядывая вниз, где
работали люди. Они откапывали засыпанные машины.
   На экране появилась необычная тень.
   - Странно, - глядя через мое плечо на экран, проговорил здешний
начальник. .
   Трехлинейная винтовка образца тысяча восемьсот девяносто первого года.
Ого, да она здесь не одна. Целый склад!
   На экране "Всевидящего глаза" видны были аккуратно уложенные в гнезда
винтовки. Их могли мы обнаружить только "косым лучом", направляя объектив
под углом к земле. Винтовки стояли вертикально. Почва в этом месте осела,
образовалась глубокая впадина, от которой во все стороны разбежались
черные извилистые трещины.
   - Теперь понятно, почему произошел обвал, - заметил председатель
комиссии, рассматривая трещины под ногами. - Обрушилась почва над этой
пещерой, сдвинулась с места порода вверху карьера и, как лавина, скатилась
вниз. Но что это за склад оружия, хоть убейте, не пойму.
   Я еще раз продемонстрировал удивительную зоркость "Всевидящего глаза".
   - Смотрите на экран. Под нами, конечно, не пещера. Видите, от склада
оружия протянулась дорожка из рассыпанных патронов? Еще дальше темнеют
пустые гильзы. Если проследить за ними, то они нам встретятся довольно
далеко отсюда. Это подземный ход. Люди здесь часто ходили, роняли гильзы,
патроны, гвозди от ящиков, пуговицы, кусочки проволоки. Видите, как их
много. Кстати, обратите внимание на черту - это линия полевого кабеля.
   - Вы правы, - согласился мой спутник, глядя на светящийся экран. .
Здесь, конечно, подземный ход. Но куда он ведет?
   Мы сравнительно далеко отошли от карьера. Помню тогда, что линия
полевого телефона пропала.
   Возвращаясь обратно, я спросил у начальника карьера:
   - Откуда здесь может быть подземный ход? Не ведет ли он к знаменитым
катакомбам?
   - Не думаю, - сказал он. - До них достаточно далеко.
   Мы собрались в город. Нас провожал радостный начальник карьера и все
время допытывался, нельзя ли приобрести "Всевидящий глаз".
   - Поймите, инженеры, мне такой "глаз" каждый день нужен. Конечно, не
лопаты искать, а проверять, как в породе инструмент идет, бурение. Тут мы
новый способ придумали.
   Он просил ему посодействовать, чтобы получить аппарат из первой серии.
Сам за ним приедет.
   В машине Андрей почти ничего не говорил, задумчиво рассматривая сумочку
из красной кожи.
   Через полчаса мы уже подъезжали к гостинице. Андрей мгновенно скрылся в
подъезде. Я решил подождать в машине, причем беспокоился не меньше Андрея.
А вдруг Валя еще не приехала и с ней случилась какая-нибудь неприятность.
   Стало уже темнеть. Я сидел как на иголках. Наконец замелькали стекла
вращающихся дверей гостиницы и словно вытолкнули Андрея на тротуар.
   - Мне сейчас сказала дежурная, - быстро заговорил он, - что вчера тебя
спрашивал какой-то старик. Он сначала поднялся наверх, а потом оставил
записку. - Не он ли заезжал сегодня на строительство и увез Валю с
аппаратом показать, где спрятан сейф.
   - Но ведь она не ребенок. Должна бы предупредить...
   - Все это верно, - нетерпеливо прервал меня Андрей. - Но ты же знаешь
ее характер: она всегда действует в одиночку. Зря мы ей доверили
аппарат... Ну, да что теперь говорить! Разумные мысли приходят слишком
поздно... Вот и сейчас она узнала про сейф и поскакала за ним. Помнишь,
как тогда... в горящую тайгу побежала за метеоритом?
   Признаться, мне не хотелось об этом вспоминать. За Валентиной
Николаевной числилось немало проступков, вытекающих из свойств ее
характера. Основными его чертами я бы назвал творческую пытливость,
упрямство, правда, в лучшем понимании этого слова, постоянное стремление к
самостоятельности и почти детскую доверчивость. Они доставляли нам немало
хлопот.
   Я помню, как однажды у Вали не удавался предложенный ею метод
измерения. Она билась над ним две недели, пока не нашла свои ошибки. В это
время для нее ничего другого не существовало и, главное, она не хотела
ничьей помощи.
   Можно было припомнить немало подобных случаев... Например, как-то
зимой, при испытании нового переносного радиолокатора, она просидела в
поле на морозе восемнадцать часов только потому, что никак не могла
обнаружить исчезнувший на пятидесятикилометровой высоте шар-пилот.
   Особенно меня беспокоила мысль, что кто-нибудь мог воспользоваться
Валиной доверчивостью. Если бы к ней явился не то что пожилой человек с
тростью, а какой-нибудь босоногий мальчишка и заявил, будто он знает, где
сейф, она бы поверила и отправилась с ним куда угодно, хоть на край света.
   "А если это уловка с целью завладеть аппаратом? Но кому он нужен?
Зачем?" .
   думал я, не решаясь поделиться своими опасениями с Андреем.
   Он с хмурым видом стоял около машины и наконец предложил:
   - Может быть, обратиться в милицию?
   - Да, это наша обязанность. - Я сердито повернулся к нему. - Скажи,
Андрей, разве это нормально? Хотели найти пропавший сейф, а ищем свою
сотрудницу.
   Придется все-таки поговорить с ней "по-дружески".
   Андрей смотрел в землю, словно чувствуя себя виноватым.
 
 
   Тень движется под землей 
 
   Представьте себе, даже это мы заметили на экране "Всевидящего глаза".
   Никогда я не мог подумать, что наш аппарат будет показывать подобные
чудеса.
   О них я расскажу потом, а сейчас послушайте, как мы искали нашу
сумасбродную лаборантку.
   Пришли мы в отделение милиции. Дежурный лейтенант сидел за письменным
столом и, искоса поглядывая на какой-то протокол, от которого мы его
оторвали, с вежливой улыбкой слушал рассказ Андрея.
   Свет настольной лампы под зеленым абажуром освещал молодое худощавое
лицо лейтенанта. Оно мне показалось приветливым и простым.
   - Вы говорите, что вашей сотрудницы не было дома с утра, - уточнил он,
не переставая улыбаться, - то есть с того момента, когда она выехала на
испытания. Сейчас, - он взглянул на часы, - всего лишь девять часов вечера.
   Она могла где-нибудь задержаться... Какие у вас основания для
беспокойства, кроме того, что на дороге вы нашли ее сумочку?
   - Прежде всего она уехала с ценным аппаратом, - сказал Андрей.
   - Так... - Лейтенант задумался, затем спросил: - Вы можете описать вашу
спутницу?
   Андрей слабо улыбнулся.
   - Попробую. Вам, конечно, нужна точность?
   Лейтенант наклонил голову в знак согласия.
   - Ей двадцать два года, - начал Андрей. - Рост сто пятьдесят семь
сантиметров. Потом, потом... - припоминал он, но мне почему-то казалось,
что у него в голове путались только одни цифры.
   Андрей назвал еще размер перчаток Вали, - вероятно, он узнал его
случайно, .
   и уже ничего не мог добавить.
   - Простите, я вас перебью, - вежливо пришел ему на помощь лейтенант. .
Эти точные цифровые данные нам не так важны. Опишите ее характерные
внешние признаки.
   Андрей снова замялся.
   Я был уверен, что он бы мог довольно подробно описать Валю. Однако и
моя попытка не увенчалась успехом. Конечно, у Вали были свои особенности,
которые ее отличали от многих других девушек. Но почему-то в тот момент я
не мог их вспомнить. У нее густые брови, небольшой рот, серые глаза... Но
по таким признакам нельзя отыскать человека. И я досадовал, что моя
наблюдательность оказалась слишком односторонней.
   - На ней темно-синий костюм, - с трудом припоминая, говорил Андрей.
   - Маленькая шляпа. Светлые волосы, - дополнил я, чувствуя, что эти
признаки не очень выразительны. - Наконец она с чемоданом...
   - Не думаю, чтобы можно было легко найти девушку, располагая такими
данными, - заметил дежурный. - Но если чемодан у нее какой-нибудь
особенный?
   - Самый обыкновенный, - сказали мы чуть не в один голос.
   - Тогда постарайтесь рассказать о внешности ее спутника. Итак, она
уехала с пожилым человеком, который ходит с палкой. Какие у него еще
особенности?
   Понимаете, что местного жителя нам легче найти.
   - Попытаюсь описать этого человека, - решился я и начал: - Прежде
всего, он невысокого роста, худощавый, когда улыбается, показывает золотые
или, возможно, стальные зубы. Он носит круглые очки, одет несколько
старомодно, но жилет современный, с застежкой "молния". Поверх костюма
плащ с металлическими пуговицами. Запонки с камнями, на левой руке два
кольца.
   Дежурный нагнулся к столу и, не отрываясь от бумаги, начал быстро
записывать приметы незнакомца. Я продолжал:
   - Не вполне уверен в их достоверности, но могу сообщить еще и
дополнительные сведения. Например, этот человек живет в отдельной
квартире. Мне кажется, он одинок... Ранен в ногу выше колена... Вчера был
в рентгеновском кабинете. У него какая-то болезнь желудка... Ну, еще что?
Да, вспомнил... Он занимается фотографией. Вот и все, что я могу о нем
сказать.
   Дежурный отложил перо и недоверчиво посмотрел на меня:
   - Вы его видели?
   - Нет.
   - Вы его знаете?
   - Нет.
   - Вам о нем рассказывали?
   - Нет.
   Откинувшись на спинку кресла, лейтенант смерил меня
насмешливо-внимательным взглядом.
   - И все-таки вы подтверждаете эти подробности?
   Я покосился на Андрея. Он рассматривал ногти, видимо, имея особое
мнение по данному вопросу. Все же я подтвердил.
   - Да, как будто бы.
   Дежурный, видимо, считал наши опасения неосновательными. Он позвонил
куда-то по телефону и, прощаясь с нами, с вежливой иронией заметил:
   - Если не вашу сотрудницу, которую вы почему-то знаете меньше, чем ее
случайного спутника, то его мы попытаемся завтра разыскать. Впрочем, я
надеюсь, - тут он улыбнулся, - что этого не потребуется. Жду вашего звонка.
   Сейчас приедете в гостиницу и позвоните, что девушка уже вернулась.
   Мы вышли из отделения милиции, и я почувствовал, что Андрей мною
недоволен.
   Он этого и не скрывал.
   - Твоя вина, что мы направили лейтенанта по ложному следу, - сердито
сказал он. - Странная фантазия - заниматься ни на чем не основанными
детективными домыслами, не имея к этому никаких способностей!
   - Почему же ты считаешь, что мои домыслы ни на чем не основаны? .
возразил я. - Я абсолютно уверен в точности своего описания.
   - Не нужно переоценивать возможностей аппарата. Нас будут принимать за
шарлатанов. Допускаю, что ты мог определить "Всевидящим глазом", какие
человек носит запонки, очки, кольца, пуговицы... Но уверять, что этот
человек болен, одинок, занимается фотографией... Это уж, извини, ни в
какие ворота не лезет.
   - Если хочешь, я тебе все объясню.
   - Избавь от этого удовольствия. Я не хочу даже вспоминать о том позоре,
который мне пришлось испытать в милиции. Я глаз не мог поднять, когда ты
рассказывал свои пинкертоновские бредни. Неужели ты не заметил, как
лейтенант над тобой смеялся?
   Мне и самому было как-то неудобно. Действительно, что мог подумать
лейтенант? Я же ничего ему не сказал о нашем аппарате. Да он бы и не
поверил.
   Машина остановилась у подъезда. Андрей вбежал в вестибюль. Я поспешил
за ним.
   На черной доске с ключами под цифрой "9", так же как и утром, висел
тяжелый бронзовый ключ. Значит, Валя не возвращалась. Я, помню, смотрел
тогда на ряды цифр и думал о том, что математик Ярцев чувствует сейчас
искреннюю неприязнь к девятке.
   Я прошел в свой номер. Признаться, мне все еще не давал покоя разговор
с Андреем. Зачем нужно было рассказывать о своих наблюдениях за человеком
у двери? Ведь я мог во многом ошибаться и, конечно, выглядел очень
нескромно... История с Валей меня не очень тревожила. Самое большее, что я
допускал, - это авария с машиной далеко от города, причем, конечно, без
всяких жертв или ранений, так как в милиции об этом знали бы.
   Усталый и раздосадованный, я опустился в кресло. Должен сознаться, что
тогда я размышлял о странном явлении, которое касалось меня
непосредственно. Я никогда не отличался ни хорошей зрительной памятью, ни
наблюдательностью.
   Представьте себе, как это неприятно.
   Например, весна для меня всегда начиналась намного позже, чем для
других: я ее долго не замечал. В один из погожих майских дней, возвращаясь
из института, я вдруг случайно обнаруживал, что на деревьях уже
распустилась зелень. Я никак не могу запомнить даже хорошо знакомые мне
лица, и часто, встретясь в метро с человеком, которого когда-то знал, я
долго и мучительно вспоминаю: "А где же я его видел?" Приходится
разговаривать осторожно, выдавливая из себя ничего не значащие фразы: "А
вы все там же работаете?", "Отдыхали в прошлом году?" Этими наводящими
вопросами я пытаюсь узнать, где же все-таки мы встречались. Подобная
беседа обычно ни к чему не приводила, и мне не раз приходилось
расставаться со знакомым, так и не узнав, с кем же я разговаривал целых
полчаса.
   Часто я испытывал эту своеобразную слепоту. Не узнавал людей на улице,
не здоровался с ними, и меня считали гордецом. Сидя в троллейбусе, я иной
раз не замечал входящей женщины, не уступал ей место, и меня считали
невежей. Вы не представляете себе, как это тяжело.
   Мне было непонятно, что изменилось с тех пор, как я начал заниматься
испытаниями "Всевидящего глаза", однако даже Андрей начал удивляться моей
наблюдательности. Я запоминал каждую мелочь из тех, что видел на экране.
   Не помню, сколько прошло времени в этих размышлениях. Я ждал или звонка
из милиции, или появления Вали. Минутная стрелка словно циркулем медленно
вычерчивала невидимый круг...
   Очнулся я от резкого стука в дверь.
   На пороге стоял Андрей.
   - Приехала?
   - Нет... Но... - Андрей вынул из кармана план города, - надо бы сейчас
проверить шестой квадрат, он здесь рядом. Продолжим испытания.
   Я понял, что, полный тревоги за Валю, Андрей просто не находил себе
места.
   Ему нужно было чем-нибудь заняться.
   В зеркале я заметил, как Андрей болезненно поморщился, и уже спокойно
проговорил:
   - Если она вернется, шофер приедет за нами. Я сказал, где нас искать.
   Мы вышли на улицу.
   Небо казалось совсем черным, и звезды, крупные и яркие, какие бывают
только на юге, висели над землей. Они висели так низко, что, как однажды
утверждал Андрей, стоит только позвать монтера, и он, взобравшись на
стремянку, легко снимет с неба пару прекрасных полуваттных звезд по сто
свечей каждая...
   Редкие на этой улице прохожие иногда задерживали свой взгляд на
человеке с большим и неуклюжим фотоаппаратом на груди.
   Опустив вниз его длинный объектив, я медленно пошел по тротуару. Андрей
молча шагал рядом и смотрел на экран.
   На светящемся стекле мелькали тени гвоздей, пуговиц, подков... Проплыл
металлический прут, изогнутый костыль, сломанные железные грабли. Видимо,
когда-то давно здесь была деревня, уступившая место расширяющемуся городу.
   Все эти предметы - костыль, грабли и гвозди - располагались на экране в
три этажа; мы проверяли это изменением фокусировки.
   Мы смотрели сквозь стены домов и всюду видели металл, лишний раз
убеждаясь, какое важное место занимает он в нашей жизни. Стоило только
взглянуть на экран аппарата, направив незримые лучи сквозь стены любой
квартиры, и в рамке из темных линий труб, осветительных и телефонных
проводов мы видели все металлические вещи в комнатах.
   Помню, в одной из таких комнат мы увидели замки буфета, за ними
повисшие как бы в воздухе поднос, кофейник, фигурный металлический чайник,
тут же висели ложки и вилки, где-то наверху выстроились в ряд
подстаканники. Возле них темнела крышка сахарницы, вырисовывался узор
ажурной корзинки для хлеба.
   Вдруг чайник сорвался с места, за ним поплыли чайные ложки. Они быстро
разместились в подстаканниках, а чайник поплыл по кругу, низко кланяясь
каждой ложке.
   - Смотри, Андрей, - указал я на экран. - Семья села пить чай.
   Андрей из-за моего плеча равнодушно посмотрел на движущиеся тени.
   - Сейфа, здесь не видно.
   Для меня это тоже было ясно, но, прежде чем его найти, мне хотелось
подробно изучить особенности нашего аппарата: что он может видеть,
насколько четко и на каком расстоянии?
   На экране, как я помню, тогда были видны: нож, танцующий над резной
металлической сухарницей, потом я увидел беспокойную ложку - она сначала
кружилась на одном месте, затем стала подниматься и опускаться. Я обратил
внимание, что немного выше воображаемого стола, который отмечался на
экране петлями откидывающейся крышки, дрожали большие причудливые серьги.
Между ними останавливалась чайная ложка. Вероятно, какая-то женщина с
серьгами пила чай с ложечки.
   Меня тогда заинтересовали эти загадочные картинки. Я сравнил себя с
героем романа Лесажа, который приподнимал крыши домов, чтобы заглянуть
внутрь.
   Невидимый луч скользнул дальше. На экране появилась решетка из тонких
пересекающих линий. Около нее видны были коленчатые рычаги, они то
поднимались, то опускались. В этой квартире стояла очень сложная машина.
Ее механизмы двигались сами по себе, так как никакого мотора вблизи от нее
я не видел. Трудно было понять, откуда в квартире появился такой агрегат.
   Но вдруг из открытой форточки до меня донеслись звуки музыки. Странная
машина оказалась обыкновенным пианино. Кто-то играл на нем, двигались
тонкие рычажки, поднимались молоточки и ударяли по струнам.
   Я направил объектив на соседнюю квартиру.
   - Приемник "Радиотехника". Пять поддиапазонов. Девять ламп, - и Андрей
провел пальцем по стеклу экрана.
   Он посмотрел на часы, упрямо сжал губы. "Прошел еще час, а от Вали
никаких известий", - вероятно, подумал Андрей, с нарочитой
заинтересованностью склонившись над экраном.
   Я разглядывал металлический скелет приемника. В своей технической
обнаженности он произвел на меня странное впечатление. Трудно было
разобраться в тенях от ламп, трубок, дисков, рычагов, проводов и деталей.
   Отгадать по этим пятнам и линиям марку приемника мог только Андрей. Он
видел скелет, как привычный чертеж, но определить сущность обыкновенных
вещей, угадать их в тенях на экране не умел; может быть, не хватало
воображения.
   Говорят, что окружающие нас предметы, если на них взглянуть с какой-то
новой, неожиданной точки зрения, кажутся нам странными и фантастическими.
   Так, например, вы можете долго рассматривать фотографию пчелиных сот
или пачки карандашей, если они сняты при большом увеличении, в неожиданном
ракурсе, смотреть и не понимать, что же все-таки изображено на снимке.
   В нашем путешествии по городу мы испытывали подобное ощущение. Трудно,
а подчас и невозможно было узнать знакомые, всем известные вещи.
   Скажем, мы тогда обследовали новую квартиру во втором этаже. По полу
ползал рогатый зверь на веревке. Силуэт его будто бы знаком, но все-таки я
долго ломал голову, прежде чем определить, что на экране обыкновенный
пылесос.
   Опыт приобретался постепенно. Я скоро научился узнавать шкафы
холодильников, электросчетчики, стенные часы, телефонные аппараты.
   Мы ходили сравнительно долго. Андрей то и дело оглядывался. Он ждал,
что нас догонит шофер. Но пока наши ожидания были напрасными, так же,
впрочем, как и поиски. Никаких круглых сейфов мы не видели. Встречались
круглые подносы, большие металлические баки, тазы, но они никак не
походили на хранилища чертежей.
   Скользил невидимый луч "Всевидящего глаза". Во многих новых квартирах
мы видели пианино или рояли, холодильники и пылесосы. Просто и обычно
входят эти вещи в быт, спокойно и деловито размещаясь в квартирах и
нисколько не претендуя на какую-то особую значимость в жизни советского
человека.
   Кабинет. На экране я видел рамки портретов, старинный письменный прибор
с фигуркой лошади. А рядом бежало перо... Кто сидел за этим письменным
столом?
   Писатель, ученый, инженер? Или, может быть, взгромоздившись с ногами на
высокое кресло, школьник готовил уроки?
   Долго мы ходили с нашим аппаратом. Видимо, Андрей уже давно убедился,
что предложенный им метод поисков сейфа ни к чему ни приведет. Сколько
нужно затратить времени для того, чтобы исследовать все этажи! И не сейфом
бы