ельство. Лучше уж
служить сторожем пластмассового дома, - и Омегин криво усмехнулся.
   Ярцеву не понравился этот разговор. Он запальчиво возразил:
   - Вы опровергаете законы развития советской науки. В нашей стране редко
встретится такой ученый, который бы не радовался успеху молодого
изобретателя, даже если этот смелый новатор, пусть из Тьмутаракани,
полностью опровергает устаревшие труды своего учителя. Иначе и быть не
может.
   Омегин, вытирая лоб, с усмешкой смотрел на моего друга.
   - А я разве этого не понимаю? Слова-то, они очень хорошие, да и выводы
тоже.
   Ну, а если по-человечески? - иронически спросил он. - Поверьте, что я
сделан не из железа и даже не из пластмассы. Врачи утверждают, что у
инженера Омегина есть, правда, расширенное, но вполне человеческое сердце.
Природа довольно щедро наградила меня такими неприятными свойствами
людского характера, как злость... зависть, наконец чувство обиды... К
сожалению, я испытываю его до сих пор.
   - Почему? - удивился Андрей.
   - Вопрос поставлен прямо, - сухо сказал Омегин. - Но, извините меня,
очень наивно. Идемте завтракать.
   Он распахнул дверь в столовую.
   Зеленоватый, словно лунный, свет падал на белоснежный стол.
   Взглянув вверх, я увидел, что, пока мы отсутствовали, купол изменил
свой цвет. Из белого стал ярко-зеленым, как абажур настольной лампы.
   - Будьте столь любезны, объясните нам эти чудеса светотехники, - с
подчеркнутой вежливостью обратился Андрей к хозяину дома.
   Я почувствовал, что задето самолюбие моего друга. Он не хотел простить
Омегину его ответа на вполне естественный вопрос, который, по мнению не
совсем вежливого хозяина дома, выглядел наивным.
   Однако тот, наверное, уже позабыл об этом и стал с увлечением
рассказывать:
   - Пластмасса, из которой сделан купол, пропускает ультрафиолетовые и
инфракрасные лучи. Сейчас слишком жарко. Вот и понадобился зеленый экран.
   Самодовольно улыбнувшись, Омегин вытер шею платком и подошел к стене,
где повернул какую-то ручку.
   Купол постепенно начал светлеть, сначала внизу, потом все выше и выше,
пока в комнату не ворвались яркие солнечные лучи.
   Он снова повернул ручку. По куполу снизу вверх побежала прозрачная
синева.
   Над нами засияло ночное небо.
   Омегин действовал, будто осветитель в театре. Он демонстрировал всю
свою светотехнику. Помню, как оранжевым парашютом повис купол над головой,
чтобы через минуту расцвести бледной сиренью.
   Это был совершенно необычайный калейдоскоп красок.
   - Прозрачный купол, как вы понимаете, вещь приятная, - рассказывал
хозяин. .
   Солнышко светит прямо на лысину, хоть загорай. Но иной раз хочется
посидеть в холодке. Делать шторы, - он поморщился, - значит пыль собирать,
да и хлопотно закрывать ими купол. Прямо скажу, не конструктивное решение.
К тому же тряпки плохо защищают нас от тепловых лучей. Вот я и придумал
устроить в толще прозрачной пластмассы капиллярные каналы, в них под
давлением сжатого воздуха нагнетается цветная жидкость. В зависимости от
положения ручки, вверх поднимается то зеленая, то синяя, то оранжевая
жидкая "штора"...
   Впрочем, прошу к столу.
   По-видимому, Омегин жил в своем пластмассовом доме не один. В наше
отсутствие кто-то накрыл стол и все приготовил к завтраку.
   Украдкой я наблюдал за Андреем, который придирчиво рассматривал
сервировку в надежде отыскать на столе какой-либо металлический предмет.
Но его усилия оказались тщетными: ложки, вилки, даже ножи были сделаны из
совершенно особого материала зеленоватого цвета, очень твердого и чем-то
напоминающего нефрит.
   Андрей уже попробовал остроту ножа, после чего смущенно разглядывал
порезанный палец.
   Граненые графины, бокалы, похожие на хрустальные стаканы с опаловым
блеском, тарелки, сделанные словно из перламутра, - все это было из
пластмассы.
   Омегин набил табаком трубку и не спеша вытащил из кармана плоскую
цветную коробочку. Андрей оживился, я тоже: колесико у зажигалки могло
быть только стальное...
   Хозяин нажал кнопку - вспыхнуло голубое пламя. Выпустив кольцо дыма,
Омегин подшутил:
   - Я заметил, как вы сейчас насторожились, думали: "Вот поймаем!" И все
же наш спор выигрываю я, потому что эта зажигалка без камня и колесика,
она химического действия: соединение двух капель разных жидкостей вызывает
вспышку. Теперь-то вы, надеюсь, убедились, что у меня в доме ни кусочка
металла?
   - Не знаю, - недоверчиво заметил Андрей. - Может быть, в толще
пластмассы скрыт железный каркас. Я хоть и не строитель, но мне трудно
представить себе междуэтажное перекрытие, - он постучал по полу каблуком,
. без балок. Я знаю, что бывает армированная пластмасса с железной сеткой
внутри. Может быть, и здесь...
   - Смею вас уверить... - начал Омегин, но Андрей его перебил:
   - Выходит, что у вас и в лаборатории нет металла?
   - Ну, это совсем другое дело, - недовольно сказал Омегин, видимо не
желая говорить о своих работах, но потом, как бы извиняясь, заметил: .
Знаете, скучно человеку моего склада быть только хранителем этого
дома-музея, вот я понемногу и вожусь с кое-какими опытами.
   - Значит, все-таки не бросили изобретать? - не без ехидства спросил
Ярцев.
   - Куда мне! - Омегин застучал по столу короткими толстыми пальцами. .
   Укатали сивку крутые горки. Я уж лучше погляжу на вас, молодых.
Завидно, конечно, но что поделаешь? Каждому свое. Один строит дом, а
другой его сторожит.
   Все это Омегин говорил с чувством горечи и сожаления. Создавалось
впечатление, что ему тяжело было вспоминать о своих прежних работах.
   Я не понимал Омегина. Меня раздражала его манера разговаривать,
подчеркнутая снисходительность к молодым, плохо скрытая зависть и в то же
время стремление как-то принизить себя.
   Чувства мои были противоречивы. Я не мог не заметить в Омегине
вдумчивого и страстного ученого, преданного своей научной идее, человека
знающего и талантливого. Несмотря на свой скептицизм, он горел желанием
найти "горную смолу" и создать новые виды пластмасс.
   Мне хотелось узнать Омегина поближе, поэтому я осторожно спросил его о
характере опытов, которые могут производиться в лаборатории пластмассового
дома.
   Он ответил уклончиво, говоря только об испытаниях стойкости
пластических масс, где многое решает время.
   - Я помню, - рассказывал Омегин, - задолго до войны ученые придумали
прекрасную пластмассу для радиодеталей - она называлась "полистирол". Ее
электрические свойства и механическая прочность были идеальны. Многие
американские и европейские фирмы выпустили приемники с деталями из
полистирола. Из него были сделаны ламповые панельки, каркасы катушек,
переходные изоляторы. Все было хорошо, приемники работали, но вдруг через
два года лампы стали вываливаться из панелей, катушки лопаться. Новый
материал не выдержал проверки временем. Теперь полистирол совсем другой.
   - Вы не опасаетесь, что и ваш дом скоро рассыплется? - с улыбкой
спросил Андрей и посмотрел себе под ноги.
   - Не бойтесь, мой друг, - в тон ему ответил хозяин. - Мы теперь стали
умнее.
   В наших лабораториях мы заставляем пластмассы искусственно стариться,
причем за очень короткое время.
   Андрей сказал о металле, который может жить века, если к нему
относиться по-хозяйски.
   Но Омегин рассердился.
   - По-хозяйски, по-хозяйски, - повторял он. - Прежде всего надо навсегда
уничтожить коррозию. Плохо мы этим делом занимаемся. Ходим вокруг да около.
   Тут нужны решительные меры... Широкий фронт работ.
   С этим не мог не согласиться Андрей, но беспокойный дух противоречия
заставил его вновь возражать.
   - У нас есть прочные сплавы, многие из них совсем не окисляются, .
сказал он. - Трудно представить себе даже мало изученный металлический
сплав, который бы рассыпался в порошок, как ваш злополучный полистирол.
   - Коротка память у моего молодого коллеги, - забасил Омегин, и его
круглые щеки затряслись от негодования. - Точно такая же история, как и с
полистиролом, произошла в свое время с магниевым сплавом, который
назывался "электроном". Он был необыкновенно легок и прочен, из него даже
собирались строить самолеты, наделали много разных аппаратов, но через
некоторое время они также рассыпались в порошок, превратились в магнезию,
которую врачи прописывают как слабительное. Вот вам и хваленый металл!
Зато новые сорта специальных пластмасс, - их я вам уже показывал, - очень
стойки. Они не подвержены действию щелочей и кислот, даже очень сильных.
Не то что, например, железо. От капли кислоты оно мгновенно ржавеет и
лопается.
   Мы с Андреем переглянулись.
   - Так вы и над металлами проводите свои опыты? - с подчеркнутым
равнодушием спросил Андрей.
   - Конечно. Я должен знать все достоинства и недостатки тех материалов,
которые будут заменяться пластмассами.
   - Значит, вам нужно проверять свойства металлов, например, в части их
сопротивляемости коррозии? - допрашивал Андрей. - Думаю, что это вы
делаете, не ограничиваясь пробирками, а детально исследуете ржавчину на
поверхности готовых изделий, предположим, на железной ограде, на машинах?
   - Вы прекрасно представляете себе мой творческий метод, - согласился
хозяин, попыхивая трубкой.
   Тут я не удержался и сказал, что на болтах нашей машины вдруг появилась
странная коррозия, причем настолько сильная, что некоторые из болтов
лопнули.
   Омегин насмешливо взглянул на меня.
   - Еще одно доказательство того, что мы не умеем пользоваться металлом.
   - Простите, пожалуйста, - сказал Андрей, протягивая Омегину найденный в
лагере кусок породы. - Вам никогда не попадался такой минерал?
   - Что это?
   - Рубидиевая руда - лепидолит.
   Омегин взял камень, внимательно посмотрел на него, подкинул на руке и,
отдавая его обратно Андрею, с улыбкой, проговорил:
   - Как я люблю свой дом! Без железа и даже рубидия.
   Андрею, видимо, показался несколько странным такой неожиданный поворот
в разговоре.
   - Да, но ничего не поделаешь, - с притворным сожалением заметил он. .
Совсем рядом с вашими владениями залегает пласт железной руды. Думаю, что
через некоторое время вместо пластмассового дома здесь будет стоять...
домна.
   Омегин замахал на него руками:
   - Да что вы в самом деле! Разве можно из-за этого переносить мою
опытную станцию. Я так привык к здешним местам. - Он подошел к рычагу на
стене и опустил его вниз. - Смотрите!
   Сначала из купола, затем из наружной стены медленно убегала наполнявшая
капилляры темная краска. Стена заметно посветлела, а потом, постепенно
проясняясь, стала прозрачной, как глыба сверкающего льда.
   Невольно вздрогнув, Андрей схватил меня за руку.
   Впечатление было такое, словно, проснувшись в яркое солнечное утро, ты
увидел, как исчезла, растаяла стена твоей комнаты и перед тобой открылись
невиданные дали.
   Я навсегда запомнил эти минуты, когда смотрел на чудесную картину:
луга, серебристый ивняк, зеленовато-дымчатые холмы, сверкающая река, ее
крутой берег с известковыми террасами. Все это я видел сквозь почти
неуловимую дымку прозрачной стены.
   Глядя на плывущие облака, Омегин мечтательно сказал:
   - Конечно, жалко привычных мест, но все же не это главное. Небольшую
работку я тут начал. Хотелось бы закончить до отъезда. Признаюсь
откровенно, думаю заменить металл во многих частях машин.
   Он вытащил из бокового кармана пробирку с прозрачной жидкостью.
Наверное, это ее я видел на просвечивающем экране палатки.
   - Здесь горная смола, которую мне удалось найти вон у тех холмов. - Он
указал пробиркой вдаль. - Она войдет в состав новой пластмассы, и если я
получу такой материал, о котором мечтал, то из него можно будет делать
все, даже болты, не уступающие стальным. Сегодня я уже снимал их размеры.
Целый час ползал возле вашей машины.
 
 
   Сказка о двух петухах 
 
   Об этой сказке мы узнали от Сандро. Он подробно доложил нам не только
результаты испытаний "СЛ-1" в поисках девушки, видимо потерявшей
интересующий нас кусок руды, но и честно рассказал о всех своих встречах и
приключениях.
   Пока мы вели дипломатические переговоры с Омегиным, выясняя его
отношение к осколку лепидолита и странным опытам, касающимся нашей машины,
Сандро Беридзе занимался, как он считал, серьезнейшими испытаниями "СЛ-1",
которые ему были поручены.
   Он шел по дороге к городу и внимательно смотрел на экран аппарата.
   Изредка Сандро останавливался, чтобы вытереть пыль с решеток у
всасывающих рупоров и записать кое-какие данные, связанные с испытаниями.
   До этих испытаний он не мог себе представить, что синий луч покажет ему
не только направление, куда идти за мотоциклисткой, но и поведет его за
ней по невидимой "запаховой дорожке".
   Чемодан тянул нашего Сандро вперед, как собака, почуявшая дичь.
Дрожащая синяя черта приказывала ему идти за собой. Сандро попытался
свернуть с дороги и пройти перелеском, там было не так жарко, но черта
резко дернулась в сторону и заставила шагать по пыльной дороге.
   Как мне рассказывал Сандро, его в то время мучило странное название
"Тубероза". Он старался представить себе, как выглядит этот цветок, и
решил, что он чем-то должен походить на розу.
   Солнце стояло уже высоко. День обещал быть жарким. Со лба Сандро
катились капли пота, он ставил на землю тяжелый чемодан и вытирал лицо.
   "Не дает ему покоя нежный запах тубероз", - повторял он привязавшуюся
фразу.
   Он не мог вспомнить, откуда эта строчка, и, главное, не соглашался с
ней.
   Нежного запаха нет в научной классификации. Сандро при мне читал
инструкцию к аппарату, где говорилось, что запахи делятся на шесть
классов: пряный, цветочный, фруктовый, смолистый, гнилостный и пригорелый.
Это Сандро хорошо запомнил и дорогой определил, что тубероза попала во
второй класс.
   Следя за экраном, Сандро заметил, как синий луч вдруг дернулся, точно
поплавок, когда клюет рыба. Сандро остановился и поднял глаза.
   На крыльце небольшого домика сидел старик башкир в черной тюбетейке, с
редкой седой бородой и, попыхивая трубкой, удивленно смотрел на него.
   - Добрый день, хозяин, - низко поклонившись, сказал Сандро. - Я
извиняюсь, вы не видели тут девушку на мотоцикле?
   Старик не спеша, с расстановкой ответил:
   - Зачем смотреть за чужими мотоциклами? Видишь, сколько своих. - Тут
старик указал на гору трофейного лома, где лежали десятки покрытых
ржавчиной машин.
   Здесь были мотоциклы с остатками колес, сломанными рулями, разбитые
броневики, обгорелые, заржавевшие танки. Все они ожидали своей очереди,
чтобы в пламени плавильных печей очиститься от проклятого клейма паучьего
креста и разлиться чистым металлом в изложницах. Здесь находился склад
металлолома завода "Белогорсксталь", о чем и узнал Сандро, прочитав
вывеску на двери домика. Внизу была прибита эмалированная табличка с
надписью "Экспериментальный цех".
   Наш техник, как он сам потом признался, не представлял себе, что за
эксперименты могли производиться с этим ржавым металлом спустя столько лет
после войны. Он был уверен, что и старик сторож тоже об этом ничего не
знает.
   - Действительно большое у вас хозяйство, дедушка. За ним глаз да глаз
нужен, - сказал Сандро, желая польстить старику. - У вас глаза, как у
степного орла: все видят. Почему же девушку не приметили?
   - Была здесь такая, камеру клеила. Тут гвоздей натыкано, как иголок на
еже.
   Вот и напоролась. А кто ей велел у самых машин ехать? - ворчливо
заметил старик, посасывая потухшую трубку. - Хорошая дорога вон там в
стороне идет.
   Сандро подошел к разветвлению шоссе, чтобы решить, в какую сторону идти.
   Старик не заметил, куда свернула девушка.
   Луч прибора вел себя довольно странно. Он отклонялся как в одном, так и
в другом направлении. Ясно, что в этом случае нельзя было узнать, по какой
дороге поехала мотоциклистка.
   Сандро свернул к сторожке, присел на ступеньки крыльца, раскрыл
блокнот, чтобы записать свои наблюдения, и задумался. Как же решить, куда
идти, .
   вправо или влево.
   Сторож искоса наблюдал за хмурым парнем, наконец поправил спадающую
тюбетейку и участливо спросил:
   - Девушку ищешь, а куда ходить не знаешь?
   Техник молча кивнул головой и вытащил из кармана карту. Он хотел знать,
куда ведет шоссе. Потом он признавался нам, что в те минуты его уже ничего
не радовало. Ему надоели испытания, надоело бежать по следу, будто он не
человек, а собака на охоте. Правда, вскоре он отбросил эту мысль. Все, что
Сандро начинал делать, доводилось им до конца. И в этот раз он не мог
отступиться, если взялся за серьезные испытания. Надо было только решить,
по какой дороге идти.
   Старик лукаво поглядывал на задумавшегося парня. Наконец сказал:
   - Девушку твою найти - непростое дело. Она - как ветер. Вот две дороги,
.
   указал он на них сухим пальцем. - Куда пойдешь? Послушай сказку про
двух петухов. Сказка тоже совет дает...
   Тут я должен заметить, что эту сказку мы услышали в исполнении Сандро.
Он представлял ее в лицах, с мимикой и жестами, причем мы искренне
смеялись и даже на время позабыли обо всех наших злоключениях.
   Вот что рассказал хитрый старик, сидя на крылечке своей сторожки.
   - Давно это было. У старого башкира жили два петуха: черный и белый.
Башкир бедный был, кушать надо, петуха резать надо. Какого зарежешь?
Белого зарежешь - черный скучать будет, черного зарежешь - белый будет
скучать.
   Пошел башкир к самому старому, самому мудрому старику во всем улусе.
   "Скажи, какого петуха резать надо?"
   Много думал ученый, мудрый старик, час думал, другой час думал. Книги
смотрел, Коран читал, потом сказал:
   "Иди домой, а завтра с солнцем приходи. Мне еще нужно древние
египетские письмена прочитать. Книги санскритских мудрецов смотреть. Там
я, наверное, найду тебе ответ".
   Высоко поднялось солнце на небе. Приходит башкир к мудрецу и видит, что
тот все еще книги читает. Спать еще не ложился.
   "О мудрейший, какого петуха резать надо?"
   Мудрец опять долго думал и потом сказал:
   "Черного резать надо".
   "Но тогда белый скучать будет".
   "А черт с ним, пускай скучает!"
   Так заканчивалась легенда о мудром философе.
   Хитро ухмыльнувшись, сторож спросил у Сандро:
   - Какую же дорогу выбирать будешь?
   Сандро рассмеялся, обеими руками пожал сухую ладонь старика и, взяв
чемодан, зашагал по шоссе.
   Направляясь в город (который, судя по карте, был километрах в трех, за
невысокой горой), Сандро думал о двух петухах, о том, как иной раз бывает
трудно сделать выбор между двумя какими-нибудь вещами. Пожалуй, в таких
случаях следовало бы вспоминать мудрую сказку о двух петухах.
   Вскоре Сандро увидел белеющие здания города, выросшего здесь, на Урале,
совсем недавно. Само название - Белогорск - городок получил от большой
известняковой горы, у подножия которой он находился. Такие селения быстро
возникают при крупных промышленных стройках, затем развиваются по мере
роста самого предприятия. Даже при своем зарождении они носят уже черты
большого советского города.
   Сандро вышел на перекресток широких асфальтированных улиц, обсаженных
молодыми елями. Милиционер в белом кителе и белых перчатках указал
направо, затем повернулся на каблуках и плавным движением вытянул руку в
сторону главной улицы.
   Но что было самым удивительным - синий луч точно повторил жесты
милиционера:
   скользнул сначала вправо, потом влево и, наконец, вытянулся в сторону
главной улицы.
   Растерявшись, Сандро стал вертеться вместе с чемоданом, но синий луч,
как бы в нерешительности, покачивался и дрожал. Милиционер уже
подозрительно поглядывал на танцующего человека, который не знает, что
делать с чемоданом.
   Вдруг Сандро вспомнил о двух петухах и, не задумываясь, свернул направо.
   Пройдя несколько кварталов, он невольно остановился возле огромного
розового здания. Широкая мраморная лестница вела к порталу, украшенному
величественными колоннами. По фасаду здания тянулся орнамент из чугунного
литья. Решетки балконов, карнизы, балюстрады были также отлиты из чугуна.