чал я. Брэггс собрал все свои  силы и дернул
кольцо. Дверь дрогнула и открылась.
     И  тут да, нас  обрушился невероятный грохот. Казалось, что всех обдало
само дыхание  недр. Если у Земли есть сердце, то мы оказались  рядом  с ним,
ощутили его биение.
     Профессор Брэггс, издал невообразимый крик. В нем было все -- отчаяние,
радость,  изумление, страх, восторг, вера и неверие.  Но больше всего  в нем
было  благодарности.  И мы,  переступив порог вслед  за ученым, закричали от
восторга, забыв  обо всем на свете, -- невольно возблагодарив в душе Господа
за то, он позволял нам увидать явившееся нашим глазам.
     Неимоверное  пространство -- поистине  необъятный,  невообразимый  мир,
куда  вывела нас  таинственная дверь.  Над нашими головами в немыслимую высь
уходило какое-то необычное небо -- свод невероятно гигантской пещеры.
     Мрак исчез, и все вокруг заливал  странный,  магический свет, в воздухе
вилась  тончайшая  зеленоватая   пыль  и  висел  легкий  колышущийся  туман.
Тревожное  сияние исходило  от  далекого, невидимого  свода,  отражалось  от
необозримых, возносившихся на головокружительную высоту стен.
     Переступив  порог  двери  и оставив позади узкий туннель  со множеством
коварных  ловушек, мы оказались в неизмеримой,  бескрайней  долине,  границы
которой терялись неизвестно где. Но...
     Но  вовсе не ошеломляющие, беспредельные масштабы этой  пещеры повергли
нас в изумление. Отнюдь не она заставила подумать, будто все это нам снится.
Вам  показалось,  будто сама смерть осенила  нас  своей невидимой, легчайшей
рукой, и мы оказались на том свете, даже не заметив этого.
     Но  нет,  нет!  Это  не  сон!  Перед  нами  действительно  уносилась  в
неимоверную высь потрясающая  башня.  Гигантская  до  абсурда. Как небоскреб
Манхэттена. Ее вершина терялась в тумане, скрывавшем от нас своды пещеры.
     Мы  видели  ее  крепкий, уходящий  в  землю, словно  корни тропического
дерева,  поразительный фундамент, сложенный из  огромных  каменных блоков  и
'массивных  балок,  могучих  связок  гигантских стволов,  стянутых  толстыми
металлическими  обручами.   И  с  трудом   отрываясь  от  этого  фундамента,
возвышавшегося метров на пятьдесят над землей и -- по-видимому, настолько же
уходившего   вглубь,   возносились   на   невообразимую   высоту    какие-то
фантастические   леса  --  причудливое  переплетение   колоссальных   балок,
креплений,  опор,  перекладин,  канатов,   натянутых  до  предела,   кое-где
сплетенных в толстые узлы, а где-то привязанных к огромным кольцам и связкам
стволов..." Мы с волнением  смотрели на  это  чудовищное  сплетение,  на эту
невообразимую конструкцию, уходящую в пугающую высь...
     Но и необъятная пещере, и этот таинственный  свет, и неимоверно высокая
башня, и ощущение своей ничтожности, и наш страх  --  все это померкло перед
другим потрясением.  Все еще  не веря своим глазам, мы вдруг поняли, что эта
башня -- всего  лишь гигантской основание  движущегося  маятника, который  с
невозмутимой и бесстрастной равномерностью раскачивается перед нами.
     Мы  не могли  оторвать  от него глаз, следя,  как он  с легким  шорохом
приближается к нам слева -- так шуршит опавшая листва. Маятник проходил мимо
нас  и  удалялся, медленно унося свой немыслимый  груз,  похожий на  жернова
какой-то гигантской мельницы. Перемещаясь,  маятник издавал  шум, похожий на
тяжелое  дыхание великана, и  крепкие  конструкции башни  скрипели  под  его
тяжестью, но сразу  же умолкали,  словно испугавшись.  Это  и было то  самое
дыхание, какое  мы  слышали  в колодце,  то  тиканье,  что  так  испугало  и
озадачило нас. Когда груз проходил, мимо, примерно в десяти метрах от земли,
на нас мощной волной налетал сухой  ветер, отчего перехватывало дыхание,  но
длилось это лишь мгновение -- маятник удалялся, теряясь  в сумрачном тумане.
Дойдя да крайней точки, он возвращался. И так он двигался века! Века!...
     Брэггс шагнул вперед. и упал на колени.
     -- Но  кто же, --  воскликнул  он,  --  кто  смог?...  --  Профессор не
произнес больше ни слова. Действительно, кто смог задумать такое творение  и
осуществить  свой  замысел?  Кто  смог  спустить  сюда,  в  этот  загадочный
подземный  грот, тысячи рабочих, доставить  бесчисленные тонны строительного
материала?  Кто заложил  фундамент  этой башни, более  впечатляющей,  нежели
египетские пирамиды, более совершенной, чем небоскребы? И какая  тайная сила
приводит в движение этот маятник? И... как давно?
     Я с трудом пришел в себя от изумления и с усилием отвел взгляд от этого
потрясающего зрелища. Мне понадобились вся  моя воля,  все  мужество. Шагнув
вперед,  я почувствовал, что меня шатает.  И все же я  подошел,  к Брэггсу и
тронул его за плечо.
     -- Пойдемте,  профессор,  -- сказал  я. Но  он  покачал  головой  и  не
сдвинулся с места. Потрясенный, он завороженным  взглядом следил за могучими
колебаниями маятника.
     -- Пойдемте, профессор, -- громче повторил я. -- Все, что мы ожидали...
Все наши предположения... Сокровища, документы, корсары минувших веков... --
Я голову и  усмехнулся  нашей  наивности. --  Все  это  заблуждение!  Идемте
отсюда.
     Мои спутники  подошли ближе и  окружили Брэггса, словно  солдаты своего
раненного в бою товарища. Линда  опустилась возле него  на колени и взяла за
руку:
     -- У вас важная задача, профессор, -- сказала она,  -- открыть все это,
-- и она кивнула на башню, -- миру.
     Брэггс,  казалось, не слышал.  Он медленно поворачивал  голову вслед за
движением огромного металлического жернова. И каждый, раз, когда  доносилось
его могучее дыхание и  налетал порыв  ветра,  он вздрагивал, словно снова  и
снова приходил в изумление, вновь и вновь переживая потрясение.
     Потом  он посмотрел на Линду и с какой-то отчаянной решимостью в голосе
произнес:
     -- Да, вы правы. Лучше уйти.
     Я  опять  тронул его за плечо. На  этот раз он поднялся. Я протянул ему
фляжку, которую мне передал Илк.
     --  Выпейте  это,  профессор, вам станет лучше.  Побудьте с  ним,  мисс
Линда, -- добавил я. -- А мы втроем пройдем немного дальше. Илк, Дег, пошли!
     Слева от нас в нескольких сотнях метров просматривался обрыв. Виден был
его  неровный  край.  Мы  направились  туда,  и  Дег  по  пути  снимал[
]камерой. Я испытывал  какое-то странное чувство:  внутри все дрожало,
словно моя душа была последним листком, оставшимся осенью на ветке дерева, и
леденящий ветер стремился сорвать и унести его прочь...
     Куда? Можно  ли было найти более  нелепое, более фантастическое  место,
чем то, где мы сейчас находились?
     Я  остановился, чтобы немного глотнуть из фляжки. Дег побежал вперед  к
еще неведомому обрыву. Я предупредил:
     -- Думаю, пора возвращаться, Илк. Мне кажется, что...
     Илк прервал меня, тронув за плечо, так как до нас донесся взволнованный
голос Дега:
     -- Мартин! Мартин! Идите сюда! Скорее!
     В  испуге  мы подбежали к  нему. Опустившись на колени,  Дег пристально
смотрел с крутизны. И  тут мы услышали  новый шум. Приблизившись  к Дегу,  я
тоже опустился на колени и чуть не сорвался, когда заглянул вниз.


Глава 16. СКОЛЬ ВЕЧЕН МИР?

     Я лишь мельком взглянул туда и не смог смотреть дольше. Я с содроганием
отпрянул  от  края  обрыва.  Мне  показалось,  будто  чья-то  рука  пытается
столкнуть меня в бездну.
     -- Это  фантастика, Мартин!  -- проговорил Дег.  -- Какой-то новый мир.
Тут совсем другой мир...
     Всеми  силами стараясь сохранить хладнокровие,  я снова посмотрел вниз.
Очень далеко в глубине, метрах в ста подо мной, свет меркнул, уступая  место
густому  туману,  поднимавшемуся  из  глубины.  Оттуда  доносился неистовый,
многократно умноженный эхом грохот клокочущей воды.
     -- Илк, давай ракету! -- попросил я индейца. -- Надо посмотреть..
     Илк  запустил  две  ракеты.  Они  вспыхнули одна за  другой  и  повисли
огромными, ослепительно,  яркими  зонтами.  За  мерцающей  пеленой тумана мы
рассмотрели  несколько  стремительных  потоков,  которые  мощными  пенистыми
каскадами  вырывались  из мрачных  расщелин, завихряясь, сталкиваясь друг  с
другом,  образуя при этом бурлящий водоворот, а затем  устремлялись в бурную
стремнину таящейся  где-то на самом дне  пропасти реки, уходившей  Бог знает
куда.
     В ярком свете ракет блестели гигантские острые утесы и могучие  валуны,
передвигаемые кое-где течением, а на  гладких отвесных стенах пропасти зияли
там  и тут огромные  черные отверстия других  каналов, из  которых  вода  не
вытекала, но они словно ждали своего часа.
     --  А  это еще что  такое? Что  это? -- раздался у нас за спиной  голос
Брэггса, и мы, вздрогнув, обернулись, как по сигналу. Опустившись на колени,
он,  как  и мы, смотрел в  пропасть, и  его тонкие пальцы  (я  вспомнил, как
спокойно  они  закрывали кожаный  портфель тогда,  в  кабинете  редактора  в
Нью-Йорке) в отчаянии вцепились в землю.
     Мы не  ответили.  Илк  пустил третью  ракету, на этот  раз  зеленую,  и
гигантская  бездна  заполнилась  прозрачным,  путающим  светом,  от которого
болели глаза и делалось как-то не по себе.  А снизу с  сильным порывом ветра
до нас долетели холодные водяные брызги. Линда провела ладонями по лицу.
     -- Но... но вода соленая! -- воскликнула вдруг она.
     Обернувшись, мы увидели, что девушка облизывает мокрые губы.
     -- Соленая!
     И тут мы тоже почувствовали соль на наших руках и лицах.
     -- Наверное,  -- с испугом продолжала Линда, -- когда отлив освобождает
проход, сюда втекает вода, остающаяся в канале.
     -- Ну,  конечно, конечно! -- воскликнул  Брэггс, неосторожно наклоняясь
над  пропастью.  --  Конечно...  Подземный  мир...  Целая   сеть  каналов...
Плененное море... Нечто  неслыханное...  Невероятное мастерство! --Он  снова
наклонился  над  пропастью, и крепкая рука Илка, рванув его назад, спасла от
гибели. Брэггс рассердился, и тогда я посоветовал ему:
     -- Успокойтесь,  профессор.  Ведь если  вы окажетесь  там, то никому не
сможете рассказать о том, что видели тут!
     Он  молча  кивнул в ответ, с трудом поднялся и  повернулся  к маятнику,
видневшемуся в сумраке пещеры.
     --  Это оттуда,  --  прошептал он, -- идет  воздух.  Оттуда он подается
маятником, понимаете? Неизвестно, откуда точно, но  мы узнаем и это... -- Он
в волнении стиснул ладонями лицо, потом провел ими по своему потному лбу. --
Все  возможно, вы  понимаете  это, не  так  ли?  Наверное, маятник втягивает
воздух из жерла какого-нибудь вулкана или огромного неведомого грота... Или,
кто знает, через какой-нибудь фильтр, да, фильтр в море...
     -- Потрясающе! -- в изумлении воскликнула Линда. Я взглянул на нее. Она
была очень бледна и  крайне взволнована,  и мне показалось,  сейчас потеряет
сознание. Я успокаивающе тронул ее за плечо.
     Брэггс сердито посмотрел на девушку.
     -- Не  верите! -- воскликнул он; -- Профессор Де Ла Крус, вы не верите,
что  воздух втягивается сюда маятником? А маятник в свою очередь  приводит в
движение воды из этих каналов... Из моря, приливами  и  отливами.  И воздух,
благодаря  своему  давлению, является главным балансирующим  элементом всего
этого устройства?
     Дрожащей  рукой  он   сделал  широкий  жест.  Мы  слушали   его   речь,
ошеломленные, даже испуганные, и  понимали,  что  ученый  прав,  конечно же,
прав. Его  мозг, возбужденный  всеми этими  бурными эмоциями,  был настолько
наэлектризован, что профессор даже срывался на крик.
     -- Профессор Брэггс, -- предложил я, -- а теперь пойдемте назад.
     Будто не слыша моих слов, он продолжил, обращаясь к Линде:
     -- Вам, ядерщикам, изучающим точные науки, числа, абстракции, вам  всем
не хватает  одной очень  важной  для  ученого  вещи... -- Брэггс ткнул  себя
пальцем  в лоб,  и мне  даже показалось, будто он сошел с ума, и выпалил: --
Вам  не  хватает фантазии!  Фантазии!  Воображения!  -- повторил он, повышая
голос: -- Потому что между небом и землей существуют куда большие связи...
     -- Хватит,  черт возьми!  -- закричал я, но так  как Брэггс смотрел  на
меня странным,  злым взглядом,  я схватил  его  за  плечи:  --  Хватит, черт
побери!  Профессор! -- я принялся трясти  его.  --  Я  понимаю,  что это  не
очень-то вежливо с моей  стороны, но довольно  болтовни. Нам нужно выбраться
на поверхность,  выйти отсюда и  рассказать миру о том, что находится здесь,
под этим  проклятым  колодцем! -- Я  заставил его повернуться и  двинуться к
башне.  --  Теперь ничто не имеет  значения -- ни газета, ни мы с вами! Есть
дело поважнее нас... Нам необходима помощь" понимаете вы это или нет?
     Я  почувствовал,  как его пальцы, сжимавшие мою  руку,  расслабились...
Опустив голову, он произнес:
     -- Да... Да, Мартин... Извините меня...
     Я отпустил его. Он взглянул на меня, и  на его  усталом лице  появилась
улыбка:
     --  Терпение,  терпение, друг мой, -- прошептал он. --Я, конечно,  стар
для подобных волнений и... Извините меня.
     -- Ладно, профессор, идемте. Извините и вы меня.
     Мы быстро  пошли  к выходу из пещеры, как вдруг  опять  заметили  следы
босоногого человека. Мы остановились все сразу. Следы были отчетливые, будто
свежие. Дег выругался, а Брэггс опять задрожал от волнения:
     -- Человек! -- закричал он срывающимся голосом.--Человек!  Мы  забыли о
нем! Он властелин всего этого! -- Профессор повернулся к башне. -- Смотрите,
-- прошептал он, простирая  к ней обе руки,  --  смотрите, там  есть  другие
следы... Он прошел туда... Он ушел под башню...
     Как зачарованные, смотрели мы на белую полоску песка и на четкие следы,
шедшие между гигантскими опорами башни. Этот человек...
     -- Проклятье! -- закричал  я. -- Идемте! Мы должны сообщить миру о том,
что нашли! Мы должны это сделать! Это наш долг!
     Брэггс вытаращил на меня глаза:
     --  Долг?!  -- воскликнул он.  -- Вы  говорите  мне  о долге!  А зачем,
спрашивается, я сюда пришел? От  жадности или ради славы? О нет,  именно  по
долгу  ученого я  нахожусь  здесь!  --  Его лицо, казалось, сделалось совсем
тонким, едва ли не прозрачным, глаза невероятно расширились и заблестели. --
Потому что  я историк, -- заговорил он глухим голосом, -- потому что это мой
долг -- изучать жизнь человека, все, что он сделал, о чем мечтал, думал... И
вот тут, --  громко продолжал он,  -- тут находится ответ!  Сколь вечен мир?
Как давно существует наша цивилизация? Когда зародилась жизнь? -- распалялся
он, отступая назад и с вызовом глядя на нас. -- Сколько? Я узнаю это! -- и с
этими  словами,  обращенными,   словно  вызов  к  бесстрастному  маятнику  и
зловещему шуму, доносившемуся из  пропасти, Брэггс повернулся  и, размахивая
руками, стремительно побежал прямо к башне.


Глава 17. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЗНАЛ ВСЕ

     -- Остановите его! -- крикнул я,  и  мы  все  тут же бросились догонять
профессора, при  этом Илк нечаянно толкнул Линду,  они упали и покатились по
земле. Мы с Дегом принялись помогать им. На это ушло всего несколько секунд,
но  их было достаточно, чтобы Брэггс успел убежать  далеко.  Когда мы  снова
бросились  за  ним,  он уже  был  под  маятником.  Мы  увидели,  как  ученый
зашатался, борясь  с  порывом  ветра,  поднятого маятником,  но удержался на
ногах и исчез среди гигантских опор фундамента башни.
     Мы добежали  туда буквально за минуту.  И  остановились как  вкопанные.
Брэггса нигде не было.
     Кругом  царил  жуткий полумрак.  Всюду поднимались гигантские  колонны,
похожие  на  стволы  какого-то  фантастического  окаменевшего  леса.  Воздух
дрожал,   и   с  высоты   окутанных  туманом  конструкций  башни  доносились
непрерывные скрипы, скрежет и глухие удары, похожие на бой барабана, а также
резкий  звук, словно  стонало какое-то раненое животное. Казалось, башня  --
живое существо,  какой-то огромный Атлант,  который, тяжело дыша, жалуется а
свой  тайный и  вековечный труд.  Я  прислушался  и в полной мере ощутил всю
тяжесть пугающей древности этого места. И меня вдруг вновь охватило чувство,
которое я испытал, когда уезжал из Нью-Йорка. Тогда  мне почудилось, будто я
покидаю не свой мир, а скорее свое время, но сейчас это чувство было гораздо
сильнее. Линда вывела меня  из этого колдовского состояния. Она нашла в себе
силы двигаться и спросила:
     -- Где же профессор?
     Я развел руками.
     -- Профессор! -- позвала Линда.
     Никто  не ответил. Я недоумевал. Неужели Брэггс решил поиграть  с нами,
спрятавшись, как ребенок, среди этих гигантских лесов, чтобы посмотреть, что
мы станем делать. Я тоже позвал его:
     --  Профессор Брэггс, выходите, пожалуйста! Обещаю  вам, мы  задержимся
еще ненадолго и обследуем основание башни. Вы слышите меня, профессор?
     В  ответ -- мертвое молчание. Только  гудение  качающегося  маятника. Я
крикнул снова:
     -- Профессор, послушайте нас...
     И  тут  примерно в  сотне  шагов впереди справа  я увидел Брэггса.  Его
фигура четко вырисовывалась на фоне слабого света, среди гигантских стропил.
     -- Мартин! -- позвал он. Илк хотел было поспешить навстречу профессору,
но  я остановил  его.  Я  сразу же  уловил  в  голосе Брэггса  уже  знакомую
инновацию: это говорил ученый. Несомненно, он взял себя в руки. Я крикнул:
     -- Как дела, профессор?
     Брэггс включил свой фонарь и помахал им:
     --  Все  в  порядке,  --  ответил  историк, но  в  голосе его я  уловил
волнение. -- Все  в порядке... Тут... Идите сюда, друзья! Простите  меня, --
извинился он, когда мы подошли, -- я немного увлекся... --
     -- Бывает... -- хмуро заметил я.
     -- Но, Мартин, мы  уже у цели  -- прерывающимся голосом продолжал  он и
направил  луч  фонаря  на  землю.  -- Босоногий  человек  прошел  тут...  он
недалеко... -- Луч прорезал тьму. -- Смотрите! Он направился туда!
     Мы ошеломленно смотрели  в ту сторону, куда показывал профессор. Метрах
в двадцати от нас высился  огромный квадратный камень, и в нем был прорублен
вход.
     Следы босоногого человека терялись за его черным порогом.
     Я посмотрел вверх.
     -- Мы, должно быть, находимся под самым центром башни, -- предположил я
и не узнал свой  собственный  голос, настолько искаженно он  вдруг прозвучал
здесь. -- Выходит, именно сюда мы и должны были прийти. Здесь дно колодца.
     Мы  двинулись  дальше.  Илк внимательно осматривал  землю, опасаясь еще
какой-нибудь, возможно, последней ловушки, которая  могла прервать наш путь.
Мы шли, ступая прямо по следам, которые видели перед собой.
     Возле  низкой двери  в  квадратном камне  мы  остановились.  Постояли в
нерешительности. Это был финал. Тогда я сказал:
     -- Мисс Линда, проверьте, пожалуйста, радиоактивность.
     Девушка отважно шагнула вперед со своим приборчиком и, спустя некоторое
время, покачала головой:
     -- Никакой радиации.
     -- Давайте включим весь наш свет, -- предложил я, -- и помолим Господа,
чтобы там не оказался еще один колодец.
     Мы  зажгли  все  наши  фонари.  Пять  ослепительно  ярких  лучей  света
решительно бросились в темноту.
     И сразу же осветили человека.

     Линда  негромко  вскрикнула.   Остальные   оцепенели  от   изумления  и
неожиданности.
     Человек восседал на троне из серого камня, возвышавшемся в самом центре
помещения. Он  сидел, аккуратно положив руки  на подлокотники, высоко  держа
голову, слегка  выпятив вперед  подбородок, и весь  его  облик был  исполнен
необыкновенного величия.  Плащ,  накинутый на тело, спускался  складками  до
самой земли, но не  закрывал  ступни, на которых  не  было ни  сандалий,  ни
украшений.
     Лучи наших  фонарей дрожали, отчего  тысячами отблесков сияла усыпанная
рубинами и изумрудами  маска, которая  скрывала череп, лицо, шею человека и,
опираясь на плечи, высоко поддерживала голову.
     Никогда еще тишина не казалась мне такой окаменевшей.
     Мы замерли, как изваяния, не  шелохнувшись, и были  столь же  недвижны,
как и этот человек, что  сидел напротив нас. Мы