егодня мы  работаем на  первом секторе побережья,  --
спокойно, даже с какой-то вежливостью, сказал он. -- Если это допустимо,
я укажу дорогу.
   -- Хорошо, -- согласился я.
   Клей  пошел  вперед.  Оглядываясь  то  на  него,  то  на  меня,  зэки
потянулись следом.
   Ага.   Он   хорошо  рассчитал.   Ситуация  приобрела  двойственность.
Непонятно,  кто теперь начальник.  Вроде бы я вчера поставил себя на это
тепленькое место, но сегодня Клей вновь ведет группу на работы, общается
с окружающими.  Если сегодня --  завтра я исчезну,  то Клей легко вернет
свою власть.
   Ну и  пусть.  Я не собираюсь здесь задерживаться.  Наводить порядок и
строить светлое будущее в  одном  отдельно взятом концлагере --  не  моя
миссия.
   _ --  Петр,  запомни, ты не диверсант. Ты не должен переворачивать их
мир... хотя бы потому, что это невозможно. Ты -- лазутчик. Пойми их мир.
Оцени  его   техническую  мощь.   Наметь  точки  соприкосновения,   пути
компромиссов.  А  потом  --  возвращайся.  Попробуй захватить корабль  и
вернуться. Эскадра будет ждать тебя в течении месяца._
   _ -- А потом? Если я не вернусь?_
   _ --  Тогда мы отправимся за тобой.  Алари собираются модернизировать
"Волхв".  Мы  получим  нормальные двигатели,  генераторы защитного поля,
оружие. Попробуем прорваться в мир Геометров и найти тебя..._
   Снег  хрустел под  ногами.  Свежий,  рассыпчатый,  покрытый легоньким
настом.   Я  сознательно  шел  не  по  чужим  следам.  Словно  не  хотел
пользоваться преимуществами.
   Каждую ночь здесь идут снегопады.  Ложатся покрывалом,  прячут следы.
Подтаивают за  день,  и  укрывают землю  вновь.  Свежий ветер гуляет над
промерзшей тундрой, Гибкие Друзья следят за порядком, зэки лечатся.
   Никто ведь  не  ставит целью перевоспитать их  пороки --  настоящие и
придуманные.  Это изоляция. Мусорная корзина на краю мира. Куда страшнее
стало  бы,  не  существуй такой человеческой свалки,  будь  вся  планета
Геометров стерильно-счастливой. Но, к несчастью, или к счастью, подобное
все-таки невозможно...
   Медленно приближались черные вышки.  Крайняя стояла уже в воде.  Стал
слышен  шум  волн,  тяжелый,  накатистый.  Ледяная  шуга  тянулась вдоль
берега, попадались и целые льдины. Одна как раз стучала по опорам вышки,
методично и  безуспешно сражаясь с  металлом.  Вышка  походила на  опору
высоковольтной линии,  только  вместо  изоляторов на  ее  вершине белело
облепленное  снегом  гнездо,   свитое  из  чего-то  волокнистого,  вроде
водорослей или веток. Небольшое гнездо, но Гибкий там вполне поместится.
   -- Он на месте? -- спросил я Агарда, кивая на вышку.
   -- Они всегда на месте.
   -- Как Гибкие воспринимают мир? Зрение, слух?
   -- В первую очередь вибрация. Они чувствуют звуки шагов.
   Агард замолчал. Схватил меня за плечо:
   -- Эй, Ник!
   -- Что?
   -- Ты  дурака  не  валяй,  --  он  стянул шапочку,  подставляя морозу
изуродованную голову.  -- Видишь? Гибкий меня поцеловал. Подержал голову
в ротовой полости. У них очень едкая слюна, Ник.
   -- Как быстро они передвигаются?
   Тараи  всплеснул руками.  Теперь  бывший историк казался перепуганным
насмерть.
   -- Парень,  опомнись!  Прошу тебя, опомнись! Мы тут многое изменим, я
вчера долго не спал, думал. Вся идея санаториев искажена, но в тебе есть
сила, стержень духовный! Мы все сможем изменить! И это не просто поможет
жить, это изменит нашу судьбу! Проверяющие отметят положительный эффект,
решения будут  пересмотрены.  Пройдет год  --  другой,  нас  переведут в
другой санаторий, мягкого режима. Прецеденты были! А потом, кто знает...
   Мне было его жалко.  Очень жалко.  Может быть он  и  не верил в  свои
слова,  но  я  хорошо понимал,  как  приятно было  Тараи помечтать вчера
вечером,  за  кружкой  самогона,  вознесясь от  положения шута  до  роли
советника.
   А без меня ему конец. Клей сделает его жизнь невыносимой.
   Значит, придется забрать Тараи с собой... вот ведь еще проблема...
   -- Как быстро Гибкие...
   -- Куда быстрее человека!  И они почти неутомимы,  а окружающая среда
для них вполне комфортна!
   -- Агард,  ты не волнуйся,  --  попросил я. -- Тебя я не брошу. Уйдем
вместе.
   Он в  ужасе уставился на вышку.  Может быть,  Гибкие способны уловить
наши слова, отсеять их от вибрации шагов и плеска волн?
   -- Я  не  собираюсь делать необдуманных поступков,  --  сказал я.  --
Поживем, посмотрим... что да как...
   Кажется, это его немного успокоило. Тараи часто закивал:
   -- Осмотрись, осмотрись, Ник. Ты мне обещаешь?
   -- Да.
   Я говорил честно. Я верил себе в эту минуту.
   Просто все учесть невозможно.

   Работа  было  тяжелой,   бессмысленной  и   абсолютно  не   требующей
применения мозгов.  Нормальная работа зэка.  На расстоянии полукилометра
от нас трудилась еще одна группа,  далее --  еще. Темные пятна на снегу,
копошащиеся, таскающие к линии прибоя камни.
   Вначале мы нашли три точки на берегу,  где волны и лед размыли берег.
Разбившись на пары начали стаскивать к берегу камни,  выгребая их из под
снега. Укладывать в шипящую воду. Засыпать галькой и песком.
   Безумие. Мартышкин труд.
   -- Скоро  обед,  --  тяжело дыша  прошептал Агард.  --  Хорошо сейчас
горяченького похлебать...
   За обедом требовалось возвращаться в бараки.  Еще одна,  выводящая из
себя глупость.  Тащиться по снегу туда и обратно,  вместо того,  чтобы с
утра взять какие-нибудь термосы или нагреватель.
   Но,  наверное,  в  этом был сокрыт какой-то  высший,  недоступный мне
смысл трудотерапии.
   -- Охраняют нас лишь Гибкие?  --  спросил я,  швыряя в воду очередную
лопату мерзлой грязи.
   -- А кто еще? Маленькие Друзья здесь сразу загнутся...
   Мысли о людях-надзирателях он даже не допускал.
   Это хорошо.
   _Куалькуа, возможно убить Гибкого?_
   _Убить можно любое существо._
   _Без оружия?_
   _Недостаточно данных._
   Я продолжал копать, когда слабый голосок зашептал в сознании. Впервые
Куалькуа обратился ко мне с вопросом.
   _Петр,  убийство Гибкого  для  тебя  более  допустимо,  чем  убийство
Геометра?_
   _Наверное._
   _Спасибо._
   Я не хотел ему лгать. Впрочем, возможно ли соврать существу, живущему
в твоем теле и читающему твои мысли?
   Как бы там ни было, я рад отсутствию надзирателей людей...
   Со стороны вышки послышался шорох,  и  я прекратил работать.  Воткнул
лопату в  мерзлый песок.  Уставился на вышку.  Моему примеру последовали
остальные.
   Стенки гнезда разошлись,  пропуская наружу длинное сизое тело. Гибкий
свесился вниз,  покачался немного на  десятиметровой высоте,  подергивая
кончиком тела в  разные стороны.  Потом отцепился и  с  легким всплеском
упал в воду.
   Никто не двигался. Все чего-то ждали.
   -- Что  он  делает?  --  спросил я  Агарда.  Лицо того стало каким-то
мертвенным, пустым.
   -- Охотится. Здесь много рыбы.
   Вода у берега забурлила,  и показалось тело Гибкого. Обращенный к нам
конец тела изменился, раскрылся тремя лепестками. Сверкнули острые зубы,
в которых была зажата вяло бьющаяся, затихающая рыбина.
   -- Они едят нашу органику? -- поразился я.
   -- Они все едят. Очень адаптированные организмы.
   В  голосе Агарда не  было  злости,  только тоска.  Гибкий неторопливо
выбирался на берег,  оставляя в снегу змеящуюся борозду.  Я вздохнул,  и
взял лопату. Пора работать...
   -- Гибкий Друг!
   Я  дернулся от этого крика.  Тонкий,  истеричный вопль любимчика Клея
распорол тишину.  Парень бежал к Гибкому по берегу,  размахивая руками и
крича.
   -- Гибкий Друг!
   Чужому,  похоже,  эти  вопли были безразличны.  Он  продолжал ползти,
удаляясь от нас. А вот Клей кинулся следом за парнем:
   -- Тикки! Стой, Тикки! Стой!
   Агард схватил меня за плечо:
   -- Он нарушит периметр! Не двигайся, Ник!
   -- Гибкий  Друг!   У   нас  асоциальный  больной!   Опасный  больной!
Вмешайтесь!
   -- Стой, Тикки!
   В  происходящем было что-то  жалкое и  трагическое одновременно.  Эта
парочка голубых и впрямь любила друг друга.
   -- Гибкий...
   Я  не  заметил мига,  когда  паренек пересек периметр --  линию между
двумя вышками. Она никак не была отмечена, незримая запретная черта. Она
существовала только в нечеловеческом сознании Гибкого Друга.
   И  чужой среагировал.  Он  начал двигаться назад,  не  поворачиваясь,
сменив направление с легкостью существа,  имеющего две головы.  То,  что
раньше казалось хвостом, раскрылось лепестками пасти.
   Парень завопил,  останавливаясь.  Может быть,  успей он  вернуться за
периметр,  Гибкий не  стал бы  его  преследовать.  Но  инерция оказалась
слишком высока, а способностями чужого он не обладал. Тик упал на колени
-- вязанная шапка слетела в снег.  Чужой налетел на него, подмял, свился
клубком над телом,  вскидывая вторую пасть с по-прежнему зажатой рыбиной
вверх.   Раздался  какой-то   хлюпающий  звук.   Он  же  лишен  звуковой
коммуникации!
   -- Получит предупреждение...  -- прошептал я, словно пытался сам себя
убедить.
   -- У нас у всех есть по предупреждению! -- выпалил Агард.
   В  следующий миг  я  уже  бежал.  Сжатая  в  руках  лопата мешала,  я
отшвырнул ее  в  сторону.  Гибкий крутился над  телом  паренька,  вторая
пасть, задранная в небо, рывками заглатывала снулую рыбину.
   -- Падла!  --  закричал Клей. Он опередил меня, и даже сломанная рука
словно перестала ему мешать. В прыжке он вцепился в чужого.
   Сверкнула чешуей выплюнутая Гибким рыбина.  Вторая пасть ударила Клея
в грудь, и он упал как подкошенный.
   _Боевая трансформация..._
   Гибкий наверняка чувствовал,  как я приближаюсь. Но пока я не пересек
периметр,  он  не  обращал на  меня  никакого внимания.  Выгнулся дугой,
впиваясь обеими пастями в  дергающиеся тела.  По  сизому телу  пробежала
красочная волна,  и  Гибкий  застыл  --  маленькая чудовищная радуга над
поверженными жертвами.
   А потом я перешагнул невидимую границу.
   Двухметровое лоснящееся тело пружинисто выгнулось и  метнулось в  мою
сторону.
   Время стало медленным и послушным.
   Я вытянул руки,  принимая удар. Тело Гибкого было скользким и упругим
как резиновая труба.  Его невозможно было удержать. Но сквозь прорванные
перчатки из  моих  пальцев  уже  вытянулись длинные,  зазубренные когти.
Куалькуа плавил мое тело как воск.
   Гибкий вздрогнул, когда когти пронзили его шкуру. Какой-то бурый гной
потек наружу.  Концы его тела хлестали меня по  ногам.  Потом одна пасть
вздернулась к лицу, и мне пришлось повалиться, уклоняясь от зубов. Когти
накрепко завязли в  шкуре чужого,  и  я  с  ужасом понял,  что абсолютно
беззащитен перед пастями Гибкого.
   _Контакт налажен. Подчинить или убить?_
   -- Убей! -- закричал я, даже не осознавая, о чем говорит Куалькуа.
   Что-то стекало с моих рук в тело Гибкого. Что-то, еще более проворное
и приспособленное,  чем он сам. Что-то аморфное, плавящее по пути ткани,
нащупывающее нервные узлы...
   Чужой затрясся мелкой дрожью,  и  аналогия со шлангом,  через который
под  напором пропускали воду,  стала еще  более четкой.  Его шкура вновь
поблекла, окрасилась сизым. Челюсти медленно схлопнулись.
   _Нервная  система,   лимфатический  контур,   сердечная  цепь..._  --
методично  перечислял  Куалькуа.  Он  резвился  сейчас,  этот  маленький
поганец,  ставший мной, и спасающий мою жизнь. Он изучал и покорял новое
тело.  Может быть это  и  не  нужно ему  самому,  но  услужить симбионту
Куалькуа был готов...
   _Прервать процессы его нервной деятельности?_
   -- Да!
   Тело Гибкого обмякло.
   Я лежал,  тяжело дыша ледяным воздухом и чувствуя,  как втягиваются в
мое тело когти.  Наконец Гибкий соскользнул с  захвата.  Но  пара тонких
белых  тяжей  еще  тянулась  из  прорванных перчаток в  его  плоть.  Они
пульсировали, словно что-то текло по ним.
   -- Выбирайся... выбирайся... -- прошептал я.
   _Десять секунд. Я еще голоден._
   Не  знаю как,  но  я  ухитрился выдержать эти секунды,  пока Куалькуа
извлекал из тела Гибкого необходимые ему вещества.
   И лишь увидев,  что тяжи втянулись в меня,  я повернул голову набок и
вырвал -- одной желчью.
   -- Ник! Ник!
   Агард топтался у периметра, не решаясь переступить черту.
   -- Ник!
   Я встал,  шатаясь подошел к Тику и Клею.  Паренек был уже мертв.  Его
ватник был разорван на груди, и огромная рваная рана дымилась на морозе.
Открытые глаза испуганно и недоуменно смотрели в небо.
   А Клей еще дышал. Он дополз до своего возлюбленного, и схватил его за
руку.  Снег под ним подтаял от хлещущей крови,  и я был рад,  что бывший
Наставник лежит на животе, и мне не видно его ран.
   -- Зачем? -- прошептал он.
   Я опустился на колени. Пахло кровью. На холоду запах был пронзительно
силен и меня снова начало подташнивать.
   -- Зачем... вмешался? -- повторил Клей.
   -- Хотел помочь,  --  произнес я  ту единственную нелепость,  которая
была правдой.
   -- Зря... дурак... регрессор...
   Последняя искра жизни мелькнула в  его глазах и  он  добавил,  словно
плюнул:
   -- Чей ты... регрессор?
   Я встал.
   Отвечать уже было некому.
   -- Ник, Ник! -- кричал из-за периметра Агард. -- Ник, обернись!
   ...От всех вышек скользили в  нашу сторону,  мчались,  плыли в  снегу
Гибкие.
   -- Уходи,  Ник!  Беги!  --  Агард нелепо размахивал руками. Он словно
забыл собственные слова о  том,  что  Гибкие куда  быстрее и  выносливее
людей.
   Я медленно подошел к нему.
   -- Спасибо тебе, Тараи, -- сказал я. -- Не бойся за меня.
   Старый историк всхлипнул. В руках он сжимал лопату. Неужели собирался
ринуться в драку? Несмотря ни на что?
   -- Убьют, убьют тебя, парень, -- прошептал он.
   -- За что тебя загнали сюда, Тараи? -- спросил я.
   -- Да какое это...  --  Агард в немом возмущении затряс головой. Но я
ждал. -- Я отыскал архивы Рига-вонючего! Да, он погасил чумную пандемию!
Только вначале он  ее  сам  начал!  Снабдил Наставников лекарством...  и
возбудителем!
   Почему я не удивлен?
   Слишком  уж  невнятно  история  Геометров  рассказывает  о  человеке,
спасшем их  мир.  Слишком уж удачно сложился переход власти на планете к
Наставникам, мудрым и добрым спасителям.
   -- Прощай,  Агард,  -- сказал я. -- Держись. Может быть... еще что-то
изменится.
   Он воинственно вскинул лопату. В глазах его сверкнуло безумие.
   -- Мы... мы вместе.
   Я покачал головой.
   _Куалькуа, начинай боевую трансформацию._
   Симбионт ответил немедленно:
   _Рекомендую погрузиться в океан._
   Я вздрогнул, посмотрев на белесую окрошку изо льда и воды.
   _Переохлаждения не бойся._
   -- Это  привычная им  среда,  --  прошептал я,  глядя на  колышущиеся
льдины.
   _А ты не задумывался, какая среда привычна для меня?_
   Даже если ирония этой фразы была случайной, она подействовала на меня
отрезвляюще.  Через минуту здесь окажутся десятки Гибких.  Всех  мне  не
победить.
   Я  хлопнул историка по плечу,  попытался улыбнуться ему --  жаль,  не
вышло. И побежал к воде.
   -- Ник! -- беспомощно крикнул вслед Тараи.
   Последним, что я успел заметить, были поднятые руки двух "пациентов".
Они махали мне, они желали удачи.
   Трое из десяти -- это очень много. За этот мир уже стоит бороться.
   Я пробежал по мелководью, пока вода ни дошла до колен.
   Потом нырнул.
   Лед  обжигал как  огонь.  Ватник  мгновенно намок,  сковал  движения.
Дыхание перехватило,  и  слава богу,  иначе я  закричал бы и  наглотался
воды.
   _Не бойся, не бойся..._ -- зашептал Куалькуа.

   Если бы мои рецепторы отключились еще на секунду позже,  я потерял бы
сознание. Но Куалькуа успел.
   Холод исчез.  Я  дернулся,  приходя в себя,  болтаясь на поверхности.
Намокшая одежда  тянула ко  дну.  Извернувшись я  скинул ватник,  брюки,
оглянулся -- Гибкие уже были на берегу.
   Вперед.
   Плавать я любил. Этот вид спорта соблазнителен для лентяев и я всегда
отдавал ему должное.  Но и результаты всегда были соответствующие. Когда
я отплыл от берега метров на двадцать, послышались ритмичные всплески --
Гибкие прыгали в воду.
   Я нырнул, обернулся и заставил себя открыть глаза. Вовремя.
   Гибкие Друзья неслись ко мне как торпеды.  Пасти были открыты, и вода
бурлила,  проносясь через  трубчатое тело.  Реактивный принцип движения,
очень удобно.
   _Атакую._
   Пальцы отозвались болью --  Куалькуа слишком спешил, чтобы обеспечить
мне  комфорт.  Белые нити рванулись вперед,  навстречу атакующим Гибким.
Десять змеящихся тонких нитей.
   Чтобы победить врага --  стань им.  Японцы были  бы  довольны методом
Куалькуа.
   У  Гибких  была  великолепная чувствительность.  Живые  торпеды стали
расходиться, маневрировать. Но трое не успели.
   Я  не заметил,  как щупальца симбионта вонзились в Гибких.  Наверное,
ему хватило первой схватки, чтобы приспособиться к организмам чужих, все
произошло  очень  быстро.   Гибкие  застыли,  инерция  пронесла  их  еще
несколько метров --  одно тело скользнуло совсем рядом со мной и  начало
погружаться.
   Взмахнув руками я вырвался на поверхность. Глотнул воздуха -- теплого
и тягучего как сироп. Люди на берегу взвыли при моем появлении.
   Вниз...
   Гибкие кружили вокруг,  не рискуя приближаться.  Их осталось пять или
шесть. Я не мог следить за всеми сразу, и оставалось лишь надеяться, что
мой симбионт использует и  собственные органы чувств помимо человеческих
глаз...
   Удар в бок, скользящий, смягченный. Напавший на меня сзади Гибкий был
уже мертв в  тот миг,  когда мы соприкоснулись.  Но пасть все же рванула
мое тело.  Никакой боли -- лишь тяжесть и мутное облачко крови, плывущее
в воде.
   _Не бойся, не бойся..._
   Подо мной, слегка подергиваясь, опускалось на дно тело Гибкого Друга.
Оставшиеся продолжали кружить. Как акулы -- атакуют поодиночке?
   Кровь  перестала идти,  Куалькуа что-то  предпринял.  Но  тело  стало
слабым.  Потеря крови и  переохлаждение --  даже если я его не чувствую,
вода продолжает высасывать из меня силы.
   Всплеск -- Гибкие синхронно развернулись. Не для атаки. Они уплывали,
неслись к  берегу.  Либо сообразили,  что водная среда перестала быть их
преимуществом,  либо  поняли,  что  происходящее давно выходит за  рамки
побега.
   Я вынырнул. Чужие уже выползали на берег, и люди торопливо отступали,
освобождая им дорогу.  Но мое появление незамеченным не осталось. Крики,
машущие  руки.  Кем  бы  я  ни  был  для  них,  нарушив негласные законы
санатория, но сейчас я стал человеком, победившим Гибких.
   Вот только победить врагов -- еще не значит спастись самому.
   Ледяная пустыня за спиной, ледяной океан впереди.
   Гибкие сообщат о  произошедшем.  Я  не видел в мире Геометров никаких
аналогов полиции или армии,  но это не означает, что их нет. Понадобится
-- регрессоры и  пилоты  спустятся с  небес  на  землю,  мирные сельские
труженики возьмут в руки лазерные серпы, а рабочие -- атомные молоты.
   Меня будут искать.
   Надо же спасти невменяемого больного, покинувшего уютный санаторий!
   Я  плыл все дальше и  дальше от  берега.  Куалькуа молчал,  наверное,
недавняя схватка далась ему недешево.  Ну и хорошо, что молчит. Я должен
принять решение сам.  Спастись или  погибнуть.  Победить этот  мир,  или
сдаться.


Глава 3.

   Вечер застал меня на льдине,  километрах в  двадцати от санатория и в
полукилометре от берега.  Раздевшись догола я  сидел,  подложив под себя
одежду.   Холода  я  по-прежнему  не  чувствовал,  но  так  было  как-то
спокойнее.
   Странное ощущение.  Полная нереальность происходящего.  Рана на  боку
почти затянулась,  лишь какое-то  щекотание возникало при касании новой,
розовой кожи.  Вокруг --  белесая вода,  льды,  выцветшее небо.  Как  на
картинах Рокуэлла Кента.  Но  подобным пейзажем хорошо любоваться,  сидя
дома,  в  тепле.  Или,  по крайней мере,  не наблюдая таянье снежинок на
голой коже.
   Куалькуа защищал меня  от  холода надежнее любой  шубы.  Но  побочные
эффекты имелись.
   Я вздохнул,  поднимая со льда пойманную только что рыбину. Уподобимся
Гибким.
   На   вид   рыба   напоминала  морского   окуня.