ную природой для разумных существ, а развитие
других  жизненных форм  тормозится.  В  чем  же  выход?  Позволить нашим
_будущим-друзьям_ по Вселенной идти путем проб и  ошибок?  Или,  все же,
помочь им подняться к вершинам цивилизации, к миру и Дружбе?
   Разумеется, второе!
   Основное препятствие состоит в том,  что любой разум крайне негативно
относится  к  вмешательству  извне.   Инстинкты  самосохранения  присущи
цивилизации не  в  меньшей мере,  чем  отдельному индивидууму.  Встречая
расу,  только осознавшую себя, неразвитую технически, мы можем оказывать
на  нее  положительное воздействие,  приобщать к  идеям Дружбы.  Это  --
работа прогрессоров.  Труд тяжелый, долгий, но достаточно отработанный и
поддающийся  прогнозированию.   Не   каждый   прогрессор   может   стать
Наставником, но каждый Наставник способен быть прогрессором...
   Но если раса уже развита технологически, но неразвита духовно?
   Если наша помощь будет сочтена вмешательством и агрессией?
   Для  этого  и  существует концепция Регрессорства,  которая выполняет
первый и  самый тяжелый этап  на  пути к  Дружбе.  Регрессия цивилизаций
сводит их  технический и,  прежде всего,  военный потенциал к  нулю,  по
возможности    сохраняя    культурные    и    нравственные    достижения
_будущих-друзей_.  Общество,  стоящее на  ступени развития,  аналогичной
Каменной или  Костяной эрам  у  людей,  принимает помощь и  идею  Дружбы
радостно и с благодарностью.
   Основными, известными всем, постулатами Регрессорства являются:
   Первое: Принцип Благих Намерений.
   Второе: Принцип Меньшего Зла.
   Третье:  Принцип  обратимости правды,  из  которого  следует  аксиома
Отсутствия Лжи.
   Четвертое: Принцип Моральной Гибкости.
   В   дальнейшем   мы   рассмотрим   шесть   дополнительных  постулатов
Регрессорства,  включающих в себя такие, на первый взгляд не бесспорные,
как  Ответственность Культуры и  Свобода Второстепенного.  Но  начнем мы
именно с основных постулатов..."
   Я отложил книгу.
   Что-то не по себе стало!
   Не в  том беда,  что понятные и бесспорные истины вызывают неприязнь.
Самое  странное,  что  неприязнь  эта  --  какая-то  личная,  словно  бы
оскорбляющая меня самого!
   Трудно мне будет. Очень трудно.
   Я встал и пошел в санитарный блок.  Он оказался неожиданно большим, с
сияющей белизной треугольной ванной,  раковиной, полной дезинфицирующего
геля  и,   разумеется,  унитазом.  На  стене,  покрытой  темной,  слегка
зеркальной пленкой,  была  наклеена яркая  картинка:  маленький мальчик,
тщательно моющий руки,  и  надпись:  "Надо,  надо умываться,  по утрам и
вечерам!"
   Гигиена -- это очень важно. Понимаю.
   Я вспомнил свой дурацкий порыв, заставивший меня взять Тага за руку.
   Кажется, это не принято!
   Откуда же у меня возникла мысль о допустимости такого жеста?
   Надо выспаться. Надо отдохнуть, и завтра мир покажется мне понятнее и
привычнее.  Так будет происходить с каждым днем,  я усвою мораль и нормы
Родины, я стану своим, вновь займусь Регрессорством, Родина отыщет Алари
и сведет их агрессивный потенциал к нулю. Когда-нибудь они станут нашими
Друзьями.
   Интересно,  а те,  похожие на нас,  существа --  они тоже нуждаются в
работе регрессоров? Или их хватит ума принять помощь добровольно?
   Я вымыл руки,  потом,  поколебавшись, решил начать правильную жизнь с
первого же вечера, и стал разбираться в механизмах душа. Через несколько
минут,  дважды окатив себя водой,  вначале ледяной,  а потом кипятком, я
справился  и  с  этим.   Разделся,  как  будто  в  этом  еще  оставалась
необходимость, забрался в ванну и тщательно вымылся.
   А вот аккуратно складывать мокрую одежду было глупо. Я раскидал ее на
полках, так, чтобы просохла к утру, забрался под одеяло и уснул. Устал я
так сильно, что даже крошечные размеры подушки мне не помешали.

   Мне               снился               сон,               типичнейший
_сон-который-нуждается-в-обсуждении-с-Наставником_. Нехороший сон.
   В  меня влезла какая-то  амебоподобная,  жидкая тварь,  растеклась по
телу,  пустила щупальца в сердце и печень, затуманила своим ядом мозг...
Я  валялся  на  неровной металлической плите,  вокруг  стояли  кошмарные
существа, а среди них человек, старик -- мой Наставник, хоть он и не был
похож на Пера...
   А  я  терпел,  терпел все,  что со мной творили,  потому что так было
надо,  и умом я понимал --  вся моя жизнь,  моя боль -- это лишь пыль на
ветру судьбы, мелочь, не заслуживающая внимания...
   -- Ник! Никки...
   Тварь ползала во  мне,  она  собиралась изучить каждую клеточку тела,
каждый нерв и  каждый мускул,  это не  всегда было больно,  но всегда --
противно...
   -- Никки!
   Я застонал и проснулся.
   Катти сидела рядом на кровати, тревожно вглядывалась в мое лицо.
   -- Ты плакал, -- сказала она. -- Плакал во сне, Никки...
   Я сглотнул, в горле было сухо, сердце безумно стучало в груди.
   -- Никки...
   -- Ты... что ты здесь делаешь?
   Конечно же, ничего умнее я придумать не смог!
   Катти вздрогнула как от удара. Начала вставать.
   -- Подожди,  --  я  непроизвольно схватил  ее  за  руку.  --  Прости.
Спасибо, мне было плохо. Ты помогла. Я только удивился, как ты вошла.
   -- Твой замок меня знает,  --  она с  легким удивлением посмотрела на
мою ладонь.  --  Никки,  мы же были... друзьями... Радостного утра тебе,
Ник!
   Она была очень симпатичная.  Только эта стрижка под щетинку...  ну не
нравилась она мне,  и все тут!  Зато очень добрые глаза,  красивое лицо,
полуобнаженное тело.  Теперь она была в короткой юбке,  а лента, которую
женщины носят вместо рубашек, была совсем узенькой и полупрозрачной.
   Нет, я и впрямь ее любил.
   И готов был любить прямо сейчас и здесь.
   ...Что-то  заклинило у  меня  в  голове,  в  тщетных  попытках понять
собственные желания я попал в какой-то логический тупик.
   Да что же такое, слов не хватает!
   Впервые  моя   "резервная  память"  отказалась  пояснить,   чего  же,
собственно говоря, мне хочется!
   -- Катти... -- беспомощно прошептал я. -- Я... я люблю тебя.
   Она мгновенно расслабилась, и даже улыбнулась.
   -- Я тоже тебя люблю, Никки. Все хорошо. Ты уже поправляешься.
   Осторожно забрав руку из ладони, Катти коснулась моего лба.
   Я сразу вспомнил ту, чужую женщину, и ее робкую ласку...
   -- Температура нормальная, -- сказала Катти.
   Да лучше бы она молчала!
   -- Вставай,  лежебока!  -- весело продолжила Катти. -- Тебе разрешено
валяться в постели, но не злоупотребляй!
   Она встала, и сдернула с меня одеяло.
   Так быстро, что я не успел его удержать.
   Ну не было у меня вчера сил искать чистое белье!
   -- Мойся и  одевайся,  --  совершенно спокойно сказала Катти.  --  Ты
вчера не положил одежду в блок очистки, я сама прибрала. Вставай!
   Я  сел на кровати,  это оказалось неожиданно неудобно,  словно у  нее
подпилили ножки, и она оказалась ниже, чем я привык. Задумчиво глянул на
Катти.
   Ее  не  смущала моя  нагота,  как  ту,  чужую  женщину.  Значит,  это
нормально?
   А что тогда неправильно?
   Почему я никак не решусь подняться?
   -- Прими холодный душ,  -- посоветовала Катти. -- У тебя гормональный
всплеск. Это ничего, это бывает после стрессов.
   Во мне что-то сломалось. Уже без всякого стеснения я поднялся и пошел
в ванную. Там, согласно рекомендации врача, пустил холодную воду и встал
под нее.  С крошечных дырочек в потолке лил настоящий дождь,  я крутился
под ним,  поднимал руки,  ловя холодные капли.  Потом прислонился лбом к
скользкой стене и замер.
   -- Я принесла твою одежду, -- доброжелательно сказала Катти, входя. В
ванной дверь не запиралась, или же я не смог найти механизм замка. -- Ты
себя нормально чувствуешь?  Таг сказал, что вы приняли две фляги вина, у
него легкое отравление...
   -- Абсолютно нормально, -- сказал я, не поворачиваясь.
   -- У тебя более сильная степень биозащиты,  -- предположила Катти. --
Твой организм легко устранил токсины.
   -- Катти,  у  меня какие-то психические нарушения,  --  сказал я.  --
Мне... я...
   Она терпеливо ждала, пока я подыщу слова.
   -- Я  чувствую дискомфорт,  находясь рядом с тобой в обнаженном виде!
-- наконец-то сформулировал я.
   -- Это проявляется только со мной? -- деловым тоном спросила Катти.
   -- Ну...  наверное. Вчера, на обследовании, я тоже ощущал дискомфорт,
когда ты смотрела на меня.
   -- Не  беспокойся.  Известное явление.  Психическая регрессия.  Порой
возникает у детей в период созревания, иногда при сильных стрессах. Есть
специальный термин -- стеснительность. Обычно стеснительность направлена
на противоположный пол.
   -- И что теперь? -- глупо спросил я.
   -- Пройдет.  Надо  изменить возникший у  тебя ложный образ поведения.
Хочешь, сходим в баню? У нас еще есть время.
   -- Тебе решать, -- согласился я.
   -- Тогда одевайся, зайдем к Тагу.
   Может это и регресс, но я расслабился, лишь когда Катти вышла.

   Таг и впрямь чувствовал себя неважно.
   -- Алкогольсодержащие средства надо запретить,  -- бормотал он, бродя
по  комнате.  Порядок у  него  был  такой же,  как  у  меня,  зато вещей
побольше. В основном -- за счет фотографий чудовищных монстров на стенах
и  каких-то неаппетитных субстанции в  широких плоских сосудах.  --  Это
отрава. Я подам предложение в Мировой Совет от имени всего института...
   -- Подожди денек,  вдруг передумаешь, -- засмеялась Катти. Она сидела
в кресле,  веселая и беззаботная.  Может быть и впрямь уверилась, что со
мной все будет в порядке? Или старается развеселить меня?
   -- Подожду!  Но не передумаю! -- энергично заявил Таг. -- Когда Никки
отчитываться?
   -- Наставник договорился о встрече с Советом в шесть часов дня.  Уйма
времени. Я хочу сводить Никки в баню.
   -- А чего так? -- удивился Таг.
   -- Токсины вывести,  --  Катти  подмигнула мне,  и  я  был  рад  этой
деликатности. -- Пойдешь?
   -- Пойду, -- решил Таг. -- Надо попросить машину...
   -- Я  на  колесах.  Наставник прикрепил ко  мне машину на пять суток,
пока будет длиться первичная реабилитация Ника.
   -- Ага, ты теперь главная в этом процессе... Ган ничего не нашел?
   -- Абсолютно.  Доклад корабля был полным и  правильным.  Он  сидел до
утра, ушел домой только в половину третьего утра. Дадим ему отоспаться?
   -- Дадим,  --  согласился Таг.  Он перебрал стопку одежды,  и накинул
поверх рубашки курточку, сплетенную из разноцветным шнуров. -- Красиво?
   -- Очень, -- одобрила Катти.

   Машина была или та  же,  что вчера,  или неотличимая от нее.  Маршрут
задала Катти,  потом развернула переднее сиденье к  нам,  и мы принялись
болтать.  Ни о  чем,  в общем-то.  Про расу _будущих-друзей_,  которую я
нашел в космосе, и про то, как здорово и увлекательно будет заняться ими
всерьез,  помочь стать Друзьями. Тага, впрочем, это не сильно волновало.
Вот раса, сходная с нами внешним обликом -- это да!
   -- Ведь еще никогда такого не было!  --  азартно жестикулирую говорил
он.  --  Ну,  вот  когда Маленьких делали Друзьями,  до  чего  доходило?
Создали  копир-костюмы,   и   в   них  детей  отправляли  к   Маленьким!
Искусственно тормозили рост,  чтобы  подготовить взрослых регрессоров...
дети-то постоянно проваливались... Как долго это аукалось, Катти?
   -- Семнадцать поколений  низкорослых,  --  вздохнула  она.  --  Да  и
теперь... изредка... говорят...
   -- А  с  этими  --  только  работай!  Готовь сотрудников,  засылай на
планеты _будущих-друзей_,  и работай!  Завидую регрессорам!  Вот честное
слово -- завидую!
   -- Они достаточно развиты,  чтобы распознать чужаков.  Мы  можем быть
идеально похожи внешне,  но различия в психике скажутся.  Так что легкой
работы не будет.
   -- Да мало ли методов?  Вот, -- Таг указал рукой на меня, -- амнезия!
Прекрасный способ, чтобы оправдать любые странности регрессора!
   Наступила тишина.  И  сам Таг осекся,  и  мне нечего было сказать,  и
Катти отвела взгляд.
   -- Это хорошая гипотеза, -- сказал я.
   -- Никки!  -- Таг даже соскочил со своего кресла, стукнувшись головой
о потолок, но машину мотнуло на повороте, и он упал обратно.
   -- Откуда ты  знаешь,  что я  --  Никки?  Может быть _его_ допросили,
вызнали  все,  что  можно,  и  под  видом  Никки  заслали  меня?  Чужого
регрессора! А?
   Мне сейчас так плохо было, что я никого не щадил.
   -- Ник!
   Я посмотрел в глаза Катти.
   -- Это невозможно по трем причинам.
   -- Тогда докажи мне, что я -- это я. Потому что сам я в это не всегда
верю!
   -- Твое тело --  тело Никки.  Мы же сверили генную карту! Оба анализа
оказались правильными, отвечающими твоему генотипу!
   -- Тело могли скопировать, -- предположил я.
   -- Второй довод против!  Мы  провели полную ментоскопию твоего мозга.
Да,  ты ничего не помнишь о  прошлом!  Но словарный запас --  это именно
твой запас!  Ты знаешь то,  что должен знать!  И  чужой памяти в тебе --
нет!  Зачем засылать регрессора, который не знает своего задания? Это же
бессмысленно! А мы обшарили весь мозг, все его уголки. Чисто!
   -- А третий довод?  --  спросил я.  Прямо-таки с мстительным желанием
навредить себе самому!
   -- Мы. Твои друзья, твой Наставник. Неужели мы можем не почувствовать
подмену?
   Я закрыл глаза.  Спасибо, Катти. Спасибо за эти слова. Может быть они
-- и есть самый главный довод. То, что меня успокоит.
   -- _Не-дружественный_ регрессор должен  быть  такой  копией  Никки...
морально-этической копией... что это просто невозможно.
   -- Спасибо, Катти... -- прошептал я.
   -- Абсолютно  бесспорные  доводы,   --   сказал  Таг.   --  Вот  мне,
специалисту по иным расам, веришь?
   -- Верю.
   -- Конечно,  если брать все как абстрактную гипотезу... -- Таг сладко
зажмурился.  --  Нет,  я мог бы попробовать найти возражения. Обойти все
доводы.
   Тишина вернулась.
   -- Сделай это,  Таг,  --  попросил я.  -- Попытайся понять, могу ли я
быть чужим регрессором.  Если найдешь такую возможность --  подумай, как
проверить.  В этом случае меня надо немедленно изолировать от общества и
разрабатывать меры противодействия.
   -- А  вот  эти  твои  слова,  Ник,  --  сказала Катти,  --  последнее
доказательство.  Может быть,  ему  Мировой Совет не  поверит.  Но  я  --
поверю. Ты наш Никки. Умник-Никки, Никки-Непоседа, Никки-Перестраховщик.
Не бойся ничего!
   -- Не верь,  не бойся, не проси, -- сказал я. -- Спасибо вам. Когда я
совсем приду в себя, то мы еще посмеемся вместе. А пока не получается.

   Баня была не одним зданием,  а целым комплексом -- круглые павильоны,
из-за  непомерной высоты  казавшиеся скорее  башнями,  сросшиеся  боками
трехгранные пирамиды,  в центре --  исполинское кубическое сооружение из
снежно-белого  камня.  Пространство между  зданиями  так  густо  заросло
зеленью, что казалось бы давно заброшенным, если бы не тропинки, ведущие
в  глубь комплекса.  Мы оставили машину у  дороги,  и  пошли по одной из
тропинок, ныряя под эстакады и галереи, связывающие здания друг с другом
затейливой сетью.  Один раз навстречу прошла маленькая компания --  трое
мужчин и  две женщины.  Они смеялись,  болтали о  чем-то,  и  дружелюбно
поздоровались с нами.
   Сквозь ворота с  тепловой завесой мы прошли в обширный сумрачный зал.
На пороге я на миг остановился.
   Да, ложный образ поведения придется менять.
   Здесь было,  наверное,  с сотню людей.  Мужчин и женщин,  обнаженных,
раздевающихся и  полуодетых.  Кто-то пришел,  кто-то уходил.  Вдоль стен
тянулись  ряды  невысоких  шкафчиков,  в  которые  посетители  аккуратно
складывали одежду. В сводчатом потолке спиралью тянулись маленькие окна,
сквозь которые пробивался неяркий, словно фильтрованный, свет Матушки.
   -- Идем, -- поторопил меня Таг.
   Мы  подошли к  свободным шкафчикам.  Катти и  Таг  начали раздеваться
сразу, я секунду помедлил.
   _Это нормально_,  --  шепнул я себе наконец, и тоже стал раздеваться.
Вокруг было такое обилие нагих тел,  что  мой разум в  панике отрекся от
чувства, которое Катти назвала стеснительностью.
   -- В ураганный или в морской? -- спросил Таг у Катти.
   Девушка уже разделась, прикрыла свой шкафчик -- я отметил, что замков
на дверцах не было, и на мгновение задумалась над вопросом.
   -- В морской, вначале. Никки надо заново привыкнуть.
   Я,  не споря,  пошел за ними.  Ни ураган,  ни море у  меня с баней не
ассоциировались.
   Вместе с  десятком других обнаженных посетителей мы  пошли по  узкому
проходу.  И от каменного пола, и от каменных стен шло тепло, временами в
стенах  попадались амбразуры,  из  которых  нас  обдавал горячий воздух.
Освещение здесь  уже  было  искусственное,  матовые  панели  на  высоком
потолке.  Все шли молча,  серьезно,  словно готовясь к какому-то важному
ритуалу,  и  шлепанье  босых  ног  по  полу  сливалось в  странный ритм,
дикарский аккомпанемент к грядущему действу.  Пол под ногами,  оставаясь
горячим,  стал мокрым.  Откуда-то теперь сочилась вода, и не застаиваясь
стекала вперед, видимо в коридоре был легкий, неощутимый глазом, наклон.
   Завороженный участием  в  процессии  я  все  же  украдкой  поглядывал
вокруг.  Мужчин и женщин шло примерно поровну,  большинство --  молодые,
наши  ровесники.   Очень  много  симпатичных  девушек.  Толпа  явственно
делилась на отдельные группки пришедших вместе, но даже в пределах одной
компании никто не касался друг друга.  Какой-то парень, поскользнувшись,
неловко и больно упал на колено,  хотя я мог поклясться, что он сумел бы
удержаться, взявшись за плечо идущего рядом друга.
   Повеяло горячим воздух.  Запахом соли и йода, словно впереди и впрямь
было море. Раскаленное, почти кипящее. Воды под ногами стало больше, и я
теперь ступал осторожнее.
   Коридор кончился внезапно, распахнувшись в помещение, напомнившее мне
корабль Алари.  Та же имитация пещеры и каменная облицовка.  Только свет
идет из окон.  Пол был засыпан крупным белым песком, попадались какие-то
ракушки и,  даже, мелкие обломки кораллов. Песок был раскидан множеством
мелких холмиков,  барханов,  на вершине которых сидели,  стояли,  лежали
люди. Откуда-то дул горячий ветер, но жара стояла такая, что он приносил
облегчение.  Я  мысленно оценил температуру как двукратную к температуре
здорового тела.
   -- Никки!
   Вслед за  Катти и  Тагом я  поднялся на маленький песчаный барханчик.
Опустился,  скрестив под собой ноги. Мы сидели лицами друг к другу, одна
из многочисленных групп. Обжигающие порывы ветра лизали тело.
   -- Как ты? -- спросила Катти.
   Я пытался не смотреть на нее.  Нет, не помогла до конца эта врачебная
процедура. Меня смущает собственная нагота, а еще более -- ее...
   -- Интересно, -- уклончиво ответил я.
   -- Отдыхай, -- посоветовала Катти. -- _Расслабься-бди_, и отдыхай...
   Закрыв глаза я подчинился.
   В общем-то,  было здорово.  Тело негодовало,  попав в эту исполинскую
печь,  но жар почему-то становился все приятнее.  Я вспотел,  но горячий
воздух мгновенно высушил влагу.  Песок медленно тек  под порывами ветра,
засыпая ноги, прожаривая кожу.
   Хорошо...
   -- Никки!
   Я открыл глаза -- Катти и Таг уже поднялись.
   -- Идем, -- сказал Таг. -- Пора менять температурный режим.
   Огибая песчаные холмики,  на которых потели и  сохли обнаженные тела,
мы пошли в противоположный конец зала.  Там оказался маленький водоем --
стекающая по  стене  вода  собиралась озерцом и  вытекала сквозь арку  в
стене.
   -- О-го-го!   --   закричал  Таг,   разбегаясь.  Прыгнул,  с  головой
погрузившись в  озерцо.  Мы последовали за ним.  Вода обожгла,  она была
ледяная,  словно и  не текла по раскаленным стенам.  Я  вынырнул,  жадно
глотая воздух.  Таг уже направлялся к арке,  полностью отдавшись на волю
течения.
   -- За  ним...  --  Катти вынырнула из  воды рядом со  мной.  Мы почти
соприкасались телами. -- Никки!
   -- Плыву, -- согласился я.
   Поток мчался по туннелю.  Стены, вначале сложенные из камня, внезапно
стали  прозрачными.  Теперь мы  плыли  по  стеклянной трубе,  идущей