ксике Геометров?
   -- У них нет слова _мир_,  --  сообщил Счетчик.  -- У них есть только
глагол,      обозначающий     состояние     _борьбы      за      мир_...
_продвижение-к-миру_...
   -- Может быть стоит отправиться к Сильным и поклясться в верности? --
задумчиво произнес Данилов.
   -- Лучше отправиться к Алари, -- сказал дед. -- Пока я своими глазами
не увижу всего того, что показал Счетчик...
   -- Я не врал. Вы убедитесь.
   Как  и  следовало ожидать,  он  стал  куда  более  уверенным в  себе,
оказавшись вне Земли.
   -- Как далеко находится флот Алари? -- спросил дед.
   -- Сто тридцать три световых года.
   -- Двенадцать джампов? -- воскликнул Данилов.
   -- Одиннадцать, если я все рассчитаю правильно.
   -- Можем претендовать на  книгу рекордов Гиннеса,  --  сказал Данилов
без энтузиазма.  -- Так далеко от Земли еще никто не уходил... Дадим час
на реанимацию "Волхва" после каждого прыжка...  если не будем спать,  то
дел на полсуток. Считай курс, Карел.
   Рептилоид поплыл к  навигационному пульту.  Поменялся бы он местами с
дедом, что ли...

   Все-таки  нам  понадобилось не  одиннадцать  джампов,  а  тринадцать.
Скорее  всего  не   из-за   ошибки  Счетчика,   а   из-за   погрешностей
навигационной системы.
   После шестого прыжка мы все-таки сделали перерыв на еду.  Дед и Маша,
похоже, от питания в невесомости получали живейшее удовольствие. Я и сам
когда-то  любил этот процесс охоты за парящими кусочками мяса и  каплями
сока. Давным-давно...
   -- А ведь ощущения,  которые дает джамп, и впрямь невозможно передать
словами! -- рассуждал дед. -- Какие-то бледные все аналогии. Клубника со
сливками, теплая морская вода, дивная музыка, творческий экстаз... н-да,
оргазм, наконец. Все -- не то!
   -- Мой навигатор... Ринат... говорил всем так: "словно две прелестные
девушки массажируют тебе спину,  пока ты  тянешь через трубочку холодный
коктейль, лежа на суфе в восточной бане".
   -- Он серьезно? -- поразился дед.
   -- Нет, наверное. Но люди как-то теряются, и перестают уточнять.
   Маша в обсуждении не участвовала. Молча ела, поглядывая на деда, лицо
у нее раскраснелось,  и стало даже симпатичным. Она ведь действительно в
него влюблена,  черт возьми!  Я почувствовал какую-то нелепую,  безумную
ревность.  Замечает ли  дед ее  поведение?  Или,  как истинно кабинетный
ученый, не способен применить свои знания, когда они касаются его лично?
   Ошибку  курса  Счетчик  признал после  девятого джампа.  Мы  все-таки
сделали еще два прыжка, но к точке рандеву так и не вышли.
   -- Промахнулись на  двадцать шесть миллиардов километров,  --  сказал
рептилоид,  несколько раз проверив координаты.  --  С  самым примитивным
сверхсветовым двигателем мы прошли бы это расстояние за сутки!
   -- А с джампером -- за два часа, -- Данилова выпад в сторону любимого
челнока явно задел.
   -- Если я не ошибусь...
   Впервые Счетчик прямо признал, что и его способности имеют границы. Я
как раз парил у  одного из иллюминаторов,  любуясь звездами.  Совершенно
чужой узор созвездий.  А  если рептилоид не сможет вывести нас к  Алари?
Ресурсов челнока хватит на  неделю,  мы  ведь  летим удвоенным экипажем.
Здесь так легко заблудиться,  в этой бескрайней пустоте. Слишком большие
у нас шаги. Слишком близорукие глаза...
   -- Готовьтесь к прыжку, -- сказал Счетчик.
   Кнопку джампера,  как и положено, нажимал командир корабля. Но власть
Данилова над  событиями уже  была  полной иллюзией.  Мы  были  вынуждены
предоставить Карелу все навигационные расчеты.  Ни я,  ни Саша, ни Ринат
не вывели бы челнок к точке, удаленной от Земли на сто тридцать световых
лет...
   Когда мы пришли в себя после двенадцатого прыжка, то долго оставались
в  креслах.   Словно  какое-то  нервное  истощение  нахлынуло  на  всех,
одновременно.  Счетчик, так здорово державшийся всю дорогу, снова, как в
первый раз,  начал скулить.  Мы лежали,  изнемогая от неповоротливости и
тяжести  своих  невесомых тел,  звезды  искрами сияли  в  иллюминаторах,
тишину резал стон рептилоида, но не было сил даже зажечь фонарик...
   -- Когда-нибудь,   --  прошептал  Данилов,  --  мы  станем  умными  и
сильными...  мы  придумаем что-то  помедленнее джампа,  но пригодное для
полетов между звездами.  И  тогда мы соберем все челноки в  одну большую
эскадру, и зашлем их к ядрене фене... чтобы никогда больше... никогда...
   Я его понимал.  Это удовольствие губит нас,  выжимает все, что есть в
душе,  что можно было бы  приберечь для настоящих дел.  Сильные расы без
труда превратят нас  в  извозчиков,  ведь труд этот так невыносимо,  так
чудовищно  приятен!   Лучше  бы  мы  корчились  от  боли  и  ужаса,  как
Счетчики...
   -- Замолкни,  Карел...  --  слабым голосом попросил дед.  -- Замолчи!
Твое поведение... оно недостойно такого развитого существа...
   Как ни странно, это помогло. Чувство гордости -- универсальный порок.
Счетчик притих.
   -- Давайте считать курс,  --  сказал Данилов.  --  Я  устал.  Давайте
кончать все это.
   Если даже он,  с его огромным налетом, не выдерживает череды прыжков,
то что говорить о деде и Маше?  Не зря ведь между первыми тренировочными
джампами,   и  началом  регулярных  полетов,  курсантам  дают  полностью
оплаченный  отпуск  на  лучших  курортах  Земли.  Хоть  чем-то  оттенить
эйфорию,  дать зацепку,  психологический якорь,  вдолбить в голову,  что
кроме джампа есть и другие радости жизни.  Наверное,  и те девчонки, что
так вешались нам,  растерянным курсантам,  на шею в Греции,  не случайно
нам  встретились.  КОСКОМ,  космическая комиссия  ООН,  обеспечивала нам
райские удовольствия.  Игрушечный мышонок,  верный талисман,  подаренный
мне  девчонкой на  яхте посреди Эгейского моря --  это  тоже была деталь
хитрого плана...
   Это я по жизни такой умный, или после джампа?
   Достав фонарик я осветил кабину. Сказал:
   -- Ребята, подъем. Нельзя же так...
   И тринадцатый прыжок вывел нас к цели.

   На  экране  радара  поблескивали точки  --  корабли красно-фиолетовой
эскадры Алари.  Пожалуй, их было около сотни -- с учетом потерянных, вся
группировка.   Значит,   истребители  не  висят  в  гнездах  на  корпусе
крейсеров, а ведут патрулирование.
   Отважные мышки напуганы.
   -- Начнем маневрировать? -- предложил Данилов. У него, наверное, руки
чесались совершить маневр сближения.
   -- У нас скорость расхождения --  более ста километров в секунду,  --
остановил я его. -- Саша, с нашими движками догнать их -- нереально.
   -- Они  приблизятся  сами,   --  прервал  нас  Счетчик.  --  Они  уже
останавливаются.
   Да,   похоже  Алари  начали  маневрировать,   едва  мы   появились  в
пространстве,  еще  четверть часа  назад.  Пока мы  приводили в  порядок
корабль,  они  уравняли наши относительные скорости и  начали сближение.
Первыми подошли истребители.
   Наверное потому,  что  их  система  счисления --  четверичная,  Алари
обычно используют "четверки" кораблей.  Нас  окружил четыре таких звена,
то ли почетный эскорт, то ли стража.
   -- Мне нужна связь...  --  Счетчик вцепился в  пульт.  Данилов быстро
подстроил приемник на стандартную волну Конклава, используемую кораблями
разных  рас  для  ближней связи.  Но  это  было  нужно  скорее нам,  чем
рептилоиду.   Тот   микрофоном  пренебрег.   Из   динамиков  послышалась
шелестящая,  плавная речь  Алари.  В  тихую осеннюю погоду так  шепчутся
листья,  опадая на землю.  Ответный шелест --  и голоса пилотов затихли.
Это уже, явно, говорил рептилоид.
   -- Тебе проще установить электронную связь? -- спросил дед.
   -- Я  не  смогу  произнести эти  звуки сам,  --  ответил Счетчик,  не
прекращая "разговор" с Алари.  --  Мое горло было модифицировано,  чтобы
общаться с  людьми.  Для голосовой коммуникации с  Алари я  использую их
устройства перевода.
   Истребители кружили вокруг нас.  Я  бросил пялиться на экран радара и
подлетел к иллюминатору. Дед и Маша давно уже сделали это.
   Один из корабликов скользнул метрах в  двадцати от нас.  Матово-серая
обшивка  казалась  чем-то  мягким  и  живым,  словно  шкура  невиданного
космического зверя.  Несколько прозрачных амбразур  и  плоская  пластина
двигателя скользили по обшивке,  все время меняя свое положение.  В  тот
миг,  когда истребитель проходил совсем рядом,  мне показалось,  что шар
слегка сплюснулся, на мгновение обретая форму боба.
   -- Карел! Их корабли способны трансформироваться? -- воскликнул я.
   -- Как мало вы знаете... -- вздохнул Счетчик. -- Да, конечно. Корабли
Алари используют технологию "живого металла", предоставленную им Даэнло.
Очень удобно для боя. Но крайне энергоемко.
   Истребители танцевали вокруг челнока до  тех  пор,  пока  не  подошли
крейсера.  Времена  в  нашу  сторону устремлялись конусы  белого  света,
заставляя  жмуриться.   Потом  из   пустоты  надвинулись  три  диска  --
сориентированные ребром в  нашу сторону.  А вот флагман,  идущий следом,
наоборот  двигался плоскостью,  как  исполинское блюдо.  Продырявленное,
правда...  но ремонтные работы велись,  и  флагман выглядел уже не столь
удручающе, как в показанном Счетчиком ролике.
   Размеры   флагмана  были   достаточно  большими,   чтобы   утомленный
невесомостью мозг этим воспользовался. Что-то сместилось в восприятии --
и  уже не флагман подлетал к нам,  а мы падали на металлическую равнину,
залитую разноцветными огнями,  ощетиненную башенками и антеннами. Падали
все быстрее...
   Я вцепился в обшивку,  отчаянно стараясь не паниковать.  Не станут же
Алари проводить такую грубую "стыковку"!
   Они  не  стали.  Поверхность диска заколебалась "под нами",  открывая
шлюз, челнок дернулся -- нас подхватывали гравитационным лучом.
   -- Пол! -- крикнул я. -- Ориентируйтесь ногами к полу!
   Но дед с Машей слишком расслабились от первой в их жизни невесомости.
Когда в челноке возникла гравитация,  они еще висели у иллюминаторов.  Я
успел лишь подхватить падающего деда,  и  принять толчок на себя.  Блин,
одни к старости худеют, а другие -- наоборот!
   Слегка похрустывала обшивка челнока, мгновенно перешедшего из вакуума
в  атмосферу.  Маша потирала ушибленный локоть,  присев на  полу.  Дед с
кряхтением слез с меня, замер на четвереньках. Удивленно произнес:
   -- Однако... Спасибо, Петенька. Для моего возраста... это слишком.
   Я виновато посмотрел на Машу. Был чуть расторопнее -- подстраховал бы
обоих.
   -- Спасибо,   Петя,  --  без  всякой  иронии  сказала  она.  --  А  я
растерялась, дура... Андрей Валентинович, как вы?
   -- Ничего,  --  задумчиво сказал дед. -- Вот только зачем наши предки
поднялись с четверенек? Так гораздо удобнее.
   Маша,  несмотря на протесты,  усадила его в кресло.  Двадцать часов в
невесомости, немного, но с непривычки ноги начинают подкашиваться.
   А  я  подошел к  иллюминатору и  впервые в жизни посмотрел на корабль
чужих изнутри.
   Это был тот самый зал,  в котором пилот чужой расы дрался с Алари.  Я
его сразу узнал, хоть кораблика-линзы уже не было. Шершавая плитка пола,
неровный,  словно своды пещеры,  потолок.  В  стенах --  какие-то  глыбы
мутного стекла,  испускающие неяркий оранжевый свет. И повсюду -- Алари.
Видимо шлюз не разгерметизировался,  когда нас затянуло внутрь,  силовое
поле удерживало воздух. Много у чужих таких хороших штучек.
   У  меня  вспотели ладони.  Очень уж  их  было  много.  И  слишком они
походили  на  обычных  мышей.  Словно  мы  уменьшились,  словно  я  стал
Щелкунчиком, попавшим в мышиное королевство...
   Интересно, кто же будет мастером Коппелиусом -- дед, или Счетчик?
   -- И  кто здесь мышиный король?  --  спросил дед,  которого Маша была
вынуждена подвести к  иллюминатору.  Я  не удивился сходству ассоциаций.
Обычное дело.
   -- Самая молодая особь...  --  прошипел Счетчик.  --  Она  впереди...
черная шерсть и золотистый костюм... Командующий флотом...
   -- Это он или она?
   -- Пока не решено.  Алари определяют свой пол после изменения окраски
на темно-серую.  Но вы можете использовать обращение "он",  Алари знают,
что на Земле главенствуют мужчины.
   Маша фыркнула.
   Данилов  подошел  к  нам.   Я  почувствовал  укол  совести  --  моими
обязанностями  было  запустить  программу  консервации  корабля,   а  не
оставлять это командиру.  Но  он  ничего не сказал.  Опустил руку мне на
плечо, тихо произнес:
   -- Ну что, Петя, будем выходить?
   -- Больше ничего не остается.
   Алари  ждали.   Я  поправил  форму,   похлопал  по  карманам.  Что-то
топорщилось. Ах да, нож. Подарок маленького соседа...
   Сам не знаю зачем,  но я  достал его,  и пристегнул к поясу,  рядом с
пистолетом. Данилов удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
   -- Постойте так минуту,  пожалуйста, -- неожиданно сказала Маша. -- Я
думаю, перед выходом нам всем надо... умыться.
   Мы послушно смотрели в иллюминаторы. Подождут мышата, ничего.
   -- Дышать-то мы сможем у них? -- спросил Данилов.
   -- Да,  --  обрадовал нас Счетчик.  -- Содержание кислорода даже выше
земного. Вам будет вполне комфортно.
   -- И сила тяжести у них выше... -- задумчиво сказал дед.
   -- Нет, это только кажется, -- я покачал головой. -- Ноль девять, или
ноль девяносто пять от земной гравитации.
   -- Девяносто четыре  процента  земной,  --  с  готовностью подтвердил
рептилоид.
   -- Ты испытываешь удовольствие, делясь знаниями? -- спросил я.
   -- Конечно.  Но это всегда было запрещено Сильными расами,  --  Карел
залился кашляющим смехом.

   Шипение  клапана  смолкло  --  давления сравнялись.  Мы  с  Даниловым
разгерметизировали внешний люк и открыли его.
   Запах --  легкий,  кисловатый,  словно в старом,  неубранном сельском
доме.  Слабый скребущий звук.  Я не сразу понял,  что это царапают о пол
когти.
   Алари переминались, разглядывая нас.
   Данилов спустил аварийный трап -- легкую лесенку. Я спустился первый,
затем Маша,  потом мы приняли деда. Рептилоид просто спрыгнул. Последним
сошел с корабля Данилов.
   Мыши ждали.
   -- Приветствую командующего флотом,  --  торжественно сказал Счетчик.
-- Я прибыл.  Человек-Хрумов и его друзья прибыли со мной. Люди на нашей
стороне!
   Как будто это не стало ясно сразу, когда Алари увидели челнок!
   Командующий двинулся к нам,  медленно обошел вокруг.  Дед без лишнего
стеснения разглядывал Алари, я последовал его примеру. Данилов словно бы
и не видел здоровенную черную мышь,  смотрел лишь перед собой.  Маша,  с
закаменевшим лицом, изучала потолок.
   Да  она же  боится мышей!  --  неожиданно понял я.  И  не  сдержался,
захохотал. В тишине мой смех прозвучал неожиданно громко. Как вызов.
   Черная мышь замерла передо мной.  А  я все смеялся,  разглядывая его.
Передние лапы  длиннее задних,  короткий пушистый хвост елозит по  полу,
остренькая мордочка,  полная острых зубов, приоткрылась... Да не боюсь я
тебя,   грызун  в  золотой  тунике!   Ты  просто  смешной.  Чем-то  даже
симпатичный, но смешной.
   -- Петр... -- сказал Алари. -- Ты -- Петр.
   Голос у него был красивый.  Сильный,  глубокий,  совсем не похожий на
обычный придушенный шелест.  Только вот шел он  не  изо рта!  Под острой
мордочкой Алари,  почти неразличимый на  фоне черной шерсти,  подрагивал
небольшой, с два кулака размером, мешок.
   Да это же Куалькуа!
   Симбионт-переводчик!
   -- Да, я Петр Хрумов, -- сказал я.
   Значит, Счетчик с самого начала собирался притащить нас обоих.
   -- Ваше присутствие -- тоже хорошо, -- сообщил Алари Данилову и Маше.
Небрежно так, без особого пиетета. -- Но твое -- незаменимо.
   -- Чем же?
   -- Протяни руку.
   Я не стал колебаться.  Протянул правую руку к Алари.  В полной тишине
все смотрели, как черная мышь обнюхивает мою ладонь. Потом запрокидывает
голову...
   Черный мешок  на  его  горле мелко завибрировал,  и  распался на  две
части. Одна осталась на Алари, вторая -- повисла на моих пальцах, словно
комок желе.
   -- Петр!  --  вскрикнул дед.  Но я не стал отдергивать руку,  не стал
сбрасывать Куалькуа. Стоял и ждал.
   Я просто не понимал, что произойдет!
   Вязкая черная масса поползла вверх по руке.  Не по рукаву -- а словно
бы расслоившись, частично оставаясь снаружи, а частично -- на коже.
   -- Не бойся...  не бойся...  --  мягко прошептал симбионт. -- Будущий
хозяин...
   Он начал менять цвет. С черного -- на розовый, телесный!
   Вот теперь я  взмахнул рукой,  нервы не  выдержали.  Но  Куалькуа уже
невозможно было отлепить.  Мгновение --  и  он стал уменьшаться.  Словно
всасываться сквозь ткань куртки. Кожу на предплечье защипало...
   Что-то выкрикнув я сдернул куртку,  закатал, разодрав, рукав рубашки.
Куалькуа не было.
   Зато рука моя стала чуть толще. Мускулистее.
   -- Убирайся,  сволочь!  -- крикнул я. Выхватил левой рукой подаренный
нож, взмахнул им над кожей.
   _Не надо,  не надо..._  --  беззвучно зашептало в  мозгу.  _Петр,  не
надо..._
   -- Не надо,  --  сказал из-за спины дед. -- Петя, я, кажется, понимаю
их замысел.
   -- А  я  нет!   --  крикнул  я,  готовый  в  любой  момент  распороть
собственную плоть,  так предательски поддавшуюся чужому.  Ведь даже боли
не было!
   -- Вначале тебе  будут даны  все  объяснения,  --  укоризненно сказал
Алари.
   Прежде чем хоть кто-то  успел отреагировать,  я  повалил командующего
флотом на пол. Мой нож замер у его горла.
   -- Заставь эту тварь убраться из моего тела!  -- крикнул я. Оглянулся
-- Алари нервно топтались вокруг, но им, видимо, были даны инструкции не
приближаться. -- Или тебе конец, сволочь!
   -- Не бойся,  --  произнес симбионт Алари. -- Возможно, ты еще убьешь
меня.  Или я тебя.  Но это будет чуть позже.  Чуть позже.  Сейчас --  ты
дорогой гость. Ты надежда Галактики.
   -- Пусть Куалькуа уйдет!
   Что-то заструилось по моему телу,  оставляя чуть влажный след. Словно
огромный слизняк.  Я дернул ногой --  и комок бесформенной плоти,  цвета
моей кожи, выпал из штанины.
   -- Это была только проверка,  --  сказал командующий.  --  Важно было
убедиться,  что Куалькуа совместимы с  человеческим организмом.  --  Для
нашего плана это абсолютно необходимо.
   Я  оглянулся  в  поисках  поддержки --  но  все  стояли  молча.  Маша
брезгливо морщилась,  глядя  на  Куалькуа,  Данилов  отводил глаза,  дед
успокаивающе протягивал руку...
   -- Петр, мы должны их выслушать...
   -- Я не позволю этой твари ползать по моему телу!  --  закричал я. --
Чего бы не требовал ваш план!
   -- Мне кажется, они правы, -- сказал дед. -- Петя, успокойся...
   И тут что-то сломалось во мне.
   Разве он понимает, что это такое -- чужая плоть, вросшая в твое тело!
Говорящая, ползающая, разумная тварь!
   Разве ему есть до этого дело?
   -- Я  все-таки  только  инструмент  для  тебя!   --   крикнул  я.  --
Инструмент!


 * Часть третья. ГЕОМЕТРЫ.


Глава 1.

   Это -- потолок.
   Он сверху, значит -- потолок.
   Неровный, коричнево-серый, непривычный... чужой.
   Я повернул голову.
   Крохотный отсек.  Все неровное,  мятое,  гофрированное.  Пол,  стены,
потолок.  Кажется, и кровать, на которой я лежу, бугристая. Освещение --
мутные стеклянистые булыжники, в беспорядке разбросанные по стенам, свет
из них идет оранжевый, неприятный.
   Где я?
   А самое важное -- кто я?
   В голове -- пустота. В теле -- вялость. Надо встать...
   Что-то  не пускало меня.  Приподняв голову я  увидел широкую ленту из
плотной  ткани,   перехватывающую  мое  тело  выше  колен  и  по  грудь,
притягивающую к  кровати.  Кстати,  кровать действительно неровная,  это
скорее невысокий помост, вырастающий из пола.
   Как я сюда попал?
   И кто я?
   Ничего не помню...
   Мне стало страшно.  Я  видел отсек,  в котором лежал,  и все,  на что
падал  взгляд,  обретало имена.  Стены,  пол,  потолок,  кровать,  свет,
лента... Не так уж и много. Несколько понятий, они перекатывались в моем
пустом черепе, словно... словно? Что-то в чем-то... но я не помню, что и
где.
   Крошечный мирок,  его  можно  было  бы  измерить  шагами,  ухитрись я
выбраться