и  хотя  бы   часть   следует
разложить.
   Кроме комодообразных тумбочек, Олег поставил в каждом помещении по  столу
и по табуретке. Столы  получились  огромные,  директорские,  лишь  у  самого
Казина  за  недостатком  места  поместился  скромный  обеденный  столик.   В
центральном зале новоявленный демиург также сотворил стол, достойный  короля
Артура: круглый и очень большой. В комплект к столу  также  полагалось  семь
табуретов. Теперь всякий обитатель галактического ковчега мог,  если  хотел,
обедать в собственной каюте, а мог - в  общей  столовой.  Вот  только  Казин
серьезно подозревал, что в  карманах  дипломатических  одеяний  нет  никаких
запасов: ни на месяц, ни на год, ни на единый самый неофициальный завтрак. У
Казина имелось кой-что, успел затариться в заезжей  автолавке,  но  немного,
поскольку  своих  денег  не  оставалось,  а  Степан  Минеич  ссудил  старого
знакомого такой суммой, что вспоминать о ней просто  неловко.  Потому  и  не
хотелось делиться скудными запасами.
   Напоследок Казин  создал  в  навигационной  розетку  портала,  чтобы  при
желании управлять кораблем не вставая с койки.
   В  обустроенных  комнатах  царила   тишина,   очевидно,   путешественники
осваивались с обстановкой и ожидали новинок. Казин связался с навигационными
системами и узнал, что курс у них правильный, а скорость  охрененная.  Затем
оставалось лишь разблокировать двери и освободить пленников, истосковавшихся
по живому общению.
   На этот раз никто не пытался выяснять, кто Виноват,  все  дружно  списали
происшедшее на нечеловеческую заботу хозяев.
   - Будем надеяться, - пробормотал Альфонс Дуэтто,  -  что  они  не  только
столы поставят, но не забудут и про угощение, раз уж свое нам  захватить  не
позволили.
   - Кто ж не позволил? - возразил Казин. -  Могли  бы  нести  хоть  центнер
всякой жратвы.
   Господин Дуэтто  изумленно  глянул  на  крановщика,  вдруг  заговорившего
по-итальянски, но возражать не стал, лишь посетовал (по-английски,  чтобы  и
прочим понятно было):
   - Еду должны были загрузить потом. В эту мышеловку даже ни один секретарь
не успел войти, не то что повара.
   - Сказано  же  было:  шесть  человек,  -  проворчал  Казин  на  этот  раз
по-английски, - вот и надо  было  в  это  число  и  секретарей  включать,  и
поваров, и хоть кого угодно. Захотели  включить  себя  самих,  ну  и  сидите
голодные.
   Казин тут же пожалел, что не вовремя напомнил о еде, которая если и может
быть, то только у него в мешке, но дипломаты еще не успели проголодаться,  а
поскольку  голодать  им  в  жизни  не  приходилось,  то  они,  за   немногим
исключением, обратили внимание не на смысл слов,  а  на  то,  как  они  были
сказаны.
   - Скажите, месье Казин, где вы  изучали  иностранные  языки?  -  спросила
Жаклин Шамо на родном прованском диалекте, который  и  в  Париже  не  всякий
поймет.
   - В школе учил, - ответил не чующий  подвоха  Казин.  -  По  немецкому  -
честный тройбан.
   - Я же говорю, он замаскированный агент КГБ, -  оседлал  любимого  конька
профессор Липтон.
   - То есть вы полагаете, что мы с вами разговариваем по-немецки? -  Жаклин
Шамо, не отвлекаясь, била в десятку.
   - Как это - по-немецки? Мы на русском языке говорим.
   - Инопланетяне, когда вы с ними договаривались,  тоже  на  русском  языке
говорили?
   - А то как же! Я по-ихнему не чирикаю.
   - Скажите, месье Казин, эта способность у вас была всегда? Приходилось ли
вам встречать людей, чей язык был вам  непонятен?  Какой-нибудь  чрезвычайно
экзотический язык...
   - Откуда в деревне экзотические языки? - вступился за  подопечного  Петер
Ивановитш. - Там всего два языка - блатной да матерный.
   - А как же, приходилось, - не  слушая  генерала,  разливался  деревенский
полиглот. - Цыгане, интуристы и лица кавказской национальности, они  нарочно
говорят, чтобы их не понять было. Но мне их понимать  без  надобности,  я  с
этим народом дел не имею.
   - Ясно... - протянула Жаклин Шамо.
   - Ясно, что ничего не ясно, - возразил Пресняк.
   Наступило молчание, интеллектуалы переваривали полученную  информацию.  А
Казин, вооруженный лингвоаппаратом, вдруг понял, что  баронская  фамилия  на
самом деле звучит не очень-то благозвучно, красивое слово  "шамо"  по-русски
означает "верблюд". Видать, были среди аристократических предков такие,  что
прославились надменной  горбоносой  внешностью  и  готовностью  презрительно
плюнуть. И  сама  баронесса  неуловимо  соответствовала  фамилии,  напоминая
породистого и гордого зверя.
   "Верблюдица", - уверенно решил Казин.
   -  Не  исключено,   -   высказала   предположение   верблюдица,   -   что
экстратеррестральная комплиментарность господина Казина обусловлена как  раз
его удивительными лингвистическими способностями...
   - Либо наоборот, - добавил Домашен, -  лингвистические  способности  есть
следствие комплиментарного отношения инопланетян. В конце концов, мы  так  и
не выяснили, обладал ли объект паранормальными способностями до вступления в
контакт с чужими.
   "Я те покажу - объект, америкашка  недоделаяная!"  -  подумал  Казин,  но
дипломатично не произнес ни слова.
   Петр Иванович тоже ничего не сказал,  но  в  его  взгляде  явно  читалось
сожаление:
   "Такой интересный объект, его бы заранее изучить, выяснить, что к чему...
   Проморгали, явно проморгали! Наша недоработка".
   - Предлагаю утвердить господина Казина переводчиком  при  дипломатической
миссии, - подал голос Сема Пресняк.
   На том и порешили, благо что никакого более радикального решения  принять
просто не могли.
   Дипломатический модуль пер через подпространство, скорость у него, как  и
прежде, была охрененная и даже того хлеще.

Глава 3

КОМУ НЕ СПИТСЯ В НОЧЬ ГЛУХУЮ

Hазбрелись по номерам поздно, так и не дождавшись ни обеда, ни ужина. Под вечер обсуждали в основном, когда звездовоз доберется к пункту назначения, будет ли там торжественная встреча и хотя бы легкий фуршет. В конце концов - должен быть, ведь не для того приглашали делегацию, чтобы заморить голодом...
   Наконец угомонились, и Казин заперся в навигационной рубке. Теперь  можно
было разобрать  вещи  и  определиться,  как  быть  дальше.  Ситуация  Казину
решительно не нравилась, вместо дружной команды деловых людей с  ним  летела
шайка болтунов, не умеющая даже прокормить себя.  А  лететь,  между  прочим,
предстояло еще больше суток, да и на месте, как  догадывался  Олег,  фуршета
ожидать не приходилось.
   Прежде всего Казин попытался расконсервировать муровину, поскольку именно
там находилось большинство имущества. К сожалению, в Крошечной навигационной
рубке для этого оказалось недостаточно места, а  выйти  с  муровиной  в  Зал
крановщик-переводчик не успел. В дверь постучали.
   Казин отворил и увидел Симеона Пресняка. - Тес!.. -  прошипел  диссидент,
приложив  палец  к  губам,  и  на  цыпочках  проскользнул  в  комнату   мимо
удивленного Казина. - Ваш шеф, кажется, спит,  и  мы  можем  поговорить  без
свидетелей.
   "Не о чем нам разговаривать, он перед смертью сказал!" -  вспомнил  Казин
детский стишок, но, увидав, как господин  Пресняк  вытаскивает  из  портфеля
фляжку с чем-то алкогольным, решил погодить с отпором  и  сначала  выслушать
гостя.
   Пресняк окинул взглядом комнату, словно боялся, что тут  могут  оказаться
посторонние. На рюкзаке взгляд его деликатно не стал задерживаться.
   - За знакомство! - предложил директор МВФ, отвинчивая  колпачок  емкостью
граммов сорок и наполняя до самых краев. - Прошу!
   Казин  принял  колпачок  с  чувством  человека,  продавшего   родину   за
чупа-чупс.
   Напиток слегка напоминал болгарскую  "Плиску",  о  чем  Казин  и  сообщил
немедленно.
   - Как же, помню! - закивал Пресняк. - Было когда-то такое убожество!
   Виньяк а-ля коньяк... Не  беспокойтесь,  Олег,  это  совсем  на  немножко
лучше.
   Он налил себе вполовину меньше  и,  произнеся:  "Чтоб  мы  так  жили!"  -
опрокинул колпачок в рот.
   - Забористая штучка! - произнес он,  посмаковав  ощущения.  -  К  ней  бы
пожевать  чего-нибудь.  Вообще-то  коньяк   сыром   полагается   закусывать.
Помнится, в годы нашей с вами юности неплохим сыром считался "Эмменталь". Но
дорогущий был, зараза! А еще "Поларис", литовский сыр  по  рупь  десять,  не
помните?
   - Сыра нет, - хмуро ответил понявший намек Казин, нырнул в рюкзак и добыл
сушеного подлещика, пожертвованного теткой Фаней.
   - Я так и догадывался, что у вас, Олег, что-нибудь найдется, - воскликнул
Пресняк, ловко обколачивая рыбку о край стола. - Мировая вещь! Знал  бы,  не
коньяк с собой захватил, а пару баночек пива...
   - Колбасу надо было с собой захватывать, - нравоучительно изрек Казин,  -
и хлеба пару буханок.
   - Так кто мог знать... Кроме того, мне по протоколу  не  положено  ничего
нести. Я и так портфель захватил. А много ли туда влезет?  Вот  абалаковский
рюкзак - штука вместительная.  Я,  когда  был  студентом,  в  таком  девушек
проносил в общежитие мимо вахтеров.
   - Девушек у меня там нет, - сообщил Казин.
   - А жаль!.. - хохотнул Пресняк. - Хотя  сейчас  следует  думать  о  более
насущных вещах. Куда мы летим  и  летим  ли  вообще  -  неизвестно.  Обещаны
переговоры, но поймите, Олег,  порядочные  люди  так  переговоры  не  ведут.
Сколько еще продлится это безобразие - я даже предположить не умею. А еды  у
нас только то, что у вас.
   - Думать надо было, - непреклонно заявил Казин. - О себе позаботиться  не
умеете, а туда же - Землю спасать. Раскинь мозгой, если ты такой умный, люди
в поезд садятся,  за  что  первым  делом  хватаются?  Жрать  начинают.  Я-то
пропойца, с меня и взятки гладки, а ты куда смотрел? Хоть  бы  курицы  кусок
захватил. Самому теперь не жрамши сидеть. Стюардессы тут, по  всему  видать,
нету.
   - Вот и я о том же, - наливая Олегу второй колпачок, проговорил  Пресняк.
-  Мы,  простые  русские  люди,  должны  держаться  друг  друга.  Иначе  нас
американцы сожрут и собственное начальство.
   - Эх, Сема! - попенял Казин, заглотив коньячок.  -  Только  не  надо  мне
мозги пудрить. Я же  тебя  насквозь  вижу.  Как  кредиты  выделять,  так  ты
гражданин мира, а как брюхо подвело, так простой русский человек.  Нехорошо,
Сема!
   - Будут кредиты! - истово заверил  Сема.  -  Как  вернемся,  сразу  перед
советом директоров вопрос поставлю.
   - Гляди, не обмань, - строго сказал Казин. Помолчал и добавил нехотя:
   - Разносолов не обещаю, а жрачкой поделюсь. Только выдача  с  завтрашнего
дня будет, а сегодня и попоститься  не  мешает,  чтобы  не  умом,  а  брюхом
понять, что экономить надо. Лететь нам еще долго, а еды у меня  на  всех  не
запасено.
   - Понимаю, надо экономить, - согласился  экономист.  -  Давайте  составим
кратенькую опись, что у нас имеется, и примерную раскладку, скажем,  на  две
недели...
   - Сам справлюсь, - отказался от международной помощи гордый россиянин.
   - Хорошо, хорошо, - не стал настаивать Пресняк. - Вы пока отдыхайте, да и
мне уже спать охота. Но помните, я всегда на вашей стороне.
   - Договорились, - грубовато пошутил Олег. -  Ежели  дойдет  до...  ну  вы
понимаете... то - никакого жребия! Первым сожрем американца. Конечно, он  не
такой упитанный, как некоторые, но договор есть договор.
   Симеон Пресняк ушел в смятении.

Глава 4

ПРОДОЛЖЕНИЕ БАНКЕТА

   Если по совести,  то  нужно  было,  едва  на  минуту  оставили  в  покое,
блокировать двери,  а  потом  уже  заниматься  инвентаризацией.  Вскоре  эта
нехитрая истина стала для Олега Казина очевидной. Задним умом мы все крепки,
галактические граждане в этом смысле не  являются  исключением.  Едва  Казин
успел выпроводить одного назойливого гостя, как  в  дверь  снова  постучали.
Казин поспешно глянул сквозь дверь и увидел, что там со строгим видом  стоит
Петр Иванович.
   Первым побуждением было притвориться спящим, а потом сказать,  что,  мол,
дрыхнул без задних ног, ничего не  слыхал,  ничего  не  видал.  Однако  Олег
сообразил, что генерал мог видеть Пресняка, выходившего из  его  комнаты,  а
значит, вранье лишь усугубит вину морально-нестойкого механизатора. Лучше уж
честно признаться, что выпивал с врагом народа.
   Войдя, Петр Иванович первым делом глянул на мешок, стоящий в углу,  затем
пронзил взором Олега Казина, принюхался и мечтательно произнес:
   - "Камю".
   - Чево? - спросил Казин.
   - Писатель такой есть - Альбер Камю. Очень мне его произведения нравятся.
   - Не читал, - как на духу признался доблестный мелиоратор.
   - И не надо, не наш это автор. Но пишет  высокохудожественно,  -  генерал
перевел проницательный взгляд на Казина и вопросил:
   - О чем с Пресняком болтал?
   - Да так, о разном... - уклончиво ответствовал Казин.
   - А поконкретнее?
   - Выспрашивал он, что я с собой везу. Покоя ему мои шмотки не давали.
   - И что ты?
   - Ничего я ему не  сказал!  -  заторопился  Казин,  вновь  чувствуя  себя
подследственным. - Я же понимаю, в армии как есть два года оттрубил, присягу
давал, а теперь что, буржуям тайны выдавать стану? Ничего ему не сказал,  ни
единого сведения!
   - Какие у тебя в мешке тайны, мне известно, - промолвил Иванов,  заставив
Олега облиться холодным потом. -  Всех  твоих  тайн:  хлеба  черного  -  две
буханки, булки - один батон, икры кабачковой  -  банка,  "Завтрака  туриста"
рыбокрупяного - три банки, леща вяленого - два...
   - Один, - поправил Казин.
   - Теперь один, - согласился разведчик, бросив взгляд на стол,  заваленный
чешуей.  Затем  генеральский   взор   остановился   на   муровине,   неловко
расстеленной  посреди  комнаты.  -  А  это  что   за   брезент?   -   грянул
начальственный вопрос.
   - Товарищ генерал! -  жарко  зашептал  Казин,  становясь  от  усердия  на
цыпочки. - Разрешите доложить: под  видом  представителя  монополистического
капитала на вверенный вам  корабль  проник  людоед!  Семен  Пресняк  пытался
споить меня и предлагал, когда кончатся продукты - фарш рыбокрупяной  и  все
остальное, -  поочередно  лишить  жизни  членов  международной  делегации  и
употребить их в пищу!
   Ах, почему тракторист Илюха  не  слышал  этого  монолога?!  Косноязычному
Илюхе  такого  под  угрозой  расстрела  не  выговорить.  Он  бы  понял,  что
тракторист против крановщика, что утка перед лебедем, и вперед  не  стал  бы
спорить, что сильнее, трактор или кран!  Даже  на  матерого  контрразведчика
генерала Иванова подобное сообщение подействовало.
   - Это как это? - спросил генерал ошарашенно.
   - Но вас, товарищ генерал, - в озарении несся Казин,  -  я  из-под  удара
вывел. Первым решено сварить американца...  Вообще-то  итальянец  помясистее
будет, но вы понимаете, я действовал, исходя  из  политических  соображений,
гастрономические доводы отвергая напрочь!
   Петр Иванович невольно втянул начинающее выпирать брюшко  и  в  некотором
смущении пробормотал:
   - Если уж на то пошло, то самый упитанный среди нас -  твой  приятель,  с
которым ты тут пьянствовал.
   - Вот и я о том! - подхватил Казин. -  Мне  с  самого  начала  показалось
подозрительным, что он такой... упитанный! Мальчишками мы таких дразнили:
   "Жиромясокомбинат, маргариновый завод!" А он, оказывается,  вот  до  чего
докатился!
   - Г-хм!.. - Петр Иванович с трудом продрался сквозь  разливы  болтовни  к
остаткам здравого Смысла. - Ты  вот  что,  пошутил,  и  хватит.  Я  понимаю,
коньячок, то-се... но чтобы больше бесед по Ночам не  было.  Тем  более  что
продукты  транжирить  тоже  не  следует.  Давай-ка,  покуда  суд  да   дело,
инвентаризацию проведем, какие у нас продукты наличествуют. Кстати, вот  еще
вопрос: приборчики у тебя какие-то замечены были,  пара  штук.  Прежде  было
решено тебя не тревожить по этому поводу, а сейчас, будь добр, объясни,  что
это за штуковины?
   Мгновение  Олег  Казин  судорожно  пытался   сообразить,   как   бортовой
климатизатор,  прозванный  некогда  штуковиной,   мог   попасть   на   глаза
всезнающему генералу, и лишь потом до  многострадальной  головы  дошло,  что
Иванов назвал универсальным словом малявину  и  фиговину,  которые  не  были
заранее упакованы.
   Да что же это такое творится?! Ночью собирался,  в  родном  гараже,  свет
притушив и окошко занавесив, а они все подсмотрели и теперь ответа требуют!
   Болтают про демократию, брешут о свободе, врут насчет  неприкосновенности
личности! А сами так и зырят, как бы отнять честно заработанное!
   - Нет у меня ничего! - огрызнулся Казин. - И никогда  не  было!  Напутали
твои соглядатаи. А и было бы, хрена я  бы  вам  отдал!  Хватит,  отцаревали,
кончилось  ваше   времечко!   Теперь   у   нас   частная   собственность   и
конфинденциальность личного сосуществования! Ясно?
   - Конфиденциальность, - машинально поправил высокообразованный генерал.
   - Во-во! А вы  тотальную  слежку  устраивать?  Каждую  сраную  консервину
сосчитали. Эх, начальнички!
   - Ну ладно, - грубовато сказал Петр Иванович. - Будет тебе.  Тоже  пойми,
инопланетяне привалили, дело о жизни и смерти идет, понимать надо.
   - Я понимаю, - пел свое Казин, - я все насквозь вижу!
   - А если видишь, так и еще кое-что увидь, - жестко сказал генерал Иванов.
   - Сколько нам лететь - никто не знает, но когда-нибудь прилетим. В смысле
- домой вернемся. Так что я бы на твоем месте  крепко  подумал,  прежде  чем
резкие слова говорить.
   Правильно было сказано в одной книжонке про сучец в чужом глазу!  Подумал
бы многотерпеливый Петр Иванович, прежде чем угрожать, глядишь,  добился  бы
своего,  ибо  Олег  готов  был  впасть  в  истерику  и  сдаться  на  милость
победителя.
   Однако  контрразведчик  нажал  чуть  сильнее,  чем   следовало.   Недаром
сплетничали старухи, будто казинская  бабка  согрешила  некогда  с  проезжим
цыганом, и оттого у Олежки не только кудри смоляные, но и нрав горячий.
   -  Ах   ты,   прыщ   гнойный!   -   взревел   Казин,   вздев   мозолистые
рабоче-крестьянские кулаки. - Да я тебя!..
   Петра Ивановича вынесло из  комнатушки  как  ветром.  И  хорошо,  что  не
замешкался, а то и в шею получить  мог.  Давненько  не  случалось  такого  с
товарищем генерал-полковником.
   Олег  Казин,  тяжело  дыша,  навалился  на  дверь,  которая  и  без  того
захлопнулась на замок. Все, больше сюда ни одна сволочь на ступит. Мой чулан
- моя крепость! А генерала - запереть и пусть под замком сидит...  И  вообще
всех запереть, ничего с ними за сутки не сделается.
   Сильный удар заставил Казина вздрогнуть. Кого там еще принесло?
   Казин бросился к  потайному  пульту  управления  и  облегченно  вздохнул,
поняв, что под дверями никого нет, а удар приключился  оттого,  что  летящий
астроплан столкнулся с шальным астероидом.

Глава 5

КОСМИЧЕСКИЙ БУДЕНЬ

   Лететь предстояло еще сутки, так что космических  будней  ожидалась  одна
штука. Такой срок можно и поголодать, тем паче, что вода в  душевой  кабинке
лила без ограничений. Однако Олег, не любивший напряженки, решил  дипломатов
не нервировать, а дать каждому, о чем тот втайне мечтает.
   Под покровом ночи, заблокировав предварительно двери комнат, чтобы  никто
не вылез в коридор, Казин переволок в зал и расконсервировал галактоптер.
   Выволок наружу штуковину и сделал в астролете приятную прохладу с запахом
свежескошенного сена. Добыл дуровину и смастерил с ее помощью  пластмассовые
миски, кружки и ложки. Кулинарную  хреновину  установил  в  рубке.  Конечно,
рубка - не камбуз, но показывать работу инопланетной техники Петру Ивановичу
или финансисту Семе Казин не  собирался.  Лишь  полевой  синтезатор  "Модус"
вызывающе  установил  посреди  стола  в  кают-компании.  Самого  себя  Казин
предусмотрительно уберег,  настроив  фигулину  так,  чтобы  она  действовала
строго избирательно, то есть на всех, кроме хозяина.
   После этого лишнее оборудование Казин прибрал, муровину законсервировал и
со спокойной совестью завалился в койку, забыв, что попутчики  остались  под
замком.
   Измученный  ночными  трудами,  Казин  проснулся  поздно  и  снача