и  пыталась  выяснить,  что  тут
произошло и не требуется ли вмешательства властей. Жандарметку  Казин  отшил
невежливо; с некоторых пор бабский пол вызывал у  него  чувство  отвращения.
Жанна отбыла, решив в  случае  чего  привлечь  хулигана  к  административной
ответственности.
   В какую-то минуту, решив по пьяни, что во всех бедах виноват блудный син,
Казин собрался было в Синляндию. Едва не разворотив сарай,  надул  муровину,
извлек и подготовил к работе спасительную бандурину. Но  потом  недопропитые
остатки разума подсказали ему, что домой возврата не  будет,  и  Казин  ушел
допивать початую пол-литру. Бандурина осталась стоять возле верстака.
   Больше Казин к инопланетной технике не обращался. Продавать ее - так  кто
купит?  -  а  самому  пользоваться...  Однажды  мелькнула  мысль  о  полевом
"Модусе", но даже в запойном состоянии нехорошо стало Казину от этой  мысли.
Понял, что не буженину с карбонадом увидит, а целый, не  разграбленный  дом,
зеркальный  шкаф,  незнакомый  с  ударами  колуна,  услышит  густое  дыхание
Пеструхи в хлеву и привычную  ругань  Ганны.  Врут  инозвездные  рекламщики,
говоря, что не бывает от "Модуса" похмелья. После такого  сеанса  -  хоть  в
петлю. Лучше уж самогоном спасаться.
   Запой продолжался две недели, потом деньги иссякли и  кончились  желающие
покупать недоразгромленные пожитки. Все, что было получше,  уплыло  в  чужие
руки.
   Как говорится, сто лет копил  и  влет  пропил.  Ведь  подумать  только  -
двадцать  годочков  хозяйство  ухичивал!  И  все  прахом...  Хотя  много  ли
оставалось в доме после Ганниного ухода? Посуда  перебита,  одежда  порвана,
мебель порублена... Ни одного стула  не  осталось,  так  что  сидеть  Казину
приходилось на  круглой  табуреточке,  которую  накануне  печальных  событий
хозяин для какой-то надобности занес в сараюшку,  да  и  забыл  там.  Тем  и
спаслась единственная мебелинка. Только много ли в корыте корысти?

Глава 3

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

   Казинский  подсобник  Воха  лишь  с  виду  казался  человеком  грубым   и
уголовным, а на деле имел душу нежную и легкоранимую.  Через  то  и  страдал
неоднократно. Не мог Воха спокойно взирать на творящиеся  кругом  беззакония
и, когда видел несправедливость, немедля вступался во всю мощь привычного  к
разборкам кулака.
   Одна беда,  Вохины  понятия  о  беззакониях  и  несправедливостях  сильно
рознились с положениями Уголовного  кодекса,  отчего  правдолюбец  претерпел
немало заушений.
   Еще в несовершенные годы не раз и не два влекли Воху в районную ментовку,
и на учете держали, и внушения делали.  Однако  пороки  мироздания  вновь  и
вновь заставляли Воху пускать в ход  верный  кулак.  А  закон,  как  говорят
секущие в юриспруденции латиняне, хоть и закон,  но  дура.  Одна  за  другой
последовали пятнадцатисуточные отсидки, а потом и срок замаячил.
   Дело такое Вохе не понравилось, и при первой же возможности, отучившись в
техникуме на электромонтера и отмаршировав свое  в  ракетных  войсках,  Воха
покинул родной Николаев и перебрался в город на Неве, где его ни одна собака
не знала и менты на улице не оборачивались.  Однако  просчитался  монтер  из
Николаева, после первой же серьезной драки выяснилось, что никто не забыт  и
ничто не забыто. Казалось бы, всего-то дал какому-то лоху по  соплям...  ну,
пару зубов вышиб и мозговину сотряс, а получил... хорошо получил.
   А самое обидное, что после зоны взявшийся за ум баклан был выслан на  сто
первый километр и  стал  деревенским  жителем.  Ни  тебе  теплого  моря,  ни
северной столицы. Живи в поселке Лядицы. От такой  обиды  Воха  новое  место
жительства иначе как с добавлением второй буквы алфавита и не называл.
   С годами и гонор, и обиды сошли на нет. Жил Воха по-холостяцки,  трудился
разнорабочим в передвижной механизированной колонне краснознаменного  треста
Ленмелиорация, выпивал в меру заработка и ни о чем не жалел,  ну,  может,  о
том лишь, что всей водки не выпить.
   Казина Воха не любил, считая куркулем.  Как-никак,  в  соседних  деревнях
живут, и хозяйство крановщика было  Вохе  вполне  известно.  Почему-то  Олег
всегда успевал прибрать плохо лежащее добро  раньше,  чем  на  него  пытался
положить глаз Воха. Вот в прошлом  году  Воха  хотел  поживиться  в  бытовке
молочным  бидончиком,  в  котором  привозили  воду.   Но   пока   приискивал
покупателя, бидон исчез. Теперь в нем у Казина  бражка  ходит.  По  весне  с
заброшенной фермы привезли новый бидон, так ведь и его небось Казин сопрет.
   Сейчас, когда Казин ушел в запой, у его помощников  наступил  вынужденный
отпуск, который Воха также тратил на неумеренное пьянство. А мысли о  бидоне
и бражке разбередили природную жажду, и в  одну  прекрасную  ночь  монтер  с
монтировкой в руках появился в Подсосонье.
   Воха сам не мог бы сказать,  на  что  он  надеялся,  направляясь  к  дому
крановщика.  Вся  колонна  знала,  что  сахар  на  алкогольное  дело   Казин
переводить не станет. Олег курил самогонку из кислой падалицы, болотных ягод
- шикши и голубики, а если выпадал  урожайный  год,  то  из  сливы-терновки,
целые заросли которой произрастали в заброшенных садах. Июнь в деле ягодного
самогоноварения сезон мертвый, и бидон в казинском  гаражике  стоит  пустой.
Карамельщики, конечно, во всякое время гонят слезу, но их первач так  просто
не добудешь. А Казин был ягодником  и  гнал  для  собственного  потребления.
Грамотен был  крановщик,  сливянку  называл  ракией,  яблочную  самогонку  -
кальвадосом, а отгон ягодной  бражки  -  синюхой,  уверяя,  что  синюху  еще
древние греки потребляли.
   Вохе было все равно - греки так греки, лишь бы ему тоже  досталось.  Ведь
пьет же что-то Олег? - так, может, и поставил брагу на конфетах...
   Июнь в Подсосонье -  время  белых  ночей.  В  полчетвертого  и  следа  не
остается ночной тьмы, и на золотых небесах спешит показаться солнце. С одной
стороны, это для взломщика удобно - не надо с фонарем возиться, все  видать,
как среди дня. С другой стороны, и тебя видать всякому.  Умучает  бессонница
кого из соседских старух, выглянет она от бездельной  тоски  в  окошко,  вот
тебе и свидетель. Казин, конечно,  к  жандарметкину  мужу  не  потащит,  сам
разбираться станет, но все равно, неприятно.
   Однако обошлось. К деревне Воха прошел заглохшими садами, дорогу  пересек
не скрываясь, будто кто по делу идет, а там -  и  казинский  двор,  лишенный
собаки и жены, беззащитный пред всяким злоумышлением.
   Сарай встретил взломщика незапертым замком, болтающимся на одной дужке.
   Выходит, зря тащил с собой  монтировку.  Но  кто  же  подумать  мог,  что
куркулистый Олег, даже упившись до зеленых  человечков,  способен  забыть  о
замке?
   Воха осторожно приоткрыл дверь и проник в сарай.
   Муровина, не прибранная, но сдутая, похожая на расстеленный для  просушки
тент, Вохиного внимания не привлекла,  а  вот  готовая  к  пуску  катапульта
заинтересовала немедленно. Монтер из Николаева с ходу усек, что эта штука по
его части, хотя предназначение ее  казалось  неясным.  На  трансформатор  не
похожа, на распредщит - тем более. Скорее уж  -  стойка  КИП  для  какого-то
сложного производства. Но что за производство в сарае?
   Все-таки первым делом Воха исследовал бидон, с горечью убедился, что  тот
пуст, а затем вновь обратил взоры  на  бандурину.  Заглянул  под  приставку,
проверил, что она хорошо изолирована, да и кабеля  не  видать.  Значит,  все
обесточено,  не  для  дела  Казин  бандурину  приволок,  а  попросту,  желая
раскурочить на запчасти. Любопытствующий монтер ступил на подставку, вытянув
шею, заглянул сверху, но и там силового кабеля не обнаружил. Пожал  плечами,
пророчески произнес крылатое слово: "Поехали!.." - и небрежным жестом  ткнул
в панель сенсорного управления.
   В сарае неярко полыхнуло сапфировыми отблесками, и неосторожный  домушник
унесся прочь от родимого сто первого  километра  в  далекую  и  такую  чужую
Синляндию.

Глава 4

КАТАРСИС

   Хмурый и небритый, с больной головой вышел Олег Казин со двора. Что  и  в
какую сторону его влекло, не мог сказать он сам. Просто душа больше водки не
принимала, да и не было в доме  водки.  Прикрыв  калитку,  Казин  постоял  в
задумчивости и двинулся по улице,  куда  вели  непрочные  ноги.  Брел  себе,
покуда не натолкнулся на тетку Фаину,  проныру  и  прогляду,  которой  всего
больше опасался собравшийся на дело Воха.
   - Здоров будешь, Олежек, - приветствовала тетка нетрезвого мелиоратора.
   - Вашими молитвами, тетя Фаня, - отозвался приученный к вежливости Олег.
   - А чего ты среди ночи в сарае варил? - немедля перешла  к  делу  Фанька,
видя, что Казин беседовать не расположен и сейчас пошлепает дальше.
   - Ничего я не варил! - возмутился крановщик. - Пьяника еще зеленая, да  у
меня и аппарата не бывало.
   - Да я не про то, - отмахнулась Фаина, отлично  знавшая,  что  аппарат  у
Олега есть, но покуда стоит без дела, ибо и шикша и голубика  только  начали
наливаться. - У тебя ночью в сарае свет мигал, вроде как электросварка.  Вот
я и подумала, чего это ты ночью мастеришь?
   - А!.. - отмахнулся  Казин,  разом  вспомнивший,  что  оставил  бандурину
неприбранной на самом виду. - Так это я кронштейны варил, полки  хочу  новые
настелить.
   - А у тебя, что, сварка есть? - залюбопытствовала проныра.
   - На ремонтном одолжил, - нашелся Казин, - потому и варил  ночью,  что  с
утра отдавать.
   - Понятно, - согласилась любознательная соседка. -  А  ты  радио  сегодня
слушал?
   - Ну... - непонятно ответил Казин.
   - Ничего-то ты не знаешь, - поделилась новостью  Фанька,  -  а  по  радио
сообщение было: инопланетяне прилетели. Высадились где-то там, а наши теперь
с ними контракт делать будут.
   -  -  Тоже  нашла  новость,  -  зачем-то  признался  Казин.  -  Я   этого
инопланетяна еще на позатой  неделе  видел,  на  Марьином  ручье.  Маленький
такой, зеленый, вроде чертика. Реинкарнаторы у него забухли.
   - Да уж как ты бухал, вся деревня видала. Надо же,  до  зеленых  чертиков
допился!.. Гляди,  Олежка,  как  бы  тебе  следом  за  Витяем  в  канаве  не
очутиться!
   - Как-нибудь, - прервал нравоучение Казин и поспешил к дому.
   Хотелось похмелиться, но Казин знал, что пить больше не будет, иначе  всю
жизнь пропить можно. В душе наступило просветление, сильнее  опохмелки  Олег
Казин жаждал полезной деятельности. Прежде всего  следует  прибрать  с  глаз
подальше раскиданные инопланетные вещи,  чтобы  не  вздумали  больше  мигать
среди ночи, а потом бежать к ручью, отгонять кран. Если Фанька  не  соврала,
то впереди и впрямь замаячил импортный контракт, а  к  такому  делу  следует
готовиться заранее. Главное, не  упустить  свое,  а  там  -  наживем  взамен
погубленного. И пусть Ганна сдохнет со злости!

Глава 5

АКМЕ

   Вохе некогда было ни удивляться, ни пугаться, ни даже рассмотреть толком,
куда его занесло. Громоподобно хрюкнуло в небесах, что-то  гибкое  и  липкое
обхватило несчастного, спеленав крепче чем акушерка младенца, и  потащило  в
распахнутую пещеру пасти.
   - Ма-а-ма!.. - совершенно не мужественно закричал бывший хулиган,  а  его
уже бросило во тьму внутреннюю, уложило, так и не распеленав,  на  мягкое  и
теплое, а затем в губы ему ткнулось что-то подозрительно напоминающее соску.
   Воха завертел головой, стараясь уклониться, но настырный сосец  втиснулся
между сжатых зубов. Воха поневоле глотнул, закашлялся... замер изумленно.
   Пиво! Это было пиво!  Светлый  баночный  "Холстен",  уж  в  этом-то  Воха
разбирался и не Ошибся бы даже с закрытыми  глазами.  Мгновенно  смирившись,
Воха осторожно попытал, не исчез ли источник жизненной влаги. Сосок  был  на
месте и действительно источал  пиво.  Цель  жизни,  вершина  бытия,  сияющий
абсолют были достигнуты! И все же  неугомонный  Монтер  не  утерпел  навести
критику:
   - Лучше бы "Жигулевское", оно забористей... а впрочем, и это сойдет! -  и
Воха, зажмурив глаза, присосался бесповоротно.
   Синоматка заполучила очередного подопечного.

Глава 6

КОНТАКТЕРЫ

   Ничто не подлетало медленно  к  Земле,  позволяя  обнаружить  себя  возле
орбиты Плутона, ни одна радиообсерватория не принимала таинственных передач,
ни  единая  кликуша,  провидя  грядущие  события,  не  предсказала   явления
инозвездных существ.
   Потому и не было сдержанной паники в  верхах,  попыток  сохранить  тайну,
шепотом передаваемых домыслов. Просто-напросто  тут  и  там  по  всей  Земле
объявились  удивительные  сооружения,  и  нечто,  ничуть   не   похожее   на
худосочного  блудного  сина,  закопошилось,  занимаясь  своими  инозвездными
делами  и  вовсе  не  обращая  внимания  на   аборигенов,   которые   ужасно
расквакались, пытаясь понять, что происходит с родимым болотом.
   Засекречивать происходящее было бы полной глупостью, чуть  не  во  всяком
населенном  пункте  люди   видели   хозяйничающих   инопланетян,   так   что
общепланетные СМИ получили полную свободу домыслов. В тайне  держались  лишь
планы вооруженных сил разных стран и народов. Хотя, судя по всему, держать в
тайне было попросту нечего.
   Генеральный  секретарь  НАТО  Маргарет  Бриннер  за  один   день   успела
произнести десяток миролюбивых речей, полных невнятных угроз, в то время как
войска, поднятые по тревоге, производили невнятные маневры,  ибо  не  знали,
куда стягиваться и что там делать. Потенциальный противник был повсюду,  но,
кажется, не собирался не только нападать, но и просто обращать  внимания  на
исполненные гневного достоинства речи ястребиной тетки.
   Другой генеральный  секретарь,  рангом  повыше,  от  имени  объединенного
человечества требовал от агрессора объяснений, но и на эти филиппики  ответа
не последовало.
   Общественность всех стран бурлила, митинговала, протестовала,  призывала,
приветствовала, пикетировала и пыталась сотрудничать с незваными гостями.
   Лидеры некоторых магометанских  держав  грозились  объявить  газават,  но
удивительным  образом  никто  не  пытался  проводить  против   бесцеремонных
пришельцев террористические акты. Шумели, кричали - но и только. Целый  день
кричали, покуда  незваные  гости  возводили  повсюду  некие  строения,  явно
технологического предназначения.
   Единственный человек, который мог бы просветить общественность по  поводу
происходящего, был, кажется, единственным, кто ни о чем не подозревал.  Олег
Казин, решивший более не пить, обнаружил дома недоконченную бутылку и прежде
всего приговорил ее, так что никакие события не касались его слуха. Но  даже
если бы сам зеленомордый хозяин Земли явился в разграбленный казинский  дом,
то и на него запойный механизатор реагировал  бы  так  же,  как  инозвездные
гости на резолюции ООН. По фигу были Казину бесцеремонные  звездожители,  уж
Казин-то знал, что счастья  они  не  принесут,  да  и  водка  в  межзвездных
просторах паленая.
   А  через  сутки  в  девять  утра  по  подсосоньевскому  времени  радио  и
телевидение всех  стран,  на  всех  языках  и  наречиях  передало  анонимное
распоряжение.   Водоэмульсионным   системам,    облагающим    самосознанием,
предлагалось незамедлительно явиться на пункты утилизации.
   Это был шок. До сих  пор  лишь  немногие  очкарики  ведали,  что  человек
представляет собой водоэмульсионную систему, подлежащую утилиза-ции,  отныне
этот обидный факт стал известен широкой общественности.
   Взрыв негодования можно было сравнить разве что с Кракатау и Хиросимой  в
одном лице. Дома не усидел никто. Люди собирались, вооружались  плакатами  и
берданами, иконами и знаменами. Никто не знал, воевать  он  идет  или  всего
лишь протестовать, но из дома шли с детьми и собаками,  а  кое-кто  и  коров
гнал, словно демонстрация стада могла  устрашить  галактического  агрессора.
Воинские части выдвигались походными колоннами, порядка  в  коих  было  куда
больше, чем в частях цивильных. Человечество являло враждебному космосу свою
силу и сплоченность, не умея заметить, что всего  лишь  выполняет  повеление
нового хозяина: дружными рядами направляется на пункты утилизации.
   Лягухи на болоте хотя бы в разные стороны прыгали.

Глава 7

ГРАЖДАНИН НАЧАЛЬНИК

   В общей толпе  односельчан  отправился  на  пункт  утилизации  и  мучимый
похмельем Казин. Не успел протрезвиться как надо и брел, страдая отрыжкой.
   Возле конторы сельчан поджидали совхозная развозка  и  пара  автомобилей,
потому что в самом Подсосонье пункта утилизации не было и ехать предстояло в
Копорье.
   - Ну мы им покажем! - кипятился Леха, первым взобравшийся на  грузовик  и
занявший место на скамейке возле самой кабины. - Я такого терпеть не  стану,
я их так утилизирую - как родную маму звать позабудут.
   - Не кипятись, петушок, - ласково остудила бывшего зэка тетя Фаня.
   Леха задохнулся от возмущения и... стерпел. Не дозволялось  в  этот  день
эмульсионным системам давать волю кулакам.
   -  Я  так  полагаю,  -  рассуждал   Степан   Минеич,   бывший   начальник
Подсосенского  отделения  колхоза  "Дорогой  коммунизма",  -  что  нам  надо
блокировать подходы к инопланетным центрам гражданской техникой,  тем  самым
продемонстрировав решимость не подчиняться  агрессору,  но  в  то  же  время
показав, что мы не желаем военного конфликта.
   - А чего - не желаем, - очнулся Леха. - Я так  очень  даже  желаю.  Срыть
ихние центры к свиньям собачьим - и вся недолга.  По  радио  говорили,  мол,
пришельцы они... Все врут - не пришельцы это, а вторженцы. И бить их надо  в
хвост и гриву!
   Проехали монументальный, советских  времен  указатель:  "Совхоз  "Дорогой
коммунизм..."  -   последняя   буква   отвалилась,   и   название   читалось
двусмысленно.
   Асфальт кончился, грузовик качнуло на ухабе. Казин с трудом сдержал стон.
   Голова раскалывалась, и каждый осколок болел на  особицу.  Всего  сильнее
ломило в затылке. Над глазами жгло огнем. Виски стянуло частой  пульсирующей
болью, а темя высверливало преогромным зубоврачебным бором. Но толчки  равно
отдавались  повсюду,  припекая,  пульсируя  или   высверливая   неприкаянную
головушку.
   - Ты глянь, а Вохи-то не видать! - произнес приметливый Лешка. - Все люди
как люди, поехали агрессору мозги вправлять, а он небось на  печи  лежит.  А
туда же, боевым представлялся, мол, самый крутой...
   - Как бы по избам не  полез,  -  забеспокоилась  тетя  Фаня.  -  Он  ведь
шебутной, Вовка-то!
   - Вернусь, фитиль вставлю, - пообещал Леха отсутствующему напарнику.
   Машина вновь подпрыгнула, и больше Олег уже ничего не воспринимал,  придя
в чувство лишь в Копорье у самой  инопланетной  постройки,  где  волновалась
огромнейшая толпа двуногого утильсырья. Каждый из собравшихся кричал свое  и
почему-то  искренне  полагал,   что   именно   его   услышат   бесчеловечные
преобразователи природы. Свобода слова кругом царила самая  необузданная,  а
вот свободы поступка не было ни малейшей. Кулаком грози,  а  стукнуть  -  не
смей.
   В эту же волнующуюся толпу вмешался  и  очнувшийся  Олег  Казин.  Работая
локтями, пробился к самому входу или, во всяком случае, к  тому  месту,  где
обозначалось что-то слегка  напоминающее  ворота.  Кругом  орали,  молились,
пели, скандировали и сквернословили. В этаком бедламе и себя самого было  бы
не расслышать, однако и Казин заорал, взбудораженный общим порывом:
   - Сволочи, твари вонючие! Я вашего сина выручил, а вы вот как?.. Да я вас
всех об колено да в печку!.. Бирюлек надавали, вот вам хинди-руси, а  теперь
на утилизацию пхаете, да?..
   В полном экстазе похмельный крановщик сорвал с шеи радужную кчемулинку  и
завертел над головой, как  бы  собираясь  метнуть  ее  из  пращи.  И  замер,
сообразив, что на площади в единое мгновение  прекратилась  акция  протеста.
Словно людям заткнули рты мокрой тряпкой, так что и  мычать  сквозь  влажную
фланель ни у кого не получалось.
   - Слушаю вас, гражданин, - произнес иноземный голос,  непонятный  никому,
кроме  гражданина  Казина,  в  кармане  которого   покоилась   перевод