едний раз пользовался этими преимуществами холодного, отрешенного от эмоций рассудка.
     Прежде всего он проверил сохранность резерва биологической массы, которая предназначалась для регенерации поврежденных органов и частей тела у тяжело раненых бойцов.
     Проверка прошла успешно. Криогенные баки были полны.
     Крис сделал несколько переключений на пульте управления камерой. За переборкой раздалось шипение, из невидимой щели вдоль пола поползли завитки ледяного тумана, быстро оседающего блестящими капельками конденсата.
     Следующий этап: наличие в анализаторе ДНК Кристофера Раули.
     "Образец сохранен", - высветил контрольный монитор в ответ на запрос.
     Дройд повернулся всем корпусом. Дана стояла на пороге отсека, напряженно наблюдая за его действиями.
     Крис поманил ее слабым движением искалеченной конечности.
     - Подойди сюда, - попросил он.
     Девушка повиновалась, не без дрожи перешагнув порог помещения.
     - Что я должна делать?
     Раули сдвинул защитный кожух со второй камеры биологической реконструкции. Автомат тут же активизировался, мягко осветились экраны второго пульта управления.
     Крис указал на отверстие в панели анализатора.
     - Погрузи сюда руку. Не бойся.
     Дана сделала то, о чем он просил. Она почувствовала лишь легкий укол в подушечку среднего пальца.
     - Все, - произнес дройд, взглянув на сменившийся узор огней. - Теперь подожди, пожалуйста, я буду занят некоторое время.

***

     Действительно, операция, которую замыслил Раули, не имела аналогов.
     Техногенная цивилизация способна творить чудеса, возводя в ряде случаев своих рядовых членов в ранг некоего полубожества, - стоит лишь применить волю и логику к исполнительным машинам и их функциям.
     Военная техника, как известно, всегда шагает чуть впереди остальных образчиков научно-технического прогресса. Когда-то на далекой Земле, в веке двадцатом, началась эта гонка: например, в ответ на изобретение все более мощных зарядов утолщалась и совершенствовалась броня... Данный процесс противостояния средств уничтожения и средств защиты продолжался, взбираясь на новые и новые высоты технической мысли, по мере того как люди продвигались в космос, а войны, которые они вели, становились все более высокотехнологичными.
     Это отлично понимал Кристофер. Тот факт, что его разум занимал сейчас нечеловеческое тело, предоставлял ему дополнительные преимущества. Он не волновался и мог действовать четко, расчетливо.
     Камера биологической реконструкции не предназначалась для создания человеческих тел, но автоматика данной машины могла восстановить, расшифровывая участки ДНК, серьезно раненного солдата, заново воссоздав его руку или ногу, затянуть регенерированной тканью рассеченную осколками грудную клетку, реанимировать функции мозга при тяжелейших ранениях в голову.
     Крис осознавал, что он первый, кто решил использовать данную машину на всю ее мощь...
     От него остался только генетический код и описание параметров тела, которое хранил бортовой компьютер модуля с момента медицинского освидетельствования двадцатидвухлетнего Кристофера Раули непосредственно перед началом операции на Омикроне-6.
     В распоряжении машины было достаточно биологической массы для реконструкции, но чтобы не травмировать ее программную логику, Крис не стал рисковать, отдавая приказ на полное воссоздание тела по данным, которые содержал его генетический код.
     Он задал машине задачу по реконструкции сложного, жизненно важного фрагмента собственного тела - грудной и брюшной полости со всеми органами, элементами скелета и защитными кожными покровами, а сам занялся иной проблемой.
     В капельке крови, отданной его спутницей анализатору второй камеры, содержалась иная ДНК, на спиралях которой определенные участки являлись не порождением миллионнолетней эволюции, а результатом работы генных инженеров Зороастры.
     Машине, которой отдавал команды Крис, понадобилось много времени, чтобы локализовать эти фрагменты. Пока первая камера растила в своей утробе якобы поврежденный и утраченный во время боя фрагмент тела рядового Раули, он сам, оперируя системой второй камеры, выделил необходимые участки генетического кода и теперь, скопировав их структуру на электронный носитель, отдал приказ добавить полученные данные в запись своего генетического кода.
     Работая, он позабыл обо всем, время перестало существовать для него, а когда интересующий фрагмент генетического кода, ответственный за формирование несвойственных нормальному человеку тканей головного мозга, был вписан в структуру ДНК самого Криса, он наконец обратил внимание на внутренний хронометр и понял, что прошло уже несколько часов с момента, когда они перешагнули порог открывшегося люка.
     Покинув биореконструкционный отсек, он вернулся в десантное отделение в поисках Даны и увидел, что она спит, свернувшись калачиком в одном из противоперегрузочных кресел.
     ...Утомленная долгим восхождением, она проспала еще много часов, избавив себя от напряженного ожидания и невольного созерцания неприглядной процедуры формирования человеческих органов, которые медленно росли внутри камеры, омываемые ленивым течением физиологического раствора.
     Крис же, наоборот, пристально следил за процессом, наблюдая сквозь прозрачный колпак за медленным ростом воссоздаваемого заново тела. Его нисколько не смущало это таинство, он заботился лишь о том, чтобы машина получала верные команды и не дала никаких сбоев.
     Когда внутри камеры биологической реконструкции сформировался лишенный рук, ног и головы обрубок, он перезапустил машину, представив ей готовый фрагмент как... тело рядового Раули, жестоко пострадавшего при орбитальной бомбежке.
     Впрочем, машине было все равно. Она восприняла поступившие данные и приступила к немедленному действию. Были включены все функции реанимации и насильственного поддержания жизни, заработали программы регенерации конечностей, и лишь программный модуль, ответственный за восстановление частей головного мозга, внезапно выдал сигнал сбоя. Машина могла сформировать мозг, черепную коробку, мышцы лица и кожные покровы, но требовала источник информации о биохимическом составе и электрическом потенциале всех клеток головного мозга Раули.
     Это было справедливое требование - ведь сумма состояний каждой нервной клетки серого вещества в определенный момент времени и есть кодировка неповторимой личности человека.
     Боевые шлемы, чьи мини-компьютеры всегда находились в прямом нейросенсорном контакте с разумом бойца, обязательно хранили подобную информацию, но свой шлем Крис утратил еще во время боя на Омикроне, да ему и не нужны были память и эмоциональное состояние двадцатидвухлетнего парня, только вступившего на тропу войны против всего человечества, а как оказалось на поверку - против самого себя.
     Вернувшись в десантный отсек, он разбудил Дану.
     Просыпаясь, она вздрогнула всем телом, отпрянула от Криса, и еще несколько секунд ее взгляд оставался мутным, неосознанным, пока девушка вдруг не вспомнила, где она находится...
     - Крис... Ты напугал меня...
     - Извини, - хрипло ответил ей динамик. - Мне опять нужна твоя помощь.
     - Что-то случилось? - Дана наконец села, выпрямившись в кресле.
     - Да. Наступил критический момент.
     - Что я должна делать?
     - Пойдем со мной, я объясню на месте. - Крис даже не поинтересовался, голодна она или нет, сейчас для него не имело значения ничто, кроме предстоящей операции, собственной смерти и... возможного воскрешения.
     В отсеке биореконструкции с одного из терминалов, плотно обступивших работающую камеру, были сняты защитные кожухи, обнажая сложную архитектуру электронной начинки. На панели управления по-прежнему рдели предупреждающие огни.
     Следуя за дройдом, Дана невольно посмотрела сквозь колпак камеры. Взглянув на ее содержимое, она опять вздрогнула: там, без всяких сомнений, лежал он - Кристофер Раули, сильно помолодевший, даже относительно того образа, который она хранила в своем сердце после посещения виртуальной Вселенной, находившийся за электронным окном.
     - Это... ты?..
     Дройд развернулся к ней. Лишенный головы, он мог видеть ее только посредством расположенных в передней части корпуса инфракрасных датчиков. В данном состоянии ему было проще общаться с машинами, чем с живым существом.
     - Нет, это не я, - ответил он. - Под колпаком лежит оболочка, тело, лишенное памяти, разума и воли. Видишь эти сигналы красного цвета? - Он, не оборачиваясь, указал обрубком правой руки в нужном направлении. - Они требуют ввода данных с устройства, которого у меня нет.
     - И что ты собираешься сделать?
     - У меня есть аналог. - Андроид без предупреждения нажал на определенные точки своей грудной клетки, и передний кожух соскочил с фиксаторов, обнажая внутреннее строение человекоподобного робота.
     Дана содрогнулась, но продолжала смотреть на него.
     - Запоминай, - коротко приказал он. - Ты должна будешь вытаскивать вот эти кристаллодиски - он указал на их расположение - и последовательно вставлять в считывающее гнездо терминала.
     - А что за информация заключена на них?
     - На этих дисках - запись моей личности. Я обстоятельно готовился к собственной смерти и переходу в Логр, - сознался Крис. - Меня беспокоил вопрос, каким образом древний мини-компьютер сможет прочитать мою память и записать личность? Поэтому, прежде чем вставить Логр в свой домашний терминал, я установил на компьютере сканирующую оболочку, которая должна была распознать процесс преобразования записи состояния моих нейронов в информационные массивы Логра. Для тебя это звучит сложно, понимаю, но позволь мне высказаться, потому что я не уверен в благополучном исходе затеянной мной операции... Так вот, после перезаписи личности на кристалл я прожил еще несколько дней и имел время просмотреть, что же обнаружила программа-сканер. Там был код, шифр для преобразования данных, очень сложный для восприятия и понимания, но я видел всю его последовательность и невольно запомнил. Сейчас мне не составило труда извлечь из долгосрочной памяти эту отслеженную сканером программу... Я ввел ее в систему машины, - Крис указал на терминал со снятыми кожухами. - Теперь, получая от тебя кристаллодиски с информацией, этот компьютер произведет обратный процесс - он инсталлирует мою сегодняшнюю память в мозг сформированного тела, преобразуя под управлением программы дешифратора каждый байт в определенное химическое состояние и электрический заряд нервной клетки.
     Дана выслушала его терпеливо и внешне спокойно, хотя в душе девушки уже сформировалось свое понимание процесса.
     Опустив непонятные термины, она догадалась, что, вынимая кристаллодиски из корпуса дройда, она будет медленно убивать искалеченную машину.
     - Если все пройдет удачно, то колпак камеры автоматически откроется спустя некоторое время, - пояснил Крис.
     - А если нет? - В голосе Даны прозвучала дрожь.
     - Тогда будет включена программа уничтожения. Боец, то есть я, будет признан неудачно реанимированным, и его жизненные функции согласно инструкции оборваны. Тело растворится в специальном сосуде, - спокойно и обстоятельно ответил андроид.
     - То есть ты умрешь окончательно?
     - Да.
     - А если я вставлю кристаллодиски обратно?
     Крис на секунду задумался, а затем ответил:
     - Дана, увечный человекоподобный агрегат не нужен ни тебе, ни мне. Если ничего не получится - выкинь их в пропасть.
     Девушка не ответила.
     Она стояла, глядя на обнаженные электронные внутренности двух машин и злобный красный сигнал, который продолжал моргать на контрольной панели.
     Сколько еще испытаний предстоит вынести ей? Она не решалась протянуть руку и вытащить первый диск.
     - Ну? Давай же... - подстегнул ее хриплый голос, вырвавшийся из динамика аудиосистемы.
     Дрожащая рука Даны протянулась вперед, вытащила первый кристаллодиск и вставила его в приемное гнездо терминала.
     Дройд, испустив затухающий звук остановившихся сервомоторов, опустился на пол отсека и застыл мертвой, развороченной грудой металла.
     Ей казалось, что сердце сейчас пробьет грудную клетку, - так сильно и глухо стучало оно в эти бесконечные секунды ожидания.
     Злобный огонь на панели управления горел еще примерно минуту, потом он моргнул и погас.
     Внутри сложного компьютерного комплекса что-то заработало, раздались щелчки, с тихим воем раскрутился невидимый глазу носитель информации, и...
     Дана бессильно села на пол, рядом с неподвижным корпусом дройда.
     В этот миг ей почему-то хотелось плакать.

Глава 12

Гефест. Район аварийной посадки десантно-штурмового модуля. Некоторое время спустя...

     Скупая на ласку природа Гефеста подарила этим утром один из редких солнечных рассветов, который в высокогорье ощущался особенно остро. Теплый, пригодный для дыхания воздух поднимался со дна котловины перистыми пластами тумана, неторопливо таявшими под лучами восходящей звезды. Белое эфемерное кружево медленно плыло вверх, поднимаясь из ущелья, оседая капельками влаги на серых камнях и потемневшей броне десантно-штурмового модуля. Оно было зябким и ласковым одновременно, воздух стыл кристальной свежестью, а белое покрывало, скрывшее под собой изуродованное дно котловины, казалось с высоты мягким и пушистым...
     Дана сидела на пороге открытого шлюза и смотрела на восток.
     Ей впервые довелось встречать рассвет в горах, вдыхать разреженный горьковатый воздух и наблюдать контраст двух стихий.
     Отравленные, напоенные вулканическим пеплом облака, сформированные над лавовыми равнинами, толклись по ту сторону гор, цепляясь свинцово-серым подбрюшьем за вершины скального массива.
     Солнце Гефеста - ярко-желтая звезда - вставало над мутноватым горизонтом, и от частичек вулканической пыли, которые постоянно присутствовали даже тут, в верхних слоях атмосферы, восход казался красным, но не зловещим, наоборот... словно чувства Даны переродились этой ночью, и теперь она иначе воспринимала мир контрастов.
     Камень был холодным, борт модуля - влажным и стылым, а вот красноватые лучи несли телу тепло, ласковое, ненавязчивое, не обжигающее, а приятное, долгожданное. Такого никогда не испытаешь внизу.
     Холодные мрачные подземелья, где прошли ее детство и юность, теперь казались ей жалкой, убогой обителью...
     Ее сородичи просто следовали традиции, забиваясь все глубже в подземные норы, зачем-то ютились в недрах тоннелей, которые, как выяснилось, были предназначены не для людей, а вокруг, на изуродованных просторах котловины, умирали без должного присмотра остатки завезенных сюда растений и животных, отказывали в работе последние, дышащие на ладан планетопреобразующие машины.
     Сидя на пороге шлюзовой камеры и глядя на рассвет, она невольно вспоминала обстоятельное повествование Криса, которое ей пришлось выслушать по дороге сюда.
     Дана прислушалась к своим чувствам и поняла, что ее мало волнует глобальность простирающегося за гранью стратосферы космоса.
     Ее родиной являлся Гефест. Здесь она родилась, и никакие рассказы об иных мирах не в состоянии повлиять на это внезапно очнувшееся чувство родины. Разгорающиеся краски рассвета тревожили ее душу, перемешивая чувства и мысли в горьковатый, теплый коктейль.
     Ее душа стояла на пороге чего-то нового, еще не прожитого, но значительного, всеобъемлющего...
     Одно Дана осознавала абсолютно ясно: чем бы ни закончилось сегодняшнее утро, она больше не вернется в затхлый сумрак подземных тоннелей. Поднимающийся со дна ущелья разреженный, горьковатый воздух, которым она дышала, доказывал - тут еще можно жить, и у людей, оправившихся после болезни, есть шанс что-то изменить в своем существовании...
     Как верно сказал ей Крис, люди сами ставят перед собой жизненную планку и потом следуют ей, страшась подняться выше установленного предела. Это не судьба загнала их в подземные коммуникации, а скорее страх и леность, привычка следовать чьим-то указаниям, а в отсутствие оных - идти по пути наименьшего сопротивления...

***

     ...Что-то щелкнуло, прошелестело за спиной, и Дана вздрогнула, страшась оглянуться.
     Она застыла, как статуя в немом напряжении, казалось, что от этого внезапного звука в теле задрожал и тут же одеревенел каждый мускул, лишь вдоль позвоночника ползла медленная, крупная дрожь предчувствия...
     Прошло уже много часов с того момента, как Дана скормила последний диск-кристалл жадному до информации считывающему устройству, и все это время, несмотря на великолепие рассвета и непривычную гамму порожденных им чувств, она подсознательно боялась и ждала.
     Тихий шелест шагов - босая поступь по рифленому полу десантного отсека...
     Дрожь доползла до шеи и медленно стянула мурашками кожу на затылке. Дана и помыслить не могла, что существуют такие моменты, когда управлять собственным телом окажется для нее сверхзадачей, - она сидела, неестественно выпрямившись, окружающий мир вдруг отдалился, его проявления остались вне сознания, воспринимавшего теперь лишь этот звук.
     Она медленно повернула голову и боковым зрением увидела его - смутную обнаженную фигуру, застывшую посреди десантного отсека в зеленоватом сумраке, который исходил от работающих тактических мониторов.
     - Крис?.. - Губы едва слышно выдохнули его имя. - Крис?! - Она обернулась, вскочила, разом преодолев свое оцепенение, и... вновь застыла, но теперь ее объяли совершенно иные эмоции...
     Это был он.
     Капельки прозрачного как слеза физиологического раствора влажно поблескивали на его коже, глаза смотрели на нее внимательно, взгляд скользил по фигуре Даны, словно оценивая ее заново, и она вдруг смутилась, осознав все, что раньше не смущало и не тревожило ее, пока рядом был призрак... или посеченный осколками, обезглавленный дройд...
     Тот образ, который она носила в душе, внезапно обрел плоть... Плоть, которая дрожала, покрываясь такими же крупными мурашками, его взгляд, казалось, пронзал ее насквозь, добираясь до самого сердца, заставляя его останавливаться...
     Они стояли друг против друга, молчаливые и напряженные, будто между ними в узком отсеке внезапно выросла прозрачная хрупкая стена, которая могла пропустить лишь взгляд...
     Раньше, путешествуя с дройдом, Дана по привычке не обращала внимания на саму себя, но теперь этот пристальный, молчаливый, пронзительный взгляд вдруг смутил ее, она потупилась и поняла, что вся ее одежда - это скорее лохмотья, которые едва ли прикрывают тело, к тому же восхождение по отрогам горного хребта окончательно доконало и без того ветхое платье...
     Чего стоили эти десять-пятнадцать секунд взаимной оценки, визуального знакомства, глубинного возрождения образов друг друга, словно Дана вместе с Кристофером тоже пережила смерть и последующее воскрешение...
     Так оно и было... в душе.
     - Дана... - медленно произнес он первое слово, которое вместе с напряженной артикуляцией губ внезапно вернуло ему очень многое: Крис ощутил себя живым.
     Это было ошеломляющее чувство.
     Он не испытывал ничего подобного ни в один из самых критических эпизодов своей прошлой жизни.
     Имя, напряженно сорвавшееся с его губ, породило в душе такое эхо, что перед глазами помутилось от мгновенного выброса адреналина в кровь.
     Он был живым!..
     Полуобнаженная женщина, застывшая перед ним, притягивала взгляд. Каждый изгиб ее тела, проступающий сквозь прорехи ветхой одежды, не просто волновал его как мужчину - чувство, которое полыхнуло в очнувшейся душе, оказалось сильнее всего прожитого. Такое невозможно было вообразить или смоделировать. Перед этими ошеломляющими ощущениями тускнели самые яркие воспоминания...
     Это наслаждение взгляда оказалось острее, чем вид падающего врага после удачного выстрела. Озноб, который ударил по телу, не имел ничего общего со страхом преследования, но явно затмевал его силой своей эмоциональной напряженности. Кристофер смотрел на Дану, и вид ее поднимающейся и опадающей в такт неровному дыханию наполов