казал Эверетт.
   - Когда-то Христос был вашим царем. - Робот  выпрямился  над  рисунком  и
повернулся к Эверетту "лицом". Ряса на нем была выпачкана мелом. -  Я  знаю:
сие есть истина. Я помню.
   - Может, это только программа считает, будто помнишь, - возразил Эверетт.
   Телевангелист сокрушенно покачал головой, и лицо на экране  покачалось  в
такт, при этом закрылись глаза и поджались губы.
   - Я помню, - сказал он. - Сей мир отошел от Него. Мы ничего не  добились.
И ныне осталось мало верующих и еще меньше воздающих Ему хвалу.
   - Мы?
   - Такие, как я. Одиночки, присланные в этот мир. Но  во  мраке  лучше  не
быть одиноким. Лучше находить, чем терять.
   Телевангелист может помнить прежний мир, подумалось  Эверетту.  Возможно,
его не сломили сны. Возможно, он сохранил своего рода объективность и сумеет
пролить свет - если только удастся продраться сквозь навороты его программы.
К сверхзадаче...
   Подошел нищий и встал рядом с протянутой  рукой,  его  подошва  размазала
крест на асфальте. Робот повернулся, блеснув экраном  под  прямым  солнечным
лучом, достал брошюру из кармана рясы и вручил  попрошайке.  Эверетт  развел
руками и пожал плечами, и нищий отошел.
   Телевангелист выпрямился и поглядел вдаль, словно внимая  далекому  зову.
Над головами пронесся матрац,  на  бульвар  упала  тень.  У  Эверетта  вдруг
мелькнуло обрывочное воспоминание о том, как выброшенные  антигравитационные
матрацы впервые покинули свалки и стали носиться над городом.  У  этого  был
внизу то ли рисунок, то ли надпись краской из  аэрозольного  баллончика,  но
Эверетт не успел рассмотреть - матрац пролетел слишком быстро.
   - Что изменилось? - спросил Эверетт.
   - Все, - ответил Телевангелист, и лицо на экране  болезненно  скривилось,
как будто по туловищу нанесли сильный удар. - Люди ныне внемлют голосам. Тут
и там зришь, как возносится человек в небеса, но вновь  раздаются  голоса  и
низвергают его.
   Эверетт сообразил, что Телевангелист имеет в виду сны.
   - Ты внемлешь церковным колоколам? - спросил робот.
   Эверетт прислушался. Никаких колоколов.
   - Церковным?
   - Сегодня воскресенье, друг мой. Пойдешь? Воскресенье. Где-то  далеко,  в
Вакавилле,  Иди  снова  переезжает.  Неужели  он  тут  уже  так  долго?  Или
Телевангелист перепутал дни недели?
   Вслед за роботом Эверетт пошел с бульвара к большой церкви, что стояла  в
нескольких кварталах. По сторонам бульвара безмолвствовали дома, многие окна
были закрыты ставнями, из других лился свет - возможно, в этих зданиях жили.
Над всем господствовали гигантские  церковные  ворота  из  кованого  железа.
Посреди церковной стоянки машин из груды закопченного щебня  торчали  черные
ребра  арматуры.  Эверетт  подумал  о  церемониальных  сожжениях,   крестах,
колдунах. Телевангелист снял с шеи ключ на цепочке, отпер церковные  ворота,
и они вошли.
   - А запирать-то зачем? - спросил  Эверетт.  -  Вдруг  кто-нибудь  захочет
войти?
   Огромный телевангелист повернулся и угрожающе накренился над Эвереттом.
   - В церкви  сей  изувечен  алтарь,  да  ты  и  сам  узришь.  Быть  может,
когда-нибудь люди возжелают вернуться в Его дом. А пока мы должны  содержать
его в порядке.
   Они прошли через внутренние двери в главный  неф.  На  церковных  скамьях
сидели десятки роботов, таких же развалин, как поводырь Эверетта. С  экранов
смотрели ничуть не похожие  друг  на  друга  физиономии  толстых  чернокожих
баптистов, суровых  раввинов-ортодоксов,  мудрых  и  смиренных  католических
священников. Но "севшие" кинескопы остальных показывали только рябь. На всех
роботах были ветхие рясы, многие носили всевозможные религиозные  побрякушки
- крестики, звезды  Давида,  христианских  рыбок,  маленьких  яшмовых  Будд,
масонские глаза.  Один,  на  чьем  экране  виднелось  предупреждение  ФБР  о
противозаконности  безлицензионного  копирования   программных   графических
продуктов, носил уродливый терновый венец. Заслышав шаги, они повернулись  и
уставились на Эверетта. Наступила тишина.
   - Я нашел паломника, - сказал поводырь.
   И тут Эверетт подумал о Кэйле и Гвен. Войти в эту церковь - все равно что
ввести себе наркотик Фолта, открыть некую дверь, за которой - сохраненные...
   Что?
   Подобия?
   Навстречу двинулся робот с лицом миссионера, многие  годы  блуждавшего  в
джунглях, - борода, худоба и неизбывная  тоска  в  очах.  Эверетт  попытался
вообразить программиста, который  потрудился  над  этим  образом,  способным
вызывать и усиливать религиозный трепет.
   - Добро пожаловать, сэр. Мы польщены, хоть и мало можем  ныне  предложить
ищущему... Рэльфрю, наверное, вас уже предупредил.
   - Ни о чем он не предупреждал, - сказал Эверетт.
   - Рэльфрю хватает  смелости  выходить  к  падшим,  -  сказал  морщинистый
пророк. По его экрану тоже побежала рябь, но изображение тотчас вернулось. -
Мы  же,  остальные,  редко  это  делаем.  Ибо,  благословив  нас  на   труды
богоугодные, Господь покинул слабых чад своих.
   - Но вы остались в городе.
   Робот опустил глаза.
   - Мы  остались  в  церкви.  -  Он  отвернулся.  Остальные  телевангелисты
вернулись к молитве - опустили головы, сложили  фер-ропластмассовые  ладони.
Эверетт расслышал бормотание одного  из  роботов;  под  сводами  разносилось
слабое эхо.
   В подавленном настроении Эверетт вышел из  храма;  глаза  щипало.  Слезы.
Телевангелист по имени Рэльфрю кинулся вслед, догнал  в  несколько  огромных
шагов.
   - В чем дело? - спросил Рэльфрю.
   - Твои воспоминания - подделка. Программа.
   - Подделка?
   - Ты просто пустое место, - сказал Эверетт. - Как эта церковь.
   - Не понимаю, - пробормотал Рэльфрю.
   - Все давно сплыло. Память, Бог и все прочее. Их уже нет.
   Даже спорить об этом  бесполезно,  подумал  Эверетт.  У  робота  не  было
настоящего "я", которое стоило бы разыскивать.
   - Мы помним...
   Эверетт побежал обратно. На гору.

***

   Объясни, - потребовал  Эверетт,  когда  ворвался  в  подвальную  комнату,
взломал замок на холодильнике Фолта и ввел себе дозу "Кэйла".
   - Позволь сначала кое-что показать, - попросил Кэйл.
   Во мраке отворилась дверь.
   - Сюда.
   Кэйл ушел в пустоту, Эверетт двинулся следом. И вдруг перед  ними  возник
пейзаж - дымчатый горизонт, холмы и деревья, угнездившееся между ними озеро.
Вначале Эверетту показалось, будто перед ним  изображение,  плоский  сияющий
мираж в нескольких дюймах от глаз. Но, едва он шевельнул головой, раскрылись
три измерения. Мир. Он повернулся и увидел небольшое  здание.  Дом  из  снов
Хаоса.
   В растерянности он смежил веки, и тут нахлынули звуки: шелест листвы  над
головой, шорохи, щебет и стрекот всякой живности. За звуками ринулись запахи
хвои, плесени, гнили. Он ощутил скольжение  травы  и  содрогание  земли  под
ногами. Он открыл глаза. Перед ним и Кэйлом на  лужайке  стоял  дом.  Солнце
скрылось за  облаком,  упала  тень  и  закрыла  пол-озера.  Невдалеке  белка
взвилась по спирали на столб и скрылась за ним.
   - Я его для тебя построил, - сообщил Кэйл. - Для вас с Гвен.
   - Что значит - построил? И где мы?
   - Я создал это место по твоим воспоминаниям. Ты тут жил,  перед  тем  как
уехать из...
   - Я помню. Но только благодаря снам. Кэйл  опустился  на  траву.  Эверетт
тоже лег, оперся на локти и почувствовал, как путается  в  пальцах  холодная
трава. Почувствовал сырость земли под нею.
   "Насколько детально все  это?  -  подумал  он.  -  Если  копнуть  -  что,
насекомых в земле найдешь?"
   - Вот на что я теперь трачу досуг, Эверетт.  Создаю  миры.  И  уже  много
насоздавал.
   - Как тебе удается?
   - Не знаю. - Кэйл пожал плечами, он, похоже, слегка  смутился.  -  Просто
делаю, и все. Обычно я их не выставляю...
   - Почему?
   - Показал как-то раз Билли, но он не особо впечатлился. Да и сил  на  это
много уходит. Быстрее "выветриваюсь".
   Они помолчали.
   - И ты так можешь, - сказал Кэйл. - Можешь создать тут мир.  У  тебя  еще
лучше выйдет. Не выцветет.
   - Не понял.
   - Ты можешь сном превратить его в реальность.
   - Угу. Ты - как твой отец. Тоже ждешь от меня невозможного.
   - Не сравнивай меня с Илфордом. "Слово сравнивать" тут не подходит, решил
Эверетт. - Я не знаю, где кончается Илфорд и начинаешься ты".
   Вслух он произнес совсем иное:
   - Твой отец с Гарриманом слишком многого от меня хотят.
   - Не говори при мне об этом гребаном Илфорде! - рассердился Кэйл.
   Окружающий мир замерцал и утратил объемность. Но ненадолго.
   - Кэйл, как это все получается?
   - Развал. Все изменилось. - Кэйл,  хоть  еще  и  сердился,  смягчил  тон.
Успокоился и ландшафт.
   - Ведь ты не больше моего помнишь, правда?
   - Я не знаю всего, что ты помнишь.
   - Сущие крохи. Ты.., разбудил мою память.  Тем  рассказом  про  поезд.  Я
думал, ты помнишь наше прошлое. Помнишь, как мы росли.
   Кэйл рассмеялся:
   - Это ты во мне разбудил воспоминание о поезде. Первое мое  воспоминание.
Ни черта я не помнил, пока не оказался в радиусе твоего действия. Пока ты не
добрался до Вакавилля. Вот тут-то все и  началось.  Про  поезд,  про  твоего
приятеля Келлога в подземном колодце. А потом про нас с Гвен.
   Не  зная,  что  и  сказать,  Эверетт  посмотрел  на  свои  ладони.  Трава
избороздила их крест-накрест. А может, в  этом  ненастоящем  мире  и  ладони
ненастоящие?
   - Я знаю, раньше мы с тобой и  с  Билли  дружили,  -  сказал  Кэйл.  -  А
остальное, пожалуй, не важно:
   - Ты помнишь мою семью? Родителей?
   - Нет. К сожалению.
   Эверетт ощутил нечто вроде  разряда  статики  в  пустоте.  Легкий,  почти
незаметный укол.
   - А как насчет Гвен?
   - Вы с Гвен  раньше  были  вместе,  -  раздраженно  сказал  Кэйл.  -  Это
очевидно.
   - Но ты ее не помнишь.
   - Ну, не совсем так. Остались кое-какие обрывочные воспоминания. Но не  в
этом дело. Она сейчас здесь.
   Не такого утешения ждал Эверетт. Что означает его привязанность к Кэйлу и
Гвен, если он их едва помнит? И кто он сам, если вся его  биография  -  лишь
клочки воспоминаний, прицепившиеся к этим людям? Да  и  люди  ли  они,  если
живут только в охлаждаемых пробирках?
   - Эверетт, я хочу тебя попросить об одной услуге. Не только для меня,  но
и для Гвен. Сделай вот это настоящим.
   - Я не могу.
   - Это гораздо проще, чем то, что ты уже сделал. У меня почти все  готово.
- Кэйл указал на небо. - Тут лишь одно препятствие - связь с внешним  миром.
Зависимость от него. Ты ее можешь убрать.
   Эверетт промолчал. Он поднял глаза.
   Солнце уже пересекло небосвод и теперь всходило вновь.
   - И вообще, - сказал он, поразмыслив, - что значит - сделать настоящим?
   - Поменять, - сказал Кэйл. - Местами. - Он  показал  руками.  -  Илфорда,
Келлога, всю эту расколотую, выродившуюся  американскую  реальность  сделать
маленькими. Превратить в наркотик. Когда захотим, вытянем их из пробирки.  А
этот мир сделай настоящим. Постоянным.
   Эверетт молчал.
   - Эверетт! Сделай Гвен настоящей.
   - Гвен нет. Есть лишь намек на нее. Фантом.
   - И ты готов сказать ей это в глаза? Заявить,  что  она  -  всего-навсего
пустое место? Смешной разговор у нас  получается,  Эверетт.  От  Гвен,  если
хочешь знать, осталось не меньше, чем от любого из нас.
   "Может, ты и прав, - подумал Эверетт. - Я вернулся, потому что искал  ее.
И нашел. И та, кого я обнимал, была настоящей. Все это - реальное. Все,  что
вокруг меня".
   Месяц назад он жил в  кинобудке,  пил  какую-то  дрянь,  принимая  ее  за
технический спирт, и видел сны Келлога. Да кто он такой,  чтобы  смотреть  в
зубы дареной действительности?
   Он был рад, что его узнала Гвен, - хорошо, когда тебя хоть кто-то помнит.
Уже не говоря о том, что любит. "В ней столько Гвен, сколько я заслуживаю, -
подумал он. - Никак не меньше. А может, и больше".
   И все-таки ему этого было мало.
   - Кэйл, - сказал он, - кто-то должен знать.
   - Что знать?
   - Что случилось с Гвен. "И с тобой", - едва не добавил он. -  Как  насчет
Илфорда? Что он помнит?
   - Илфорд - лжец!  -  Вокруг  снова  затрепетал  мир.  А  затем  затрещал,
рассыпался на  невообразимо  яркие  составные  цвета  и  сгинул.  Они  снова
очутились в плоском сером пространстве, в мертвой зоне, и  Кэйл  ссутулился,
потупился,  будто  решил,  что  Эверетт  отшвырнул   его   подарок,   отверг
предложение.
   А на самом  деле  исчезновение  пейзажа  Эверетт  воспринял  как  тяжелую
утрату. Не важно, что он почти не верил в реальность этого мирка.
   - Кэйл?
   - Да.
   "Нужно правильно сформулировать вопрос, - подумал Эверетт. -  Если  опять
упомяну Илфорда, ничего не выйдет".
   - Ты говорил, мне надо с кем-то встретиться. Другая точка зрения.
   - А, ты про Вэнса...
   - Как раз это мне сейчас и нужно. Другие точки зрения.
   - Вэнс тут проездом был. Год назад  или  полгода.  Не  знаю.  Если  он  -
настоящий, то у него там, похоже, небольшая война. С пришельцами.
   - Где?
   - В Лос-Анджелесе. И в других местах. Вот по таким  мелочам  и  отличаешь
явь от нового дурного сна.
   - Ага, слыхал, - сказал Эверетт. -  Где-то  в  пустыне,  говорят,  что-то
военное происходит.
   -  Я  к  нему  давненько  не  заглядывал.  Это,  видишь  ли,  не   совсем
сценическое.
   - То есть?
   - Билли дал ему дозу, и мы смогли встретиться. Пока он тут был, я  создал
вариант его мира, ну что-то вроде записи. Сейчас увидишь.
   Отворилась еще одна дверь, Кэйл направился к  ней.  Едва  за  ним  следом
вошел Эве-ретт, у него закружилась голова. Он  вдруг  очутился  в  хвостовой
части не то самолета, не то вертолета, не то катера  на  воздушной  подушке.
Машина так жутко кренилась, что бортовые иллюминаторы глядели почти  в  упор
на городские строения. Эверетт увидел на себе глухой комбинезон с  проводами
и пультами. Экипированный подобным образом, рядом стоял Кэйл. Под ними лежал
город - плоский, серый, мертвый. Эверетт закрыл глаза  и  уловил  содрогания
корпуса, вибрацию двигателей.
   - Кэйл?
   Услышав незнакомый голос, Эверетт открыл глаза.
   Из низкого люка кабины вынырнул чернокожий человек  в  таком  же,  как  у
Кэйла и Эверетта, комбинезоне армейского покроя. Он был молод, но совершенно
сед; черные очечки едва прикрывали глаза.
   - Вэнс, - обратился к нему Кэйл, - я привел друга, Эверетта My на.
   - Вэнс Эскрау, - представился незнакомец. Он выпрямился и, расставив ноги
чуть ли не на всю ширину палубы, протянул руку.
   Эверетт воспользовался рукопожатием, чтобы получше утвердиться на ногах.
   - Эверетт долго не был в городе, и теперь Илфорд им заинтересовался,  так
сказать...
   - Ладно, не рассказывай. - Вэнс состроил гримасу, повернулся,  и  Эверетт
ощутил, как в него, пробуравив темные очки, впился изучающий взгляд.
   - Сны показываешь?
   - Да, - ответил Эверетт.
   - Тогда давай к нам.
   - Да ладно тебе, Вэнс, - сказал Кэйл. - Он про войну хочет узнать, вот  я
его и привел.
   Вэнс ухмыльнулся:
   - Ну, что ты хочешь узнать? Мы - это все, что  осталось.  Пятнадцать  или
шестнадцать сотен свободных людей. Все прочие - обезьяны безмозглые, рабочая
скотина. Но мы их стараемся помногу не гробить - они ж не  виноваты,  верно?
Мы ищем ульи.
   Машина выровняла полет, снизилась и пронеслась  над  заброшенным  парком,
над ветшающими аттракционами. Эверетт  увидел  темные  силуэты  -  горожане,
точно крысы, шмыгали за углы. Из кабины сквозь треск помех пробились  голоса
на короткой волне.
   - Эй, Стоуни! - обернулся Вэнс. - А ну, выруби. Мы тут беседуем.
   - Есть, ваша честь, - донесся саркастический отклик.
   - Я думал, вы с пришельцами деретесь, - сказал Эверетт.
   - Правильно думал, но они не такие, как ты навоображал. Не  марсиашки  на
ходулях. Догадываешься, почему мы в воздухе? Кэйл не сказал?
   - Пришельцы господствуют на земле, - объяснил Кэйл. -  Они  тоже  хозяева
снов, только сны у них инопланетные. Единственное спасение от этих тварей  -
держаться в воздухе.
   - Если сядем, - добавил Вэнс, - тоже  заделаемся  рабами.  Вольным  людям
летать приходится, вот так-то.
   - Чьими рабами? - Косясь на  иллюминаторы,  Эверетт  напомнил  себе,  что
скользящий за ними ландшафт нереален.
   - Ульи, - ответил Вэнс, - растут  в  домах.  А  людям  поручено  за  ними
ухаживать,  жратву  таскать,  безделушки,  всякие   мелкие   подношения.   У
пришельцев на  родине  господствующим  видом  являются  этакие  насекомые  с
коллективным разумом, а крупные животные служат им руками и  ногами.  Они  и
тут такой обычай завели, когда  приземлились.  Превратили  нас  в  животных.
Добро бы хоть заботились о своей скотине, так ведь ни хрена подобного! Да  и
чего им за людей волноваться, когда  нас  тут  такая  прорва?  Ежели  хочешь
знать, народ даже зубы чистить отвык. И про еду больше не вспоминает.
   - А ульи.., выбираются наружу?
   - Не-а. Ульи, Мун, - это что-то вроде раковых клеток. Опухоль. Представь,
как внутри дома растет земляная опухоль, ломает перекрытия, и каждая  клетка
битком набита чудовищной инопланетной  жизнью,  которая  способна  забраться
тебе в башку, промыть мозги  и  сделать  своим  холуем.  Представь,  как  ты
шестеришь на опухоль. Здорово, правда?
   Они парили над водой. Эверетт смотрел  вниз,  на  отражение  летательного
аппарата. Беспропеллерный вертолет,  вроде  того,  из  пустыни,  с  которого
пометили розовой кляксой его машину.
   - Так вы что, даже не садитесь? Вэнс отрицательно покачал головой:
   - Здесь - нет. Приходится улетать  в  другие  зоны.  Ничего,  привыкаешь.
Человек ко всему приспосабливается.
   - Кому ты  это  говоришь?!  -  Кэйл  хмыкнул.  -  Эверетт  -  это  Мистер
Адаптация.
   - Это уж как пить дать, - ухмыльнулся Вэнс. - Мун, ты откуда будешь?
   - Из Хэтфорка, это в Вайоминге. Но раньше жил в Калифорнии.
   Вэнс мотнул головой в сторону Кэйла:
   - Ты этого парня знал до Развала?
   - Росли вместе, - сказал Кэйл, опережая Эверетта.
   - Стало быть, Илфорд Эверетта в  компаньоны  зовет.  -  Вэнс  прислонился
спиной к переборке и сложил руки на груди. - Небось большие дела затевает?
   Кэйл кивнул.
   Вэнс повернулся к Эверетту:
   - Слушай и вникай. Если Илфорд сюда сунется или еще куда-нибудь, где ульи
командуют, я ему не позавидую. Их ведь только Развал и удерживает. Иначе  бы
они во всем мире хозяйничали.
   - Может, если бы изменилась реальность, -  сказал  Эверетт,  -  вы  бы  и
победили.
   - Друг ты мой, соты пришли из какой-то иной реальности. И не нам  с  ними
тягаться. Я это к тому, что было у нас  тут,  в  воздухе,  несколько  хозяев
снов, проку  от  них...  Только  операции  срывали.  В  общем,  пришлось  их
изолировать. А там,  внизу,  фокусник  вроде  тебя  -  еще  одна  безмозглая
обезьяна.
   - Ну а коли так, зачем я вам нужен?
   - Мы сейчас с такими, как ты, работаем. Осторожно. Не здесь, а в Мексике.
Есть кое-какие задумки.
   - Мы с Вэнсом не во всем соглашаемся друг с другом, - произнес Кэйл. Вэнс
недовольно отмахнулся.
   -  Скажи,  Мун,  по-твоему,  мир  почему  рассыпался?  Да   потому,   что
инопланетяне на Землю прилетели. Защитная реакция, понял? Очередная  ступень
эволюции. Реальность раздробилась, чтобы изолировать ульи.
   - Никак не пойму, при чем тут сны, - сказал Эверетт.
   - Все дело в ульях. Это они делают сны. Чем целее мир, тем  больше  земли
они способны захватить. Реальность сопротивляется. А ты, Мун, и  другие  так
называемые хозяева снов - олухи, шестерки.
   "Чтобы я поверил в нашествие инопланетян? -  мысленно  обратился  к  нему
Мун. - Многого хочешь. Даже слишком многого".
   И насчет олуха и шестерки Эверетт был с ним в корне не согласен.
   - Ладно, Мун, постараюсь объяснить попроще.  -  Вэнс  повел  вокруг  себя
рукой. - Из того, что наш вундеркинд создал эту красочную  иллюзию,  еще  не
вытекает, что в Лос-Анджелесе все осталось  по-прежнему.  Может  быть,  я  -
настоящий я - уже мертв. Но тут я живой, и в воздухе им меня пока не  взять.
А коли дело обстоит так, значит, только Развал мешает тебе и  многим  др