а. Арктика. Льдинки во рту.
А в костях? Костный мозг? Какой там мозг  --  чистый,  прозрачный
лед. Холодный и жесткий.

                                *

     Ледышка -- это я. Но что значит "я"? Вот вопрос.

                                *

     В жизни не было мне так холодно. Хорошо еще  --  неизвестно,
что значит "мне". Кому это -- мне?  Леднику?  Разве  у  айсбергов
есть дырки?

                                *

     Я -- парниковая цветная капуста под солнцем. Весна! Все  уже
тает. Особенно я. Во рту -- сосулька или язык.

                                *

     Все-таки это язык. Мучат меня, катают, ломают, трут и  даже,
кажется, бьют. Я укрыт прозрачной пленкой, надо  мной  --  лампы.
Вот откуда взялись тот парник и  капуста.  Бредил,  должно  быть.
Вокруг белым-бело, но это не снег, а стены.

                                *

     Меня разморозили. Из благодарности  буду  вести  дневник  --
сразу, как только смогу  удержать  перо  в  окоченевшей  руке.  В
глазах все еще ледяные радуги и ярко-синие вспышки. Холод адский,
но понемногу все-таки согреваюсь.

     27.VII. Говорят,  реанимировали  меня  три   недели.    Были
какие-то трудности. Пишу, сидя в кровати. Комната  днем  большая,
вечером маленькая. Ухаживают за мной милые девушки в  серебристых
масках. Некоторые без грудей. То ли в глазах у меня  двоится,  то
ли у главврача две головы. Еда самая обыкновенная -- манная каша,
яблочный пирог, молоко, овсяные хлопья, бифштекс.  Лук  чуть-чуть
подгорел. Ледники  мне  уже  только  снятся,  но  с  постоянством
кошмара.  Замерзаю,  индевею,  обледеневаю,  весь  заснеженный  и
скрипучий с вечера до утра. Ни грелки, ни компрессы не  помогают.
Лучше всего спирт перед сном.

     28.VII. Безгрудые  девушки  --  это  студенты.  По    другим
признакам  мужчину  от  женщины  не  отличишь.  Все  тут  рослые,
красивые, улыбаются. А  я  слаб,  по-детски  капризен,  все  меня
раздражает. Сегодня  после  уколов  вогнал  иглу  в  зад  старшей
сестре, а та даже улыбаться не  перестала.  Временами  как  будто
плыву на льдине -- то есть кровати. На  потолке  мне  показывают,
как на экране,  зайчиков,  муравьишек,  жучков,  паучков.  Зачем?
Получаю газету для малышей. Ошибка?

     29.VII. Быстро устаю. Но уже  знаю,  что  раньше,  в  начале
оттаивания,  бредил.  Говорят,  так  и  должно  быть.  Нормальный
симптом. Пришельцев из минувших эпох с новой жизнью  знакомят  не
сразу. Это как извлечение водолаза  с  морского  дна:  с  большой
глубины его не поднять в один прием. Точно  так  же  размороженца
(первое новое слово, которое я узнал)  вводят  в  незнакомый  мир
постепенно. Сейчас 2039 год. Лето,  июль,  погода  прекрасная.  У
моей постели дежурит сестра по имени Эйлин Роджерс, голубоглазая,
двадцати трех лет. Я появился на свет вторично  в  ревитарии  под
Нью-Йорком. Или в воскресильне -- так теперь говорят.  Это  целый
город, весь в садах. Собственные мельницы,  пекарни,  типографии.
Ведь теперь уже нет ни пшеницы, ни книг. Однако есть хлеб, сливки
для кофе и творог. Не от коровы? Эйлин думала, что корова --  это
такая машина. Никак не могу объяснить ей. Откуда у вас молоко? Из
травы. Ясно, что из травы, но кто ее  жует,  чтобы  дать  молоко?
Никто не жует. А откуда молоко?  Из  травы.  Само?  Само  из  нее
берется? Не само. То есть  не  совсем  само.  Нужно  ему  помочь.
Помогает  корова?  Нет.  Значит,  другое  животное?  О  нет,   не
животное. Так откуда же молоко? И так далее, без конца.

     30.VII.2039. Очень просто --  чем-то  поливают  луга,  и  от
солнечных лучей из травы образуется творог.  Про  молоко  еще  не
узнал. Но это, в конце концов, не главное. Начинаю вставать --  и
на кресло-коляску. Сегодня был  у  пруда  --  лебедей  множество.
Очень послушные, стоит позвать -- подплывают. Дрессированные?  Да
нет, телеупы. Что,  что?  Телеуправляемые.  Странно.  Натуральных
птиц уже нет, вымерли в начале XXI века  --  от  смога.  Это,  по
крайней мере, понятно,

     31.VII.2039. Хожу  на  уроки  современной  жизни.  Ведет  их
компьютер. На некоторые вопросы не отвечает. "После узнаешь". Уже
тридцать  лет  на  Земле  прочный   мир    благодаря    всеобщему
разоружению. Военных почти не осталось. Компьютер  показывал  мне
модели роботов.  Их  много,  и  самых  разных,  но  только  не  в
ревитарии -- чтобы не пугать размороженцев.  Достигнуто  всеобщее
благоденствие. То, о чем я спрашиваю, нс  самое  важное,  считает
мой электронный наставник. Уроки  проходят  в  небольшой  кабине,
перед пультом управления. Слова, картинки и трехмерные проекции.

     5.VIII.2039. Через четыре дня выхожу из ревитария. На  Земле
уже 29,5 миллиарда людей.  Государства  и  границы  остались,  но
конфликты исчезли. Сегодня узнал о главном различии между  новыми
людьми и прежними. Основным понятием стала психимия. Мы  живем  в
псивилизации. Слово "психический" вышло из употребления -- вместо
него  говорят   "психимический".    Если    верить    компьютеру,
человечество раздирали противоречия между старым,  унаследованным
от животных,  и  новым  мозгом.  Старый  мозг  --  инстинктивный,
иррациональный, эгоцентричный и  страшно  упрямый.  Новое  тянуло
сюда, старое -- туда. Мне еще трудно формулировать сложные мысли.
Старое все время боролось с  новым.  То  есть  новое  со  старым.
Психимия  положила  конец  этой  борьбе,  понапрасну  поглощавшей
умственную энергию. Психимикаты делают со старым мозгом  все  что
нужно:  примиряют,   убеждают,    гармонизируют    --    изнутри,
по-хорошему. Естественным чувствам не доверяют --  они  считаются
неприличными. Просто надо принять препарат, подходящий к  данному
случаю, а тот уж поможет, поддержит, направит, утешит и успокоит.
Да это, в сущности, и не препарат, а часть меня самого, как очки,
без которых близорукому не обойтись. Такие уроки меня тревожат --
я боюсь контакта с новыми людьми. Психимикаты глотать не хочу.  У
меня,  замечает  наставник,   типичные    и    вполне    понятные
предубеждения. Пещерный человек  тоже  содрогнулся  бы  при  виде
трамвая.

     8.VIII.2039. Ездил с медсестрой в Нью-Йорк. Зеленый  гигант!
Высота, на которой  плывут  облака,  регулируется.  Воздух  прямо
лесной. Прохожие одеты пестро, как попугаи, но выглядят достойно,
друг к другу доброжелательны, улыбаются. Никто никуда не  спешит.
Женская  мода,  как  всегда,  малость  шальная:  на  лбах   живые
картинки, из ушей  свисают  красные  язычки  или  пуговки.  Кроме
натуральных рук можно иметь  деташки  --  добавочные,  пристежные
руки (и прочие органы). Руки эти мало на что годятся,  но  и  для
них находится  дело  --  поддержать  что-нибудь,  открыть  двери,
почесать между лопатками. Завтра выхожу из ревитария.  В  Америке
их чуть ли не двести,  и  все-таки  график  размораживания  массы
людей, которые когда-то доверчиво погрузились в азот,  трещит  по
всем швам. Из-за длинных застывших очередей  приходится  ускорять
процедуру оттаивания. Мне это очень понятно. В банке на  мое  имя
есть счет, так что поисками работы  можно  будет  заняться  после
Нового года. Оказывается, каждый замороженный  имеет  сберкнижку;
по воскрешении вклад размораживается.

     9.VIII.2039. Вот и настал долгожданный день. У меня уже есть
трехкомнатная  квартирка  в  Манхэттене.  Терикоптером  прямо  из
ревитария. Теперь говорят очень кратко: "терикать"  и  "коптать".
Смысла этих глаголов я не улавливаю. Нью-Йорк из мусорной свалки,
забитой автомобилями, превратился в  цветущий  многоярусный  сад.
Солнечный свет подается по солнцепроводам  (соледукам).  А  какие
здесь дети  --  неизбалованные,  послушные!  В  мое  время  такие
встречались разве что в назидательных книжках. На углу моей улицы
--  Бюро  регистрации    ученых-самородков,    претендующих    на
Нобелевскую премию. Рядом художественные  салоны,  в  которых  за
бесценок продаются  шедевры  --  только  оригиналы,  с  гарантией
подлинности; есть даже Рембрандт  и  Матисс!  В  цокольной  части
моего небоскреба -- школа пневматических мини-компьютеров. Иногда
оттуда доносится  (через  вентиляционные  шахты?)  их  шипение  и
сопение. Пневмокомпьютеры  служат,  в  частности,  для  оживления
чучел любимых собак. Мне это кажется  жутковатым,  но  ведь  люди
вроде меня составляют здесь ничтожное меньшинство. Много хожу  по
городу. Уже научился водить гнак. Это нетрудно. Купил себе куртку
-- спереди  белая,  сзади  малиновая,  по  бокам  серебристая,  с
малиновой лентой и  воротником,  вышитым  золотом.  Ничего  менее
яркого не нашлось.  Можно  носить  одежду  меняющегося  фасона  и
цвета; платье,  которое  съеживается  под  мужским  взглядом  или
наоборот -- распускается перед сном, как цветок; брюки и блузки с
подвижными изображениями, как на телеэкране. Ордена можно  носить
какие угодно и сколько угодно. Можно выращивать на шляпе японские
карликовые растения методом гидропоники, но можно, к счастью,  их
не выращивать и не носить. Решил ничего не втыкать ни в уши, ни в
нос. Беглое впечатление: люди,  такие  красивые,  рослые,  милые,
вежливые  и  спокойные,  отличаются  чем-то  еще,  какие-то   они
особенные, необычные, есть в них нечто такое, что меня  удивляет,
или, верней, настораживает. Только вот что -- не могу понять.

     10.VIII.2039. Сегодня ужинал с Эйлин. Приятный вечер.  Потом
-- старинный Луна-парк на Лонг-Айленде. Поразвлекались на  славу.
Внимательно слежу за людьми. Что-то в них есть. Что-то в них есть
особенное -- но что?  Никак  не  возьму  в  толк.  Детская  мода:
мальчик,  переодетый  компьютером.  Другой  планирует  на  высоте
второго этажа над Пятой авеню, осыпая прохожих сладким  драже.  А
те кивают ему, улыбаются добродушно. Идиллия. Просто не верится!

     11.VIII.2039. Только  что   был    клибисцит    относительно
сентябрьской  погоды.  Погода  выбирается  всеобщим   и    равным
голосованием  на  месяц  вперед.  Результаты  сообщаются  тут  же
благодаря  ЭВМ.  Чтобы  проголосовать,  достаточно  набрать    по
телефону нужный код. В августе будет солнечно, не слишком  жарко,
кратковременные дожди. Много  радуг  и  кучевых  облаков.  Радуги
бывают не только при  дожде;  можно  устроить  их  как-то  иначе.
Представитель Метео извинялся за неудачную облачность 26, 27 и 28
июля -- недосмотр техконтроля!  Обедаю  в  городе,  иногда  дома.
Эйлин взяла для меня толковый словарь Вебстера --  из  библиотеки
ревитария, ведь книг теперь нет. Что  вместо  них,  не  знаю.  Ее
объяснений не понял, а признаваться в  этом  неудобно.  Еще  один
ужин с Эйлин -- в "Бронксе". Милая девушка! Всегда у нее есть что
сказать, не то что у этих девиц в гнаках, которые все  заботы  по
поддержанию разговора сваливают  на  ридикюльные  миникомпьютеры.
Сегодня в бюро находок  видел  три  таких  ридикюля:  сперва  они
беседовали спокойно, потом перессорились.  А  насчет  прохожих  и
вообще всех, кого я здесь вижу, -- они как будто  посапывают.  То
есть дышат с присвистом. Может, так принято?

     12.VIII.2039. Набрался  смелости  и   начал    расспрашивать
встречных о книжном магазине. Те  пожимали  плечами.  Когда  двое
мужчин, которым я задал этот вопрос, отошли, до  меня  донеслось:
"Какой-то  закоснелый  мерзлянтроп".  Неужели  к    размороженцам
относятся с предубеждением? Записываю новые слова, услышанные  на
улице:  смысленыш,  внедрец,  внутреха,  самичник,    дворцовать,
хрустить,  палкать,  синтезить.  Газеты  рекламируют   братанций,
чуванций, ванилянт, ласкомобиль (он же  ласканчик,  ласкетка).  И
прочее в том же  духе.  Заголовок  заметки  в  городской  хронике
"Геральд": "От полуматери к полуматери". Это о яйценоше,  который
перепутал яйницы. Выписываю  из  большого  "Вебстера":  "Полумать
(ср.: полубрат, полуштоф) -- одна  из  двух  женщин,  коллективно
производящих  на  свет  ребенка".  "Яйценоша  --  от  "книгоноша"
(устар.); евгенщик, доставляющий лицензионные яйцеклетки на дом".
Не скажу, чтобы очень ясно. "Братанций -- см. сестронций". "Энцик
-- см. пенцик,  а  также  Ватикан".  Идиотский  словарь  --  дает
синонимы, которые для меня что китайская грамота.  "Подворцовать,
задворцовать,  придворцовать  --  временно  иметь  (не   нанять!)
дворец". "Ванилянт -- духороб".  Хуже  всего  слова,  с  виду  не
изменившиеся, но получившие совершенно другой смысл. "Промысловик
-- охотник за чужой мыслью". "Симулянт -- несуществующий  объект,
который прикидывается существующим". "Мазурик --  робот-смазчик".
"Множитель -- многожитель, возвращенная к жизни жертва убийства".
Ну и ну! А дальше: "Вставанька -- от "ванька-встанька".  Выходит,
оживить труп проще пареной репы? А люди, почти все, посапывают. В
лифте, на улице, всюду. Выглядят превосходно -- румяные, веселые,
загорелые,  а  дышат  с  трудом.  Я  --  нет.  Значит,  это    не
обязательно. Обычай, что ли, такой? Спросил  Эйлин  --  она  меня
высмеяла; ничего, говорит, подобного. Неужели мне только кажется?

     13.VIII.2039. Хотел просмотреть позавчерашнюю газету  --  не
нашел, хотя перевернул живальню  вверх  дном.  Эйлин  опять  меня
высмеяла (впрочем, премилым образом): газета существует не  более
суток,  а  затем  материал,   на    котором    она    напечатана,
улетучивается. Так легче убирать мусор. Джинджер,  подруга  Эйлин
(мы танцевали с ней фокстрип в небольшом ресторанчике), спросила:
"Может, дрябнем в субботу на притирочку?" Я ничего не ответил  --
просто не понял ее,  а  чутье  мне  подсказывало,  что  лучше  не
переспрашивать.  По  совету  Эйлин  потратился  на    действизор.
Телевизоры  вышли  из  моды  полвека  назад.  Поначалу   смотреть
непривычно: какието люди, а также собаки, львы, пейзажи,  планеты
теснятся в углу комнаты, овеществленные  до  такой  степени,  что
ничем не отличаются от реальных. Впрочем, художественный  уровень
слабоват. Новые платья называют "прыщами" --  они  напрыскиваются
на тело из  бутылочек.  Больше  всего  изменился  язык.  "Живать"
означает теперь: жить несколько раз. А также:  читать  --  чтиво,
смотреть -- смотриво, страшить -- страшиво. Понятия не имею,  что
это значит, а превращать свидания с Эйлин в уроки как-то неловко.
Сниво  --  это  управляемый  сон  по  заказу.  Изготовляется   он
электросниксером, а заказы принимаются  в  местной  сонтезаторной
мастерской. Вечером приносят готовые пастилки-приснилки. Я никому
уже не говорю, но теперь для меня несомненно:  у  них  одышка.  У
всех до единого.  А  они  не  обращают  на  это  внимания  --  ни
малейшего. Особенно люди постарше -- те  просто  сопят.  Все  же,
наверное,  такой  здесь  обычай,    ведь    воздух    в    городе
исключительный, о духоте и речи  быть  не  может.  Сегодня  видел
соседа, вышедшего из лифта, -- он хватал воздух ртом как рыба,  а
лицо у него  посинело.  Но,  присмотревшись  к  нему  поближе,  я
убедился, что он прямо-таки пышет здоровьем. Глупость, а не  дает
мне покоя. В чем тут дело?
     Сегодня я выснил (выснул?) проф.  Тарантогу  --  потому  что
скучаю  по  нему.  Но  почему  он  все  время  сидел  в   клетке?
Подсознание  виновато  или  сонтезатор  ошибся?  Диктор    вместо
"большая ошибка" говорит "ошиба". Как "шубка" и "шуба"?  Странно.
Оказывается, "действизор", как я написал раньше, --  неправильно.
Я перепутал. Правильно будет  "ревизор"  (от  латинского  res  --
вещь). Эйлин сегодня  дежурит,  вечер  я  провел  один,  в  своей
квартире, то есть живальне. Смотрел беседу "за круглым столом"  о
новом  уголовном  кодексе.  Убийство  наказывается  краткосрочным
арестом  --  ведь  жертву  легко  воскресить.  Как   раз    такой
воскрешенный  и  зовется  множителем.    Только    прецидив    --
предумышленное  повторное  преступление  --  грозит  тюрьмой  (за
многократное убийство одного и того же лица). А  наиболее  тяжкой
провинностью   считается    злонамеренное    лишение    кого-либо
психимических средств, а также воздействие  таковыми  на  граждан
без их ведома и согласия. Ведь так можно добиться чего угодно  --
завещания в свою пользу, сердечной взаимности и даже согласия  на
участие  в  заговоре.  Очень  трудно  было  следить   за    ходом
ревизионной дискуссии.  Только  под  конец  до  меня  дошло,  что
"тюрьма" означает  теперь  нечто  совершенно  иное,  чем  раньше.
Приговоренного не сажают за решетку,  а  лишь  надевают  на  него
что-то вроде корсета, или, скорее, оболочки из тонких, но прочных
прутьев; такой внешний скелет находится под непрерывным контролем
зашитого в  одежде  юрифмометра  (юридического  мини-компьютера).
Этот недремлющий страж пресекает недозволенные поступки и не дает
наслаждаться  радостями  жизни.  Невидимый,  он  противодействует
любой попытке  полакомиться  запретным  плодом.  Для  закоренелых
преступников изобретен какой-то криминол. На лбу у дискутантов --
имена  и  научные  звания.  Это,  конечно,  облегчает  беседу,  а
все-таки странновато.

     1.IХ.2039. Неприятное приключение. После  обеда  я  выключил
ревизор, чтобы приготовиться к свиданию с Эйлин. Но  двухметровый
верзила, не понравившийся мне с самого начала спектакля ("Лежанка
мутанга")  --  жуткая  помесь  атлета  и  клена,  с   сучковатой,
вывороченной, зелено-коричневой пастью,  --  не  исчез  вместе  с
ревизионным изображением, а подошел к моему креслу, взял со стола
цветы, предназначенные для Эйлин, и обломал их о  мою  голову.  Я
буквально  остолбенел  и  даже  не  пробовал  защищаться.  Чудище
разбило вазу,  расплескало  воду,  сожрало  полкоробки  тартинок,
остальное  высыпало  на  ковер,  растоптало   ногами,    набухло,
засветилось и брызнуло дождем фейерверочных искр, а в разложенных
на кровати рубашках появилось  множество  выжженных  дырок.  Хотя
глаза у меня  были  подбиты,  а  лицо  в  ссадинах,  я  пошел  на
свидание.  Эйлин  сразу  все  поняла.  Едва  завидев  меня,   она
всплеснула  руками:  "Боже,  к    тебе    явился    интерферент!"
Оказывается, если программы,  передаваемые  с  разных  спутников,
долго  интерферируют  между  собой,  может   возникнуть    помесь
нескольких  персонажей  ревизионного  представления,   то    есть
интерферент.  При  своих  внушительных  габаритах  он    способен
натворить черт знает что --  как-никак  время  его  существования
после  выключения  аппарата  доходит  до  трех  минут.   Энергия,
потребляемая ревизионным фантомом, говорят,  того  же  рода,  что
энергия шаровых молний. К подруге  Эйлин  вломилось  чудовище  из
палеонтологической передачи, скрещенное с Нероном; девушку спасло
редкое  самообладание:  она  мигом  прыгнула  в  ванну  с  водой.
Живальню,  однако,  пришлось   ремонтировать.    Правда,    можно
экранировать передачи, но  это  довольно  дорого;  а  ревизионной
компании выгоднее платить  судебные  издержки  и  компенсации  за
увечья, чем тратиться на защиту зрителя от интерферентов.  Отныне
буду смотреть ревизор с увесистой палкой в руке. Кстати: "лежанка
мутанга" -- не лежбище некоего мустанга,  а  наложница  человека,
который, благодаря программированной мутации, мастерски исполняет
аргентинское танго.

     3.IХ.2039. Был у  своего  адвоката  --  и  удостоился  чести
беседовать с  ним.  Это  редкость;  обычно  клиентами  занимаются
бюропьютеры. Мистер Кроли принял меня в кабинете, обставленном на
манер  почтенных  контор  обладателей  адвокатской    тоги,    со
множеством черных резных шкафов,  где  рядами  высились  папки  с
бумагами,  впрочем,  не  настоящими  --  судебные  дела    теперь
записываются на ферромагнитной ленте. На голове у него был мемнор
-- приставка памяти, что-то вроде прозрачного колпака, в котором,
как светлячки,  роились  электрические  разряды.  Вторая  голова,
поменьше и помоложе, торчала у него из-за спины и  негромко  вела
телефонные  переговоры.  Она-то  и  называется  деташкой.  Хозяин
осведомился о  моих  планах  и  был  удивлен,  узнав,  что  я  не
собираюсь в заокеанское путешествие; когда же я объяснил,  что  в
моем положении необходима бережливость, удивился еще б