были
включены только микрофоны,  находившиеся  почти  у  самого  рта  издателя,
который держал в руках пачку машинописных листов. Такие же листы  валялись
вокруг него на полу.
   Тут из-под  стола  вынырнул  Флаксмен,  размахивая  дрелью,  о  которой
говорила мисс Румянчик, открыл было рот, но сразу же закрыл его,  приложил
к губам палец и указал дрелью в сторону своего партнера.
   Только теперь Гаспар понял, что Каллингем читает вслух.
   - ...Все дальше и  дальше  распространялся  Золотой  рой,  располагаясь
ночлегом  на  планетах,  разбивая  свои  шатры  в  рукавах   галактик,   -
патетически декламировал издатель. - То тут, то там в отдаленных  звездных
скоплениях вспыхивали мятежи,  но  сверкали  космические  копья,  поражали
безжалостно и мятежи угасали.
   Италла - Великий хан Золотого роя - повелел подать себе  супертелескоп.
Трепещущие ученые  внесли  инструмент  в  забрызганный  кровью  шатер.  Со
зловещим  смехом  схватил  хан  телескоп,  презрительным  жестом   отослал
плешивых мудрецов  и  направил  трубу  на  одну  из  планет  в  отдаленной
галактике, где еще не побывали корабли оранжевых мародеров.
   Из клюва Великого хана на щупальца закапала слюна. Одним из  локтей  он
ткнул в жирный бок Ик-Хана, хранителя гарема. "Вон ту! -  прошипел  он,  -
ту, что в диадеме из радия сидит на лужайке, приведи ко мне, Ик-Хан!"
   - Мисс Румянчик ошиблась! - шепнула  няня  Бишоп.  -  Здесь  никого  не
пытают!
   - Как? Разве вы не слышите? - тоже шепотом возразил Гаспар.
   - Ах, это! - презрительно отмахнулась няня. -  От  слов  еще  никто  не
умирал.
   - Но от таких слов можно взбеситься! Где только они выкопали этот бред!
Человек, привыкший к литературе тончайшего помола, сойдет с ума, если  его
заставят слушать подобную мерзость больше двух-трех минут.
   - Гаспар, - няня  искоса  взглянула  на  него,  -  а  вы,  оказывается,
серьезный читатель. Вам бы стоило почитать те книги, которые выбирают  для
меня кругляши.
   - Еще одно средство свихнуться!
   - Откуда вы знаете? Я сама прочла их очень много - и ничего!
   - Перестаньте шушукаться! - приказал Флаксмен. - Можете остаться, но не
мешайте  нашему  совещанию.  Гаспар,  вы  же  механик!  Возьмите  дрель  и
поставьте на дверь вот этот засов. Никто так и не  починил  этот  паршивый
электрозамок, и мне надоело, что сюда то и дело кто-нибудь врывается!
   - Итак, вы прослушали первую главу  "Бичей  космоса",  а  также  начало
второй, - сказал Каллингем в три микрофона.  -  Каковы  ваши  впечатления?
Можно ли улучшить текст? Если да, то как? Укажите, пожалуйста.
   И он включил динамик самого маленького яйца.
   - Ты мерзкая болтливая обезьяна, - тихо и бесстрастно сообщило яйцо.  -
Ты гнусный мучитель беспомощных жертв! Ты злобный шимпанзе!  Ты  разбухший
лемур! Ты макака-переросток. Ты трясущийся...
   - Благодарю вас, Полпинты, - невозмутимо сказал  Каллингем  и  отключил
динамик. - А теперь мы послушаем, что нам скажут Ник и Двойной Ник.
   Но он не успел включить следующий динамик - няня Бишоп быстро  и  молча
отключила все три микрофона.
   - В целом я одобряю то, что вы делаете, господа, - сказала она, - но вы
избрали неправильный способ!
   - Э-эй! Прекратите это! - воскликнул Флаксмен. - В Детской вы  хозяйка,
но это еще не значит, что вы можете распоряжаться и здесь!
   - Погоди, Флакси, - прервал его Каллингем. - Она может  нам  помочь.  Я
ведь почти ничего не добился.
   - Заставить круглячков слушать всякий вздор, - продолжала няня Бишоп, -
чтобы они его критиковали и в результате сами захотели  бы  писать  -  это
неплохая мысль. Однако их реакции необходимо все время контролировать... и
направлять! - Она улыбнулась людоедской улыбкой и подмигнула издателям.
   - Продолжайте и дальше  на  той  же  волне!  -  скомандовал  Каллингем,
наклоняясь вперед.
   Гаспар пожал плечами и начал вгрызаться дрелью в дверь.
   - Я подключу к ним шептатели, - объяснила няня, - и буду  слушать,  что
они говорят, пока вы читаете. А в паузах  буду  им  что-нибудь  шептать  в
ответ. Тогда ощущение полной изолированности у них исчезнет,  а  с  ним  и
потребность поносить вас. Я послужу громоотводом и постараюсь  внушить  им
симпатию к "Рокет-Хаусу".
   - Чудесно! - воскликнул Флаксмен.
   Каллингем молча кивнул.
   Гаспар подошел к столу, чтобы взять шурупы.
   - Простите, мистер Флаксмен, - вполголоса  спросил  он,  -  но  где  вы
откопали эту жвачку, которую читает мистер Каллингем?
   -  В  редакционном  мусоросборнике,  -  не  моргнув  глазом,  признался
Флаксмен. - Не верится, правда? Вот уже сто  лет,  как  существует  только
словомольная литература, вот  уже  сто  лет,  как  всякая  иная  продукция
отвергается сразу же, и все эти сто лет графоманы  продолжают  слать  свои
опусы!
   Гаспар кивнул:
   - Сейчас над зданием кружит какая-то "Пишущая Братия".
   -  Наверно,  хотят  обрушить  на  нас  чемоданы  старых  рукописей,   -
предположил Флаксмен.
   Каллингем вдохновенно декламировал:
   - В последней крепости, на последней планете, еще  оставшейся  в  руках
землян,  Грант   Айронстоун   улыбнулся   своему   испуганному   секретарю
Дрожливеллу. "Каждая новая победа Великого хана, - задумчиво сказал  Грант
Айронстоун, - приближает оранжевых осьминогов к поражению. Я  открою  вам,
почему это так. Дрожливелл,  знаете  ли  вы,  кто  самый  страшный,  самый
хитрый, самый опасный,  самый  свирепый  хищник  во  Вселенной,  если  его
раздразнить?"  -  "Взбесившийся  осьминог?"  -  дрожащим  голосом  ответил
Дрожливелл. Грант Айронстоун улыбнулся. "Нет, Дрожливелл, -  произнес  он,
ткнув пальцем в узкую грудь дрожащего секретаря. - Вы. Да, Дрожливелл, вы.
Человек - вот ответ на мой вопрос!"
   Кудрявая голова няни Бишоп наклонялась над шептателями,  включенными  в
нижние  розетки  яйцеглавов.  Время  от   времени   девушка   сочувственно
произносила что-то вроде: ай-ай-ай! Гаспар  работал  дрелью  и  отверткой.
Флаксмен посасывал сигару, и только бисеринки пота, порой проступавшие  на
его лбу, показывали,  что  такое  самообладание  в  подобной  близости  от
яйцеглавов дается ему нелегко. Вторая  глава  "Бичей  космоса"  беспощадно
близилась к кульминации.
   Когда Гаспар завинтил последний шуруп и с гордостью оглядел дело  своих
рук, в дверь тихонько постучали. Он открыл дверь  и  увидел  Зейна  Горта.
Робот вошел и стал у стены.
   Каллингем заметно охрип:
   - Дрожливелл, скрючив пальцы, бросился  на  канареечно-желтый  мозговой
мешок бешеного осьминога. "Среди нас шпион!" - громовым голосом воскликнул
Грант Айронстоун. И, схватив рукою тонкую ткань, прикрывавшую грудь  Зилы,
королевы Ледяных Звезд, он с треском разорвал ее. "Смотрите! - сказал  он.
-  Вот  они,  две  чаши   радарного   передатчика!"   Космические   шерифы
остолбенели. Глава  третья.  Свет  ближайшего  спутника  заливал  лишенную
солнца  планету  Кабар.  Четыре  гениальных   преступника   напряженно   и
подозрительно вглядывались друг в друга...
   - Удивительно, - шепнул  Гаспару  Зейн  Горт,  -  как  это  люди  вечно
ухитряются ставить точку именно  там,  где  начинается  самое  интересное.
Красавица оказалась переодетым роботом - и все. И ни слова о том, какой  у
нее корпус, какого цвета отделка, какая конфигурация клешней!  Но  сказано
даже - подумать только! - робот это или роботесса.
   И он неодобрительно покачал металлической головой.
   - Конечно,  я  вполне  беспристрастен,  но  посуди  сам,  Гаспар:  тебе
сообщают, что очаровательная роботесса на самом деле оказалась женщиной, и
бац - конец главы, и ни слова, ни намека на сложение, цвет  волос,  размер
бюста, и ты даже не знаешь, кто она - красавица или старая карга!
   Тут он подмигнул Гаспару налобным прожектором.
   - По правде говоря, я однажды тоже оборвал главу в "Докторе  Вольфраме"
именно так: "Платиновая Паула оказалась пустой металлической оболочкой,  в
которой пряталась человеческая кинозвезда". Я знал, что мои читатели будут
разочарованы, и следующую  главу  начал  с  того,  как  Серебристая  Вилия
умащает себя смазочным маслом. Это всегда подогревает их интерес.



26

   Каллингем закашлялся.
   - Пока, пожалуй, хватит, - сказал  Флаксмен.  -  Дай  отдохнуть  горлу.
Послушаем, что скажут они.
   - Двойной Ник просит слова, - объявила няня Бишоп и включила динамик на
полную мощность.
   - Господа, - сказал самый большой яйцеглав. - Я полагаю, вам  известно,
что каждый из нас - лишь мозг и только.  Мы  способны  видеть,  слышать  и
говорить, но этим все исчерпывается. Гормонов мы получаем  ровно  столько,
сколько требуется,  чтобы  не  вести  чисто  растительного  существования.
Поэтому разрешите мне смиренно, весьма, весьма смиренно спросить, можно ли
от нас ждать произведений, действие которых строится на непрерывных драках
и на чувствах, достойных только законопослушных  дебилов,  и  сдабривается
огромными дозами так называемой любовной страсти?
   Няня Бишоп саркастически улыбнулась, но промолчала.
   - В те далекие времена, - продолжал Двойной Ник, - когда  у  меня  было
тело, книжный рынок был завален подобными книгами,  и  мне  очень  грустно
сознавать, что и  сто  лет  спустя  люди  по-прежнему  упиваются  подобной
макулатурой. Впрочем, мы ведь  не  знакомы  со  словомольной  литературой,
которую вы так расхваливали, - в нашем уединении, как вам известно, мы  не
читаем практически ничего, кроме научных книг и  классиков.  Еще  одно  из
бесчисленных правил нашего  дорогого  Цуккерторта.  Так,  может  быть,  вы
прочтете нам какой-нибудь образчик...
   - Честно говоря, я бы предпочел этого не делать, - сказал Каллингем.  -
Мне кажется, ваша продукция будет  много  свежее  и  непосредственнее  без
влияния словомельниц. Да и вам будет лучше.
   - Так, значит, вы  считаете,  что  словесный  помол,  эта  механическая
труха, может развить у нас комплекс неполноценности? - осведомился Двойной
Ник.
   Гаспар ощутил прилив гнева. Пусть, пусть Каллингем прочитает им повесть
высшего помола, чтобы Двойной Ник взял  назад  свои  слова!  Он  попытался
припомнить какой-нибудь блестящий образец словесного помола, что-нибудь из
свежесмолотых шедевров, читанных в самое последнее время, - ну хотя бы  из
его собственного "Пароля страсти", - но почему-то в  его  голове  возникал
только какой-то смутный розовый туман, и он  так  ничего  и  не  вспомнил,
кроме своей увлекательной биографии на обложке.
   - Ну что ж, если вы не хотите быть искренними с нами, - сказал  Двойной
Ник, - не хотите открыть свои карты...
   - А почему бы вам не быть искренним с нами? - возразил Каллингем. - Мы,
например, даже не знаем, как вас зовут. Отбросьте анонимность -  рано  или
поздно вам придется это сделать. Кто вы такой?
   Яйцеглав долго молчал. Потом он произнес:
   - Я - душа XX века. Живой труп, сохранивший в себе мысль  эпохи  хаоса,
призрак, все еще  несомый  ураганом  тревожной  неопределенности,  который
обрушился на Землю, когда человек впервые  расщепил  атом  и  увидел  свою
судьбу среди звезд. Я - свобода  и  ненависть,  любовь  и  страх,  высокие
идеалы и низменные побуждения, я - дух,  ежечасно  торжествующий  и  вечно
сомневающийся, терзаемый собственной ограниченностью, я - клубок  желаний,
я - вихрь электронов. Вот кто я такой. Имени моего вы никогда не узнаете.
   Каллингем на мгновенье наклонил голову и сделал знак  няне  Бишоп.  Она
выключила динамик. Издатель швырнул на пол  недочитанные  страницы  "Бичей
космоса" и поднял из груды рукописей переплетенную в красный пластик книгу
с огромной золотой эмблемой "Рокет-Хауса" на  обложке  -  изящная  ракета,
обвитая змеями.
   - Попробуем для разнообразия что-нибудь другое, - сказал он. -  Это  не
словопомол, но и не совсем то, что вы до сих пор слышали.
   - Мисс Джексон пришла в Детскую? - вполголоса спросил Гаспар у Зейна.
   - О да, - ответил робот. - Такая же красотка, как  мисс  Бишоп,  только
блондинка. Гаспар, а где мисс Румянчик?
   - Я ее здесь не видел. А что, она снова испарилась?
   - Понимаешь,  она  стала  нервничать.  Сказала,  что  все  эти  люди  в
серебряных яйцах, которые таращатся на нее, пугают ее и шокируют.  Но  она
обещала встретить меня здесь.
   - А нового робота-швейцара внизу ты не спрашивал? Или посыльного?
   - Внизу  никакого  швейцара  не  было.  И  посыльного  тоже.  Очередные
самозванцы, надо  полагать.  Однако  возле  дома  я  заметил  федерального
следователя Уинстона Мерса. Я с ним познакомился, когда он меня допрашивал
в связи с выдвинутыми против меня обвинениями  -  доказать  им  ничего  по
удалось! - будто я разработал схему  гигантского  атомного  робота.  Но  я
отвлекся. Однако соль в том, что Мерс,  федеральный  агент,  околачивается
поблизости, а, как я ни обожаю мисс Румянчик, я не могу закрывать глаза на
то, что она - федеральный служащий и, следовательно, хочет  она  того  или
нет, тайный агент правительства. Вот, Гаспар, ты и сообрази, что из  этого
следует. Подумай об этом...
   Гаспар попытался сообразить, но ему никак не удавалось сосредоточиться.
   Больше всего ему мешал Каллингем, который снова принялся читать:
   - "Клац! клац! клац!" -  лязгали  металлические  клешни.  "Вр-р!  вр-р!
вр-р!"  -  вращал  ворот  доктор  Вольфрам.   Странные   заряды   смазочно
растекались по его реле. "Счастливых посадок,  -  нежно  проморзил  он,  -
счастливых посадок, моя золотистая прелесть". Семь секунд и тридцать  пять
оборотов ворота  спустя  иголки  изысканной  муки  пронзили  его  звенящий
нагрудник. Он едва не отпустил  рукоятку  ворота.  Он  повернулся.  Вилия,
мерцая   серебром    во    мраке,    проворно    щекотала    его    своими
умопомрачительно-женственными   клешнями.   "Прочь!    -    коротковолново
воскликнул доктор Вольфрам. - Прочь, прочь, дочь ночи!"
   Няня Бишоп подняла руку:
   - Ник хочет заметить, что эта повесть, хотя  тоже  совершенно  ужасная,
все же много интересней, чем все прежние. Она совсем другая.
   - Это моя работа, - скромно шепнул Зейн Гаспару. - Да, это  я  написал!
Мои читатели любят сцены с воротами,  особенно  если  в  них  действуют  и
золотистая и серебристая роботиссы. Мой третий роман  "Доктор  Вольфрам  и
его ворот" побил по тиражу все мои прежние  ролики.  Отрывок,  который  ты
сейчас слышал, взят из пятого романа "Доктор Вольфрам и Алмазный Бур", где
доктор сражается с хозяином Серебристой Вилии, зловещим Алмазным Буром. А,
вот она!
   Гаспар быстро оглянулся и успел заметить,  как  по  коридору  мелькнуло
что-то розовое и тотчас скрылось в боковом приходе.
   - Беги к главному входу! - торопливо приказал Зейн. - Я возьму на  себя
запасный выход. Останови ее, если  она  попытается  выйти.  Если  придется
применять силу, бей по голове! - И он мгновенно исчез из виду.
   Гаспар пожал плечами  и  скатился  вниз  по  эскалатору.  Посыльного  с
крысиной мордочкой и облупленного робота, как и сказал Зейн, нигде не было
видно. Он стал у входной двери, закурил и вновь попробовал вспомнить  хотя
бы один блистательный абзац из самого тончайшего словопомола.
   В этих  бесплодных  попытках  незаметно  прошли  полчаса.  Внезапно  он
услышал свист. На нижней ступени эскалатора стоял Зейн Горт, крепко  держа
мисс  Румянчик  за  локоть.  Розовая  роботесса  была  исполнена   гордого
достоинства, а Зейна явно раздирали противоречивые чувства.
   - Я нашел Мерса в тупичке около третьего склада, - сказал  Зейн.  -  Он
пытался выдать себя за служащего электрокомпании. Я сказал  ему  напрямик,
что мы с ним, по-моему, уже встречались,  но  он,  и  глазом  не  моргнув,
заявил, что для него, дескать, все роботы на одно лицо.  Я  доставил  себе
удовольствие, вышвырнув его вон. Затем после долгих поисков я  нашел  мисс
Румянчик, которая пряталась...
   - Я не  пряталась!  -  возразила  роботесса.  -  Я  просто  размышляла.
Отпустите меня немедленно, ржавый мужлан!
   - ...которая размышляла в вентиляционной шахте. Она заявила, что у  нее
провал в памяти и она ничего не помнит  с  того  момента,  как  мы  с  ней
расстались в Детской. Но вместе с Мерсом я ее не видел...
   - Но ты думаешь, она передавала ему сведения? Что между ними существует
тайная связь?
   - Ах, мистер де ла  Нюи!  -  возмущенно  воскликнула  роботесса.  -  Не
"тайная связь", а "секретные служебные отношения"!
   - Чем вам не понравилось это выражение? - удивился Гаспар. - А вчера вы
возражали против слова "знать".
   - Неужели вы даже Библии не  читали?  -  уничтожающе  воскликнула  мисс
Румянчик. - Адам "познал" Еву,  и  с  этого  все  началось.  Как-нибудь  я
пройдусь по Библии с карандашом в руках - это моя заветная мечта. Но  пока
это не сделано, прошу вас  не  цитировать  непристойности  с  сознательной
целью меня шокировать. Зейн  Горт,  немедленно  отпустите  меня,  железное
животное!
   Она вырвала локоть из его клешни и начала  подниматься  по  эскалатору,
высокомерно вскинув голову. Зейн уныло поплелся за ней.
   - По-моему, ты становишься  чересчур  подозрительным,  Зейн,  -  сказал
Гаспар, замыкая шествие. - Что могло понадобиться  федеральным  агентам  в
"Рокет-Хаусе"?
   - То же, что и любому разумному существу в системе -  человеку,  роботу
или  венерианскому  овощу!  -  загадочно  ответил  Зейн.  -   "Рокет-Хаус"
располагает чем-то ценным и уж во всяком  случае  таинственным,  чего  нет
больше нигде. Каких еще  тебе  нужно  приманок?  Человек  космической  эры
чрезвычайно падок на тайны, - он покачал головой.  -  Нет,  нужно  принять
более действенные меры предосторожности...
   Когда они подходили к кабинету, няня Бишоп широко распахнула дверь, и в
коридор вырвался многоголосый шум оживленного разговора.
   - А, Гаспар! - весело крикнула она. - Привет, Зейн. Добрый  день,  мисс
Румянчик! Вам, ребята, придется помочь мне - пора везти кругляшей назад  в
Детскую.
   - Что случилось? - спросил Гаспар. - Судя по шуму, все довольны.
   - Еще как, - сказала няня. - Кругляши согласились создать что-нибудь на
пробу. Мы позвонили в Детскую, и  остальные  не  стали  возражать.  Каждый
напишет по короткой повести, строго анонимно. Редакторская  помощь  только
по требованию авторов, срок - десять дней. Мистер Флаксмен  сказал,  чтобы
вы, Гаспар, взяли где-нибудь напрокат двадцать три диктописца.  Семь  штук
есть в конторе.



27

   Когда яйцеглавы начали свои  литературные  скачки,  Гаспар  де  ла  Нюи
немедленно обнаружил, что превратился в грузчика, подручного и мальчика на
побегушках, для которого у всех находится дело, но до  которого  нет  дела
никому. Даже верный и прямодушный друг Зейн Горт вдруг  приобрел  привычку
таинственно исчезать, едва требовалось куда-нибудь  что-нибудь  тащить,  и
одновременно   выяснилось,   что    Джо    Вахтер    страдает    сердечной
недостаточностью и не может поднимать ничего тяжелее мусорного  совка  или
скунсового пистолета.
   Когда папаша Зангвелл бросил пить, так  как  уже  не  мог  совладать  с
проглоченным алкоголем, Гаспар было обрадовался,  рассчитывая  обзавестись
хотя бы плохоньким помощником, но выяснилось, что в трезвом  виде  дряхлый
сторож становится просто вдвое воинственнее и сварливее, чем  в  подпитии,
оставаясь столь же бесполезным.
   На просьбу Гаспара пригласить помощника -  человека  или  робота  -  со
стороны издатели ответили отказом под тем предлогом, что это  якобы  может
совлечь покров тайны с проекта "Яйцеглавы", хотя, по мнению Гаспара,  этот
покров зиял прорехами с самого начала. Кроме того, издатели намекнули, что
Гаспар преувеличивает объем работы, связанной с литературными скачками.
   Однако Гаспар никак не мог тут с ними согласиться.  Раздобыть  двадцать
или двадцать три диктописца само по себе было равносильно подвигу  Геракла
- Гаспару пришлось исколесить весь  Нью-Анджелес,  так  как  все  наличные
запасы диктописцев были раскуплены или взяты напрокат радужно настроенными
писателями сразу же после  разгрома  словомельниц.  Несколько  диктописцев
Гаспару удалось переаре