ня,  няня  Бишоп,  и
отнесите обратно.



18

   Жизнь имеет обыкновение  усыплять  нашу  бдительность,  чтобы  внезапно
разинуть на нас тигриную пасть или раздавить как мух.  Приемная  "Мудрости
Веков" казалась самым тихим и спокойным местом в мире, местом,  где  время
давно остановилось, однако, когда  Гаспар  вечером  зашел  туда  за  няней
Бишоп, из внутренней двери внезапно появился всклокоченный старец, который
взмахнул  длинным  посохом  из  черного  дерева   с   двумя   поразительно
реалистичными змеями и изрек:
   - Изыди, мерзкий репортер! Осирисом, Сетом и Ра заклинаю  тебя!  Изыди,
кому говорят!
   Старец был точной конной Джо Вахтера, включая даже пучки седых волос на
ушных мочках. Однако он не горбился,  обладал  очень  длинной  белоснежной
бородой и так широко раскрывал глаза, что были видны налитые кровью белки.
   При  каждом  его  вопле  по  воздуху   прокатывалась   смрадная   волна
застарелого перегара.
   Гаспар, пораженный  сходством  таинственного  старца  с  Джо  Вахтером,
собрался было дернуть его за бороду, чтобы проверить, не накладная ли она,
и, опасливо косясь на посох, уже протянул руку, как вдруг за спиной старца
показалась няня Бишоп.
   - Назад, Зангвелл, - поспешно скомандовала она, сморщив нос.  -  Мистер
Ню-Ню вовсе не репортер, папаша, теперь вся  газетная  работа  выполняется
роботами. Их-то вы и остерегайтесь. Осторожнее! Не сломайте свой  кадуцей.
Сами же говорили мне, что это музейная редкость. И  не  нажимайте  так  на
нектар. Сколько раз я отгоняла от  вас  розовых  слонов  и  не  пускала  в
Детскую розовых фараонов. Идемте, мистер Ню-Ню! На сегодня я уже  вот  так
сыта "Мудростью Веков", - ее рука коснулась нежного подбородка.
   - По-моему, Зангвеллу ни разу не  приходилось  выгонять  репортеров,  -
сказала няня Бишоп, когда они вышли. -  Он  просто  вспоминает,  как  этим
занимался его прадед. Вахтер Джо? Так ведь он и Зангвелл  близнецы.  Семья
Зангвеллов служит у Флаксменов из поколения в поколение.  А  вы  разве  не
знали этого?
   - Я не знал даже фамилии Джо Вахтера, - ответил Гаспар. - И  вообще  не
понимаю, как кому-то удавалось  удерживаться  на  работе  из  поколения  в
поколение! Это при массовой-то безработице!
   Кругом стоял непроглядный мрак - ярко светились  только  окна  немногих
зданий,   которые,   подобно   "Мудрости    Веков",    имели    автономное
электроснабжение. Быть может, власти считали, что публика скорее забудет о
разрушении  словомельниц,  если  Читательская  улица  будет  погружена   в
темноту, и вопрос об ответственности разрешится сам собой.
   - Как вы думаете, - сказал Гаспар, - яйцеглавы действительно  откажутся
от предложения Флаксмена?
   - Они всегда начинают с  того,  что  говорят  "нет",  -  сухо  ответила
девушка. - Затем они начинают спорить между собой, обсуждать и... Но  ведь
я же сказала, что "Мудрость Веков" мне до смерти надоела, мистер Нюи.
   - Зовите меня просто Гаспар, - предложил писатель. - И, кстати, как вас
зовут?
   Она не удостоила его ответом, и он продолжал со вздохом:
   - Ну что ж, буду звать вас няней или попросту нянюшкой.
   В глубине улицы показался автокэб с красными и синими ходовыми огнями и
желтым фонарем на крыше, похожий на гигантского тропического жука.  Гаспар
свистнул, и такси свернуло к тротуару. Верхняя  часть  кузова  откинулась,
они сели в машину, и кузов захлопнулся. Гаспар назвал адрес  ресторана,  и
автокэб покатил вперед, следуя по магнитной полосе, скрытой под асфальтом.
   - Разве мы едем не в "Слово"? - спросила девушка. - Я думала,  что  все
писатели едят в "Слове".
   Гаспар кивнул.
   - Но меня считают скэбом, и мне лучше пока держаться от них подальше. А
вы знаете, - продолжал он после некоторого молчания, - между моей и  вашей
специальностью существует большое сходство. Я ухаживаю, то есть  ухаживал,
за колоссом, создававшим такую гладкую и завораживающую прозу, какой не  в
состоянии  создать  ни  один  человек.  И  все-таки  я  обходился  с  моей
словомельницей, как с самой  обычной  машиной,  точно  с  этим  автокэбом,
например. Вы же ухаживаете  за  тридцатью  законсервированными  гениями  и
обходитесь с ними как с детьми. У нас очень много общего, нянюшка!
   - Не подлизывайтесь! - резко сказала девушка. - Я  что-то  не  слышала,
что писатели и механики - это одно и то же.
   - Нет, конечно, - признался Гаспар. - Но я-то был больше механиком, чем
писателем. Я восторгался словомельницами. Я любил эти машины и  продукцию,
которую они вырабатывали!
   - Боюсь, я не разделяю ваших восторгов, -  заметила  девушка.  -  Я  не
читаю словопомола. Я читаю только старинные книги, которые рекомендуют мне
яйцеглавы.
   - И вам это удается?! - ахнул Гаспар.
   - Более или менее. Должна же я хоть на десять световых лет приблизиться
к этим головастикам.
   - Да, но какое удовольствие они могут доставить?
   - Но что такое удовольствие? -  Девушка  вдруг  топнула  ногой.  -  Как
медленно ползет этот кэб!
   - Он ведь работает от аккумулятора, - напомнил ей Гаспар. -  Но  видите
впереди огни? Через квартал мы включимся в электросеть. Жаль,  что  нельзя
применить антигравитацию к такси, - тогда  мы  могли  бы  лететь  в  любом
направлении.
   - А почему нельзя? - спросила девушка так, словно сиповат  в  этом  был
Гаспар.
   - Все дело в размерах, - пояснил он. - Зейн Горт на днях объяснил  мне,
в чем  тут  загвоздка.  Радиус  действия  антигравитационных  полей  очень
невелик. Они способны поднимать чемоданы, но не автокэбы. Вот если  бы  мы
были размерами с мышей или хотя бы с кошек...
   - Вопрос о такси для кошек меня не трогает. Разве Зейн Горт инженер?
   - Нет. Но романы, которые он пишет для роботов,  напичканы  физикой.  У
него, как  у  большинства  новейших  роботов,  есть  множество  увлечений,
которые  становятся  почти  второй  профессией.   Информационные   катушки
крутятся у Зейна круглые сутки.
   - Вам, кажется, нравятся роботы?
   - А вам нет? - резко спросил Гаспар.
   Девушка пожала плечами.
   - Они не хуже и не лучше большинства людей. А  вы,  Гаспар,  похожи  на
робота! Такой же холодный и рациональный.
   - Но ведь роботы совсем не такие! Вот посмотрите на Зейна...
   Автокэб остановился у ярко освещенного  подъезда.  Из  двери  появилось
длинное золотое щупальце, весело извиваясь, точно  змея,  которую  обучили
танцевать шимми. Оно откинуло кузов и легонько постучало Гаспара по плечу.
На его конце возникла пара пухленьких губок, которые вдруг раскрылись, как
розовый бутон, и любезно пролепетали:
   -  Разрешите  пригласить  вас  и  вашу  даму  в  межпланетный  ресторан
Энгстранда "Космическая кухня".



19

   Ресторан  Энгстранда  был  далеко  не  таким  пустым  и  холодным,  как
космическое пространство, и в его меню не значилось блюд  из  экзотических
ящериц. Тем не менее ода была довольно-таки своеобразной.  Однако  напитки
оказались достаточно традиционными, и вскоре няня Бишоп уже  рассказывала,
как, когда  была  еще  совсем  маленькой  девочкой,  она  заинтересовалась
яйцеглавами - ее тетя работала няней в "Мудрости Веков" и однажды взяла ее
с собой. Гаспар в свою очередь рассказал, что еще  мальчиком  хотел  стать
писателем, потому что очень любил словопомол, тогда  как  большинство  его
коллег попадали в писатели, проработав несколько  лет  на  телевидении,  в
стерео, манекенщицами или  агентами  по  рекламе.  Он  принялся  объяснять
тонкую прелесть словопомола - особенно продукта некоторых  словомельниц  -
и, увлекшись, повысил голос, чем воспользовался худой старик  за  соседним
столиком, все время беспокойно дергавшийся.
   - Вы совершенно правы, молодой  человек!  -  крикнул  старик.  -  Важна
словомельница, а не писатель. Я читаю все до  единой  книги,  смолотые  на
первом агрегате издательства Скрибнер, независимо от того,  какую  фамилию
они потом ставят на обложке. Эта машина  придает  своей  продукции  особую
сочность. Иногда приходится немало потрудиться, прежде чем найдешь книгу с
маркой АС-1, но оно того стоит. Только книги с маркой АС-1 создают  полный
и восхитительный вакуум у меня в голове, ощущение  теплого  непроницаемого
безмыслия.
   - Я в этом не уверена,  милый,  -  вмешалась  пышная  седовласая  дама,
сидевшая рядом с ним. - Мне всегда казалось, что  в  книгах  Элоизы  Ибсен
есть свой особый оттенок, независимо от того, на какой машине они смолоты.
   -  Чепуха!  -  насмешливо  воскликнул  старик.  -  Все  ее  Эрототомики
смалываются по одной и той же программе, однако в каждом ощущается  особый
вкус данной словомельницы, и, стоит ли на обложке фамилия Ибсен или  любая
другая, их вкус от этого не меняется ни на йоту. Писатели! - Лицо  старика
потемнело, и морщины стали более резкими. - После того,  что  они  сделали
сегодня утром, их всех нужно расстрелять! Вы  слышали,  что  эти  мерзавцы
сделали с АС-1? Азотная кислота! Виновным  следовало  бы  вставить  в  рот
воронки и вылить им...
   Гаспар,  пережевывая  дрожжевой  бифштекс,  улыбнулся,  виновато  пожал
плечами и показал вилкой на свои раздутые щеки.
   - Между прочим, Гаспар, как вы попали в  писательский  союз?  -  громко
спросила няня Бишоп. - Через Элоизу Ибсен?
   Старик смерил его свирепым взглядом и отвернулся.
   В автокэбе Гаспар долго обиженно молчал и заговорил, только когда возле
дома няни Бишоп такси остановилось.
   - Я стал писателем через своего  дядю,  специалиста-волнопроводчика,  -
объявил он и принялся опускать монеты в счетчик автокэба.
   - Я так  и  думала,  -  сказала  няня  Бишоп,  когда  последняя  монета
провалилась в счетчик и кузов поднялся. - Спасибо  за  приятный  ужин.  Не
могу сказать того же про разговор, но вы во всяком случае старались.
   Она  вышла,  но  у  двери,  пока  ее  осматривал  электронный   сторож,
обернулась и сказала:
   - Не вешайте носа, Гаспар!  Какая  женщина  сравнится  по  тонкости  со
словопомолом?
   Вопрос повис в воздухе подобно миниатюрной рекламной надписи. Он  очень
расстроил Гаспара - главным образом потому, что он так и не купил книгу на
ночь, а теперь у него не было ни сил, ни желания искать открытый киоск.
   Автокэб прошептал:
   - Куда, мистер, или вы выходите?
   Может быть, пойти  домой  пешком?  Недалеко,  всего  десять  кварталов.
Прогулка перед сном укрепляет нервы. Впрочем, он еще не спал после  ночной
смены... Его вдруг охватило чувство невыносимого одиночества.
   - Куда, мистер, или вы выходите?
   Может быть, позвонить Зейну Горту? Гаспар вынул из  кармана  телефон  и
произнес номер Зейна. Во всяком случае, можно не опасаться, что  поднимешь
робота с постели!
   - Куда, мистер, или вы выходите? - настойчиво осведомился автокэб.
   Из телефона донесся голос, похожий на медовый голос мисс Румянчик:
   - Это записанное на пленку сообщение. Зейн Горт  сожалеет,  что  он  не
может поговорить с вами. Он выступает сейчас в ночном робоклубе с докладом
"Антигравитация в литературе и действительности". Он освободится через два
часа. Это записанное на пленку сооб...
   - КУДА, МИСТЕР, ИЛИ ВЫ ВЫХОДИТЕ?
   Гаспар выскочил из автокэба за мгновенье до того, как кузов  опустился,
вновь включая счетчик.



20

   Огромный  зал  "Слова"  был   переполнен.   Между   столиками   сновали
роботы-официанты  и  литературные   подмастерья,   которые   по   традиции
обслуживали только писателей высшей  квалификации.  Это  создавало  особый
эффект - толпы Шекспиров, Вольтеров, Вергилиев  и  Цицеронов  прислуживали
модным ничтожествам, не умевшим даже писать.
   Сегодня писателей было не так уж много - большинство  из  них  все  еще
продолжало бесплодные попытки обрести способность к творчеству. Но  других
клиентов  было  столько,  что  роботы-официанты  бегали  на   максимальной
скорости. В этот  вечер  тут  ужинали  не  только  завсегдатаи,  регулярно
приходившие в "Слово" наблюдать диких писателей в их  естественной  среде,
но и любители сенсаций, рвавшиеся взглянуть на маньяков,  учинивших  такой
погром на Читательской улице. А в центре зала за лучшими столиками  сидели
в одиночестве и небольшими группами посетители, которых явно привели  сюда
не погоня за острыми ощущениями, но  какие-то  тайные  и  даже,  возможно,
зловещие цели.
   В самом центре зала, за зеленым столиком восседали Элоиза Ибсен и Гомер
Дос-Пассос,  которых  обслуживала  юная  авторша  в  костюме   французской
субретки.
   - Детка, может быть, нам хватит тут сидеть? - заныл силач  писатель,  и
блики света скользнули по его бритому затылку, который опускался все ниже.
- Я хочу спать!
   - Нет, Гомер, - безжалостно ответила Элоиза. - Тут мы находимся в самом
центре паутины, и я намерена нащупать все ее нити, но пока мне это еще  не
удалось. - Она окинула пронзительным взглядом соседние  столики.  -  А  ты
должен демонстрировать себя своим читателям или твой волевой оскал  совсем
выйдет из моды.
   Гомер оскорбленно взглянул на нее и подозвал официантку.
   - Малышка, - прогремел он  мужественным  басом,  -  принеси  мне  бокал
двойного стерилизованного молока 150 градусов по Фаренгейту! Э-эй,  да  я,
кажется, тебя где-то видел!
   -  Да,  мсье  Дос-Пассос,  -  ответила  девочка  (ей  было  по   больше
шестнадцати лет), кокетливо хихикнув. - Я  с  Тулузой  ла  Рембо  стою  на
обложке "Секретов французской кухни", - и она  удалилась,  пикантно  виляя
узкими бедрами.
   - Я сегодня в мистическом настрое, - сказал Гомер, мечтательно глядя ей
вслед. - Ощущаю свое родство со всем что ни есть. Вот люди кругом.  О  чем
они думают? Или роботы? Скажем, бывает ли им больно, как нам? Вон на  того
робота, к примеру, только что плеснули кипящим кофе, - так ощущает  ли  он
боль? Я даже слышал, что они и любить умеют почти совсем  как  мы,  только
при помощи электричества. А боль? Было ли  больно  той  розовой,  когда  я
ударил по ней из огнемета? Из-за этих мыслей как-то серьезнее смотришь  на
жизнь.
   Элоиза захохотала.
   - Вряд ли она сохранила приятные воспоминания о вашем знакомстве! Не то
с какой стати она принялась бы поливать тебя пеной из огнетушителя?
   - Не смейся, детка! - оскорбленно потребовал Гомер. - Погиб мой  лучший
костюм. Тот, который приносил мне удачу!
   - Но ты был просто уморителен - точно горка взбитых сливок!
   - Ты и сама была хороша, когда пряталась от струи то  за  меня,  то  за
своих подручных. И  кстати,  детка,  я  что-то  не  понимаю.  Мы  пошли  в
"Рокет-Хаус" потому,  что  ты  сказала,  что  они  там  тайком  используют
писателей-скэбов. Но ты с ними про это и говорить  не  стала.  Сначала  ты
выпытывала у них какой-то секрет,  а  потом  принялась  расспрашивать  про
мстителей. Что это еще такое?
   - Ах, да замолчи ты! Просто жалкий обманщик  Гаспар  пытался  направить
меня по ложному следу. Мне еще самой нужно разобраться, что тут вранье,  а
что правда.
   - Детка, я хочу знать  все.  Раз  уж  мне  не  дают  спать,  я  буду  в
мистическом настрое, буду размышлять  о  жизни  и  искать  ответа  на  все
вопросы.
   - Ну ладно, - сердито  сдалась  Элоиза  и  заговорила  резким  шепотом,
который постепенно становился все громче. -  Флаксмен  и  Каллингем  ведут
какую-то тайную игру. Они подослали к нам  своего  шпика  -  Гаспара.  Они
связаны с роботами-писателями, а кроме того, и с властями - недаром у  них
все время толкутся Зейн Горт и мисс Румянчик. Когда  мы  их  накрыли,  они
вели себя так, словно им есть, что терять. Флаксмен дрожал, точно  кролик,
которого поймали  с  краденой  капустой.  Он  рисовал  на  бумаге  яйца  и
подписывал под ними фамилии - явно писательские,  только  я  их  не  знаю.
Бьюсь об заклад, что это все неспроста...
   - Яйца? - переспросил Гомер. - Детка, ты хочешь сказать - кружочки?
   - Нет,  именно  яйца!  -  отрезала  Элоиза  и  продолжала  все  тем  же
отрывистым шепотом. - Каллингем, наоборот, держался слишком  уж  спокойно,
когда я задала ему жару.
   - Когда ты его гладила по щекам? - ревниво перебил ее Гомер. - Я  сразу
заметил, что ты была с ним что-то очень нежна.
   - А если бы и так? Он хладнокровен и умен, а не глуп, как Гаспар, и  не
мистический дурак  вроде  тебя.  Тем  не  менее  я  вырву  у  него  секрет
"Рокет-Хауса", если мы его похитим!
   - Детка, уж не воображаешь ли ты, что я буду похищать  для  тебя  новых
любовников...
   - Заткнись!  -  Элоиза  увлеклась  и  не  замечала,  что  разговоры  за
соседними столиками давно уже смолкли. - Я тебе говорю о деле.  Пойми  же,
Гомер, в "Рокет-Хаусе" нечисто, а похитить кого-нибудь из издателей совсем
нетрудно!



21

   "В "Рокет-Хаусе" нечисто, а похитить кого-нибудь  из  издателей  совсем
нетрудно".
   Топкий слух тех, кто сидел поближе, и микрофоны направленного  действия
у тех, кто сидел подальше, отчетливо уловили эту фразу Элоизы, хотя прежде
до них доносились только отрывочные слова.
   Посетители,  которые  пришли  в  "Слово"  в  надежде  разжиться  ценной
информацией, тотчас поняли, что это она и есть.
   Приводные ремни многочисленных скрытых механизмов  пришли  в  движение.
Шестеренки и колеса начали вращаться с фигуральным скрипом и скрежетом.
   Главные   действующие   лица   назревающей   драмы    были    типичными
представителями той  части  человечества,  которая  и  в  космический  век
помышляла только о деньгах.
   Уинстон П.Мерс, крупная фигура в  Федеральном  Бюро  Юстиции,  мысленно
направил себе следующий меморандум: "В "Рокет-Хаусе" много мусора.  Яичная
скорлупа? Кроличий пух? Капустные кочерыжки? Связаться с  мисс  Румянчик".
Фантастические аспекты "Дела о словомельницах"  Мерса  не  беспокоили.  Он
служил обществу, в  котором  почти  любой  поступок  индивида  можно  было
истолковать как преступление, а любое  преступление,  совершенное  деловым
объединением или учреждением, можно было легализовать  десятком  способов.
Даже  бессмысленное  разрушение  словомельниц  казалось   естественным   в
обществе,  привыкшем  поддерживать  свою  экономику  путем  периодического
уничтожения избытка  товаров.  Толстенький  и  краснощекий  Мере  спокойно
продолжал пить кофе, по-прежнему маскируясь под добряка Хогена,  владельца
калифорнийских заводов по переработке планктона и водорослей.
   Гил Харт, ветеран промышленного шпионажа, мысленно потер руки -  теперь
он  сможет  сообщить  владельцам  "Протон-Пресс",  что  они  не   напрасно
подозревали своих конкурентов в темных махинациях. Его отливающие  синевой
щеки тронула довольная улыбка.  Похищение?  А  почему  бы  ему  самому  не
заняться  этим?  Вдруг  удастся  узнать  секрет  "Рокет-Хауса"?  Похищение
конкурентов давно стало будничным явлением в обществе,  где  правительство
уже двести лет само подавало пример того, как можно организованно  чистить
чужие карманы и убирать ненужных свидетелей.
   Филиппо Феникья, межпланетный гангстер по  кличке  Гаррота,  иронически
улыбнулся и закрыл глаза - единственное, что слегка оживляло  его  длинное
бледное лицо. Он  был  одним  из  завсегдатаев  "Слова"  и  приходил  сюда
наблюдать потешных писателишек, и сейчас его позабавила мысль, что  и  тут
он столкнулся с возможностью прибыльного дельца  -  или  с  необходимостью
исполнять свой профессиональный долг, как смотрел на это он  сам.  Гарроте
было  свойственно  безмятежное  спокойствие,  которое   питалось   твердым
убеждением, что главное и постоянное чувство любого человека - это страх и
что, играя на этом чувстве, можно прожить безбедно,  будь  то  во  времена
Милона  и  Клодия,  Цезаря  Борджиа  или  Аль-Капоне.  Он  вспомнил,   что
писательница в начале разговора упоминала про яйца и проконсультировался с
памятными машинами синдиката.
   Клэнси Гольдфарб,  профессиональный  грабитель  книжных  складов  столь
высокой квалификации, что в списке крупнейших книгопоставщиков он  занимал
четвертое место, пришел  к  следующему  выводу:  в  "Рокет-Хаусе"  нечисто
потому, что они намололи там большой запас книг в  обход  квоты.  Раскурив
тонкую, длиною в  фут,  венерианскую