на Буронто.
   Буронто, как по сигналу, двинулся с места и зашагал прямо на них.
   - Уходите, пожалуйста, - повторил бармен.
   - Может быть, нам действительно лучше уйти? - предложил Сэм.
   - Зачем? - спросил Гноссос. - Ты что, дубинки испугался? Он  не  причинит
нам вреда. Вспомни, если мы почувствуем боль, он ощутит ее  в  десятикратном
размере.
   - Но... - начал было бармен.
   - Вы говорили обо мне, - произнес Буронто, приблизившись  к  их  столику.
Голос его был похож на трель канарейки - высокий, нежный и мелодичный.
   Все трое  недоуменно  переглянулись.  Из  бычьей  глотки  снова  раздался
тоненький голосок:
   - Так что вы обо мне говорили?
   Сэм, не в силах больше сдерживать себя,  расхохотался.  Вслед  за  ним  и
Гноссос разразился громоподобным смехом. Хуркос изо всех сил  старался  себя
пересилить, не  желая  выходить  из  напущенного  на  себя  меланхолического
настроения.
   Буронто снова заговорил:
   - Прекратите смеяться надо мной!
   Слово "смеяться" он произнес так высоко, что голос у него  сорвался.  Тут
не выдержал и расхохотался и Хуркос.
   - Прекратите смеяться! - снова крикнул Буронто. Но напряжение,  владевшее
всеми тремя, достигло предела. После столкновения с желеобразной массой  они
так и не могли полностью успокоиться и расслабиться. И потому находились  на
грани срыва. Постоянное ожидание чего-то странного и неожиданного до предела
источило нервы, превратив их в  проволоку,  готовую  загудеть  от  малейшего
прикосновения. Так что голос Черного Джека Буронто - вернее,  птичьи  трели,
служившие ему голосом, - явился  последней  каплей,  переполнившей  чашу  их
нервного напряжения. Они заливались как сумасшедшие и не могли  успокоиться,
так что слезы текли у них по лицу. Хотя так дико хохотать было,  собственно,
не над чем.
   - Не надо, перестаньте, не надо, перестаньте, - как  заклинание  повторял
нараспев бармен.
   - Заткнитесь! - пискляво рявкнул Буронто.
   С губ у  него  текла  пена.  Лицо  покрылось  белыми  пятнами...  Опустив
гигантский кулак на стол из  искусственного  дерева,  он  снес  с  него  все
стаканы. Но это лишь вызвало у них новый приступ хохота. Хуркос  прислонился
к Гноссосу, а Сэм, подвывая, запрокинул голову назад.
   Черный Джек пробормотал какие-то неразборчивые  слова,  значение  которых
потонуло в бурлящем потоке гнева. Сцепив руками в один огромный кулак, он со
всего размаха обрушил его на крышку стола, разломав ее на две части, которые
еще мгновение простояли на  расщепленных  ножках,  а  затем  все  сооружение
посыпалось на колени троих натуралов. Смех прекратился.
   Теперь Буронто походил на разъяренного хищника. На его  лице,  равномерно
окрашенном в красный цвет,  появились  отвратительные  синие  прожилки.  Его
оскаленные зубы покрывала пена. Скрежеща зубами,  он  изрыгал  неразборчивые
проклятия. Он был зол, как черт, да и сам черт, появись он в этот момент, не
мог бы его остановить. Вцепившись в стул Хуркоса,  он  выхватил  его  из-под
+++++ и с размаху швырнул его об пол.
   - Какого черта? - произнес Гноссос, обращаясь к бармену. -  Он,  конечно,
ненатурал, но ведь он же еще и сверхощущенец.
   - Да, он сверхощущенец! - крикнул бармен, косясь одним глазом на  Черного
Джека, который продолжал колошматить стулом Хуркоса о стену, с каждым ударом
наливаясь яростью, пока она, казалось, не  наполнила  его  до  краев.  -  Он
сверхощущенец и чувствует боль жертвы.  Но  такого  ненатурала  докторам  не
встречалось. Он мазохист!
   Краска схлынула с лица поэта, когда до него дошел смысл сказанного.
   - Так, значит, ему нравится быть сверхощущенцем, потом что...
   - Потому что ему нравится испытывать боль, - докончил бармен.
   Со стулом было покончено. От него осталась лишь груда щепок, и нечем было
колотить о стену, которая, кстати, тоже пострадала. Черный Джек Буронто мог,
наверное, не моргнув глазом, убить сотню людей. Или тысячу.  Он  двинулся  к
ним, пробираясь через обломки. Он отбрасывал в сторону все,  что  попадалось
ему на пути, - столы,  стулья,  лампы  и  роботов-официантов.  Ринувшись  на
Хуркоса, он наградил его ударом кулака, от которого маленький +++++, кубарем
перелетев через стол, свалился на пол, подняв вокруг себя облако  стеклянных
осколков.
   Гноссос выступил навстречу разъяренному  Бурон-то,  намереваясь  обуздать
его, но он был натуралом. Он был не  в  состоянии  поднять  руку  на  своего
собрата, как бы этот собрат того ни заслуживал. Будь Буронто животным,  было
бы проще. Но  он  был  человеком,  а  за  тысячу  лет  здравомыслия  Гноссос
разучился наносить  удары  даже  тогда,  когда  у  него  возникало  к  этому
побуждение. И Буронто мощным апперкотом поверг поэта на землю. Пока  Гноссос
и Хуркос с трудом поднимались на ноги. Черный Джек отшвырнул попавшийся  ему
на пути стол и приблизился к Сэму.
   Из  дверей  начали  появляться  завсегдатаи,  старавшиеся  спрятаться  за
какие-нибудь устойчивые предметы. В драку они ввязываться не собирались,  но
и такое шикарное представление не хотели пропустить.  Размахивая  бутылками,
они свистом и улюлюканьем подзадоривали Буронто.
   И в этот момент до Сэма дошел второй гипнотический приказ...
   Грохочущий звук заглушил шум в баре. Глаза Сэма вспыхнули.  На  мгновение
он застыл в нерешительности, словно ни он, ни его таинственный повелитель не
контролировали полностью его преобразившуюся сущность. Затем  он  решительно
направился к выходу. Буронто, увидев это движение и ошибочно  расценив  его,
как отступление, заревел и бросился к двери, пробираясь через раскиданную по
полу мебель, и оказался там раньше Сэма.
   - Не торопись, приятель! Сначала я тебя отколочу!
   Он замахнулся на Сэма гигантским узловатым кулаком...
   И внезапно согнулся пополам, получив от  Сэма  удар  в  живот,  способный
сокрушить стену. Тот, кто управлял телом  Сэма,  очевидно,  ничего  не  имел
против насилия. Великан охнул, пошатнулся, но все же ухитрился схватить Сэма
за плечо. Сэм поднял ногу, резко  повернувшись,  вырвался  из  рук  Буронто,
вмазал ему ногой пониже пояса, и тот опустился на колени. Тогда Сэм,  пройдя
мимо ненатурала, исчез за дверью.
   - За ним! - воскликнул Гноссос. - Он получил следующий приказ!
   Перепрыгнув через ловившего ртом воздух Буронто, они выскочили  из  бара.
Но окутанные ночной тьмой улицы были безлюдны. Сэма и след простыл.

Глава 9

   Вокруг  него  по  невидимым  трубкам  переливалась  вода,  химические   и
смазочные вещества.  Вернее,  не  невидимым.  Материально  не  существующим.
Жидкость была  заключена  в  трубки  из  энергии.  Не  тяжелые,  ненадежные,
подверженные разрушению металлические  конструкции,  а  чистая  первозданная
энергия была приспособлена  для  этой  работы.  Булькающие  потоки  жидкости
переливались из одной части гигантской машины в другую, быстро и  эффективно
обслуживая блочный механизм. Эта  машина  поддерживала  Щит,  и  он  боялся,
потому что она казалась такой хрупкой. Он знал, что энергия, если ей придать
необходимую форму, служит  лучше  материальных  деталей,  которые  могут  со
временем износиться или сломаться из-за технических недочетов. И все же  все
эти текущие через пространство жидкости и каждая из них жизненно  необходима
для поддержки Щита...
   Щелк!
   Бредлоуф повернулся.
   Щелк!
   Снова повернулся!
   Щелк-щелк-хлоп, т-ш-ш-ш-ш.
   Эти звуки вызывали у него беспокойство; каждый из них он воспринимал  как
сигнал о неполадке. Ладно, он  посмотрел  на  него.  Теперь  можно  уходить.
Подойдя к двери, он замешкался и огляделся по  сторонам.  Снова  послышались
щелчки и приглушенное хлюпанье.  Если  он  будет  прислушиваться  к  каждому
звуку, то сойдет с ума. И не давая смехотворной мысли, что скоро все рухнет,
сковать леденящим ужасом его сознание,  Бредлоуф  быстро  вышел  из  зала  и
закрыл за собой дверь. Неохотно и все же с огромным чувством  облегчения  он
вернулся к себе в кабинет.

***

   Теперь приказы в голове  Сэма  молниеносно  сменяли  один  другой.  Между
исполнением одного и поступлением следующего проходило не  более  нескольких
секунд, за которые он обретал контроль над собой и  припоминал,  кто  же  он
такой. Он полностью забывал, в чем заключался предыдущий приказ, и с головой
погружался в исполнение следующего, не успев даже как следует оглядеться  по
сторонам.
   Теперь он стоял в большом зале, полном машин. И это приводило его -  или,
вернее, его хозяина-гипнотизера -  в  беспокойство.  Кругом  одни  машины  и
механизмы. Жужжащие, шипящие, булькающие. Он  проник  сюда,  взломав  дверь.
Вообще  в  Надежде  теперь  почти  никто  не  запирался.   Преступления   не
совершались, и в замках не было необходимости. Но дверь на этот этаж была на
запоре. Последний полученный им приказ состоял в том, чтобы  взломать  ее  и
явиться в этот зал, где  жидкость  текла  по  невидимым  трубам  и  деловито
фыркали машины. Но что он сделал раньше? И что ему предстоит совершить?
   На него опять обрушился беспорядочный грохот, и он двинулся с места...
   Когда он пришел в себя, пакет, который он держал  под  мышкой,  исчез.  У
него не хватило времени рассмотреть его. Он не знал, что было в этом пакете.
   И что он с ним сделал.
   На него опять обрушился беспорядочный грохот, и он, повинуясь приказу...

***

   Бредлоуф потер кулаками  глаза,  выдвинул  ящик  стола  и  нащупал  рукой
пузырек со снотворным. Достав его, он сунул две капсулы в рот  и  проглотил,
не  запивая  водой.  Закрутив  на  пузырьке  крышечку,   он   достал   пачку
успокоительных таблеток. Он готовился проглотить одну из них,  когда  дверь,
распахнувшись, с оглушающим скрежетом слетела с петель. Там  стоял  человек,
смотревший перед собой пустыми, невидящими глазами и, подобно  фокуснику  на
сцене, делал пассы вытянутыми вперед руками. Кончики его пальцев светились и
пульсировали недоброй энергией.
   Из-под ногтей показались стрелы.
   Иголки сна.
   Они вонзились в Бредлоуфа, разнося по его телу красное тепло,  и  темнота
сковала его, не позволив даже вскрикнуть...
   Когда Сэм снова обрел власть над своим телом, первое, что  привлекло  его
внимание, было упавшее на письменный стол обмякшее тело человека - очевидно,
он потерял сознание. Внешне он выглядел расслабленным, но каждый его  мускул
был так напряжен, словно, когда он очнется, его ждал  смертный  приговор.  А
еще перед ним был экран.  Он  на  минутку  окрасился  густым,  иссиня-черным
цветом, а потом вспыхнул россыпями ослепившего его оранжевого,  кремового  и
белого.
   Подойдя к экрану, он пристально вгляделся в него. Вверх  и  вниз  по  его
позвоночнику пробежал неприятный холодок. Как  будто  цвета  были  живыми  и
рвались наружу.
   - Что вам нужно? Кто вы?
   Голос раздался как гром в тишине. Он  подскочил,  сердце  у  него  бешено
заколотилось. Но говорили не цвета, говорил человек. Сэм подошел к столу.
   - Меня зовут Сэм. Я...
   - Что вам нужно? Зачем вы со мной это сделали?
   - Что сделал?
   - Я не могу двинуться с места, черт вас  возьми!  Сэм  в  нерешительности
оглядел помещение, воображая сцену, которая  здесь,  вероятно,  имела  место
быть.
   - Я вас парализовал?
   Тонкие губы Бредлоуфа двигались, а глаза вращались, как  шарикоподшипники
в хорошо смазанных пазах. Но остальные части его тела были  словно  вырезаны
из дерева, жесткие и неподвижные.
   - Да, вы. Вы выстрелили в меня чем-то из-под ногтей. Что вы за человек?
   Сэм поднял руки и оглядел их. Ногти были черными, как будто  находившиеся
под ними кусочки плоти сгорели дотла, оставив  черные  ямы.  Он  потер  один
ноготь, но цвет не стерся - он был определенно не на поверхности.
   - Кто вы такой? - На этот раз голос Бредлоуфа перешел в  крик,  в  каждом
его слове сквозила охватившая его смертельная паника.
   - Я не знаю, - произнес наконец Сэм. -  Я  могу  вам  чем-нибудь  помочь?
Бредлоуф шумно дышал.
   - Да! Сходите за помощью!
   - Я не могу, - сказал Сэм. Он стоял на ковре, переминаясь с ноги на  ногу
и чувствуя себя лицемером и обманщиком.
   - Почему? Почему не можете?
   - Оно не пустит меня.
   - Оно?
   Он  вкратце  рассказал  всю  историю  -  про  желеобразную   амебу,   про
гипнотические  команды.  Когда   Сэм   закончил,   глаза   его   собеседника
расширились, но все равно они были малы для помещавшегося в них ужаса.
   - Пленник! - прохрипел он.
   - Что?
   - Пленник за Щитом. Это он вами командует! Сэм инстинктивно повернулся  к
переливающимся разноцветным волнам.
   - Так, значит, они живые!
   Бредлоуф разразился смехом, и Сэм не в силах был его остановить. Это  был
не тот смех, которым они с Хуркосом и Гноссосом  смеялись  в  "Преисподней".
Это был смех отчаяния перед неотвратимостью катастрофы. Он  это  чувствовал,
но остановить Бредлоуфа не мог. И отправиться  за  помощью  тоже  был  не  в
состоянии. Его  ноги  донесут  его  до  двери,  но  выйти  ему  не  удастся.
Ментальный заслон удерживал  его  в  пределах  комнаты.  Его  память  начала
постепенно расчищаться, и он вспомнил, что еще он сделал, когда вошел в  это
здание.  Он  заложил  в  находящийся  внизу   механизм   какое-то   взрывное
устройство. Это, наверно, был механизм, обслуживающий этот... Щит.
   - Тысячу лет, - выкрикнул Бредлоуф в  перерыве  между  приступами  дикого
хохота, - тысячу лет оно пыталось освободиться все  время  одним  и  тем  же
способом, и мы решили, что оно слишком  примитивно,  чтобы  выдумать  что-то
новое.  А  оно,  значит,  только  притворялось  глупым,  чтобы  лишить   нас
бдительности. И у него это получилось. Как раз, когда мы почувствовали  себя
в безопасности, оно со смехотворной простотой берет тебя  и  приводит  сюда.
Тысяча лет для Пленника  -  как  для  нас  один  день.  -  Он  снова  хрипло
рассмеялся.
   На верхней губе у Сэма выступили капельки пота. Он стер его и  обнаружил,
что пропотел весь насквозь. Холодным потом страха. Тысячу лет  за  Щитом.  И
оно просто водило людей за нос, используя время, чтобы обмануть  их.  Долгие
века  для  него  ничего  не  значили.  Сэм  глядел  на  него  с  глубочайшим
отвращением. Являются ли разноцветные краски его истинной сущностью  или  же
это лишь созданные Щитом эффекты? Сэм решил, что скорее всего  занимательные
картины - это маска, не имеющая ничего общего с его природой. Оно конечно же
не может быть таким красивым и  жизнерадостным.  Со  дна  поднялась  голубая
клякса, похожая на вопросительный знак на неоновой вывеске...
   Неоновая вывеска!
   Он  вспомнил,  что  видел  ленту  из   двадцатифутовых   неоновых   букв,
опоясывавшую  верхушку  Дома  Бредлоуфов.  Возможно,  что  пульт  управления
находится здесь. Если так, то он может  набрать  сообщение  для  Гноссоса  и
Хуркоса. Они наверняка его сейчас разыскивают. Они  не  смогут  не  заметить
такую огромную неоновую надпись. Если они находятся в этом квартале...
   - Пуль управления вывеской, - полувопросительно произнес он.
   - Что? - Глаза Бредлоуфа метались в глазницах,  как  загнанные  в  клетку
животные.
   - Рекламная вывеска. Световая надпись. Как управлять световыми буквами?
   - А что?
   - Где пульт управления? -  В  голосе  Сэма  неожиданно  для  него  самого
появились командные нотки.
   - Основной пульт находится в главном вестибюле, но у меня в кабинете тоже
есть щит - вон там, в стене.
   Найдя его, он воткнул вилку в розетку и начал печатать послание,  которое
будет выведено на наружную панель огромными светящимися - красными? желтыми?
синими? - буквами. Он решил пустить алые слова  по  черному  фону.  ГНОССОС,
ХУРКОС...
   - Какой это этаж? - спросил он Бредлоуфа.
   - Верхний.
   ВЕРХНИЙ ЭТАЖ. КАБИНЕТ УПРАВЛЯЮЩЕГО. ПРИХОДИТЕ НЕМЕДЛЕННО. СЭМ.
   Теперь надо ждать. Он зашагал взад-вперед  по  ковру,  время  от  времени
пытаясь выбраться за дверь, но каждый раз обнаруживая, что это ему запрещено
гипнотическим внушением. Наконец друзья явились. И потребовали объяснений.
   Сэм объяснил им все, что мог, рассказал о заложенной внизу бомбе, которая
разрушит механизм, сломает Щит и освободит Пленника, кем бы этот Пленник  ни
был; Он объяснил  им,  где  она  находится,  как  ее  вынуть  и  как  с  ней
обращаться. Гноссос и Хуркос со всех ног бросились вниз. Они  отсутствовали,
казалось,  целую  вечность  -  времени  хватило,  чтобы   выстроить   тысячу
всевозможных предположений о том, что могло  бы  произойти,  если  бы  бомба
взорвалась. Когда он уже готов был считать их дезертирами, они  вернулись  с
бомбой и часовым механизмом, неся их, словно дорогую хрустальную вазу.
   Сэм осторожно отсоединил провода, открутил верхнюю часть оболочки и вылил
летучую жидкость в находившееся за письменным столом Бредлоуфа  единственное
в кабинете окно. Когда он повернулся и  сказал:  "Все  в  порядке",  четверо
человек одновременно с облегчением вздохнули.
   - Значит, вот что это такое! - сказал Гноссос, первым придя  в  себя.  Он
прошелся туда-сюда по залу, остановившись у Щита, чтобы потрогать его. - Вот
это существо, которое управляло тобой. Но если оно заключено за Щит, как ему
удалось тебя загипнотизировать? И как оно соорудило этот корабль с  начинкой
из "желе"?
   - Думаю, что я.., мог бы пролить на это свет, - проронил Бредлоуф. Он все
еще был парализован, но его пальцы  уже  начали  подергиваться.  Воздействие
сонных игл начинало ослабевать.
   Они одновременно повернулись к нему.
   - Какой свет?
   - Он... - начал Бредлоуф.
   - Сэм, - представился Сэм. Бредлоуф благодарно мигнул.
   - Да, Сэм. По-моему, у вас у всех сложились ложные представления. Пленник
не гипнотизировал Сэма. Он его не похищал. Сэм - создание Пленника.
   - Создание? - фыркнул Гноссоо.
   - Да. Пленник создал Сэма в своем воображении и воплотил  воображаемое  в
конкретную сущность. Возможно, это произошло во  время  последнего  большого
взрыва энергии Пленника.
   - Какая чушь!
   Бредлоуф сделал попытку покачать головой, но у него лишь затряслись  губы
и дрогнули глаза.
   - Нет. Пленник сосредоточился, собрал все силы и сформировал  человека  и
корабль. На корабле не было машин, так как машины чужды сознанию Пленника. В
некоторых местах, благодаря искажению внешнего измерения,  через  Щит  можно
протиснуть мысли и создать Сэма и корабль.
   - Но почему он не смог сам протиснуться в одном из этих мест?  -  спросил
Хуркос.
   - Не смог, потому что у него не оставалось на это энергии. Понимаете,  он
гораздо, намного  больше,  чем  корабль  и  Сэм  вместе  взятые,  бесконечно
большой. Он сам - все высшее измерение целиком.
   Оранжевые птицы порхают над сине-зеленым океаном...
   - Одно существо - целое измерение? Бредлоуф кашлянул.
   - Если это существо Бог, то да. А Пленник Щита и есть сам Бог.

Глава 10

   - Бог! - крикнул Гноссос.
   Хуркос подошел  к  Щиту  и  прижал  лицо  к  экрану,  следя  за  цветными
разводами, которые закручивались в затейливые спирали, складывались в букеты
и окрашивались новым цветом. Здесь находилось существо, на  которое  молитвы
не действовали. Технология с успехом заменила веру.
   - Значит, сны, - произнес Гноссос, поворачиваясь к ослепительным вспышкам
на экране, - которые оно  посылало  Хуркосу,  были  снами  параноика,  снами
существа, одержимого охотой на демонов.
   В голове Сэма крутился ночной кошмар, где в долине  сомнения  поднимались
почти неодолимые вершины неверия.
   - И машины были вовсе не машинами, потому что Бог - не создатель  машины.
Бог - создатель жизни, создатель человека, который  производит  машины.  Бог
смог воспроизвести внешний вид машины, но единственный  способ,  которым  Он
мог заставить ее заработать - это наполнить ее живой начинкой - желеобразной
массой, - чтобы сымитировать работающий механизм.
   - И  Бог  боялся  машин,  потому  что  они  находятся  за  пределами  Его
возможностей. Он боялся  +++++  и  проигнорировал  их  существование,  когда
обучал тебя, потому  что  они  созданы  не  Его  властью,  они  -  результат
присвоения