ая  пища,  простор,  деревенский
воздух. Разве можно все это сравнить с Урбансом? Да они презирают урбитов!
     - А урбиты презирают их за добровольное рабство.
     - Рабство! - Майк усмехнулся. - Слышал бы Годион,  наш  дворецкий!  А
тебе не приходило  в  голову,  что  даже  если  это  правда,  обе  стороны
устраивает их положение? Они довольны своей жизнью и  презирают  тех,  кто
живет иначе. Все гармонично.
     Понимая, что он не сможет переспорить  Майка,  Роб  решил  переменить
тему:
     - А почему у вас до сих  пор  такой  примитивный  транспорт?  Лошади,
кареты. Ведь электромобили гораздо удобнее, да и скорость не сравнить.
     -  Насчет  удобства  я  сомневаюсь.   Современные   кареты   устроены
великолепно, ты почти не почувствуешь тряски. А скорость... Куда  спешить?
Времени хватает, даже с избытком.
     Ответ Майка не убедил его. Снова и снова Роб чувствовал, что очутился
в странном и совершенно чуждом мире.


     Постепенно пещера приобретала жилой вид.  Майк  притащил  два  старых
коврика, сломанный стул, ящик, из которого они соорудили  стол.  Но  самое
главное - Майк привез маленькую печурку, работающую на керосине.
     Теперь Роб мог готовить сам, да и Майку было  легче  приносить  сырые
продукты из кладовой. Все продукты в Графстве были  несравнимо  вкуснее  и
аппетитнее, чем те, к которым он привык  дома.  Роб  устроил  кухоньку  во
внешней комнате. Чтобы не рисковать, он кухарничал рано утром или почти на
закате. Однажды, уже под вечер, Майк принес сковородку  и  кусок  свинины,
чтобы Роб поджарил его к ужину. Потом Майк заторопился домой и  убежал,  а
Роб, уже изрядно проголодавшийся, начал готовить.
     Он положил на  сковородку  мясо,  нарезал  в  кипящий  жир  несколько
вареных картофелин и присел перед печкой, вдыхая аппетитный запах и глотая
слюнки. Вдруг  снаружи  послышался  негромкий  звук.  Теперь  Роб  уже  не
вздрагивал от каждого шороха, но все же  насторожился.  Если  бы  вернулся
Майк, он бы свистнул. Какой-нибудь зверь? Раздался отчетливый звук  шагов,
и в тусклом свете керосинки Роб увидел, что у входа в пещеру кто-то стоит.
Он похолодел.
     - Вот где пропадает Майк!
     Голос был женский.



                         6. НА ПИКНИКЕ ЗАДАЮТ ВОПРОСЫ

     Не заходя в пещеру, она велела Робы выключить печку и выйти.
     Ей было лет сорок. Темноволосая, темноглазая, невысокая. Юбка и жакет
из плотной коричневой материи, на шее - легкий алый шарф, несколько  колец
на пальцах, одно - с крупным голубым камнем.
     - Я - мама Майка. И мне бы хотелось знать, что все это значит.
     В  голосе  ее  сквозила  властность  и  едва  уловимое   раздражение.
Очевидно, она привыкла получать ответы на свои вопросы незамедлительно.
     - Я ни в чем не виноват... - пролепетал Роб. - Я только живу здесь  и
все...
     Она изучающе смотрела на него, и  Роб  устыдился  своего  неряшливого
вида.
     - Я хочу знать, почему ты здесь. Кто ты, откуда.
     Запинаясь, он рассказал свою историю; она слушала молча, не перебивая
и не помогая ему, когда  он,  смущаясь  под  ее  пристальным  взглядом,  в
смятении умолкал.
     - И что же дальше? - спросила она, когда Роб закончил.
     - Я не понимаю.
     - Что ты собираешься делать дальше? Или ты намерен всю жизнь  прожить
в норе?
     - Мы еще не думали о будущем...
     - Да, надо полагать,  что  так,  -  сказала  она  с  раздражением.  -
Вероятно, мне стоит поговорить об этом с Майком.
     - Он не знает?..
     - Что я пришла сюда? Нет.
     Майк не предал его. Роб устыдился своих подозрений.
     - Как же вы меня нашли?
     - Майк болен. Надеюсь, он говорил тебе, - Роб кивнул. - Так вот, меня
удивило странное поведение Майка - он вдруг стал надолго исчезать из дома.
Вскоре я заметила пропажу  некоторых  вещей,  продуктов.  Вероятно,  вы  с
Майком воображали,  что  этого  никто  не  заметит.  Сначала  таинственное
исчезновение продуктов обнаружила кухарка,  сообщила  управляющему,  а  он
сказал мне.
     - Простите, я не хотел...
     - Оставь. Я просто объясняю, как я догадалась,  что  в  этой  истории
замешан кто-то еще. Майк всегда уходил  в  одном  направлении.  Сегодня  я
нашла Капитана - Майк привязал его на  опушке  леса.  Домыслить  остальное
было несложно - если хочешь кого-нибудь спрятать, лучшего места не найти.
     - Вы знали об этой пещере? Майк говорил, что нашел ее первым.
     - Возможно, только  спустя  двадцать  с  лишним  лет  после  меня.  Я
приходила сюда еще девчонкой. Мы отыскали эту пещеру вместе с отцом Майка,
- она задумчиво смотрела на заросли ежевики. - Даже устроили  здесь  нечто
вроде лагеря.
     От  детских  воспоминаний  голос  ее   смягчился,   исчезла   суровая
неприступность. Но - ненадолго. - Итак, мы должны решить,  что  дальше,  -
она нахмурилась. - Очевидно, самое разумное для тебя  -  сейчас  же  пойти
вместе со мной к нам домой.
     - Но мне здесь хорошо, поверьте!
     С минуту она молчала, что-то обдумывая.
     - Ну хорошо, одна ночь ничего не решит. Я приду завтра утром. Тебе не
холодно здесь?
     - Майк принес одеяла.
     - Да, я знаю. Их достаточно? - Роб  кивнул.  -  Ну  что  ж,  не  буду
отвлекать тебя от ужина. Что ты готовишь? Пахнет жареной свининой.
     - Отбивную.
     - Непременно прожарь как следует. Спокойной ночи, Роб.


     Роб не знал, что делать. Первым желанием  было  бежать  без  оглядки.
Пока она вернется, он успеет уйти достаточно далеко. Многое из  того,  что
принес Майк,  сослужит  хорошую  службу.  Один  нож  чего  стоил.  А  если
остаться? Его отошлют в Урбанс, в этом нет сомнений. Он подумал  о  Майке.
Уйти, не попрощавшись? Нет. Роб вдруг понял, что зависит от  Майка.  И  не
только потому, что он приносил еду и одежду. Роб нуждался  в  его  совете,
поддержке, в его спокойной уверенности. Что, если пробраться к ним в дом и
разыскать Майка? Нет, слишком опасно. Его непременно схватят. Да и в таком
огромной доме он едва ли найдет комнату Майка...
     Все решилось само собой. Когда, поужинав, Роб вышел на поляну, с неба
сыпался противный мелкий дождь. Роб решил подождать, но вскоре  разразился
настоящий ливень. Оставалось только лечь спать и отложить побег до утра.
     Но утром дождь не прекратился. Роб в  отчаянии  смотрел  на  вымокший
лес. Он еще мог уйти, но куда? Безусловно, мама Майка была права: у  такой
жизни нет будущего.
     Часа через два дождь перестал, небо быстро прояснялось, и  Роб  пошел
умываться.  Возвращаясь,  он  услышал  свист  Майка.   Он   замер,   свист
повторился. Роб медленно пошел вперед. На поляне стоял Майк, рядом  -  его
мать.
     - Ты еще здесь? - сказал Майк. - Я думал, что не застану тебя.
     "Неужели он разочарован?", - подумал Роб. Ведь для Майка  побег  Роба
тоже стал бы избавлением от хлопот.
     - Да, - кивнул Роб.
     - Нам надо поговорить, - сказала мама Майка.
     Теперь, при ярком свете, Роб мог разглядеть  ее  лучше.  У  нее  было
строгое лицо, с уже заметными морщинками, внимательные карие  глаза,  чуть
длинноватый прямой нос, на правой щеке  -  родинка.  Темно-голубой  костюм
покроем немногим отличался от того, в котором Роб увидел ее в первый  раз.
От нее исходил дразнящий аромат духов.
     - Все это очень непросто, - продолжала она, пристально глядя на Роба.
В голосе слышались резковатые нотки и досада. Роб взглянул на Майка, но не
нашел в его глазах поддержки.
     - Хорошо, - выговорил он, стараясь не выдавать обиды. - Я уйду.
     - Куда уйдешь?
     - Куда-нибудь. Ничего, проживу.
     - Ты еще ребенок, -  сказала  она.  -  Даже  младше  Майка,  как  мне
кажется. Идти тебе некуда. Мы живем  в  цивилизованном  обществе,  и  люди
должны соответствовать ему. Самое лучшее для тебя  -  вернуться  домой,  в
Урбанс.
     Роб покачал головой:
     - Нет.
     - Я хотела выдать тебя, - вдруг сказала она. - Для твоей же пользы. Я
понимаю, тебе жилось несладко.  Но  проблемы  есть  у  всех  и  везде.  Ты
приспособишься,  привыкнешь  в   конце   концов.   Нам   всем   приходится
приспосабливаться.
     Он молчал. Еще теплилась  слабая  надежда  -  ведь  она  не  сообщила
властям. Если бы только удалось умолить ее об отсрочке. На несколько дней,
пусть даже на несколько часов...
     - Я спрашиваю тебя еще раз: согласен ты вернуться по доброй воле?
     - Нет.
     Она пожала плечами:
     - Ну что ж, дело твое. У нас с Майком был серьезный разговор о  тебе.
Даже спор, - она взглянула на сына с легкой  улыбкой.  -  Он  очень  хочет
помочь тебе. Вопрос - как?
     Она не была похожа на человека, который легко уступает.
     - Если бы вы разрешили мне остаться здесь... Ненадолго. - сказал Роб.
     - Это не выход, - твердо ответила она.  -  Поскольку  ты  не  намерен
возвращаться в Урбанс, тебе придется жить в Графстве. Слугой ты  стать  не
сможешь - начнутся нежелательные вопросы. Следовательно, ты  должен  стать
членом нашей семьи.
     - Но ведь я...
     - Ты не принадлежишь к джентри, это очевидно. Даже речь выдает  тебя.
Надо  придумать  правдоподобную  историю,  которая   объяснила   бы   твое
происхождение и воспитание. Причем, такую, чтобы ее было сложно или вообще
невозможно  проверить.  Мне  кажется,  ты  мог  бы  предстать  в  качестве
двоюродного брата Майка.
     Роб  восхитился  уверенности,  с  которой   она   говорила,   и   эта
уверенность, что все получится именно так, как она говорит,  передалась  и
ему.
     - Ты смуглый, - продолжала она. - Такая кожа бывает у тех, кто  живет
на Востоке. Предположим, ты сын моей кузины из Непала; после  смерти  мужа
она решила отправить тебя учиться в Англию. Да,  Непал,  думаю,  подойдет.
Долгие годы король не жаловал западных поселенцев и визитеров, поэтому  те
европейцы, что обосновались там давно, во многом утратили связь с родиной.
Я думаю, это легко объяснит маленькие оплошности в разговоре и манерах.
     - А у вас есть кузина? - спросил Роб. - Настоящая?
     - Когда обращаешься к леди, - сказала она, - должно  говорить  "мэм".
Вероятно, это принято даже в Непале.
     Роб почувствовал, что краснеет.
     - Простите... мэм.
     - Уже лучше. Да, у меня есть кузина в Непале. Ее зовут Аманда,  и  ее
муж действительно умер в прошлом году. Правда, у нее нет детей,  но  здесь
об этом никто не знает. Теперь об имени. Пожалуй,  имя  у  тебя  останется
прежним, а фамилия будет Перрот. Роб Перрот.
     - Да, - сказал он. - Да, мэм.
     - Отец Майка знает о тебе, он не против. А вот  Сесили  мы  не  стали
посвящать в свой заговор. Она слишком мала и может проговориться, вовсе не
желая никому зла.
     - У вас будет столько хлопот из-за меня.
     Не отрицая, она ответила:
     - Если ты будешь прилежен, хлопот станет  меньше.  Но  тебе  придется
очень многому научиться.


     Было решено, что Роб прилетел из  Непала  в  лондонский  аэропорт,  а
оттуда - на коптере в маленький городок в  пятидесяти  милях  от  поместья
Гиффордов. Эта оговорка была необходима,  как  объяснила  миссис  Гиффорд,
чтобы предупредить расспросы любопытных слуг. До станции  его  должен  был
проводить Майк, а там - встретить мистер и миссис Гиффорд в своей карете.
     Майк привел двух лошадей. Хотя на этот  раз  Робу  досталась  древняя
кляча, он чувствовал себя  отвратительно.  Советы  и  замечания  Майка  не
слишком помогали. От мысли, что ездить верхом все же придется учиться,  он
затосковал.
     Странно, но Роб не ощущал никакой  радости.  Да,  его  не  отошлют  в
Урбанс; ему незачем больше прятаться и трястись, как заяц; у него появился
дом, семья. Но смутное чувство беспомощности и несвободы не покидало Роба.
Он полностью зависел от этих людей  и  их  требований.  Он  боялся  миссис
Гиффорд и со страхом ждал встречи с мистером Гиффордом,  который  даже  не
соизволил придти в пещеру и взглянуть  на  него.  Может,  эта  неожиданная
милость - ловушка, и едва Майк выздоровеет и вернется в школу, они выдадут
его полиции?..
     Площадка коптеров находилась за городом. Казалось, коптеры  взлетают,
словно из-под земли,  -  было  видно  только  пустое  зеленое  поле.  Майк
объяснил, что площадку сделали в искусственной впадине, чтобы  не  портить
пейзаж. В Графстве очень серьезно относились к безукоризненности пейзажей.
Кареты останавливались в небольшой рощице, здесь же  привязывали  лошадей.
Посадочное поле представляло собой круг примерно в сотню ярдов в диаметре.
По его огражденным сторонам разместились ремонтные службы, залы  ожидания,
гостиница, кафе и магазинчик, торгующий всякой  всячиной  для  пассажиров.
Люди чинно прогуливались или сидели на мягких диванах. Женщины - в длинных
платьях, мужчины - в черных смокингах.
     - Можешь пока привести себя в порядок. Уборная - там, - показал Майк.
- Я пойду. Папа с мамой подъедут через полчаса. Хорошо?
     Роб кивнул:
     - Договорились.
     Седовласый  служитель  в  серой,  с  серебристыми  пуговицами,  форме
показал ему кабинку. Темное дерево, сверкающие зеркала, мраморная раковина
с начищенными до блеска латунными кранами. Роб умылся под  сильной  струей
воды, почистил одежду. Он взглянул на  свое  отражение  в  зеркале:  новая
одежда сидела безукоризненно. Костюм был сшит из плотной  шерстяной  ткани
тускло-коричневого оттенка, похожей на ту, что продавалась в  Урбансе,  но
отменного качества.
     Неловко  протягивая  служителю  чаевые,  как  предупредил  Майк,   он
чувствовал себя нелепо, а когда старик взял под козырек, совсем  смешался.
Надеясь со временем привыкнуть и к этому, Роб  вышел  из  уборной  и  стал
поджидать Гиффордов.


     Внутри имение поражало даже больше, чем снаружи.  Огромное  множество
комнат, зеркальный  блеск  паркета.  Старинная  мебель.  В  Графстве  были
искусные мастера, которые делали великолепную  мебель,  стилизованную  под
старину, но здесь подделок  почти  не  было.  Стены  покрывал  не  цветной
пластик, а рифленые, шелковистые на ощупь, обои.  Повсюду  стояли  вазы  и
кувшины с живыми цветами. Каждое утро их  срезал  садовник,  а  составляла
букеты сама миссис Гиффорд. На стенах висели картины в витиеватых рамах, с
портретами мужчин и женщин в старинных нарядах. Роб решил, что это  предки
Майка.
     В бессчетном ряду спален ему  отвели  комнату,  соседнюю  с  комнатой
Майка. Ванная у них была общая. Окна в этой просто обставленной, но  очень
уютной комнате выходили на реку и живописные луга. В  спальне  был  камин,
слегка пахло дымом, потрескивали дрова. В дверь постучали, и вошел Майк.
     - Все в порядке? - спросил он.
     - Да, - ответил Роб и показал на люмосферу на стене над кроватью. - Я
думал, у вас только масляные лампы.
     - Да, но не в спальнях. И в  том  крыле,  где  живет  прислуга,  тоже
люмосферы.
     - Почему?
     - Ну... так принято. Это традиция, понимаешь?
     "Традиция". Роб понял: когда произносится это слово,  а  звучало  оно
здесь очень часто, не принято задавать вопросы, но все же спросил:
     - Почему такая путаница? Или все старомодное, или все современное.
     Майк колебался.
     - Никогда не задумывался об  этом,  -  сказал  он.  -  Я  же  говорю:
традиция. Кое-что  используется,  кое-что  -  нет.  Вот  хотя  бы  машины.
Дорожное покрытие укладывает машина, фермеры  на  полях  тоже  работают  с
машинами. У  прислуги  есть  какие-то  электрические  штуки.  Чистят  пол,
кажется.  Отец  бреется  электробритвой,  хотя  другие,   почти   все,   -
безопасной. Жестких правил не существует. Просто... ну, просто, ты знаешь,
что тебе подходит.
     - А головидение?
     Майк скорчил гримасу:
     - Избави Бог, нет! - он положил руку Робу на плечо. -  Ничего,  скоро
освоишься!


     Мистер Гиффорд был молчалив и угрюм. В отрывистых скупых фразах,  как
мерещилось Робу, всегда сквозило раздражение и недовольство.  Он  всячески
избегал мистера Гиффорда, тем более, что это оказалось несложно: почти все
время тот проводил в оранжерее,  занимаясь  любимым  делом.  Он  выращивал
карликовые деревья.
     Однажды, спустя неделю после появления в  доме,  Роб  увидел,  что  в
оранжерее никого нет, и вошел. На  полках  были  расставлены  горшочки  со
смешными  маленькими  деревцами.  Больше  всего  Роба  поразил  карликовый
ландшафт. Через лес  из  малюсеньких  дубов  и  пихт,  кленов  и  вязов  к
крошечному озерцу бежала ниточка реки. А над  озером  склонялись  плакучие
ивы.
     Речушка восхитила Роба. Он услышал слабое жужжание и понял, что  вода
циркулирует с  помощью  электронасоса.  Скрипнула  дверь  за  спиной,  Роб
вздрогнул и обернулся. В оранжерею вошел мистер Гиффорд.
     - Я ничего не трогал, сэр. Я только смотрю... -  начал  оправдываться
Роб.
     - Ты интересуешься бонсаем? - спросил мистер Гиффорд.
     - Вы имеете в виду эти деревья? Да, но я  никогда  раньше  такого  не
видел.
     Этого было  довольно:  куда  только  подевался  грозный  вид  мистера
Гиффорда, его сдержанность! Отрывистые фразы теперь обгоняли  друг  друга,
торопясь рассказать самое интересное. Роб вдруг понял:  в  голосе  мистера
Гиффорда вовсе не было недовольства, скорее - застенчивость. Он  увлеченно
демонстрировал мальчику  разные  способы  разведения  деревьев:  семенами,
саженцами,  отросточками.  Первый  способ  -  самый  лучший,  но  и  самый
длительный. Другим путем ты никогда не добьешься такой  безупречной  формы
корня. А корень - основа  хорошего  бонсая.  Зимой  ты  должен  с  великой
тщательностью подрезать его, когда пересаживаешь деревце. Потом надо  чуть
прищемить  почки  или  подрезать.  Лучше   прищемить.   Прищемляют   почку
аккуратно, с нежностью, большим  и  указательным  пальцами  или  маленьким
хирургическим  пинцетом,  чтобы  не  повредить.  После  этого   искажается
естественная форма дерева.
     Теперь надо приучить дерево расти, как тебе  хочется.  Когда  побежит
сок, можно изогнуть или выпрямить веточки  или  ствол  разными  способами.
Можно поставить подпорки, нагрузить или скрепить жесткой проволокой. Когда
кладешь груз на веточку, непременно положи противовес  по  другую  сторону
ствола, чтобы не выдернуло  корни.  Мистер  Гиффорд  показал  Робу  дуб  с
треснутым стволом.
     - Ему было всего пять лет, - он покачал головой.  -  Вообще-то  я  не
люблю силовое трелевание. Считаю его  противоестественным.  А  вот  здесь,
смотри!
     Он  стремительно  прошел  в   противоположный   конец   оранжереи   к
искусственному пейзажу:
     - Видишь эту кромку  холма?  Я  придумал,  будто  здесь  дует  ветер.
Западный. Видишь, как все  деревья  наклонены  в  одну  сторону?  Конечно,
никакого ветра не было, это только иллюзия.
     - Очень похоже.
     - Еще бы! Тебе правда нравится? Я рад, что  тебе  интересно.  Приходи
сюда, когда захочешь. Можешь сам попробовать.
     Роб вежливо поблагодарил.
     - Если хочешь поскорее, лучше начинать  с  отростков,  -  посоветовал
мистер Гиффорд. - Вы - молодежь  -  такие  нетерпеливые.  Китайский  метод
разведения отростками очень прост. Не веточку сажаем в землю, а наоборот -
подсыпаем землю к веточке. Найди тоненький отросточек хорошей формы, срежь
кору внизу и укрепи  его  в  горшочке  влажным  сфагнумом.  Не  забудь  об
удобрениях. Пройдет год-два, и сформируются корни.  А  семенами  -  только
через десять лет. Вот смотри...


     С сестрой Майка Роб подружился очень быстро. Сесили было  одиннадцать
лет. Худенькая, смуглая, с такими  же,  как  у  брата,  голубыми  глазами.
Правда, на этом их сходство и заканчивалось. Она была  страшная  болтушка,
ее милый ласковый голосок звучал всюду. Разговаривала Сесили без умолку  и
со всеми: с домочадцами, прислугой, даже с собаками и кошками,  жившими  в
доме и во дворе. Вскоре Роб начал  немного  уставать  от  ее  любопытства.
Сесили была в восторге от нового брата, но хотела знать  о  нем  абсолютно
все. Миссис Гиффорд урезонивала дочь, но по веселым чертикам, плясавшим  у
нее в глазах, Роб понял, что Сесили  не  собирается  сдаваться.  Может,  и
оставит ег