- Ешь-ешь! Люблю парней с хорошим аппетитом. Ты ведь вырос в  Непале?
А твоя мать...
     - Они с тетей Маргарет кузины.
     - Верно-верно. А отец...
     Роб отвечал подробно, даже  чересчур.  Говорил  он  теперь  свободно,
уверенно. А как ему удалось тогда, на  пикнике,  одурачить  приятеля  сэра
Перси? Роб был очень доволен собой.
     Сэр Перси допил свой виски  и  подошел  к  буфету  подлить  за  новой
порцией.
     - Ты смышленый мальчик, Роб, - он повернулся спиной, наполняя  бокал.
В зеркало буфета Роб заметил, что сэр Перси смотрит на него и  выдавил  из
себя улыбку.
     Сэр Перси обернулся, держа бокал в руке:
     - Да, - сказал он. - Ты смышленый мальчик, Роб Рэндал.
     Роб вздрогнул от звука собственного имени. Широкое  лицо  сэра  Перси
по-прежнему сохраняло выражение слегка туповатого добродушия, но теперь  в
нем появилась спрятанная до поры до времени уверенность.  Роб  понял,  как
ловко одурачен, как сам выставил себя искусным лжецом.
     Сэр  Перси  подошел  к  большому  письменному   столу   с   блестящей
поверхностью из зеленой кожи и уселся на массивный стул с высокой спинкой.
Достав из ящика стола журнал, он раскрыл его и прочел:
     - Робин Рэндал,  родился  17  августа  2038  года  в  секторе  Фулхем
Большого Лондона. Отец - Джон Рэндал, родился в 1998 году в  Бейсингстоке,
умер в апреле  2052  года  в  Чаринг-Кросс  госпитале.  Причина  смерти  -
сердечная недостаточность, наступившая от удара электрическим током.  Мать
- Дженифер Хильда Рэндал, до замужества Галахер, родилась в 2007, умерла в
2049 году. Причина смерти - рак. Место рождения: Ширам, Глостершир.  -  он
поднял глаза. - Поэтому ты решил перейти границу?
     Они знали о нем все. Отрицать было бессмысленно.
     - Отчасти, сэр, - ответил он чуть слышно.
     - Понятно, - кивнул сэр  Перси.  -  Твоя  мать  рассказывала  тебе  о
Графстве?
     - Нет. Я вообще не знал, что она родилась здесь, пока... После смерти
отца я нашел ее письма.
     - Любопытно, - заметил сэр Перси. -  Неужели  одного  этого  открытия
было довольно, чтобы отважный юноша нарушил все табу. А может,  она  сама,
невольно, подтолкнула тебя к этой мысли, даже не говоря  ни  слова?  Стоит
потолковать об  этом  на  следующем  заседании  Социально-Психологического
комитета. Однако,  мы  отвлеклись.  Так  что  ты  можешь  сказать  в  свое
оправдание?
     - Давно вы знаете обо мне?
     Это вырвалось помимо его воли, только потом  Роб  понял,  что  должен
отвечать на вопрос, а не спрашивать. Впрочем, сэр Перси охотно рассказал:
     - Спустя три дня, как ты поселился у Гиффордов. Конечно, еще до  того
славного пикничка, когда ты разыграл весьма убедительное представление для
Чарли Харкорта. "Типичный гнусавый выговор непальских поселенцев!",  -  он
улыбнулся. - Какая жалость, что нельзя увидеть его лицо в эту минуту. Было
бы забавно.
     Он захлопнул журнал и откинулся на спинку стула.
     - Безусловно, ты дольше не можешь оставаться членом нашего  общества.
Ты - урбит, обманом занявший место,  которое  тебе  не  принадлежит.  Тебя
разыскивает полиция Урбанса  за  побег  из  государственного  интерната  в
Барнсе. Как видишь, это общество не столь бессистемно  и  дезорганизовано,
как  кажется.  Все  тщательным   образом   расследуется,   проверяется   и
перепроверяется. Сопоставить появление мальчика из  Непала  и  известие  о
беглеце из Урбанса оказалось несложной шарадой. Теперь позволь мне  задать
тебе один вопрос. Нам известно, кто ты. Мы знаем, что вы были очень дружны
с Майклом Гиффордом. Именно он уговорил родителей принять  тебя  в  семью.
Неужели, по-твоему, после этого я поверю,  что  он  никогда  и  ничего  не
говорил тебе о заговоре?
     Роб покачал головой:
     - Нет, сэр.
     - Я рад, что ты одумался. А теперь расскажи мне все. Не торопясь, все
по порядку.
     Роб рассказал, умолчав только о последней встрече с Майком. Сэр Перси
слушал, не прерывая. Когда Роб закончил, он спросил:
     -  И  он  никогда  не  упоминал  о  планах  восстания?   Не   слишком
правдоподобно, тебе не кажется?
     - Нет, сэр. Я отказался пойти с ним.
     - Почему?
     - Я не видел ничего плохого в том, против  чего  они  восставали.  То
есть, я...
     - Ты нашел пристанище в Графстве и был вполне доволен. Я прав?
     - Да, сэр.
     -  Но  он,  возможно,  надеялся  перетянуть  тебя  на  свою  сторону,
переубедить?
     - Мы спорили, иногда очень горячо. Мы бы никогда не договорились.
     - Ты  знал,  что  его  намерения  расцениваются  как  государственная
измена?
     - Я не подозревал, что все так серьезно. Думал, одни разговоры.
     - Преступные разговоры, - сэр Перси чуть помедлил.  -  Почему  ты  не
сообщил властям? По крайней мере, директору школы?
     - Майк очень помог мне, сэр.
     - Да, - сэр Перси внимательно разглядывал его. - К тому же,  если  бы
ты обратился к властям, ты почти наверняка был бы изобличен как мошенник и
самозванец.
     Роб молчал - отрицать циничное обвинение  было  бессмысленно.  Выждав
минуту, сэр Перси продолжал:
     - Ты не очень-то помог нам. Все,  что  ты  рассказал,  нам  уже  было
известно. Молодой Пенфолд мертв, а его брат схвачен,  -  сэр  Перси  вновь
выдержал паузу, но Роб молчал. - Посему,  единственное,  что  мы  можем  с
тобой сделать - не медля отправить тебя в интернат в Барнсе.
     Слова, которых он всегда подспудно  ждал  и  боялся,  оглушили  своей
внезапной неумолимостью. Будто издалека доносился голос сэра Перси:
     -  ...общество,  каким  мы  его  знаем.  Впервые   за   всю   историю
человечества мы добились мира, спокойствия и счастья для  огромного  числа
людей. Присущие человеческой природе, а потому - неизбежные, агрессивность
и жажда насилия тщательно направляются в определенное русло: в Урбансах  -
это Игры и  редкие,  скоро  гаснущие  бунты;  в  Графстве  -  атлетические
состязания, охота и прочее, и прочее... Для тех случаев, когда эти меры не
дают желаемого результата,  есть  Китайская  война.  Как  никогда  прежде,
население Урбансов имеет все, чтобы радоваться жизни: хорошая еда, вдоволь
развлечений.  В  Графстве  джентри  наслаждаются  праздностью  и  роскошью
аристократов. Мы раскрутили стрелки часов вспять, вернули время до  Первой
мировой войны. Вновь наступил Золотой Век, который  длился  полстолетия  и
никогда не должен завершиться.
     Сэр Перси умолк и подошел у окну. Его прилизанные волосы блеснули  на
солнце. Роб не понимал, зачем сэр Перси рассказывает ему все это -  может,
для собственного удовольствия?
     - Все  должно  выглядеть  естественным,  -  продолжал  сэр  Перси,  -
поскольку люди не могут получить удовлетворение, пока не поверят,  что  их
жизнь - единственно правильная. Чтобы добиться этого, требуется разумная и
четкая система. Вот тогда и выходит на сцену специальная группа  преданных
своему  делу  людей,  которые  будут  выступать  в  роли  хранителей  всех
остальных.  Возьмем  хотя  бы  оружие.   Оно   упразднено,   но   сохранен
определенный арсенал для защиты общества от беспорядков. Кроме того, среди
нас есть опытные психологи,  они  помогают  направлять  действия  людей  в
надлежащее русло. Мы всегда начеку. В этом  отношении  Урбансом  управлять
легче,  чем  Графством.  Каждый,  кто  обладает  творческим  мышлением   и
инициативой, в серой массе сразу бросается в  глаза.  Здесь  -  потруднее.
Аристократия всегда давала хороший урожай бунтовщиков. Как бы умело мы  не
управляли джентри, рано или поздно такие досадные неприятности  случаются.
Это как нарыв, мы просто дожидаемся, пока  он  созреет  и  вскрываем  его.
Пройдет по меньшей мере, лет пятьдесят, прежде чем это повторится.
     Сэр Перси приостановился и спросил:
     - Ты понимаешь меня, мальчик? Или пропускаешь мимо ушей?
     - Понимаю, сэр.
     - Я и не сомневался. Ты неглуп. А, перейдя границу, к тому же доказал
свою инициативность. Ты нарушил табу, выстроенное и заботливо  оберегаемое
нашими психологами. Обычный ребенок  на  это  не  способен.  Ты  хотел  бы
остаться здесь?
     Роб не верил своим ушам - настолько неожиданным было предложение.
     - Разве я могу, сэр? Я думал...
     -  С  тех  пор  как  ты  разоблачен,  ты  находишься  под  постоянным
наблюдением,  как  возможный  кандидат  в   хранители.   Одно   время   мы
рассчитывали на молодого Гиффорда, - он пожал плечами. - Ну что ж,  бывают
и ошибки. Впрочем, их всегда можно исправить.
     - Но ведь я урбит...
     - И не первый. Придется отвыкать от  этих  ярлыков,  пусть  даже  они
всегда будут окружать тебя. Ты останешься Робом Перротом,  будешь  жить  с
Гиффордами, учиться в школе, потом  -  в  университете.  Внешне  никто  не
сможет отличить тебя от обычного джентри, но  на  самом  деле  ты  станешь
одним из тех,  кто  правит  из-за  кулис.  При  желании  сможешь  получить
какую-нибудь официальную должность - для отвода глаз,  разумеется.  Как  у
меня, например.  Но  твои  истинные  полномочия  будут  совершенно  иными,
гораздо более могущественными.
     У Роба голова шла кругом. Кто мог предвидеть такой крутой вираж?
     - Итак? Ты согласен?
     Он кивнул:
     - Да, сэр.
     Сэр Перси улыбнулся:
     - Я ждал этого. Ты мне нравишься, Роб. В первую же минуту, как я тебя
увидел, я понял: из этого парня будет  толк,  -  он  протянул  Робу  руку,
рукопожатие было крепким и уверенным. - Остался один пустячок,  пора  ведь
уже об обеде подумать, а? Ты  любишь  оленину,  я  надеюсь?  Так  вот,  мы
ухватились за тебя еще по одной причине. Конечно, большая удача, что  тебя
не пришлось уговаривать несколько лет, но ведь и это дельце надо  уладить,
верно? Найти одного-двух человек. Молодого  Гиффорда,  в  частности,  хотя
есть персоны и поважнее. Но он может вывести нас к остальным. Мы почти  не
сомневаемся, что он будет искать встречи  с  тобой.  Когда-то  Майк  помог
тебе, а теперь сам нуждается в помощи. Ты, безусловно,  поможешь  ему,  но
будешь держать нас в курсе. Перед уходом я дам тебе радиопередатчик, -  он
снова улыбнулся. - Крошечный, но тебе, надеюсь, не  стоит  объяснять,  что
его нужно хорошенько спрятать. Радио - не в традициях Графства.
     - Если вы найдете Майка...
     - Мы надеемся с его помощью поймать рыбку покрупнее.
     - Но Майк...
     - Ты хочешь знать, что будет с ним? Это понятно.  Мы,  хранители,  не
ограничены рамками моральных предрассудков,  но,  смею  надеяться,  вы  же
сохранили человеческие чувства. Ничего плохого с ним  не  случится  -  даю
тебе слово. Небольшая операция на мозг, выполненная  искусными  хирургами.
Она не причинит ему вреда,  Майк  останется  энергичным,  сообразительным,
способным к полноценной жизни. Просто  ему  никогда  больше  не  захочется
бунтовать.  Это  надежный  испытанный  прием,  используемый  как  раз  для
подобных случаев.
     Он обнял Роба за плечи:
     - А  теперь  потолкуем  о  чем-нибудь  другом.  Как  твои  успехи  на
стрельбищах?


     Служанка подправила огонь в камине и, сделав книксен миссис  Гиффорд,
вышла.  Плотно  задернутые  бархатные  шторы  скрывали  ночь,  по  комнате
разливался мягкий свет ламп. Миссис Гиффорд сидела  за  почти  завершенным
гобеленом, повернувшись к  Робу  вполоборота.  Лампа  рядом,  на  столике,
освещала тонкий профиль, серебряные ниточки в каштановых волосах,  рисунок
на гобелене - деревенскую идиллию с пастухами  и  пастушками.  Сесили  уже
спала. Мистер Гиффорд долго ерзал в своем кресле и, наконец, встал:
     - Пойду взгляну на деревья, - сказал он. - Целый день не  мог  к  ним
вырваться.
     Прихватив лампу, он вышел. Примитивные лампы вместо люмосфер были  не
единственным неудобством здешней  жизни.  Но  времени  для  лишних  хлопот
хватало, и люди от  них  становились  только  счастливее.  Роб  подумал  о
слугах. Почему они  не  поддержали  восстание?  Видимо,  им  действительно
нравилась их жизнь, была  это  искусственно  привитая  любовь  или  нет  -
неважно. Так и мистер Гиффорд - охотнее понесет  в  оранжерею  лампу,  чем
пройдет по коридору, освещенному люмосферами.
     Роб сказал Гиффордам, что сэр Перси  расспрашивал  о  Майке,  остался
вполне доволен  его  полным  неведением  и  даже  пригласил  обедать.  Они
поверили, больше занятые тревогой за сына. Мистер  Гиффорд  никак  не  мог
успокоиться: метался по комнате, садился в кресло, снова  вставал.  Миссис
Гиффорд молча занималась рукоделием. Даже Сесили была  непривычно  тиха  и
печальна.
     Да и Роб все еще не мог опомниться. Он отложил книгу и обвел взглядом
комнату. Мебель с налетом веков, горка, полная тончайшего фарфора, который
каждую неделю тщательно протирает служанка; отблеск начищенного серебра  и
мягкие теплые краски персидских ковров.  Все  это  по  праву  принадлежало
Майку - не ему. Он был лишь кукушонком в чужом гнезде. Но  Майк  отказался
от своего дома. Роб сделал все, чтобы остановить  его,  и  было  бы  глупо
следовать его примеру.
     В тот  вечер  Роб  с  удивлением  понял,  что  впервые  по-настоящему
чувствует себя в безопасности. Теперь он находился под защитой некой более
могущественной силы. Радиопередатчик был надежно  спрятан.  Стоило  только
нажать на кнопку, и Роб мог связаться с дежурным ведомством в  Оксфорде  и
со всей секретной организацией хранителей.
     В камине соскользнуло полено, Роб взял щипцы и поправил  его.  Миссис
Гиффорд поблагодарила его. Когда Роб вернулся в кресло, она спросила:
     - Ты ничего не хочешь мне рассказать?
     - О чем, тетя Маргарет?
     - О том, что тебе говорил Майк.
     Она внимательно смотрела на него.
     - Когда?
     - Прошлой ночью.
     Он не знал, уверенность это или только догадка.
     - Я уже однажды говорила тебе, - продолжала миссис Гиффорд. - Пропажи
из кухни всегда бывают замечены.
     - Я проголодался ночью... Простите, если...
     -  Еще  как  проголодался.  Жареный  цыпленок,   хлеб,   ветчина.   Я
заподозрила неладное, но когда хватилась некоторых вещей  в  шкафу  Майка,
больше не сомневалась. Что случилось, Роб?
     Он признался, что виделся с Майком, но о его намерении идти в  Урбанс
умолчал.
     - Почему ты не остановил его?
     - Я не мог! Пытался, но он и слушать на хотел. Я просил его  хотя  бы
поговорить с дядей Джо, но Майк боялся, что отец не отпустит его.
     - А ты отпустил.
     - Что мне оставалось?
     - Ты говоришь, дядя еще не спал. Почему ты не позвал его?
     - Майк так верил мне. Разве я мог предать его, тетя Маргарет?
     Она все смотрела на него. В ее лице не было гнева - только отчаяние и
невыносимая печаль.
     - Ты знал, что его будут разыскивать. Знал и все же позволил уйти, не
сказав нам ни слова.
     - Да вы бы выдали его! - закричал Роб. - Он так сказал! Это правда?
     - Да. Он еще ребенок, ничего страшного с ним бы не случилось.
     Роб не мог видеть, как она страдает.  Он  хотел  облегчить  ее  боль,
доказать, что все могло обернуться много хуже. И он решился:
     - Вы ошибаетесь, тетя Маргарет. Случилось бы. Они собирались  сделать
ему операцию. Операцию на мозг, вырезать из него мятежный дух,  превратить
Майка в послушную куклу!
     Она смотрела на него, не отвечая.
     - Это правда! Мне сэр Перси все  рассказал.  Не  верите?  Думаете,  я
лгу?!
     - Я верю тебе, - сказала она. - Но тут ничего не поделаешь. На голове
у моего мужа есть шрам, его не видно под волосами. Это случилось, когда он
был еще юношей, до нашей свадьбы.
     Пораженный, он уставился на нее:
     - Нет. Не может быть!
     - Такое случается, - спокойно ответила она. -  С  девушками  -  очень
редко. Вероятно, потому что мы больше заняты домом и  семьей.  С  юношами,
впрочем, тоже  не  слишком  часто.  Это  простейшая  операция,  совершенно
безопасная. Все равно, что вырвать зуб.
     Вырвать зуб... Только теперь, слушая ее  спокойный  голос,  он  понял
весь  ужасный  смысл  доверительной  беседы  у  сэра  Перси.  Понял  -   и
содрогнулся.  Мистер  Гиффорд,  ласково  воркующий  со   своими   смешными
карликовыми деревцами, когда-то был очень похож на Майка, думал, как он. А
они вскрыли его череп и вырезали сердцевину его мужества, как он  сам  мог
обрезать лишний росток у дерева.
     - И вы могли позволить им схватить  Майка,  зная,  что  его  ждет?  -
сказал Роб.
     - Он бы остался прежним, каким мы любим его. И он бы  не  бегал,  как
дикий зверь от погони, а жил спокойно и счастливо...
     - Майк знает - об отце?
     Она покачала головой:
     - Об этом не принято говорить.
     И все тщательно продуманная и выверенная система дала трещину.  Чудом
уцелевшее бунтарское зерно проросло в следующем поколении, если Майк помог
незнакомому беглому мальчишке-урбиту, если понял, что в  мире  табу  живут
такие же люди, как он сам. Если смог под изысканной оболочкой привычной  и
такой удобной  жизни  увидеть  отвратительную  беспощадную  силу,  которая
управляет  людьми,  словно   марионетками,   и   бессловесную   покорность
марионеток своим элегантным шелковым оковам.
     Думая об этом, Роб вздрогнул от омерзения. Майк  был  прав,  прав  во
всем. А он едва не проглотил лакомую приманку, сулящую силу и  могущество,
которая на поверку оказалась не менее губительной: быть не куклой  в  этой
страшной игре, а кукловодом.
     - Ты молод, Роб, слишком молод, чтобы понять, -  услышал  он,  словно
издалека, голос  миссис  Гиффорд.  -  Но  его  скоро  найдут.  В  Графстве
невозможно долго прятаться. Я сказала им,  во  что  он  был  одет,  а  они
обещали не причинять ему боль.
     Роб встал.
     - Пойдешь спать?
     - Да, - он поклонился, не глядя на нее. - Спокойной ночи, мэм.


     Ночь была теплая.  Вдалеке  лунными  бликами  посверкивала  изгородь,
граница, неприступная лишь в воображении.
     С тех пор, как Роб принял решение, многое прояснилось, даже  на  свою
жизнь в Урбансе он теперь смотрел  иначе.  Вспомнилась  та  ночь,  в  доме
Кеннели  и  нечаянно  подслушанный  разговор.  "Опасное  дело,  -  говорил
незнакомый  мужчина.  -  Да,  приходится  рисковать,  и  нам  всем   лучше
хорошенько это усвоить". Роб тогда уже знал - они  говорили  о  несчастном
случае с его отцом,  но  не  сомневался,  что  риск  связан  с  профессией
электрика. А если - нет? Отец был превосходным специалистом и вряд ли  мог
допустить такую губительную оплошность. А если отец  участвовал  в  тайном
заговоре? Вот почему мистер Кеннели отказался помочь Робу. "Там ты  будешь
в безопасности, - сказал он и тут же, спохватившись: - То есть, там о тебе
лучше позаботятся". Тогда, ослепленный обидой, Роб не понял, да и  не  мог
понять, странный смысл этих слов. "Просто  сорвалось  с  языка"...  Мистер
Кеннели знал, что сын бунтовщика, убитого тайной полицией, не сможет  быть
в безопасности в доме другого бунтовщика, пусть даже друга его отца.
     Роб окинул взглядом изгородь. Он возвращался в Урбанс:  к  тесноте  и
удушливым запахам, к искусственной пище  и  оглушающему  грохоту  улиц,  к
безмозглой толпе, горланящей последний шлягер или  обсуждающей,  кто  кого
побил на Играх накануне. Он найдет  Майка.  Остальное  было  туманно.  Они
снова попытаются начать революцию, что так печально окончилась здесь. Даже
если придется рассчитывать на помощь  горстки  верных  людей,  как  мистер
Кеннели. Самое главное, смотреть на мир без розовых очков.
     Неожиданно вспомнилась одна давняя история. Робу было  лет  пять  или
шесть. Отец пообещал пойти с ним гулять, но в последнюю минуту передумал -
ему нужно было срочно повидаться с мистером Кеннели. Роб  расплакался,  но
отец все-таки ушел, а вернувшись, принес ему шоколадку в знак  примирения.
Роб не хотел брать лакомство, дулся. "Это действительно было очень  важно,
Роб. Поверь мне. Иначе я никогда бы не обманул тебя".
     У него было странное чувство, будто, в конце  концов,  все  стало  на
свои места. Он шел за отцом. Пусть спустя много лет, но шел.
     Песенка терпеливо стояла рядом. Роб  легонько  шлепнул  ее