ыла не ниже двадцати градусов. Можно было сказать,  что  в
некотором смысле женщина жива. Он осторожно взял ее за запястье. Пульс  не
прослушивался, но сердце, кажется, билось. Правда, очень медленно.
   - Нет, - сказал Корсон, - они не совсем мертвы.
   Слабый ритмичный свет танцевал над  ступнями  спящих,  как  семицветная
радуга. Корсон задумался, и ему показалось, что он  понял  значение  этого
ритма. Это напоминало энцефалоскоп, хотя он его никогда и  не  видел.  Две
первые цветные полосы были неподвижны.
   - Они в коме, - прошептал он. - Тело живет, но мозг спит.
   Он видел уничтоженные города и опустошенные планеты, пылающие  флотилии
и людей, гибнущих тысячами и  даже  миллионами,  но  никогда  не  встречал
ничего похожего на этот мавзолей. Может,  какой-то  народ  весь,  целиком,
выбрал себе такой конец? Может,  газон  перед  зданием  был  кладбищенским
газоном? Имело ли смысл поддерживать жизнь этих людей, если  они  обречены
на  растительное  прозябание?  Сколько  времени  это  могло  продолжаться?
Непрерывность  процесса,  конечно,  обеспечивалась  автоматически,  о  чем
свидетельствовали тонкие, как волос, проводки, уходящие под кожу.
   Корсон побежал вдоль ряда контейнеров и  остановился,  только  пробежав
почти километр. Он не заметил ни одного мужского тела. Разумеется,  он  не
мог видеть содержимого контейнеров, расположенных выше,  громоздящихся  до
самого потолка зала, но был почти уверен, что и  там  только  женщины.  Ни
одной из тех, кого он видел, не было на вид больше двадцати  пяти  лет,  и
все были поразительно красивы. Они принадлежали ко всем известным  Корсону
расам. Замеченное вначале  сходство  было  вызвано  определенной  системой
классификации. Волосы той,  которую  он  потрогал,  были  черными,  волосы
последней, против которой он  остановил  свой  бег,  были  более  светлого
оттенка. По другую сторону в контейнерах были негритянки  с  иссиня-черной
кожей.
   Это была коллекция, собранная  со  скрупулезностью  энтомолога.  Корсон
вспомнил один эпизод из своего  прошлого.  Однажды  он  сражался  в  музее
бабочек. В витринах были бабочки не только с Земли, но и  с  сотен  других
планет. Выстрелы и взрывы взметали облака из  крыльев  мертвых  насекомых.
Воздух стал тяжелым от сухой разноцветной пыльцы, обжигавшей легкие,  даже
несмотря на защитные маски. Потом  в  музее  начался  пожар,  и  в  вихрях
теплого воздуха он увидел стаи бабочек,  отправившихся  в  свой  последний
полет.
   Разумеется,  цвет  кожи  и  волос  были  не  единственными   критериями
классификации. В вертикальных рядах женщины могли различаться цветом глаз,
но Корсон не мог проверить эту гипотезу.
   Может быть, мужчины находились в другом  блоке?  Или  же  коллекционера
интересовали только женщины? Это, несомненно, означало бы, что он человек.
Невероятно извращенный, но человек; у чужака, например урианина,  не  было
никаких причин коллекционировать именно женщин.
   Корсон медленно повернул к выходу. И вдруг он остановился,  потрясенный
внезапно пришедшей ему в голову мыслью, - это был лагерь невольниц. Где-то
там,  в  пространстве  и  времени,  боги,   ведущие   жесточайшие   войны,
захватывали толпы невольниц. Они истребляли целые народы,  оставляя  себе,
согласно древнейшему закону, самых красивых пленниц. Жизнь хуже  смерти  -
здесь это выражение обретало зловещий смысл.  Богов  войны  мало  волновал
комфорт своего стада, а контейнеры  давали  возможность  не  заботиться  о
жилье, пропитании и охране. В истории планет было  много  примеров,  когда
невольницы убивали своих захватчиков. Боги войны неплохо изучили прошлое и
нашли гениальный выход из положения - затормозили  сознание  своих  жертв.
Когда им хотелось, они могли вернуть их к  жизни,  снабдив  искусственной,
механической индивидуальностью, больше подходящей для робота. Обработанные
таким образом женщины не были способны на  самостоятельные  решения,  даже
малое усилие мысли было им недоступно. Если говорить о разуме,  то  у  них
его было меньше, чем у человекообразных обезьян. Но  богов  войны  это  не
заботило. Они не ждали от невольниц ни шуток,  ни  чувств,  ни  понимания.
Пожалуй, они были психопатами и  некрофилами  в  буквальном  смысле  этого
слова.
   Отвращение и ненависть. Корсон попытался убедить себя,  что  земляне  в
период войны с урианами вели себя иначе. Он порылся в  памяти  и  вспомнил
генерала, приказавшего ликвидировать тысячи урианских заложников в  первые
же часы войны. Вспомнил он и другого вождя, которого  видел  танцующим  на
развалинах разбомбленного города. Это  был  город  людей,  но  его  жители
пытались вести с  урианами  переговоры.  Потом  он  вспомнил  бежавшего  с
Эргистала Верана, который, ни на секунду не задумавшись, сделал бы  то  же
самое, если бы увидел в этом какую-нибудь выгоду для себя.
   Корсон почувствовал, как  в  нем  растет  желание  убивать,  и  стиснул
кулаки. Свет померк у него перед глазами. Вскоре ярость прошла,  и  только
нервная дрожь еще долго  сотрясала  его  тело.  Неужели  насилие  вызывает
только насилие? Неужели у человечества такое кровавое лицо и оно носит  на
плечах, словно кривляющегося демона, призрак отчаяния и смерти?
   Диото. Он подумал об утопии, выросшей  на  руинах  войны,  о  мире,  не
знающем принуждения, у которого было одно правительство на  семь  веков  и
вообще не было армии. Об одном человечестве, которое стоило  защищать,  но
не ценой насилия и крови. Но как победить насилие, не пользуясь  насилием?
Как выйти из заколдованного круга справедливых войн?
   Антонелла уселась прямо на дорогу и заплакала. Когда он увидел ее,  все
мрачные мысли растаяли, как сосулька под лучами солнца. В этом сумасшедшем
мире только она и была настоящей. Он  встал  перед  нею,  загородив  собой
зловещие контейнеры, мягко поднял ее с земли и нежно прижал к себе.



16

   Корсон был голоден. Машинально он направился к двери, как будто там, за
дверью, он мог найти какую-то пищу. Конечно, пищу найти было можно, но  он
содрогался при мысли о ней. Будь он один, ему было бы  легче.  Солдаты  во
время войны едят то, что добудут, они не умирают от голода, причем достают
пищу  любым  способом.  Корсон  знал,  что  в  его  организме   содержатся
гигантские запасы протеина, но не  желал  рисковать,  объясняя  Антонелле,
каким образом они могут прожить некоторое время.
   Может, даже бесконечно долго.
   В мифологические времена это имело свое название.
   Согласно легендам, вурдалаки пожирали на  кладбищах  трупы.  В  истории
такое тоже случалось, и не только во время войн. Корсон задумался, не были
ли боги войны скорее людоедами, чем некрофилами.  Монгольские  завоеватели
подавали  на  пирах  красивейшую  из  своих  наложниц,  а  ее   украшенная
драгоценностями голова стояла на золотом подносе, чтобы все могли  оценить
щедрость хозяина. То, что один человек придумал, другой может претворить в
жизнь.
   Дверь поднялась, открыв зеленую равнину, покрытую ковром свежей  травы,
по которому тянулась  голубая  дорога.  Пасущийся  гипрон  виднелся  вдали
расплывчатым пятном.  Корсон  позавидовал  ему  и  тут  увидел  на  дороге
какой-то предмет.
   Это  был  мешок.  В  профильтрованном  сквозь   тучи   свете   блестела
прикрепленная к нему металлическая пластинка. В три шага  Корсон  оказался
рядом и, не касаясь мешка, внимательно  осмотрел  его.  Должно  быть,  его
подбросили, пока они были в здании.
   На пластинке виднелась надпись. Корсон не сразу  ее  разобрал  -  буквы
плясали перед глазами.
   КОРСОН,  В  ЭТОМ  МЕШКЕ  ПРОДУКТЫ.  ДАЖЕ  ПУСТАЯ  УПАКОВКА  МОЖЕТ   ЕЩЕ
ПРИГОДИТЬСЯ. СУЩЕСТВУЕТ МНОГО СПОСОБОВ  ВЕДЕНИЯ  ВОЙНЫ,  ЗАПОМНИ  ЭТО.  ТЫ
ДОЛЖЕН ОТПРАВИТЬСЯ  НА  ЭРГИСТАЛ.  ТАМ  ПРЕСТУПНИКОВ  СУДЯТ  И  ИСПРАВЛЯЮТ
ВРЕМЕНЕМ. НАЗОВИ ЭРГИСТАЛ. ГИПРОН ПОЙМЕТ.
   Незнакомец с ним играл. Помог бежать, потом исчез, теперь этот мешок  и
письмо. Почему незнакомец не показывается, если они союзники?  А  если  он
враг, то почему не убил их?
   Он взвесил мешок в руке и открыл его. Внутри лежало двадцать солдатских
пайков. Корсон машинально забросил ремень мешка  на  плечо  и  вернулся  в
мавзолей. Антонелла ждала его. Щеки ее запали, под глазами легли тени. Она
все еще всхлипывала, но, похоже, уже начала успокаиваться.
   - С голоду мы не умрем, - сказал Корсон, подавая  ей  мешок.  -  Кто-то
кормит нас, словно птиц.
   Прежде чем приступить к трапезе, он посмотрел, как она открывает  паек.
Она разорвала мешочек с водой в нужном месте, как он показывал,  и  подала
ему. Он покачал головой и сказал:
   - У нас их много.
   Только после этого она согласилась попить, а он сел на землю и принялся
за еду. Он пил маленькими глотками и  старательно  жевал.  Если  следовать
письму, он должен попасть на Эргистал, где преступников судят и исправляют
временем. Может, на Эргистале он сможет откупиться от  приговора,  который
его ждал?
   С другой стороны, это может быть  поле  битвы,  а  он  вовсе  не  хотел
забирать туда Антонеллу. Но и здесь ей нечего было делать. Он  не  знал  в
этой Вселенной ни одного места, где мог бы спокойно оставить ее.
   Когда они поели, он старательно собрал все остатки и поискал,  куда  бы
их выбросить. Вскоре нашелся небольшой колодец, из него, едва Корсон  снял
крышку, донесся шум бегущей воды. По крайней мере, они не оставят  видимых
следов на этой планете. Впрочем, если в здании были детекторы, все это  не
имело смысла.
   Наконец он решился.
   - Мы отправляемся на Эргистал, - сказал он, показывая сообщение.  -  Не
знаю, что нас там ждет. Даже не уверен, что мы туда доберемся.
   Он  ожидал,  что  Антонелла  испугается,  но  она  осталась  спокойной.
"Вероятно, она полностью доверяет мне, - с горечью сказал себе Корсон. - И
это хуже всего".
   Он обнял ее и поцеловал.
   Потом они вышли из здания и  направились  к  гипрону.  Корсон  привязал
Антонеллу, потом закрепился сам.  На  мгновенье  он  заколебался  -  таким
абсурдным показалось ему  выкрикивать  слово  "Эргистал"  вместо  обычного
понукания. Откашлявшись, он неуверенно произнес:
   - ЭРГИСТАЛ!
   И мир вокруг вновь изменил цвет и форму.



17

   Они вынырнули над широкой равниной, с которой вверх устремлялись столбы
дыма. Пульсирующие молнии метались по небу, придавая ему зловещий вид.  На
горизонте виднелись невысокие горы, над ними к небу вздымались три  столба
пламени.
   Они быстро  спускались,  а  под  ними,  на  земле,  суетились  какие-то
сверкающие насекомые. Корсон  с  удивлением  узнал  гарцующих  на  лошадях
рыцарей в латах. С копьями наперевес они атаковали высокие травы. Внезапно
саванна вздрогнула - это индейцы с орлиными перьями в  волосах  поднялись,
хрипло крича, и выпустили  тучу  стрел.  Кони  встали  на  дыбы,  началась
свалка, но гипрон проскочил мимо. Потом в воздух  взвилась  высокая  струя
гейзера, и гипрон отскочил во времени и пространстве. Горы слегка изменили
свое положение. На этот раз равнина была пуста и изрыта кратерами, но небо
осталось таким же.
   Какое-то движение привлекло внимание Корсона. В сотне  метров  от  него
медленно двигался огромный валун. Только геометрическая форма выдавала его
механическую природу. Это был танк - такого большого Корсон никогда еще не
видел. Ему показалось, что машина движется  к  пригорку,  где  могли  быть
спрятаны какие-то укрепления, или же он сам был  укреплением.  На  боку  у
гипрона Корсон чувствовал себя совершенно беззащитным. Ему очень  хотелось
ступить на твердую землю и поискать  убежища  на  этом  поле,  распаханном
войной.  От  пригорка  оторвался  черный  предмет,  похожий  на  линзу   с
вибрирующими краями, описал сложную кривую и понесся к танку. Он ударил  в
броню, и во все стороны брызнули искры. Через мгновенье снаряд  взорвался,
ничем не повредив танку, - на нем осталась лишь ровная блестящая царапина.
Танк как ни в чем не бывало полз вперед.
   И  вдруг  совершенно  неожиданно  земля  расступилась,  обрушилась  под
тяжестью машины, как волчья яма. Танк наклонился и выбросил манипуляторы в
надежде зацепиться за край, но тщетно. Тогда танк  попытался  отступить  и
повернулся на месте, но не сумел остановиться и начал сползать по  обрыву.
В его бортах открылись люки, из них начали выскакивать люди, едва заметные
в камуфляжных накидках,  цвет  которых  менялся  в  зависимости  от  цвета
местности. Люди бросили в яму фанаты, и  оттуда  вырвались  клубы  огня  и
дыма. Крышка ловушки опустилась и вдруг замерла. Однако наклон был слишком
велик, а поверхность слишком гладкой, чтобы танк мог по ней подняться.  Он
перестал сопротивляться и почти вертикально завис в яме. Моторы  оглушающе
взвыли  и  заглохли.  Еще  несколько  человек   выскочили   из   люков   и
присоединились к тем, что старались выбраться на  равнину.  Неожиданно  из
пригорка вылетело пять ракет, они взорвались, заливая  все  вокруг  огнем,
сжигая людей и растения. Уцелевшие поспешно укрылись в воронках.
   Весь этот  ад  продолжался  не  более  тридцати  секунд.  Гипрон  круто
отклонился вправо, оставив поле сражения в стороне, и летел так низко, что
чуть не  задевал  лапами  холмы  и  кустарники.  Наконец  он  приземлился,
спрятавшись под защиту скального гребня.
   Корсон подумал, что зря он навязывал свою волю гипрону. Он  вполне  мог
довериться  его  инстинкту  самосохранения,  если  он  удержал  бы  их  за
пределами досягаемости любого  оружия  в  пространстве  и  времени.  Но  у
гипрона могло быть совершенно другое представление об опасности, нежели  у
его седоков. Ему незачем  было  прятаться  от  ядовитых  газов,  способных
прожечь насквозь скафандры.
   Наконец Корсон решил воспользоваться минутой относительного затишья. Он
отстегнулся сам и освободил Антонеллу.
   Местность походила на полигон. Камни, скатившиеся со склона, образовали
у его подножия что-то вроде пещеры. Корсон взял Антонеллу за руку,  и  они
побежали к  укрытию.  Оглянувшись  на  бегу,  он  увидел  красный  цветок,
распустившийся  на  равнине,  и  бросился  на  землю,  потянув  за   собой
Антонеллу. Кувыркаясь  по  склону,  они  докатились  до  углубления  между
подножием горы и каменным валом. Снаряд ударил в склон горы, словно  молот
циклопа. Когда пыль рассеялась, Корсон обнаружил, что гипрон исчез.
   - Это не  ядерный  заряд,  -  сказал  он  и  посмотрел  на  равнину.  -
Эргистал... Это похоже на поле битвы.  Самое  большое  из  всех,  какие  я
видел.
   Антонелла вытерла пыль с лица.
   - Но кто сражается? И с кем?
   - Понятия не имею, - сказал  Корсон.  -  Все  это  выглядит  совершенно
бессмысленным.
   Впрочем, ни меньше и ни больше,  чем  любая  война.  Обычная  война  по
крайней мере означала  хорошо  укрепленные  лагеря  и  четко  определенных
противников. Здесь же, казалось, все сражаются со всеми. Почему  рыцари  в
латах бились с индейцами? Где находились города и империи,  что  вели  эти
войны и одновременно были желанными трофеями?  Что  скрывало  это  розовое
пульсирующее небо, лишенное солнца и лун? Даже горизонт казался фальшивым,
уходящим в бесконечность, как будто поверхность Эргистала была плоскостью,
не имеющей границ. А если это была огромная планета, то почему  притяжение
было нормальным или близким к нему?
   - Воздух, кажется, пригоден для дыхания, - сказал Корсон,  взглянув  на
вшитые в рукав анализаторы. Он снял шлем и сделал  глубокий  вдох.  Воздух
был холодный, без всякого запаха. Лицо овевал легкий ветерок.
   Корсон снова отважился поднять голову над камнями. До самого  горизонта
равнина выглядела одинаково уныло. Тут и там поднимался к небу дым.  Потом
он заметил блеск молнии и снова спрятался за камень.
   Идти им было некуда.
   - Нам нужно перевалить через  гребень,  -  сказал  он.  -  Может  быть,
наткнемся на...
   У него не было ни малейшей надежды встретить союзников или даже  просто
разумное существо. Они с Антонеллой оказались в самой  гуще  бессмысленной
войны.
   В небе появилась  черная  точка,  за  ней  тянулась  полоса  дыма.  Она
причудливо извивалась, меняла очертания, и казалось, что на небе возникают
какие-то  непонятные  символы.  Первая  серия   знаков   была   совершенно
непонятной. Во второй Корсон с трудом распознал  буквы  кириллицы.  Третья
состояла из одних точек, зато четвертую  он  прочел,  не  дожидаясь,  пока
аппарат закончит свою работу.
   ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЭРГИСТАЛ!
   Черная точка быстро исчезла за гребнем горы, а символы и  буквы  лениво
поплыли по небу, теряя свои очертания.
   Корсон пожал плечами.
   - Пойдем, - сказал он.
   Они поднялись  по  крутому  склону.  Корсон  осторожно  выглянул  из-за
гребня,  отлично  сознавая,  что  представляет  собой  прекрасную  мишень.
Оглядевшись, он замер от  удивления.  Противоположный  склон  горы  полого
понижался и переходил в идеально ровный пляж. Голубое, абсолютно спокойное
море тянулось до горизонта. В нескольких кабельтовых [кабельтов -  морская
мера длины,  равная  185,2  м]  от  берега  около  дюжины  парусных  судов
обменивались артиллерийскими залпами, в стороне пылал  корабль  со  сбитой
мачтой. На пляже, в нескольких сотнях метров друг от друга,  были  разбиты
два лагеря. Палатки одного были  голубые,  другого  -  красные.  На  ветру
трепетали боевые знамена. Между лагерями стояли напротив  друг  друга  две
шеренги солдат и по очереди посылали залпы  в  противника.  Корсон  слышал
выстрелы, громкие команды офицеров, рев труб и время от времени  -  глухой
грохот корабельных орудий.
   Вдруг  он  заметил,  что  из  углубления  в  грунте  начал  подниматься
огромный, серый, мягкий и почти круглый предмет, невидимый в обоих лагерях
из-за складок местности. Какой-нибудь заблудившийся зверь?
   Недалеко от них, метрах в ста за лагерем голубых, у  деревянного  стола
сидел какой-то человек и спокойно писал.  На  голове  у  него  была  синяя
треуголка с белой кокардой, а одет он был в странный бело-голубой сюртук с
золотыми эполетами. К поясу была прицеплена длинная сабля.
   Корсон спустился с горы и вместе  с  Антонеллой  направился  к  писарю.
Когда они были от него в нескольких метрах, тот повернул голову  и  сказал
совершенно спокойно, не выказывая ни удивления, ни страха:
   - Хотите завербоваться, молодые люди? Недавно у нас повысили жалованье.
Еще до того как вы наденете эти роскошные мундиры, я вручу вам по  пятьсот
талеров.
   - Я не... - начал Корсон.
   - Я вижу, что вы умираете от  желания  служить  нашему  доброму  королю
Виктору Бородатому. Кормят у нас хорошо, офицеры  быстро  продвигаются  по
служебной  лестнице.  Война  будет  длиться  век  или  два,  и  вы  можете
надеяться, что закончите ее в звании маршала. Что  касается  дамы,  то  вы
будете иметь успех у наших парней, и я предсказываю вам скорое богатство.
   - Я хотел только  узнать,  где  находится  ближайший  город,  -  сказал
Корсон.
   - Город Минор, как мне кажется, - сказал  мужчина,  -  находится  прямо
перед нами, в двадцати или тридцати милях. Покончив  с  этими  чудаками  в
красном, мы направимся именно туда. Признаюсь вам, что никогда там не был,
и это вполне естественно: ведь это город наших врагов. Но  теперь  мы  там
побываем. Итак, прошу подписать вот здесь, если вы  умеете  писать,  чтобы
все было по правилам.
   И он зазвенел кружками желтого металла, которые будили в памяти Корсона
какие-то туманные  воспоминания.  Вероятно,  это  были  деньги.  Антонелла
нервно сжала его запястье.
   На столе перед мужчиной по обе  стороны  большого  реестра  лежали  два
экземпляра неизвестного ручного оружия. Корсону захотелось рассмотреть его
поближе.
   - А эти корабли? - спросил он, указывая на море.
   - Они, приятель, не имеют с нами ничего общего. Каждый ведет здесь свою
войну, не обращая внимания  на  соседа.  И  так  -  до  самой  победы  над
противником. Тогда победитель собирает уцелевших и ищет другого хозяина. А
вы отступили, не так ли? Я никогда не видел таких мундиров, как у вас.
   - Мы не хотим во