ь вы не можете.
Управление всеми жизненными центрами Подземного города остается в моих
руках. Три факела в стволе будут означать беспрекословное повиновение.
Тогда будет спущена площадка, на которую вы сложите все захваченное
оружие. Попытка овладеть подъемником приведет только к гибели тех, кто -
на это отважится. Подъемник остановится между штреками, и захватчики будут
сметены пулеметным огнем сверху. Итак, полчаса на выполнение моего приказа
- потом смерть тем, кто не подчинится.
   Едва Конноли выключил микрофон, инженер Шмерцкопф зашипел у него над
ухом, как рассвирепевший гусак:
   - Что вы сделали? Зачем вы напомнили им о подводном выходе? Они теперь
бросятся туда!
   - Вы что же думаете - я шучу? Подводный выход и подъемник будут сейчас
взорваны. Это решено. Нам нетрудно позднее построить новый подъемник. А
сейчас он абсолютно ни к чему. Тем более, что его могут захватить
бунтовщики.
   Конноли поднял руку к пульту. Там, среди десятков кнопок, выключателей
и рубильников, выделялись помещенные рядом два рубильника: один - с черной
рукояткой, другой - с красной. Под обоими были нарисованы черепа.
   Черно-красная стрелка, переходящая в молнию, наискось пересекала пульт.
   - Остановитесь! - воскликнул Шмерцкопф, хватая коменданта за руку. - Мы
сами себя замуруем навеки!
   - На место! Я знаю, что делаю! Для нас, если понадобится, найдется
другой выход.
   Шмерцкопф отступил.
   Перед Конноли два рубильника, два возбудителя гигантских сил: черный -
взрывает подводную базу, выход; красный - включает зажигание минной
галереи, взрыв которой полностью и без остатка уничтожит весь Подземный
город. Эта галерея была заложена на случай вражеского вторжения. Конноли
умышленно сохранил зажигание и после разгрома "третьего райха". Ситуация
настолько сложная, что - как знать? - красный рубильник может еще
пригодиться в качестве последнего средства...
   Рука Конноли передвигается от одного рубильника к другому. Налитыми
кровью глазами Шмерцкопф следит за ее движениями. У инженера трясутся
губы, его рыжие с сединой волосы поднялись венчиком - вокруг выпуклой
розовой лысины.
   Коменданту захотелось еще сильнее напугать этого толстого, неопрятного
старика, воображающего себя философом. Он кладет руку на красную рукоятку.
   - Надеюсь, Шмерцкопф, - цедит Конноли сквозь зубы, - вы ничего не
имеете против такого громкого финала?
   - Безумец! - Шмерцкопф простирает к нему дрожащие руки. - Остановитесь!
Вы не имеете права!
   - Спокойней, мой друг, спокойней! Не то от волнения я могу включить
зажигание на сотую долю секунды раньше, и вам останется жить меньше именно
на этот срок.
   Шмерцкопф стукнул себя кулаками по голове и бросился на Конноли:
   - Я этого не допущу, не позволю!!
   - Кто же безумец - я или вы? - издеваясь спросил комендант, легко
отстраняя механика движением локтя. - Глядите, я нажимаю.
   Два дюйма, один дюйм... полдюйма. Шмерцкопф падает на плиточный пол и
накрывает лысину полой халата. Конноли возвращает на место красную
рукоятку.
   На его лбу выступают капельки пота. Он решительно включает черный
рубильник.
 
   Стальная коробка зала вздрогнула и запела сотней протяжных, дрожащих
голосов. Конноли и Шмерцкопф будто очутились внутри огромного колокола, в
который снаружи кто-то бьет многопудовым молотом. Гримаса перекосила лицо
коменданта... Он толкнул ногой Шмерцкопфа и сказал:
   - Вставайте, каракатица! Еще не пришло время. Красный рубильник - наше
последнее средство!
 
 
   Джонни спасает свою шкуру 
 
   Не так-то легко одолевать торосы, перепрыгивать через трещины,
временами брести по колено в воде, на каждом шагу опасаясь провалиться в
скрытую полынью.
   Джонни и Дик шли рядом. Когда им приходилось особенно трудно, над
ледовой пустыней разносились проклятья.
   Следовавшие за ними бандиты хмуро молчали. Они уже освободились от
пулеметов, незаметно опустив "игрушки" под лед. Если бы до острова было
дальше, радиостанцию постигла б та же участь.
   Вот, наконец, и остров. Но что это был за берег! Полоска земли шириной
в полтораста метров примыкала к крутому ледяному склону, вершина которого
терялась в тучах. Здесь не было никаких следов человека. Снег пригладил
землю, предательски скрыл ямы, засыпал промоины. Ноги то и дело
проваливались в ледяную воду. Скрип шагов сзади прекратился. Обернувшись,
Джонни увидел, что команда рассаживается на камнях. Он переглянулся с
Диком и пробормотал:
   - Рановато, а придется...
   Дик притянул его за плечо:
   - Джонни, послушай меня, надо спасаться. Если нам посчастливится
подстрелить медведя, то двоим хватит, пожалуй, на всю дорогу, а эти твари
сожрут все в один присест. В конце концов они съедят и нас. Вы понимаете
меня, Джонни?
   Но Джонни не хотел понимать. Эти люди нужны ему! Это его капитал! На
них затрачены средства. Они должны обновить охрану в Подземном городе. Как
же можно бросить этаких молодцов!.. А с другой стороны... Путешествует
быстро тот, кто путешествует один, - так, кажется, говорят англичане.
   Действительно, с этой бандой далеко не уйдешь.
   - Послушайте меня, - продолжал Дик. - Уйдем, пока не поздно...
   Джонни и на этот раз промолчал. Но... не сейчас, так очень скоро, а с
доводами пилота придется таки согласиться.
   Бандиты, видимо, почуяли что-то неладное. Они торопливо поднялись со
своих мест и побежали за ушедшими вперед.
   - Чего вы, парни? - с невинным видом спросил Джонни. - Отдыхайте! Мы с
летчиком поищем дорогу получше...
   Бандиты пошептались между собой, и Красный Бык сказал:
   - Ладно, ищите. А чтобы ничего не случилось, с вами пойдет Тони Куггли.
   Пришлось Джонни и Дику примириться с обществом колченогого гиганта. С
первых же шагов оба поняли, что попали под стражу. Куггли благодаря
увечью, полученному где-то под тропиками, не поспевал за ними. Он не
постеснялся заявить:
   - Эй вы, хозяин! Уж не думаете ли вы, что старый Куггли будет бежать за
вами, как собачонка? - При этом он выразительно потряс автоматом.
   Пришлось замедлить шаг.
   Когда шайки не стало видно, Джонни принялся распространяться насчет
заслуг, и достоинств старого пройдохи Тони. Он даже обнял его левой рукой.
И в тот же миг молниеносно всадил ему в грудь нож. Куггли успел только
прохрипеть:
   "Ловко ты меня", - и упал замертво.
   Джонни и Дик сняли с убитого автомат, обоймы и развязали рюкзак; в нем
оказалась краюха хлеба и половина свиного окорока. Джонни сказал:
   - Дик, вы понесете его оружие, а я - продовольствие. У меня одышка.
   Дик молча, но не очень охотно повесил себе на шею второй автомат.
Джонни переложил хлеб и ветчину в свой рюкзак. Они торопливо зашагали
дальше на север...
   Вскоре Джонни и Дик достигли края отмели. Прямо перед ними вздымалась
почти отвесная громада ледникового языка, а справа берег омывала чистая
вода, преграждавшая путь к морскому льду. Нужно было либо выбираться на
материковый лед, либо идти обратно. Но не возвращаться же туда, где меж
льдин стынет труп Куггли!
   - Самосуд хорош, когда ты сам вешаешь, - рассуждал Джонни. - Но когда
вешают тебя, он не так уж приятен...
   Если они не взберутся на эту ледяную стену, то в ближайший час придется
проститься с жизнью.
   Джонни заметил в стене ледника узкую вертикальную трещину.
   - Дик! Мы спасены! - воскликнул он.
   - Не вижу, - ответил Дик.
   - Трещина! - кричал Джонни. - Я нашел трещину!
   - Попытаемся, - флегматично согласился Дик.
   Они стали взбираться по ледниковому откосу, но это оказалось не так-то
просто. Обувь скользила на льду, и они срывались при каждой попытке.
Джонни проклинал свою непредусмотрительность: здесь очень пригодился бы
нож, оставшийся в теле Куггли. К счастью, у Дика нашелся другой. Вырубая
во льду ступени, подпирая друг друга, срывая ногти на руках, они достигли,
наконец, заветной трещины. На короткое время возвратилась надежда: только
бы вскарабкаться наверх, а там...
   - Что, что там? - накинулся Дик на Джонни. - Перед нами чуть ли не
двести километров пути по льду, а запасов - краюха хлеба и кусок свинины!
   - Не падайте духом, Дик, - ответил Джонни. - Мадам Бану-Рахья,
индусская гадалка, предсказала мне, что я умру только в своей постели.
Следовательно, пока вы со мной, вам ничто не грозит. Как хотите, а я верю
этой гадалке.
   - В таком случае, - спокойно ответил Дик, - я уверен, что на ледяном
куполе этого островка мы непременно найдем двуспальную кровать с
пуховиками.
   - Не терплю людей, с которыми нельзя серьезно разговаривать! Вы все
обращаете в шутку...
   - А я не терплю людей, которые болтают глупости, когда мне не до них. -
Дик закусил губу, отвел глаза в сторону и закончил почти миролюбиво: - Ну,
ладно, Джонни, не будем ссориться! Вот уже и небо видно...
   Джонни сделал вид, что не замечает этого наигранного миролюбия.
   - Да, теперь я понимаю, что значит "небо с овчинку". Оно не шире моей
ладони.
   Они долго шли по ущелью, сменившему трещину. Казалось, ему нет конца.
Но вот на северной стене обозначилось нечто вроде намеченной человеком
тропки. Они снова принялись карабкаться на ледяной склон. Но из одного
ущелья Джонни и Дик попали в другое еще более глубокое и узкое, с
совершенно отвесными ледяными стенами.
   Дик тяжело опустился на снег.
   - Точка, - хрипло сказал он. - Застрелиться - это все, что мы еще можем
сделать.
   Джонни хотел было выругаться, но подумал, что имеющегося у них запаса
продовольствия еле хватит на одного, и сказал тем же тоном:
   - Верно. Будь проклята наша жизнь!
   Он медленно вытащил из кармана револьвер. Прежде чем Дик шевельнулся,
Джонни-Счастливчик всадил ему пулю между глаз и даже не взглянул на труп,
покатившийся со склона.
   Равнодушно сунув револьвер в карман, Джонни достал ветчину, хлеб,
разделил все на четыре части, одну съел, остальное спрятал. Теперь на три
дня он обеспечен. Дик, в конце концов, сам решил свою участь: он, Джонни,
лишь выполнил желание своего спутника.
   Джонни пошел вдоль ущелья. Чертовски трудно месить зернистый снег! Он
не выдерживал тяжести человеческого тела, ноги проваливались, и иногда
Джонни увязал по пояс. Кое-как взобравшись на ледяной гребень, он не мог
удержаться на нем, срывался - и снова месил снег, снова полз... Так Джонни
двигался, пока не почувствовал, что выбился из сил. Сердце стучало глухо и
неровно.
   Лоб покрылся испариной, а когда он сдвинул шлем на макушку, стало
замерзать лицо, особенно лоб и нос. Дыхание прерывалось, в груди хрипело.
Джонни бессильно опустился на снег.
 
 
   По следам 
 
   Прошло не менее трех часов, а Джонни, пилот и Куггли не возвращались...
   Ветер донес звук выстрела, настолько далекого, что трудно было отличить
его от треска сталкивающихся льдин. Бен Заноза сказал:
   - Ишь, черти! Наверно, встретили этого... как его?.. быка, они теперь
наедятся мяса и пойдут дальше без нас.
   Со всех сторон сердито закричали:
   - А Куггли? Куггли не позволит! Куггли честный парень!
   - Что ж Куггли? - ответил Бен Заноза. - У себя в Бамбине он, пожалуй,
был уважаемым парнем. Но то Бамбина, а это - Арктика. Там голодные
приходили в обжорку к Тони Куггли, н он их кормил и поил. Конечно, с
выгодой для себя. А здесь Куггли сам голоден и, насколько мне известно, на
весь Ледовитый океан ни одного бара нет. Голод - не тетка...
   - Может, ты и прав, - сказал Красный Бык, - но я верю Тони.
   - А холодно, ребята! - воскликнул Матиас Дирк. - Читал я, что в этих
краях встречается плавучий лес. Его выносит течением из Азии, и это
богатство болтается по волнам, пока его не выбросит где-нибудь на берег.
   - Я помню! - подхватил Самюэль Бочка. - В "Бамбинском зеркале" была
заметка, так и называлась: "Миллионы под открытым небом"...
   - Где же они, эти миллионы? - перебил Красный Бык. - Вот мы мерзнем на
каком-то паршивом островке, но миллионов что-то не видно. А недурно было
бы погреться хотя бы у костра.
   Матиас Дирк почесал за ухом и лениво сказал:
   - А кто его знает, где этот плавучий лес... Может, как раз под нами эти
бревна, только не узнаешь, потому что все покрыто этим проклятым льдом.
Был бы топор, можно бы попробовать...
   - Чего там пробовать! - нахмурился Бен Заноза. - Пробовать хорошо
портвейн да рябчиков, а тут такой зверский холод, что и спирт не согреет.
У кого, ребятки, осталось в баклажке?
   Красный Бык протянул ему флягу и сказал:
   - Глотни, только знай меру. Не скоро теперь эту посудину наполнишь...
   - А я бы, ребята, - начал сухопарый, похожий на старого гусака Эмерсон
Кнуд, - я бы все-таки кинул жребий: кому идти к самолету за бензином, кому
искать плавучий лес, кому костер разжигать. Мы бы тут грелись, а тем
временем и хозяин вернулся бы, да еще с мясцом... А может, и нам
посчастливилось бы:
   какой-нибудь медведь, может, подошел бы на огонек. Все дело в
жеребьевке, ребята!
   - А шапку со спичками ты будешь держать? - насмешливо спросил Роб
Хитченсон.
   - Нет, брат, с тех пор, как я в твоем вертепе продул все свои деньги, я
с тобой ни в карты играть не сяду, ни жребий тянуть не стану.
   Завязался спор, но Красный Бык прекратил разговоры:
   - Ну-ка, пока не замерзли, парни, пошевеливайтесь! Нечего тут затевать
лесопилку без пилы. Давайте-ка лучше пойдем по следам Счастливчика! Факт,
что они там с мясом. Пока они всего не сожрут, надо догнать!.. И костер с
него потребуем... По договору он обязан всем обеспечить!
   Нехотя бандиты поднялись и, спотыкаясь, побрели на север. Красный Бык
терзался мрачными мыслями. Черт его сюда занес. Сидел бы в тепле,
покуривая трубочку, и читал бы в газете про всяких идиотов, которые
шляются по Арктике... Как никак, во всей округе знали и уважали Красного
Быка...
   Хорошая была жизнь! Сам губернатор однажды проигрался в пух и прах у
него в "Червоном валете". К старости и капиталец стал сколачиваться:
деньги к деньгам. А теперь бреди по льду вместе с этой рванью... Впрочем,
почему же рвань? Еще недавно они тоже были вполне уважаемыми гражданами.
Выборщики, налогоплательщики... Ни один из них ни разу не привлекался к
дознанию по подозрению в нелояльном отношении к монийскому правительству.
У каждого солидное дело и солидные доходы... Так нет же, понесло их в эту
Арктику! А все это Счастливчик со своими золотыми горами, будь они
прокляты!.. И как с этого Джонни получить теперь деньги, если он сам может
отправиться к праотцам, а писаного документа о дополнительном
вознаграждении не имеется?
   Вот и связывайся с этой лавочкой, "Обществом дальних исследований"!..
   Следы повели их вокруг мыса. Тут они нашли труп Куггли. Бандиты в
молчании обступили тело. Красный Бык нагнулся, чтобы послушать сердце, но
это было уже ни к чему. Труп окоченел, он лежал на правом боку, и из груди
торчала рукоятка ножа.
   - Вот тебе и мускусный бык! - сказал Самюэль Бочка.
   - Да, не то мясо... - отозвался Бен Заноза.
   Красный Бык вдруг поднял руки к небу и, потрясая автоматом, завопил:
   - Э-ей, парни! Мы им не какие-нибудь цветные или рабочие, над которыми
хозяева могут издеваться как хотят! Мы граждане демократического
государства! Э-ей, парни! Сейчас же призвать к ответу этого бандита Джонни!
   Судить его! Немедленно! Удавить!
   - А заодно и этого пижона-летчика, который умудрился посадить нас в
лужу! - воскликнул Бочка.
   - Слушайте, парни, что мне пришло в голову, - сказал сухопарый Эмерсон
Кнуд, вытянув свою гусиную шею. - Ведь это они нарочно все подстроили!
Никакого Подземного города на свете нет, а есть морской разбой! С
советским пароходом у них не выгорело, вот они и сообразили: чтоб не
платить, вывезли нас сюда и бросили на произвол судьбы. А сами улепетнули.
   - Смерть рыжему Джонни! - заорал Красный Бык. - За мной, парни!
   И рассвирепевшая ватага ринулась вперед по свежим следам.
 
 
   Полярный Робинзон 
 
   Покинув "Днепр", Солнцев поднял свою машину к границе стратосферы и
передал управление Наде.
   - До сих пор мы почти все время летели по прямой, - сказал он Иринину.
- Теперь мой помощник проделает несколько сложных эволюции для того, чтобы
вы, наш правительственный комиссар, увидели, на что способен "Светолет" в
этих сложных условиях. - Солнцев обвел всех взглядом и едва заметно
улыбнулся. - Прошу вас, товарищи, покрепче привязаться к креслам...
Некоторое время "Светолет" будет, так сказать, крейсировать по замкнутому
кругу, не удаляясь от "Мафусаила". Мне кажется, мы должны получше
присмотреться к этому бандитскому судну. Нам следует узнать, что оно будет
делать дальше. Я попрошу вас, Устин Петрович, не отходить от радиоглаза и
внимательно следить за поведением пирата. Я же займусь этим прибором.
   Солнцев нажал кнопку. Из стены выдвинулся аппарат, на вид ничем не
отличающийся от обыкновенного радиоприемника.
   - Пеленгатор? - спросил Иринин. - Что вы собираетесь здесь засекать?
   Солнцев надел наушники.
   - Я уверен, что "Мафусаил" поддерживает постоянную радиосвязь либо со
своими хозяевами в Монии, либо с Подземным городом, куда он, очевидно,
направляется. Я попробую установить направление, по которому приходят
сигналы, предназначенные для пиратов. Это поможет нам найти таинственный
остров.
   Несколько минут в кабине царила тишина.
   "Светолет" то круто взмывал вверх, то камнем падал вниз, чуть не
касался льда, и снова со скоростью артиллерийского снаряда взлетал к небу.
Потом вдруг делал крутой вираж, - тогда всех крепко прижимало к стенам
кабины, - или начинал кувыркаться турманом, и тогда Устину Петровичу
казалось, что пробил его последний час. Но Солнцев как ни в чем не бывало
продолжал возиться с пеленгатором, и это побуждало Рыбникова еще
внимательнее вглядываться в экран радиоглаза.
   Он увидел, как темные фигурки, копошившиеся на льду вокруг "Мафусаила",
повинуясь, вероятно, какой-то команде, поспешно возвратились на борт
корабля. Над "Мафусаилом" появилась туча черного дыма: в его котлах начали
поднимать пары.
   В этот миг Солнцев удовлетворенно промолвил:
   - Ага, попались!
   И поспешно отметил что-то на карте.
   А немного спустя крикнул и Устин Петрович:
   - Пираты покидают судно!
   Он увидел, как к самолету, стоявшему на корме "Мафусаила", торопливо
подошли какие-то люди и исчезли в нем. Через некоторое время катапульта
сбросила самолет с корабля, и он стал набирать высоту.
   Солнцев сказал несколько слов по телефону, связывавшему кабину с рубкой
пилота. "Светолет" неподвижно повис в воздухе на высоте около двенадцати
километров.
   Солнцев подошел к экрану в ту минуту, когда самолет пиратов догнал
"Днепр" и сделал над ним круг. Все в кабине тревожно подались к экрану:
неужели пираты будут атаковать советский ледокол?
   - Лев Леонидович! - взволнованно сказал Иринин. - Мы не допустим этого!
   Но самолет уже отошел от "Днепра" и устремился на север. По-видимому,
он лег на свой курс.
   - Нам невероятно везет, - засмеялся Солнцев. - Я не ошибся в своих
предположениях: "Мафусаил" почти все время поддерживал радиосвязь с
какой-то рацией на север от нас. Мне удалось ее засечь. И самолет лег
именно на этот курс... Итак, вперед, - на север. Посмотрим, что там
делается.
   - А что вы собираетесь там делать? - спросил Иринин.
   - Узнать все, что только можно, о Подземном городе, где томятся и
советские люди, и доложить об этом нашему правительству.
   И командир "Светолета" скрылся в рубке управления.
   ...Плотная серая дымка затянула океан под "Светолетом": над
поверхностью разыгралась пурга. На экране радиоглаза стремительно
проносились многолетние ледяные поля, лишь кое-где разрезанные узкими
трещинами и небольшими разводьями.
   Вдруг Рыбников крикнул:
   - Вижу землю!
   Только наметанный глаз старого полярного моряка мог заметить среди
мчавшихся по экрану ледяных полей клочок суши, сплошь покрытый тем же
льдом.
   "Светолет" повис над островом.
   Впрочем, он не был неподвижен. Должно быть, он медленно снижался, так
как изображение острова на экране постепенно увеличивалось. Вскоре е