сно начавшийся для Менкса-старшего день к вечеру несколько
омрачился. Ему так и не удалось провести его дома.
   Перед обедом Клавдия постучала к нему:
   - Мой друг, шеф городской полиции только что осведомлялся, дома ли ты.
Он ждет у телефона, говорит - весьма важное дело.
   Господин Менкс-старший взял трубку. Начальник полиции' подобострастно
сообщил, что на Площади биржи задержан молодой человек, открывший стрельбу
из автомата по витринам биржи, по неоновым бюллетеням и даже по световой
афише, рекламирующей кинобоевик "Притон коммунистов".
   Господин Менкс перебил полицейского.
   - Почему же об этом вы сообщаете мне?
   Тот замялся.
   - Дело в том, что этот дебошир оказался Джемсом Менксом.
   - Где он сейчас?
   - Пока в моем кабинете. Я бы очень просил...
   - Ладно, сейчас приедем.
   Господин Менкс-старший нервно бросил трубку.
   Он нисколько не удивился, когда увидел, что Клавдия ждет его в
вестибюле готовая к выходу. Развалившись на широких кожаных подушках
автомобиля, Менкс закурил любимую сигару, и сизый дымок чуть заметной
струйкой вился за машиной, оставляя на улице стойкий аромат.
   - Кто-то в оркестре сфальшивил, сошел с тона, - сказал он жене.
Подрагивание мчавшейся машины не помешало ему почувствовать, как при этих
словах задрожала его безответная подруга. - Нет, нет, дорогая Клавдия, я
не точно выразился. Оркестр исполняет все точно, но сфальшивил дирижер. Я!
- он патетически шлепнул себя по лбу. - И как это я не учел такого
пустяка. Все предусмотрел до мельчайшей детали. А об этом не подумал. Знал
ведь, в каком состоянии мальчик. Эта повышенная возбудимость,
раздражительность... Почему же я не помешал ему?
   - Я, я виновата, милый Джошуа, - твердила Клавдия. - Коньяков и ликеров
у нас не хватает, что ли? Он ведь мягок, как воск. Когда выпьет, позволяет
делать с собой все, что угодно... Прости меня, Джошуа. Это я виновата...
   Менкс выдохнул два синих штопора дыма.
   - Чепуха. Все это чепуха. Однако мне предстоят довольно неприятные
минуты.
   Шеф полиции ждал у подъезда. Менксу-старшему это не понравилось. Но
подобострастие начальника свидетельствовало о том, что полиции хорошо
известны роль и значение господина Менкса.
   - Прикажете вести к нему? - спросил шеф уже в лифте.
   - Раньше всего я хотел бы видеть этого человека так, чтобы он не видел
меня.
   - О, это легко устроить.
   Полицейский провел Менкса-старшего в небольшую комнату, где шум шагов
утопал в мягком ковре.
   - Звуконепроницаемая камера психологических, наблюдений, - шепнул
полицейский не без гордости.
   Он отодвинул в стене задвижку и жестом предложил господину Менксу
воспользоваться глазком.
   Лишь несколько секунд смотрел в глазок Менкс-старший. Одного взгляда
было достаточно, чтобы убедиться, кто именно сидел неподвижно в кресле со
скованными наручниками руками. Господин Менкс повернул равнодушное лицо к
жене.
   - Клавдия, дорогая, подожди меня в машине. Тебе не интересна наша сухая
деловая беседа.
   Госпожа Менкс вышла.
   - Там ничего не слышно? - господин Менкс кивнул головой на стену..
   - Ни звука!
   Они сели на диван. Менкс-старший раскурил новую сигару.
   - Много лет назад я был председателем "Общества содействия полиции и
общественному порядку". Насколько я знаю, никто этого общества не
распускал.
   Таким образом, я и теперь являюсь председателем этого впавшего в
состояние спячки общества. Только что я имел случай убедиться, как много
могло бы сделать это полезное учреждение, если бы не лень, заставившая
меня уйти от всех дел. Сам я уже не смогу наверстать упущенного. Но, может
быть, найдутся другие люди, более энергичные. На всякий случай, разрешите
мне внести свою лепту. - Менкс вынул из бокового кармана чековую книжку. -
Сто тысяч долларов на первое время, я думаю, достаточно. В ваше личное
распоряжение.
   Посильная помощь, дань заслугам полиции.
   Левой рукой шеф принял чек, а правую приложил к сердцу.
   - Я уверен, господин Менкс, что молодчик, сидящий в моем кабинете,
никак не может быть вашим сыном...
   - Само собой разумеется, - улыбнулся мистер Менкс. - Никакого сходства.
   - В таком случае, не сможете ли вы вручить вашему сыну вот этот
документ, очевидно, найденный или украденный арестованным?
   Не глядя, Менкс сунул в карман книжечку в лакированном кожаном
переплете.
   - Что еще?
   - Все! - ответил шеф, прикладывая два пальца к козырьку.
   - Подумайте! - глухо сказал Менкс-старший, вперив в него неподвижный
взгляд.
   - Чтобы потом не было разговоров. Я не люблю возвращаться к
пройденному. Вы должны это твердо знать. - Казалось, лицо его только что
отлито из медленно остывающего чугуна. - И еще вот что. - Он заполнил
второй чек и протянул шефу полиции. - Здесь пятьдесят тысяч долларов.
Поместите несчастного в лучшую лечебницу, где его могли бы полностью
изолировать от любопытных. Ему вредно видеть кого-либо, кроме лечащего
врача и сиделки.
   - Именно это ему и нужно! - ответил начальник, снова прикладывая два
пальца к козырьку.
   Госпожа Менкс ждала в машине. Она была очень бледна.
   - Уж не начинается ли у тебя приступ малярии? - спросил ее муж,
прищурившись.
   - О, нет, нет. Я совершенно здорова! - в ужасе прошептала Клавдия. - Не
беспокойся, мой друг. Это пройдет.
   - То был не Джемс, - резко сказал господин Менкс и больше не проронил
ни слова.
   Он снова в своем кабинете, старый, одинокий, никому не нужный человек.
Если перед ним заискивают, то только ради того денежного мешка, на котором
он сидит. Ну и отлично...
   Господин Менкс вглядывается в фотографию на матрикуле, врученном ему
шефом полиции. Прядка волос на лбу. У него, Менкса-старшего, в молодости
тоже была такая же, пока он не стал лысеть. Энергичный прямой нос... И
безвольный подбородок Клавдии.
   Несмотря на июльскую жару, в камине потрескивает огонь: господин Менкс
не любит сырости. Матрикул Джемса долго не хочет гореть. Но, наконец,
переплет вспыхивает, раскрывается сам собою, в последний раз мелькают
знакомые черты.
   И вот все превращается в прах.
   Господин Менкс-старший решительно направляется к сейфу. Щелкает замок.
Менкс вынимает крохотную записную книжечку. В ней вся его бухгалтерия.
Менкс садится к столу, раскрывает книжечку и слева, где "приход", заносит:
   "Операция "Золотой лед" - 21.500.000".
   Справа, где "расход" он пишет:
   День рождения - 50000 Встреча болванов из Подземного города - 500000 На
Джемса - 150000 Пратту - 100".
 
 
   "Днепр" возвращается в СССР 
 
   Население поселков на восточном берегу Северной Земли в честь команды
"Днепра" устроило большой бал. Двухэтажное здание клуба моряков сверкало
электрическими огнями. Играл духовой оркестр. Молодежь танцевала. Из фойе
доносились резвые аккорды баяна: там забавлялись детишки в обществе
пушистого белого медвежонка. Это помощник капитана Валя Стах тряхнула
стариной: привела с собой своего питомца и выступает в роли затейника.
   - На собрание! На собрание! - крикнул кто-то.
   Все поспешили в зал. Валя насилу отпросилась у ребят - отпустили с
условием, что медвежонок остается с ними, а после собрания Валя придет
опять.
   Представители горняков благодарили команду "Днепра" за то, что она
вовремя доставила снаряжение, продовольствие, технику. Предсудкома Василий
Богатырев рассказал им о "Светолете" - новой чудесной советской машине,
прилетевшей в трудный момент на помощь и пробившей дорогу во льду почти до
самых поселков.
   В зале долго гремели овации в честь советских ученых и советской
техники.
   В этот момент в зале появился матрос с ледокола. Он поспешно прошел к
сцене и протянул капитану Лунатову пакет. Все насторожились.
   Капитан, быстро просмотрев содержимое пакета, обратился к собравшимся:
   - Товарищи! Мы получили приказ срочно идти на северо-запад. Там
бедствуют на льду тысячи людей. Мы обязаны выйти не позже завтрашнего
утра. Теперь вы понимаете, какое огромное значение имеют каждый человек,
каждая минута.
   Все дружно заявили о своей готовности прямо из зала отправиться в порт
на погрузку угля.
   По широким улицам, похожим на площади, и по площадям, напоминающим
пустыри, заметались яркие лучи автомашин. Со всех сторон двигались краны,
подобные мастодонтам.
   "Днепр" заревел, подвалил к портовой стене и раскрыл свои бункера.
   Валя натянула на бальное платье теплый бушлат и приступила к
обязанностям суперкарго:
   - Вира! Майна! Так держать! Еще помалу!
   Заскрипели тросы, зажужжали моторы лебедок, заворочались хоботы кранов.
   К семи часам утра было погружено пять тысяч триста тонн угля - больше
бункера не вмещали. На портовой стене появился оркестр - это молодежь,
только что участвовавшая в погрузке, отложив лопаты, взяла в руки медные
трубы.
   "Днепр" развернулся, загудел на прощанье и пошел к выходу из залива.
Его провожали звуки оркестра и напутственные крики друзей.
   До чистой воды "Днепр" шел своей полыньей, не успевшей еще затянуться
настоящим льдом. Трудностей ожидали на севере, в целине старого пака. Но,
к удивлению команды, и там во льду была проложена широкая дорога.
   Капитан Лунатов понял, кто позаботился о них, и послал радиограмму
Солнцеву:
   "Спасибо за легкий путь. Будем на месте через трое суток".
   На третьи сутки впереди показались очертания неизвестного команде
"Днепра"
   острова. Стеною поднимались вечные льды, в устьях фиордов кружились
только что родившиеся айсберги. Навстречу "Днепру" плыли огромные ледяные
горы.
   Спустя два часа вахтенный крикнул:
   - Огни прямо по носу!
   С капитанского мостика ясно были видны тысячи темных фигурок,
суетившихся вокруг костров на отмели. Лунатов приказал приветствовать
людей гудком. Едва заревела сирена, люди кинулись на морской лед. "Днепр"
стал у его кромки.
   Первым поднялся на палубу Гарри Гульд и поспешил на мостик
договариваться с капитаном о порядке посадки. По дороге он обогнал двух
человек в ослепительно ярких халатах и шапочках. Это были доктор Кузьма
Кузьмич Непокорный и кок Павел Игнатьевич Проценко. Оба шли докладывать о
готовности к приему пассажиров: первый развернул больницу, второй
приготовил для освобожденных вкусный обед. Они не замедлили поделиться с
Гарри своими успехами, и каждый взял с него слово, что первую свободную
минуту Гарри проведет в его обществе.
   На палубу вынесли столы, спустили все трапы. Восемью потоками
потянулись к кораблю освобожденные. Их регистрировали, затем подвергали
санобработке, медицинскому осмотру и кормили обедом.
   Гарри не ожидал, что "Днепр" сможет так быстро принять несколько тысяч
пассажиров.
   Затем были посланы радиограммы соответствующим правительствам об
освобождении их граждан из подземной каторги. Отдельно сообщили о
захваченных морскими пиратами уже по окончании войны.
   Лунатов сообщил последние координаты "Мафусаила" и предупреждал, что
судно это пользуется сигналом "SOS" для пиратских нападений на спешащие
ему на помощь корабли.
   Низкий басовитый гудок разлегся над ледяными горами - "Днепр" прощался
с островом Бедствий.
   - Полный вперед!
   Жизнь на корабле постепенно вошла в свою колею. "Днепр" быстро шел
домой, к советским берегам.
   Грузовой помощник капитана Валя Стах спустилась в свою каюту. Не успела
она умыться, как в дверь тихо постучали...
   - Войдите...
   На пороге стоял Гарри. На лице его сияла радостная улыбка.
   - Здравствуйте, Валя. Я страшно рад вас видеть.
   - Почему же "страшно"? - улыбнулась Валя.
   Гарри вытащил из-под стола медвежонка.
   - Ну, как он?
   - Ничего, только плохо воспитан. Перегрыз ножку стола...
   - Ай-ай... Как нехорошо! - проговорил Гарри, лаская звереныша. - Нельзя
так, дорогой... Нельзя!
   Медвежонок зевнул.
   Некоторое время Гарри молчал, лишь изредка поглядывая на Валю.
   - Валя...
   - Что?
   Гарри глубоко вздохнул.
   - Как хорошо устроен мир...
   - Да, очень хорошо!
   Гарри надолго замолк.
   - Вам нравится Арктика? - наконец спросил он.
   - Она очень красивая.
   Гарри набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул его.
   - А я ею сыт по горло. И я счастлив...
   Но в это время сверху донесся низкий гудок...
   - Встречный! - крикнула Валя и выбежала из каюты.
   Гарри поспешил за ней на палубу. Впереди покачивался на волне грязный,
закопченный пароход. Он, по-видимому, не имел своего хода. На мачте
мелькали флаги...
   - Семафорит! - крикнула Валя и прочла вслух: - "Остался без угля.
Терплю бедствие. Прошу помощи".
   - "Мафусаил"! - воскликнул Гарри.
   - А, пират? - протянула Валя. - Как же, и мы его знаем...
   "Днепр" пошел своим курсом.
   Провизии на корабле оставалось только на три обеда... Поэтому машинная
команда довела скорость до рекордной - двадцать пять узлов в час...
   Гарри и Валя стояли на корме. Они смотрели вдаль, туда, где в синей
дымке расплылись очертания ледяных гор.
   - Значит, вы счастливы, Гарри? - спросила Валя.
   - Да. Раньше у меня не было друзей. А теперь у меня их столько... Отец
и сын Солнцевы, Устин Петрович, капитан Лунатов, Надя, вы и много-много
еще.
   - У вас будет еще больше, - сказала Валя.
   - Да, - уверенно кивнул Гарри. - И у меня теперь есть настоящая родина.
Я постараюсь стать таким, как Раш, его сын, вы...
   Валя крепко, по-мужски жмет большую руку Гарри.
   За кормой ледокола - пенистая дорога. Багровое солнце висит низко над
морем.
   Впереди - Родина!
 
 
   1948
 
 
 
   sf.nm.ru