- Конец, что ли, Левушка? - спросил Рыбников.
   - Нет, в тропосфере пойдем под парашютом.
   Через несколько секунд кабину встряхнуло. Она как будто перестала
двигаться.
   - Ну вот, сработал автомат, - сказал Лев. - Раскрылся наш парашют.
   Лишь через четверть часа кабина мягко ударилась о лед. Еще одно
движение рычага - и она прочно укрепилась на выдвижных подпорках.
   - Приключение, одним словом, - сказал Рыбников, качая головой. - Тут
безусловно не обошлось без фашистской взрывчатки...
   - Не обошлось без нашего прекраснодушия! - поправил его Солнцев. - Меня
судить надо!
   - Левушка, полно! - Рыбников погладил Солнцева по плечу. - Зачем такие
слова? Машина погибла. Но мы-то живы! Как-нибудь доберемся.
   - Нет, мы никуда не пойдем, - ответил Лев.
   - Не говори глупостей! Надо идти, пока есть кое-какие запасы, пока есть
силы...
   Иринин поддержал Рыбникова. Но Солнцев решительно повторил:
   - Мы никуда не пойдем!
   - Ничего не понимаю! - развел руками Иринин.
   - И понимать нечего, - коротко ответил Лев. - Прежде всего нам следует
приготовиться к встрече гостей!
   - Начинаю понимать, - сказал Рыбников. - Похоже на это.
   - Ого, я тоже понимаю, - сказал Гарри, засучив рукава комбинезона. - О,
я беру их всех на себя... Я буду угощать, ого! - Он потряс кулаком, не
отличающимся по виду от пудовой кувалды.
   - Как это я не сообразил? - воскликнул Иринин. - Действительно,
рассчитывать, что эти молодчики оставят нас в покое, откажутся от легкой
наживы, да еще в таких условиях, - по меньшей мере наивно.
   - Пусть только подойдут! - воскликнул Гарри, потрясая кулаком. - Я им
покажу!
   Надя опустила в карман своего комбинезона электронный пистолет.
   - О, - взмолился Гарри, - прошу вас, не надо стрелять! У них оружия
нет. Я ведь сам утопил все их автоматы. И я хочу без оружия.
   - Но ведь их же два десятка! - воскликнула Надя.
   - Это не так уж и много, - ответил, еще больше распаляясь, Гарри. - Мне
чем больше, тем лучше.
   - Что же мы все-таки будем делать? - спросил Иринин. - Мне не ясен ваш
план, Лев Леонидович. Ведь не для того же мы сюда прилетели, чтобы
боксировать с бандитами? И вообще положение наше...
   - Будем продолжать начатое дело, - спокойно ответил Лев; он уже вполне
овладел собою. - Поедем к Полярному Робинзону, вместе с ним исследуем
остров...
   Иринин поглядел на Льва не то со страхом, не то с сожалением.
   - Да что вы говорите, Лев Леонидович? А на чем же мы поедем? "Светолета"
   больше нет, радиосвязи тоже...
   Солнцев поглядел на часы и, улыбаясь, сказал:
   - Товарищ правительственный комиссар! Я вынужден принести свои
извинения. Я не все сообщил комиссии об оборудовании "Светолета". В день
моего доклада еще не были закончены испытания стратоцикла. И я считал, что
говорить о нем рано. Сегодня мы им воспользуемся, и вы впоследствии
удостоверите его качество.
   - Хм... Да вы, - я вижу, молодой человек, взялись всерьез удивлять нас.
Что за стратоцикл?
   - Сейчас увидите, - ответил Лев. - Прошу всех на лед.
   Солнцев вышел из кабины с небольшим легким ящиком, поставил его
посредине площадки и стал вынимать одну диковинную деталь за другой. Ловко
пользуясь особыми затворами, он соединял эти детали, и вскоре перед
кабиной появилась металлическая стрекоза, с хрупким на вид, членистым
телом, с огромной прозрачной головой и ажурными крыльями. Стрекоза эта
опиралась на две лапки-сошки. Сверяясь с таблицами и секстантом, Лев
нацелил аппарат на солнце.
 
   - На Москву, - сказал он, улыбаясь. - Прилетишь, Надя, прямо к нам во
двор.
   Надя надела маску, укрепила на спине кислородный аппарат. Солнцев
вставил в приемник машины баллон с зарядом электронита.
   - Можно лететь! - скомандовал он. - Счастливого пути, Надюша!
   Лев обнял жену, захлопнул за ней дверцу прозрачной кабины. Надя махнула
рукой, нажала педаль... Стрекоза неожиданно взмыла ввысь - и исчезла.
Только космы замерзшего пара извивались высоко в небе...
   Солнцев перевел бинокль влево и пробормотал:
   - Вот они.
   Приближалась толпа. В бинокль можно было разглядеть знакомые лица
монийских бандитов.
   - Лев Леонидович, разрешите мне пойти навстречу. Не надо, чтобы здесь.
Пусть они не знают, что мы спаслись. Я один...
   - А, пожалуй, Гарри прав, - сказал Иринин. - Раз он так уверен в себе,
пусть встретит их подальше от нас. Они и не догадаются, что пойманы на
месте преступления. - Он протянул Льву резиновую чашу. - Вот присос для
миниатюрного патрона с очень сильным взрывчатым веществом. Я его снял с
обломка "Светолета". Этим они и взорвали его.
   - Значит, все в порядке! - радостно воскликнул Гарри. - Я могу идти.
   - Идите, Гарри, - сказал Лев, - но помните: без убитых. Передали по
радио - девятнадцать, так девятнадцать и должно быть.
   Рыбников на всякий случай приготовил свое оружие.
   Увидев Гарри, молодчики сначала остановились, потом разделились на три
группы: одна продолжала двигаться вперед, будто не заметив Гарри, другая
повернула вправо, третья - влево. Они хотели окружить первую свою жертву
по всем правилам разбойничьей тактики.
   Гарри тоже притворился, что никого не видит. Он шел открыто, напрямик,
как человек, занятый каким-то важным делом. Бандиты, прячась за льдины,
перебегали от одного укрытия к другому. Группы, отправившиеся на
окружение, вскоре показались у Гарри в тылу. Теперь они торопливо шли во
весь рост.
   Пятеро бандитов преградили путь Гарри. Он стоял перед ними неподвижно,
а они замахивались на него, толкали...
   Лев не понимал, почему Гарри медлит. Ведь бить по отдельным группам
легче, чем всех вместе. Чего же он не начинает?
   Но у Гарри был свой план. Убивать нельзя - значит, пускать в ход кулаки
тоже нельзя. А без кулаков остается джиу-джитсу, которому его обучили в
армии.
   Вот почему, изобразив растерянность, он дал схватить себя сзади. Но
едва хищные руки потянулись к его горлу, схватили его подмышками,
вцепились сзади в пояс, - Гарри прижал руки к бокам с такой силой, что
никто из бандитов не мог вырваться. Рывок всем телом в одну сторону, в
другую - и нападавшие взвыли от боли.
   Подоспевшие бандиты навалились на Гарри скопом.
   - Упал! - крикнул Рыбников и рванулся на помощь.
   Но Лев удержал его:
   - Не надо. Это тоже прием.
   Вдруг из клубка тел вылетел, как снаряд, один бандит, за ним другой,
третий...
   - Что твоя катапульта, - сказал Рыбников.
   - Это он их ногами, - объяснил Лев. - Великолепный прием! Слабый
человек этим способом может разбросать полдесятка сильных. Что же говорить
о Гарри?
   Ведь у него руки и ноги как стальные.
   Избитые бандиты бежали, пятились, расползались - кто как мог. Гарри
поддавал им жару пинками.
   - Великолепное зрелище! - Рыбников притоптывал ногой в такт каждому
движению Гарри.
   Даже сдержанный Иринин - и тот не мог удержаться от восклицания:
   - Так их! Так! - Тонкие руки профессора невольно сжимались в кулаки.
   Солнцев улыбался.
   - У Гарри не только огромная сила, но и техника великолепная. Молодчина
Гарри!
   Когда над гребнем тороса мелькнула последняя пара пяток, Гарри погрозил
им вслед кулаком и возвратился к друзьям.
   - Я с ними сначала играл в волейбол, потом в футбол. Счет девятнадцать
- ноль в нашу пользу.
 
 
   Эскимосы подбирают неизвестного 
 
   Солнце снова взбирается по небосклону. Но недавно буйствовавшие потоки
пока чуть журчат. Ледяные глыбы, еще час тому назад долбившие берег,
преграждавшие путь новорожденным айсбергам, пока неподвижны.
   - Ньга-ньга! Чох-чох! Ээхэоу!
   Высунув язык, разбрызгивая слюну, бегут лохматые псы. Прыгают легкие
сани, скрипят груженые. Хомеунги-Умка-Наяньги - опытный вождь. Он
пользуется ночным холодом, чтобы продвинуться еще на десяток километров
вперед. Там - промысел, там - охота. И по-прежнему Ченьги-Ченьги
наваливается упругой грудью на корму кожаного каяка, а с уклона скользит
на санях. Хомеунги не без гордости оглядывается на нее, и всякий раз когда
глаза его останавливаются на коренастой фигуре молодой женщины, великий
вождь племени медведей-воинов вздыхает.
   Собаки внезапно остановились, метнулись в сторону, потом заскулили и,
поджав хвосты, сели на снег. Лишь вожак Нумка не издал ни звука.
   Хомеунги вскочил и погладил вожака:
   - О Нумка, мудрейший из псов! Недаром в тебя вселился дух Горенги...
   Не останови Нумка упряжки, разбился бы Хомеунги вдребезги: перед ним
был обрыв, а далеко внизу - покрытый льдами океан. На самом краю обрыва
Нумка задержал собак.
   Хомеунги-Умка-Наяньги обернулся:
   - Стойте! - закричал он, тряся руками над головой. - Стойте!
   Племя столпилось вокруг вождя.
   - Всем объявляю, - торжественно произнес Хомеунги-Умка-Наяньги, - из
первой же добычи Нумка получит мозги и горячую кровь! Ему вы обязаны
спасением моей жизни! Поглядите, какой обрыв!
   Ченьги-Ченьги вытащила из-за пазухи красную тряпицу и повязала ею Нумке
голову. Симху-Упач сказал:
   - Надо возблагодарить доброго духа Горенги, поселившегося в сердце
Нумки, за то, что он бодрствуя охраняет наш путь!
   И шаман запел:
   Великий отец племени!
   Ты не ушел от нас совсем.
   Мертвое тело твое отдыхает, но живой дух твой в теле пса племя свое
охраняет...
 
   - Племя свое охраняет, - однотонно подхватили мужчины.
   - А теперь, - сказал Хомеунги, - нужно двигаться дальше. Не то
батюшка-солнце опять растопит снег. Шаман, ты хвастаешься открытыми
глазами.
   Скажи, не видят ли твои глаза спуска к морю?
   Симху-Упач долго осматривал обрыв. Никто не заметил довольной улыбки,
мелькнувшей на его лице. Потом шаман зажмурил глаза, достал из-за пазухи
связку медвежьих клыков, завертел ею над головой и стал кружиться все
быстрей и быстрей. На губах у него выступила пена. Вдруг он крикнул:
   - Вижу! - и свалился почти замертво.
   Его отнесли на сани, бережно накрыли оленьими шкурами. Караван собачьих
упряжек двинулся в ту сторону, куда шаман упал головой.
   Хомеунги, внимательно следивший за срезом обрыва, вскоре увидел впереди
выступ. Он остановил собак. Карниз, косо опускавшийся по обрыву, мог
служить дорогой. Хомеунги сел в сани и стал спускаться, все время
притормаживая ногами.
   Берег был отлогий, на него взгромоздился торосистый морской лед. Начали
просыпаться ручьи. Полозья все глубже зарывались в снежную кашу. Надо было
пересечь широкую полосу торосов, выехать на гладкий лед... А шаман спал и
не с кем было посоветоваться...
   Хомеунги-Умка-Наяньги не сразу заметил, что собаки остановились. Вождь
повернул голову и увидел, что Нумка-вожак обнюхивает человека, лежащего
наполовину в воде. Человек был без сознания. Только маленькое ружье на
груди еле заметно то поднималось, то опускалось. Дышит!
   Это белый человек. А за спасение белого можно получить большую награду.
   Хомеунги вскочил, подбежал к неизвестному. Он опустился на колени прямо
в воду, приложил ухо к груди. Да, живой!
   Хорошая находка! Великая удача!
   - Эй, - крикнул он, призывно взмахнув рукой. - Ченьги-Ченьги,
Пальчи-Нокья!
   Скорей ко мне!
   Хомеунги не хотел просить помощи у племени - ведь тогда придется делить
награду со всеми.
   Подбежавшие женщины помогли поднять и перенести неизвестного на сани
вождя.
   Хомеунги пошел пешком, рядом с санями.
   Слева в ледяном обрыве показалось углубление. Хомеунги погнал собак к
нему.
   - Здесь будем отдыхать, пока не подмерзнет.
   Чужестранца положили на меха, а рядом разожгли тюленье сало, смешанное
с сушеным пометом и мхом. Поднялся неимоверный смрад.
   Неизвестный пришел в себя. Он чихнул, достал из кармана флягу, изрядно
глотнул из нее и лишь после этого осмотрелся.
   Нет, он все еще галлюцинирует: черти, ведьмы, адские огни... Вот к нему
подходит главный черт. У него закрученные рога, как у матерого барана.
   Должно быть, он, Джонни, слишком плотно поужинал и выпил лишнее. И
теперь его преследует кошмар: перед ним те, у кого он когда-то
собственноручно выдирал изо рта золотые зубы, у кого отрывал косы, кого
посылал как материал для медицинских, химических и прочих опытов...
   Джонни с силой толкнул Симху-Упача. и шаман едва ни растянулся.
Послышался звонкий смех Ченьги-Ченьги, за ней расхохоталось все племя.
Джонни поглядел по сторонам и схватился за автомат. А что если это не сон,
а явь? Ведь он, черт возьми, в Арктике? И если существует ад, то он должен
быть именно здесь, в этих проклятых местах!
   - Эй, ты, рогатый! - крикнул Джонни, сжимая автомат. - А ну подойди
поближе!
   Симху-Упач, низко кланяясь и угодливо улыбаясь, приблизился к
Джонни-Счастливчику.
 
 
   Как создают общественное мнение 
 
   Автомашина Джима Пратта, торопившегося занять свободное место на
стоянке, едва не врезалась в машину Стенли Мак-Дана. Джим бросился к
подъезду.
   Мак-Дан, маленький толстяк, страдавший астмой и подагрой, бежал сзади и
хрипло кричал:
   - Алло, Джим! Как поживаете? Как жена, дети?
   - Спасибо, все в порядке! - прибавляя шаг, ответил через плечо Джим.
   - Да подождите же! Я хотел сообщить вам новость...
   - Благодарю вас. После.
   Пратт успел занять свободное место в экспресс-лифте. В последнюю долю
секунды он увидел за дверью красное лицо Стенли, машущего руками и
готового задохнуться.
   Экспресс взлетел на тридцать пятый этаж. Дверцы распахнулись, и
пассажиры опрометью бросились в коридор. Увы! Джим был не первым. День
только начался, а обе двери, ведущие в контору "Общества дальних
исследований", уже осаждала толпа репортеров. Все хотели видеть Чарлея
Гастингса, но старого марабу нигде не было. Репортеры, прежде чем
примчаться сюда, уже побывали в окрестностях Ивертона, где посетили
приморскую виллу господина Гастингса, особняк на Новом Берегу и даже
квартиру мадемуазель Фромлей - каскадной певицы, находившейся под
покровительством Чарлея, но шеф "Общества дальних исследований" словно
сквозь землю провалился. Репортеры были уверены, что он явится в контору,
как всегда, ровно в девять часов...
   Кто первый пронюхал о сенсации - неизвестно. Каждому казалось, что
именно он. Впрочем, толком никто ничего не знал. Достоверно было одно:
когда четырехмоторный самолет приземлился в окрестностях Ивертона,
дежурный по аэропорту не успел еще позвонить в редакцию "Ивертонской
почты", где он по совместительству служил информатором, как сотни
репортерских машин устремились со всех концов города к отелю "Виктория".
Вскоре туда подкатили пять лимузинов с полярными исследователями. У
подъезда их ждала толпа репортеров. Девятнадцать путешественников, все в
коричневых костюмах, коричневых башмаках и коричневых котелках, одни - с
подвязанными руками, другие - с забинтованными лицами, вышли из машин и
важно прошествовали сквозь толпу. Их засыпали вопросами, щелкали затворы
фотоаппаратов, к путешественникам тянулись книжки для автографов, кто-то
вопил: "Слава гордости нации! Ура отважным исследователям!" Но лица
исследователей были невозмутимы. Они не проронили ни слова.
   Потом произошло нечто небывалое в практике журналистов: девятнадцать
виновников сенсации, войдя в отель, мгновенно исчезли без следа.
   Будто по ошибке, репортеры проникали во все недавно занятые номера и,
бормоча извинения, выходили озадаченные...
   Джим Пратт пожертвовал всей своей наличностью, часами и любимым
автопером, лишь бы получить от служащих отеля какие-нибудь сведения,
указания, намек.
   Ведь не могли же девятнадцать респектабельных путешественников
провалиться сквозь землю!.. Но произведенные Джимом затраты не окупились
ни на грош.
   И вот сбитые с толку мастера газетных сенсаций бросились искать
Гастингса.
   Ясно, что старый марабу должен быть вместе с прилетевшими из Арктики
исследователями: они - его гости...
   Контора не открылась ни в девять, ни в десять, ни в одиннадцать.
Потерявшие терпение (а некоторые и службу) репортеры начали было
расходиться, как вдруг открылась дверь, из нее повалили клубы сигарного
дыма, и лысый Чарлей, появившись на пороге, окинул бесстрастным взглядам
потрясенную толпу. Он сразу же отвел все упреки:
   - Вы, очевидно, искали меня где угодно, только не там, где нужно. Я
ведь отнюдь не противник гласности и вовсе не бежал от представителей
прессы.
   Дверь заперли изнутри, потому что у нас было совещание, которое
началось еще вчера, в шесть часов вечера. Но если бы любой из вас
постучался, его впустили бы...
   Между тем, в просторном помещении конторы взорам изумленных репортеров
предстали все девятнадцать путешественников, рассевшихся вокруг длинного
массивного стола. Все они были с сигарами в зубах, все в тех же надвинутых
на лоб коричневых котелках. Девятнадцать тяжелых подбородков выдвинулись
вперед. Девятнадцать пар ног покоились на столе.
   - Минуточку! - остановил Гастингс рванувшихся было в дверь репортеров.
- Сейчас по поручению отважных исследователей я сделаю официальное
сообщение.
   Должен предупредить, что ни один из почтенных путешественников не
намерен давать частных интервью или писать статьи для газет. И кроме того,
что вы услышите от меня, ничего больше выведать вам не удастся. Так что не
тратьте времени даром...
   Блокноты и перья давно были наготове. Джим Пратт, опустившись на
корточки и привалившись спиной к стене, уже приладил пишущую машинку у
себя на коленях, а Стенли Мак-Дан выглядывал из окошка телефонной будки и
делал ему знаки.
   Пратт жестами ответил Мак-Дану: "Согласен кооперироваться, но с
условием, что первое сообщение будет передано в мою редакцию, а второе - в
вашу".
   Они еще не успели столковаться, как Чарлей Гастингс начал:
   - Вчера сверхскоростной самолет военной авиации доставил в Ивертон
девятнадцать наших граждан, посвятивших свою жизнь дальним исследованиям.
   Увы, из последней экспедиции не вернулись трое ее участников: всем
известный ученый-исследователь Арктики господин Джонатан Блекпиг,
руководивший данной экспедицией, знаменитый полярный летчик Дик Эшн и
ветеран полярных путешествий, старейший из исследователей Арктики
Эмери-Антон Куггли.
   Возможно, мы больше никогда их не увидим. Трое отважных
путешественников, выполняя свой долг, окрыленные благородной мечтой еще
выше поднять над миром лунный флаг Монии, отправились в глубь Арктики.
Оставшиеся девятнадцать отважных путешественников не смогли исправить
поврежденный при аварии самолет и организовали поиски пропавших товарищей.
После весьма тяжелых странствований, оставшись без продовольствия и
топлива, экспедиция повернула в обратный путь к морю. У берега храбрые
исследователи подверглись нападению неизвестной подводной лодки нового
типа. Она внезапно появилась среди льдов и помчалась прямо на них. Экипаж
этой лодки предложил храбрецам сдаться в плен. Но неизвестные
просчитались: девятнадцать достойных граждан великой демократической Монии
не уронили честь лунного флага. Нападавшие получили должный отпор.
Несмотря на истощение, девятнадцать исследователей держались против
превосходящих сил нападавших, вооруженных неизвестным нам оптическим
оружием, до прибытия на помощь самолета военной авиации. Судьба трех
героев, затерявшихся во льдах Арктики, внушает серьезные опасения,
особенно ввиду появления в районе, где они производили исследования,
таинственной подводной лодки, которая, кстати, может также подниматься в
воздух. Эта машина универсального типа принадлежит одной достаточно
известной нам державе.
   Самолеты военной авиации вот уже третий день ведут тщательные поиски,
не давшие, к сожалению, пока результатов... "Общество дальних исследований"
   обращается с призывом ко всем монийцам поддержать его культурную миссию
в диких странах Заполярья и покупать вновь выпущенные акции "Золотой лед".
   Пожертвования в фонд розыска пропавших членов экспедиции и - в случае
их безрезультатности - в фонд помощи их вдовам и сиротам принимаются на
текущий счет 00363794 во всех отделениях Национального банка. Вот все, что
я имел вам сообщить. Благодарю вас, господа!
   Когда в конторе не осталось ни