ло,  но  на  стадии  существования  эмов  разумные
обитатели  Релы  создали  высокую и своеобразную цивилизацию,  которую
Арсений предложил называть бионической,  как воспроизводящей  элементы
живой природы.
     Встреча на берегу моря,  свидетелями  которой  так  удачно  стали
разведчики с Земли, действительно была принятием эмами в свое общество
их нового поколения после метаморфоза.
     Проведя первую часть жизни в виде морских животных,  мозг которых
развивался,  как  у  земных  дельфинов,  эны  проходили   превращение,
характерное  на  Земле  для саламандровых.  Может быть,  глядя на эна,
действительно правомерно было  вспомнить  о  "хоми  делювии  те-стис"?
Превратившиеся в живущих на суше эмов,  с легкими вместо жабр (как и у
многих земноводных),  они выходили на берег,  где их встречали старшие
братья по биологическому виду.
     Это был отряд педагогов.  Они не только облачали молодых  эмов  в
одежды,  необходимые  им,  чтобы предохранить кожу от высыхания,  но и
начинали заниматься образованием своих питомцев.
     Вполне развившийся  еще на стадии энов мозг их был готов к приему
информации и жадно поглощал ее.  Эту информацию воспитатели передавали
воспитанникам не только из своей памяти, но и из живого искусственного
мозга, соответствующего земным кибернетическим машинам. Таковы были их
живые  книги,  где  в  клетках  памяти хранились сокровища цивилизации
Релы.
     Завершив образование,  эмы  принимали  на  себя в обществе те или
иные  обязанности,  выполнение  которых  было   для   них   такой   же
потребностью, как и дыхание.
     После нескольких проведенных среди эмов месяцев Арсений  убедился
окончательно,  что эмы не способны к принуждению. Тогда-то и состоялся
у него разговор с Эоэммом, поставивший его в тупик.
     Арсений, как  обычно,  радируя  Эоэмму  с  помощью киберлингвиста
общими  для  них  понятиями,  объяснил,  что  дольше  он   не   сможет
задерживаться  у  эмов.  Возвращение  звездолета зависит от встречи на
обратном пути к Земле с кораблями-заправщиками.  Нельзя опоздать ни на
мгновение.
     Эоэмм воспринял  сообщение  Арсения  без  всякого  интереса.   Он
передал  гостю,  что  система  звездного  рейса  нерациональна.  Также
нерациональна и  мысль  покинуть  эмов  ради  возвращения  на  прежнюю
планету.  Ведь  гость  оправдал  себя как полезное звено в космической
связи с другими цивилизациями,  умея переводить  на  язык  эмов  чужие
послания...
     Арсений решил,  что Эоэмм не  понял  его,  и  еще  раз  попытался
разъяснить ему причину своего отчаянного положения.  Но,  оказывается,
это он, Ратов, не понимал мудрого эма.
     Такая "нелепость",  как тоска по родине,  не доходила до холодною
рассудка Эоэмма.  Мог ли Арсений втолковать  ему  понятия  о  каких-то
человеческих чувствах: о любви, долге, грусти?..
     Эоэмму это  показалось  бы  смешным,  если  бы  смех  вообще  был
доступен ему, "носителю чистого разума".
     Арсению удалось установить радиосвязь с звездолетом.  Но что  мог
сказать  Петр  Иванович  Туча с тысячекилометровой высоты,  имея перед
собой жесткий график возвращения на Землю?
     - Попробуй  еще раз убедить Эоэмма.  Не начинать же войну с эмами
из-за их "демьяновой ухи".  Высший разум гуманен. Поэтому Эоэмм должен
понять,  что  задержанный  им  гость  никогда не вернется домой,  если
пропустит время возвращения на звездолет.  Ракета будет ждать тебя  до
последней возможности. Лады?
     Ратову стало тяжело дышать,  словно  живой  нагрудник,  мягкий  и
теплый,   перестал   концентрировать  кислород.  Ему  даже  захотелось
привычно повернуть краник на заплечном баллоне,  хотя он перестал  его
носить, попав к эмам.
     Арсений знал,  что Эоэмм находится в соседнем помещении, жесткий,
непонятный,  невозмутимый,  даже величественный в своей белой хламиде,
свисавшей до пола.  Уже длительное время он не показывался в  келье  у
Арсения. Почему?
     Но Ратов ни  на  минуту  не  пожалел,  что  отдал  свой  лазерный
пистолет Толе. Сгибаясь под низким сводом кельи, он двинулся к проходу
в келью Эоэмма И тотчас почувствовал,  что вокруг его  ног  обернулись
"змеи".  Это  были щупальца искусственных мышц,  слепо служивших эмам.
Живые путы захлестнули Арсению грудь и так сжали  нагрудник,  что  тот
перестал действовать... Сразу стало трудно дышать. Арсений отступил, и
"удавы" ослабли.
     Ратов в отчаянии опустился на пол.
     Искусственные щупальца  отползли   в   сторону   и,   свернувшись
клубками, слабо шевелились - напоминали, что они наготове.
     Арсений долго  не  мог  прийти   в   себя.   Ломались   все   его
представления об эмах, чуждых принуждению. Оказывается, с точки зрения
"высшего разума" он был не столько гостем  чужепланетной  цивилизации,
сколько важным звеном единой космической связи.  Арсению казалось, что
он не может очнуться от кошмара. Что за дикий, противоестественный мир
его   окружает,   с   саламандровыми   превращениями,   кельями-сотами
"муравейника", "окнами дальности" и живыми машинами всех видов... даже
стерегущих теперь его.
     Но разве ученый-энтомолог не изучает столь же странный  мир,  мир
насекомых? Разве не рассматривает он в микроскоп диковинные организмы?
И разве,  когда он вернется в семью и  будет  расспрашивать  внуков  о
школьных  уроках,  мир,  который  он  только  что  видел,  будет менее
реальным?
     Но энтомолог  мог  отодвинуть  от  себя  микроскоп,  мог  уйти из
лаборатории, Арсений же не мог пошевелиться.
     Искусственные "удавы"   победили   его.   Через   короткий   срок
звездолет,  связанный жестким графиком рейса,  улетит, и Арсений Ратов
останется здесь навсегда. Никогда ему не увидеть Землю!
     И Арсений задумался.  Бессильный против  живых  машин,  он  вдруг
усомнился в себе,  в своих поступках. Всегда ли он верно выбирал путь?
Не платит ли теперь он судьбе за вырванные  у  нее  минуты  счастья  с
Виленой?  За жестокость, с которой, по существу говоря, оставил ее? За
слабость,  когда не смог противостоять самому  себе  и  женился  перед
отлетом?
     Да и здесь,  на Реле,  не слишком ли наивно  доверился  он  эмам,
оставив своих товарищей? Кто он здесь, гость или пленник?
     Так истязал себя Арсений. А время уходило. Звездолет вынужден был
улететь. И Ратов понял, что нет ничего сильней времени.


Глава пятая.. ЭОЭЛЛА



     Искусственные "удавы" победили Арсения.
     Передумав о многом,  переоценив всю свою жизнь, с горечью смотрел
он на лежавший неподалеку  старый  добрый  шлем  и  баллоны  с  земным
воздухом.
     Решение пришло само собой.  Арсений тотчас надел  шлем  и  открыл
краники кислородных баллонов.
     Он выпрямился во весь свой  земной  рост,  жадно  вдохнув  родной
воздух Земли.  И почувствовал,  как наливается силой,  как исчезли все
подтачивавшие его волю сомнения.
     Немые стражи,  почуяв  движение пленника,  зашевелились.  Арсений
наклонился, словно хотел схватить сверхтяжелую штангу, и искусственные
"змеи" обвились вокруг его рук, оплели ноги и сдавили грудь. Но сейчас
он хотел этого.
     Эмы, задавая программу своим искусственным мышцам,  не учли такой
простой военной хитрости,  какую применил Арсений, наследник миллионов
земных поколений,  боровшихся за жизнь, - "удавы" уже не могли удушить
его,  выводя из строя живой нагрудник.  У него были баллоны! Но "змеи"
держали  его,  не  позволяя  шелохнуться.  И тогда пошла сила на силу.
Арсений вспомнил музыку Видены, когда-то помогшую ему в гимнастическом
зале,  и под ее четкий ритм снова перенапряглись его мышцы.  В такт ей
он резко выпрямился,  и обрывки искусственных  "змей"  закорчились  на
полу.
     Он ринулся в соседнюю келью и застыл на пороге,  не веря  глазам.
Перед  ним вместо холодного и жесткого Эоэмма с безобразным хоботом на
лице  стояла  живая  Нефертити,  с  тонким,  одухотворенным  лицом,  с
миндалевидными  глазами,  лишь  отдаленно напоминавшими глаза эмов,  с
благородным носом и чувственными губами.
     Земная женщина на Реле? Откуда? Острая догадка обрадовала его. Не
зря древние статуэтки "догу"  напоминают  эмов,  видимо,  те  посетили
все-таки Землю! И может быть, захватили с собой кого-нибудь из землян.
Не потому ли так походит эта незнакомка на Нефертити?
     - Кто ты?  - прошептал Арсений,  откинув стекло шлема.  Нагрудник
снова позволял ему дышать без баллонов.
     - Я?  - ответила женщина.  - Я - Эоэлла.  Так назвал бы меня твой
друг.
     Арсений непонимающе  смотрел на спадающую складками длинную белую
одежду, в которой он принял незнакомку сначала за Эоэмма.
     - Эоэлла?  -  переспросил  Арсений.  -  Говоришь  на нашем языке.
Потомок когда-то захваченных с Земли эмами древних людей?
     - Эмы  никогда  не  были  на  твоей планете,  Арсений,  - сказала
женщина, назвав Ратова по имени.
     - Не   шути.   Если  ты  -  космонавтка,  прилетевшая  на  втором
звездолете Виева, то я вернусь с вами на Землю.
     - Пришелец, я никогда не была на Земле.
     - Кто ты? - снова отступил к "окну дальности" Арсений.
     - Ты  порвал  искусственные мышцы,  отбросил эмов со своего пути,
почему отступаешь сейчас?
     - Не могу поднять руку. Ты женщина...
     Назвавшая себя Эоэллой улыбнулась. И столько женственности было в
этой  улыбке,  что  Арсений  смутился.  Он  вдруг решил:  эмы каким-то
способом вызвали у него галлюцинацию, чтобы помешать уйти.
     - Почему,  почему?  - сказала Эоэлла.  - Потому,  что я знаю твой
язык  из  твоих  бесед   с   друзьями.   Ваши   сигналы   можно   было
проанализировать математически. Это и было сделано мной.
     - Никогда не говорили с тобой или при тебе.
     - Вы,  пришельцы, часто говорили со мной... И еще с Эмсом, как вы
его называли.
     - Кто ты? - повторил Арсений.
     - Я была тем,  кого вы называли Эоэммом. Теперь после метаморфоза
я стала элой. Меня надо называть Эоэллой. Так, скажешь?
     - Обрела дар речи?
     - Да,  на  стадии  элов  звуковые  волны воспринимаются нами.  Мы
слышим их и можем воспроизводить.  Теперь я все расскажу тебе  о  мире
элов.  Сядь и слушай. Прости, что я буду стоять перед тобой, но... мне
только так удобно... теперь...
     Если эмы вызвали в мозгу Арсения это видение,  то коварству их не
было предела.  Ратов не мог прервать прекрасную элу.  Нежная и мягкая,
она продолжала:
     - Никто из эмов не  знает,  кем  он  станет  -  цепким  элом  или
крылатой элой...
     Только теперь Арсений заметил,  что складки одежды за спиной  его
собеседницы в действительности были сложенными крыльями. Они соединяли
руки и ноги странного существа, ограничивая их подвижность.
     Что же  это?  Галлюцинация  или  раскрытие  главной тайны планеты
Рела?
     - Как  видишь,  эти  конечности  уже не годятся для труда.  Какое
маленькое теперь  все,  о  чем  мы  так  сильно  думали,  как  эмы?..-
продолжала  Эоэлла,  чуть неправильно строя фразы.  - Теперь другое...
Теперь не труд,  не наука. Теперь любовь! Каждый эл и каждая эла хотят
найти  себе  пару.  Очень хотят.  Я буду видеть много элов,  каждый из
которых без крыльев,  как ты, Пришелец. Крылья имеет только эла, как я
теперь.
     Говорящее инопланетное существо  непостижимо  как  по-человечески
воспроизводило милые девичьи интонации!  Арсению было трудно поверить,
что перед ним бывший саламандроподобный Эоэмм.
     Переборов себя, Ратов горячо заговорил:
     - Если ты теперь понимаешь любовь,  ты поймешь  меня,  прекрасная
Эоэлла. Остались считанные минуты, чтобы я успел к отлету нашей ракеты
и мог вернуться на Землю, где оставил свою любовь.
     - Ты  можешь  так сильно любить?  У нас на Реле любят только раз.
Это биологический закон.  Когда мы находим пару,  мы летим в объятиях.
Крылья очень устают, когда пара несется над морем...
     - Над морем?
     - Море  дало нам жизнь.  Оно берет ее назад,  взамен новой жизни.
Эла оставит на дне икринки.  Так,  скажешь?  Появляются  юркие  мальки
энов.  Будут  веселые  дети,  - с нежной материнской улыбкой закончила
эла.
     - И вы не страшитесь этого полета, элы?
     - Нет!  - воскликнула крылатая Нефертити.  - Должно быть,  тем  и
отличаются существа Релы от вас, людей. Им не страшен конец жизни. Это
самое яркое,  самое желанное наваждение!  Любовь - это прекрасно! Так,
скажешь? - Она пользовалась любимыми словечками всех трех космонавтов,
воспроизводила манеру говорить каждого.
     - Замолчи, коварная Шехерезада! - воскликнул Арсении?
     - Шехерезада? Что это? Вы не говорили такого слова.
     - Ты   осталась  Эоэммом,  моим  врагом!  Не  помогли  тебе  твои
искусственные мышцы, которых ты оставила стражами около меня, скрылась
для метаморфоза.  Теперь хочешь заворожить сказкой о прекрасной гибели
в объятиях любви! Прочь с дороги!
     - Арсений,  я не хотела тебя задержать.  Ты уже и так не успеешь.
Эоэлла сохранила память математика Эоэмма.  Может  подсчитать.  Но  во
всем остальном она не походит на него.
     Арсений ничего не мог  сказать,  на  кого  походит  это  крылатое
существо в ниспадающей до пола белой одежде.  Он мог говорить только о
ее лице,  по необъяснимой игре  природы  показавшемся  ему  с  первого
взгляда  женским.  Но  только  с  первого  взгляда.  На самом деле оно
походило на человеческое не  больше,  чем  лев  напоминает  бородатого
мужчину. Но по-своему оно было прекрасно!
     Арсений посмотрел на  хронометр  и  похолодел.  Все  погибло!  За
оставшееся  время  никак  не  пробраться  сквозь  джунгли  к  морскому
проливу, где ждали его на вездеходе Толя Кузнецов и Каспарян.
     Эоэлла подошла к Арсению и нежно взглянула на него:
     - Ты не похож ни на одного эла,  но ты...  - Она не договорила. -
Хочешь, я помогу тебе вернуться к своим?
     - Ты? Но как? Ни одна живая машина эмов не доставит... Заросли...
Так поздно.
     - А мои крылья?  Я пронесу тебя на  них  через  джунгли  и  через
морской пролив, если друзья уже не ждут тебя.
     - Ты? В прошлом воплощении удерживала...
     - Я не знала чувств, Арсений. Теперь я понимаю тебя.
     - Должен довериться?
     - Разум эмов не знает лжи. Не знают ее и чувства элов.
     - Что должен делать?
     - Обнять меня во время полета. Так делает влюбленный эл.
     Арсений похолодел.  Он подумал  о  Вилене.  Не  оказался  ли  он,
вопреки биологическому барьеру,  избранником этого странного крылатого
существа, которое ищет пары для полета любви?
     - Если  бы  ты  не стал на моем пути,  Пришелец,  я нашла бы себе
обыкновенного зла.  Но ты  изменил  мою  судьбу,  Арсений,  -  сказала
Эоэлла, словно читая его мысли. - Я благодарна тебе.
     - Как? Лететь с тобой? - прошептал Арсений.
     - Во имя возвращения на Землю, - просто ответила эла.
     Арсений привык верить эмам,  но совпадали ли слова крылатой элы с
ее затаенными мыслями?
     Эоэлла смотрела  прямо  в  глаза  Арсению.   У   него   не   было
киберлингвиста,   оставленного  в  прежней  келье,  чтобы  прочесть  и
перевести ее радиопередачу,  но что-то было в этом  взгляде,  понятное
без слов и аппаратов. И он решился:
     - Эоэлла! Верю тебе! Летим!
     - Нельзя терять ни частички времени, - с забавной неправильностью
сказала эла и повлекла Арсения к выходу.
     Искусственные змеи расползались при их приближении. Могучий поток
воздуха в вертикальной шахте поднял их на поверхность. Они оказались в
джунглях,  на  той  самой  солнечной  лужайке,  которая  была  видна в
оставленной ими келье.
     - Я все равно должна была бы улететь в горы к другим элам. Теперь
я полечу с тобой. Ты должен обнять меня. У тебя много сил. Больше, чем
у наших живых машин.
     Еще раз перед мысленным взором Арсения встала его Вилена.  Именно
ее близость ощутил он сейчас, приближаясь к прекрасной эле.
     Превозмогая противоречивые  чувства,  Ратов  обнял  чужепланетное
существо.  Под белой легкой тканью,  которую здесь ткали искусственные
пауки, он ощутил холодное скользкое тело.
     Она взмахнула огромными крыльями.
     Только во сне испытывал Арсений  чувство,  которое  охватило  его
теперь.  Без  всякого  мускульного  усилия,  если не считать сжатых за
спиной Эоэллы рук,  он взмыл в воздух. Сбросив тяжелый шлем и баллоны,
чтобы облегчить Эоэлле полет, он снова увидел внизу джунгли, как перед
посадкой ракеты. Своей синевой они напоминали ему родную тайгу.
     Впереди показалось зеленоватое море, отражавшее зелень неба.
     Промелькнула узкая  песчаная  отмель,  вероятно,  та,  где   люди
впервые увидели эмов, когда они выходили из моря.
     Вездехода внизу не было.  Время истекло.  Теперь надо лететь  над
морем. И все кончится, как положено на планете Рела...
     У земных насекомых самка  богомола  во  время  любовного  объятия
откусывает  самцу  голову.  А здесь...  организм элы получит требуемое
перенапряжение. Крылья отказывают в полете - и все...
     Арсений вглядывался  в туманный горизонт.  На миг ему показалось,
что он видит ныряющую в волнах точку.  Может быть,  это был  последний
знак  Земли  - вездеход с его друзьями,  спешившими к ракете,  а может
быть, резвящийся юный эн?
     Эоэлла мерно взмахивала крыльями.  Нужно было поражаться их силе.
Арсений подумал, что плотность атмосферы на Реле больше, чем на Земле,
и только поэтому и могут здесь летать такие существа, как элы.

     Скользя на воздушной подушке,  вездеход то прыгал на гребни волн,
то проваливался между ними.
     Брызги каплями  стекали по стеклам шлемов.  Черные утесы впереди,
казалось, тоже взлетали в небо и ныряли в море.
     - Управлять,  Генрих,  ты  будешь.  Не  могу  я поднять с острова
ракету, когда нет Арсения! - крикнул Кузнецов.
     - Не падать духом - в бою неизбежны потери.
     - Всегда подозревал, что у тебя нет сердца.
     - Тряпки вместо сердца, конечно, нет.
     - Лети один. Я останусь.
     - Ты уже сделал все,  от тебя зависящее,  чтобы остались мы оба -
не давал отплыть.  Думаешь,  Арсению будет  легче,  если  мы  даже  не
сообщим на Землю все, что он такой ценой узнал?
     - Всегда говорил, что ты эм, а не человек.
     - Слушай,  ты  помнишь,  как  ходили  прежде герои в атаку?  Если
кто-нибудь падал,  сраженный,  все останавливались,  чтобы рыдать  над
ним?  Так,  скажешь?  Правь к берегу.  И осторожно.  Припомни, как тут
разбило об утесы первого эна.
     - Почему  первое  разумное  существо,  которое  мы здесь увидели,
погибло ради нас?
     - Нам не следует брать с него пример.
     Вездеход осторожно  вошел  в  бухту,  где  прибой  был  не  таким
сильным.  Перейдя  на воздушной подушке с волн и двигаясь над камнями,
он перестал взлетать и лег на берег.
     Над синими  веерами  папоротников  к  зеленому  небу  серебристой
башней  поднималась  земная  ракета  -  космическая  шлюпка  звездного
корабля.
     - Вездеход  оставим  здесь,  -   сказал   Каспарян.   -   Будущие
исследователи найдут его.
     - Вездеход или Арсения?
     - Если  звездолет вылетит сюда сразу же после нашего возвращения,
то,  учитывая парадокс времени Эйнштейна, новая смена прибудет на Релу
через   пятьдесят  лет.  Арсений  вернется  с  ними  ровесником  своей
постаревшей Вилены.
     - Думаешь, в этом есть доля справедливости?
     - Почему, почему? Да что думать, раз все время истекло!..
     Каспарян говорил нарочито сердитым тоном, но Толя чувствовал, что
комок стоит у него в горле.
     Лингвист махнул рукой и, сгорбившись, хромая, побрел от вездехода
к ракете. Это были его последние шаги на чужой планете.
     - Оставил друга...  оставил...  так,  скажешь?  - бормотал он сам
себе.
     Толя Кузнецов стоял на том самом утесе, с которого они с Арсением
впервые увидели резвящихся в море энов,  и смотрел вдаль. На груди его
был живой нагрудник эма, которым он еще ни разу не пользовался. Мог ли
он улететь с планеты, не почувствовав ее воздуха, ее запахов?
     Видя, что  всегда  мешавший  ему  это  сделать  Каспарян бредет к
ракете, Толя снял с себя шлем и всей грудью вдохнул дурманящий воздух.